[10 (21) IX 1709, Константинополь — 31 III (11 IV) 1744, Париж; похоронен в московском Николаевском греч. м-ре (могила не сохр.)], князь, младший сын молд. кн. Д. К. Кантемира (1673—1723), ученого-энциклопедиста, члена Берлинской академии наук, и Касандры Кантакузен. В кон. 1710 тур. султан назначил отца К. молд. господарем, и он с семьей выехал из Константинополя на родину, где почти сразу вступил в контакт с Петром I и уже в апр. 1711 заключил с ним договор о вхождении в состав России и совместной борьбе против Турции. После неудачного для России Прутского похода (1711) отец К., опасаясь мести со стороны султана, переехал с семьей и четырьмя тысячами подданных в Россию. Петр I подтвердил княжеский титул Кантемиров и наделил отца К. имениями около Харькова.
С февр. 1712 (по др. сведениям, с 1713) семья К. жила в Москве, в 1719 переехала в Петербург; часть времени Д. К. Кантемир провел с семьей в укр. имениях (1711, 1715—1717). После смерти в 1713 матери К. заботы по его воспитанию взяла на себя его старшая сестра Мария. Образованием К., его сестры и братьев Константина, Матвея и Сергея занимался до 1721 выехавший в Россию с отцом К. священник Афанасий Кондоиди (греч., лат. и ит. языки; лат. и ит. литературы). Уже в детские годы К. читал и учил наизусть Горация и «Неистового Роланда» Л. Ариосто. Фр. языку и, вероятно, истории права К. обучал немец И.-Г. Фокеродт, выпускник Лейпцигского ун-та, секретарь отца К. в 1715—1718. Возможно, именно он познакомил К. с фр. поэзией (Н. Буало). Рус. языку обучал К. выпускник Славяно-греко-лат. академии И. Ю. Ильинский, живший в семье К. в 1716—1725; вероятно, не без его поощрения и помощи К. было написано похвальное слово на греч. языке св. Димитрию Фессалоникийскому, которое он в 1719 произнес в академии.
В 1719 отец К. вступил во второй брак с кн. А. И. Трубецкой. С мачехой у К. хорошие отношения не сложились, что не помешало ему позднее сдружиться с ее родственником кн. Н. Ю. Трубецким (1699—1767). Отец К. в 1721 стал сенатором и т. советником, а в 1722 принял участие в Перс. походе. Семья сопровождала его, но К., его сестра и Ильинский не последовали на театр военных действий, а остались в Астрахани, где К. с 4 июля 1722 по 14 янв. 1723 учился в школе капуцинов. Здесь К., вероятно, познакомился с В. К. Тредиаковским.
По окончании Перс. похода семья К. переехала в свое имение — с. Дмитровка Орловской губ., где 21 авг. 1723 скончался отец К. В мае 1724 в Москве, где находился двор по случаю коронации Екатерины I, К. подал прошение Петру I, в котором просил разрешить ему обучение истории, юриспруденции, а также математике за границей на казенном содержании. Прошение осталось без ответа и в июне 1724 К. переехал в Петербург.
В Петербурге К. продолжал самообразование и для упражнения («ексерциции») перевел с лат. «Синопсис историческую» — хронику визант. историка XII в. Константина Манассии (РНБ, Q.IV.25; БАН, 34.2.30). Перевод был предпринят, вероятно, не без влияния Ильинского, переводчика сочинений Агапита и Эпиктета. Одновременно К., продолжая занятия фр. языком, начал составлять большой рус.-фр. словарь; эту работу он продолжил в Англии в 1737 (три тома незавершенного «Лексикона славенорусского с французским» — РГБ, ф. 96, № 41). С нач. 1726 К. стал одним из первых студентов Акад. ун-та. Он изучал математику у Ф.-Х. Майера, физику у Г.-Б. Бильфингера, историю у Г.-З. Байера и нравственную философию у Х.-Ф. Гросса, с которым и позже поддерживал дружеские отношения.
В 1726 К. сделал свой первый перевод с фр. — памфлет ит. писателя Д. П. Марана «Письмо, содержащее утешное критическое описание Парижа и французов, писанное от некоего сицилианца к своему приятелю» (изд. 1868) и составил «Симфонию, или Согласие на богодухновенную книгу псалмов царя и пророка Давида» (изд. 1727), которую поднес Екатерине I.
В 1727 один из братьев К., Константин, женился на дочери кн. Д. М. Голицына и при помощи всесильного тестя единолично вступил во владение всем наследством отца, нарушив его завещание, согласно которому единственным наследником должен быть тот из сыновей, кто более преуспеет в науках; при этом подразумевался младший сын. В этих обстоятельствах К. был вынужден оставить занятия в Акад. ун-те и начал военную службу фендриком в л.-гв. Преображенском полку, куда он был записан солдатом вместе с братьями в 1715 по просьбе кн. Я. Ф. Долгорукова. В февр. 1728 полк был переведен в Москву, где после коронации Петра II К. получил чин подпоручика, а затем и поручика (июль). Военную службу он совмещал с литературными занятиями, прежде всего переводами. В 1727—1729 К. перевел четыре сатиры и «Речь королю» Н. Буало (изд. 1906). Это были первые переводы фр. классика на рус. язык, причем К. перевел из него больше, чем какой-либо др. переводчик в XVIII в. К 1728 относится единственный драматический опыт К.— небольшой отрывок комедии, возможно, перевод с фр. комедии « Курьер из Бордо » Герарда (изд. 1868). В 1729 К. перевел с фр. известный аллегорический дидактический трактат «Картина» ученика Сократа Кебета Фиванского под названием «Таблица Кевика-философа, или Изображение житья человеческого» (РНБ, собр. Погодина, № 2023; отрывок изд. 1868). К. выправил перевод по греч. оригиналу; вероятно, он не знал, что в 1725 это произведение с греч. перевел А. К. Барсов. В том же году К. начал переводить с лат. «Историю» Марка Юниана Юстина, краткое изложение всемирной истории Помпея Трога — «Иустинова повсемственная история, из Трога Помпея сокращенно собранная» (РНБ, Q.IV.382). Эта работа была прервана, продолжена за границей в 1735.
В сент. 1729 по указу, данному из Коллегии иностр. дел, К. должен был перейти на службу в коллегию и отправиться во Францию, однако исполнение указа было отложено, и К. остался в гвардии. Кроме переводов К. принадлежат любовные песни (не сохр., К. сообщает о них в своих примеч. к «Сатире IV») и несколько эпиграмм. В кон. 1729 К. окончил свою первую сатиру «На хулящих учения. К уму своему» — острое выступление против обскурантизма (как светского, так и церковного), отчетливо проявившегося в рус. обществе того времени. Создавая новый для рус. литературы жанр сатиры, К. ориентировался на Горация и Буало, которых обильно цитировал в примечаниях, а в обрисовке персонажей — на фр. моралистов (Лабрюйер) и отчасти на современную ему рус. проповедь (Феофан Прокопович). Несмотря на то что персонажи К. носят античные имена, сатира отражает рус. действительность; как и последующие сатиры, она написана на «порок», а не «на лица», поэтому поиски реальных прототипов высмеиваемых персонажей в той или иной степени произвольны. «Сатира I» имела успех и распространялась в списках, Феофан Прокопович высоко оценил ее и написал стихотворение «К автору сатиры» первыми рус. октавами (в рукописях стихотворение датировано апр. 1730). Эпиграммы (на лат. яз.) посвятил К. также и Феофил Кролик. Через два месяца после первой сатиры, в нач. 1730, К. написал вторую сатиру «На зависть и гордость дворян злонравных. Филарет и Евгений», посвященную проблеме истинного и мнимого благородства дворян и вопросу о необходимости оправдывать древность рода новыми заслугами.
В февр. 1730 во время попытки членов Верховного тайного совета ограничить самодержавную власть новой императрицы Анны Иоанновны К. решительно выступил против «верховников» на стороне дворянской оппозиции: собирал в гвардейских полках подписи под обращением к императрице, написал и сам прочел перед ней челобитную от имени дворян об уничтожении «кондиций», ограничивающих ее власть. Вероятно, имело значение и то обстоятельство, что во главе «верховников» стоял кн. Д. М. Голицын, благодаря которому К. был лишен наследства, а на противоположной стороне находились кн. А. М. Черкасский, на чьей дочери К. собирался жениться, и кн. И. Ю. Трубецкой, отец мачехи К. Заслуги К. никак не были отмечены новой императрицей, ходили слухи, что К. сам отказался от награды. Но в дек. 1730 дети покойного молд. господаря (за исключением Константина) получили 1030 дворов в Нижегородской и Орловской губерниях, что отчасти поправило материальное положение К. Внешне его жизнь не изменилась: вплоть до отъезда за границу он служил в гвардии в прежнем звании.
В марте — авг. 1730 К. написал первую песнь поэмы «Петрида, или Описание стихотворное смерти Петра Великого, императора всероссийского» (изд. 1859), но этот первый опыт рус. эпической поэмы остался незавершенным, хотя К. позднее хотел возвратиться к ней, собрав «потребные известия», и продолжить «похвалу» Петру I. В авг. К. закончил «Сатиру III» «О различии страстей человеческих. К архиепископу Новгородскому» — философскую картину разнообразных человеческих нравов (образы скупого, льстеца, сплетника, ханжи и пр.) с яркими чертами московского быта. Сатиру вместе с благодарственными стихами за прежнее внимание он вручил Феофану.
В том же году К. завершил перевод книги фр. философа-просветителя Б. Фонтенеля «Разговоры о множестве миров» (1740; 2-е изд. 1761; 3-е изд. СПб., 1802) — популярное изложение основ мироздания. К. передал перевод в Академию наук, но тема книги — гелиоцентрическое учение Коперника — послужила причиной задержки издания, для которого потребовалась двойная цензура, светская и духовная. К. всячески старавшийся ускорить издание книги, получил ее уже в Париже и поднес автору. В 1756 по требованию Синода книга была запрещена как «противная вере и нравственности» и подлежала уничтожению, однако через несколько лет увидело свет ее 2-е издание.
В 1731 К. написал несколько басен (изд. 1762), содержавших намеки на современные политические события, и «Оду к императрице Анне в день ее рождения» (полн. изд. 1956) — стихотворное переложение оды, сочиненной на лат. языке учениками Славяно-греко-лат. академии, причем К., по его словам, воспользовался готовым рус. переводом. Одновременно К. закончил «Сатиру IV» «О опасности сатирических сочинений. К музе своей», в которой отстаивал пользу сатиры. Вероятно, летом того же года К. задумывал отдельное издание сатир и написал в подражание «Речи королю» Буало «Речь к <…> Анне Иоанновне» (изд. 1823), которая могла бы открыть сборник. Замысел издания не был осуществлен, и в авг. К. начал «Сатиру V» «На человеческие злонравия вообще», находящуюся в сильной зависимости от сатиры VIII Буало.
Первые пять сатир К. по спискам были известны задолго до издания 1762, их знали и высоко ценили М. В. Ломоносов («В российском народе сатиры князя Антиоха Дмитриевича Кантемира с общей апробациею приняты»), А. П. Сумароков (в первой редакции «Эпистолы о стихотворстве»), а Тредиаковский в «Новом и кратком способе к сложению российских стихов» (1735) назвал К. «главнейшим и искуснейшим пиитом российским». Сатиры К. вызвали подражания: в 1738 появилась сатира «На состояние сего света. К солнцу» (изд. 1858), которая долгое время приписывалась К., а в 1740—1760-х гг. из семинарской среды вышло несколько сатир с прямыми заимствованиями из К. и развивавших его темы (изд. В. Н. Перетцем в 1928).
В нач. нояб. 1731 в связи с возобновлением дипломатических отношений с Англией было принято решение о назначении К. туда резидентом. Этот выбор был обусловлен несколькими обстоятельствами. С одной стороны, К. по своему происхождению и образованию несомненно подходил для дипломатической службы, с др. стороны, некоторые придворные желали удаления К.: в способном политическом деятеле, имевшем литературную известность, видели конкурента при дворе, а Д. М. Голицына пугала возможность пересмотра дела о наследстве отца К. Сам К., давно желавший побывать за границей, был доволен предстоящей переменой в своей жизни. 24 дек. состоялось официальное назначение, и 1 янв. 1732 К. выехал из Москвы в Петербург, а затем через Берлин (где познакомился с С. С. Волчковым) и Гаагу в Лондон, куда прибыл 1 марта.
Первые годы пребывания в Англии были полностью посвящены многообразным дипломатическим заботам: К. способствовал заключению англо-рус. торгового соглашения (1734), добивался признания за рус. самодержцами императорского титула, помогал русским, обучавшимся в Англии, выполнял отдельные поручения, напр. занимался опровержением изданных в Англии клеветнических «Московских писем» Ф. Локателли. По своему почину К. поддерживал переписку с петербургской Академией наук, закупал для нее приборы и научные издания. По приезде в Англию К. выучил англ. язык и собрал библиотеку современных англ. авторов (книги Д. Локка, Дж. Свифта, А. Попа, журналы Аддисона и Стиля). Однако литературных знакомств в Лондоне не свел, его культурное окружение составляли жившие в Лондоне ит. дипломаты, художники и музыканты. Авг. 1736 К. провел в Париже, стараясь поправить здоровье, на которое отрицательно повлияло пребывание в Англии (ухудшившееся зрение и боли в желудке).
Служебные занятия оставляли мало времени для литературы. В 1734 К. добился издания в англ. переводе труда своего отца «Оттоманская империя», В 1735 он продолжил начатый в Москве перевод Юстина, а в 1735—1736 написал несколько од («песен»), из которых сохранилось четыре: «Противу безбожных», «О надежде на Бога», «На злобного человека», «В похвалу наук» (все изд. 1762), последняя представляет собой подражание поэме «Италия, освобожденная от готов» ит. поэта XVI в. Дж. Триссино. К. также написал и послал в Россию кн. А. М. Черкасскому похвальные оды Петру I и на взятие Азова (обе 1737; не сохр.).
В 1736 К. перевел с греч. 55 стихотворений Анакреона («Анакреона Тиейца песни», изд. 1867). В своем филологически точном переводе, снабженном подробным комментарием, К. впервые использовал белый стих, опираясь на практику ит. переводчиков. Тогда же К. начал перерабатывать сатиры и полностью переписал «Сатиру V», которая в первоначальной редакции «почти вся состояла из речей французского сатирика» (т. е. Буало).
В Лондоне К. перевел с ит. книгу писателя-просветителя Ф. Альгаротти «Ньютонианство для дам» (не сохр.). В нач. 1738 К. написал «Сатиру VI» «О истинном блаженстве». Горацианская по тону сатира призывала к умеренной и добродетельной жизни, как истинному источнику счастья.
В сер. 1737, выполняя поручение рус. правительства, К. сблизился с фр. послом в Лондоне и содействовал налаживанию фр.-рус. отношений. 18 апр. 1738 он был пожалован в камергеры и назначен послом в Париж, куда прибыл в нач. сент. 1738. Он был уже опытным дипломатом и быстро вошел в курс дел. В отличие от Лондона круг общения К. в Париже был обширен: он сошелся с математиком П.-Л.-М. Мопертюи, с Ш. Монтескье, чьи «Персидские письма» перевел на рус. язык (не сохр.), с Фонтенелем, с театральными деятелями (Л. Риккобони, П. Мораном) и др.; переписывался с Вольтером. Эта переписка по вопросам рус. истории носила официальный характер; К. скептически относился к историческим опытам Вольтера и критически отозвался об «Истории Карла XII», в т. ч. и потому, что нашел там неточности, касающиеся его отца. Тем не менее именно К. стал первым рус. переводчиком Вольтера: в окт. 1743 он послал М. Л. Воронцову перевод стихотворения «О двух любвях» (изд. 1870).
В нач. 1739 К. написал «Сатиру VII» «О воспитании», обращенную к кн. Н. Ю. Трубецкому, в основе которой лежит типичная для XVIII в. идея о господствующем значении воспитания (Локк, англ. моралистическая журналистика). Последняя небольшая сатира «На бесстыдливую нахальчивость» написана в кон. года. В обеих сатирах нет картин рус. действительности, что объясняется, по-видимому, долгим отсутствием автора на родине.
Несколько лет К. занимался переводом с лат. «Посланий» Горация, в мае 1740 он прислал в Академию наук перевод десяти «Писем», издание которых было задержано до 1744. К 1742 К. завершил перевод двадцати двух «Посланий» (полн. изд. 1867), выполненный нерифмованным тринадцатисложником, с подробным филологическим комментарием.
На рубеже 1730—1740-х гг. К. приступил к переработке первых пяти сатир. Редактура затронула не только содержание, но и язык: в окончательной редакции значительно меньше церковнославянизмов, в то же время существенно усложнен синтаксис. Был переработан и стих сатир. С трактатом Тредиаковского (1735) К. был знаком, в нем, кстати, был процитирован первый стих «Сатиры I» К., но в «исправленном» виде — единственное в России печатное прижизненное упоминание сатир. Силлаботонической теории Тредиаковского К. не принял (ни стихи, ни теоретические взгляды на стихосложение Ломоносова не были ему известны), о чем свидетельствует «Письмо Харитона Макентина <анаграмма имени и фамилии К.> к приятелю о сложении стихов русских» (1742), написанное в ответ на просьбу Н. Ю. Трубецкого. Отрицая новации Тредиаковского, К. пошел по пути модернизации силлабики: упорядочение ударных мест в окончаниях стихов и полустиший при свободном расположении ударений внутри стиха. В нач. 1743 «Письмо» было переслано Трубецкому, который передал его секретарю Академии наук С. С. Волчкову. Акад. канцелярия решила напечатать «Письмо» и поручила корректуру Тредиаковскому, но издание было задержано (в 1744 оно вышло вместе с переводом десяти «Писем» Горация). Теоретические взгляды К. признания не получили, в это время рус. поэзия уже не модернизировала силлабику, а усваивала силлабо-тоническую систему Ломоносова.
В 1742—1743 К. написал философский трактат в форме одиннадцати писем, получивший в науке название «Письма о природе и человеке» (изд. 1868). Основу трактата составил перевод книги Ф. Фенелона «Доказательство бытия Бога» (1712), которую десятилетие спустя использовал Тредиаковский для «Феоптии», и небольшой фрагмент из «Мыслей, размышлений и моральных правил» гр. Оксеншерны. К. подверг обсуждению широкий круг научных проблем (физика, астрономия, анатомия и др.) и попытался согласовать научный прогресс с церковной догматикой — такие сочинения были характерны для европ. мысли 1730 — 1740-х гг. Вместе с тем К. опустил опровержение Фенелоном эпикурейского учения и проклятия атеистам.
В 1742—1743 в рус. академических кругах распространились слухи о возможном назначении К. президентом Академии наук (его кандидатуру поддерживал Л. Эйлер). К., который тяготился длительным пребыванием за границей, был готов занять этот пост, но назначение не состоялось. К. предпринял еще одну попытку издания своих сочинений на родине. В марте 1743 он переслал М. Л. Воронцову с возвращавшимся в Россию гр. А. М. Ефимовским три свои рукописные книги: сборник сатир и др. стихотворных сочинений, переводы Юстина и Анакреона, с просьбой представить их императрице, которой они были посвящены. Но эта попытка потерпела неудачу. Отчаявшись увидеть сатиры в печати, К. при помощи своего друга аббата Октавиана Гуаско перевел сатиры на ит. язык (не сохр.), с этого перевода Гуаско перевел сатиры на фр. язык.
Здоровье К. продолжало ухудшаться, и он ездил лечиться на Ахенские (1741) и Пломбиерские (1743) источники. На длительное лечение в Италию его не отпускали, хотя рус. двор как будто бы ценил заслуги К.-дипломата (в авг. 1741 он получил чин т. советника). Уже тяжело больной К. в нач. 1744 перевел с греч. знаменитое стоическое сочинение Эпиктета «Энхиридион» (РГБ, ф. 96, № 25) и начал «Сатиру IX», посвященную, по словам Гуаско, философии, но не закончил ее (не сохр.). Только в февр. 1744 К. разрешили поездку в Италию на четыре месяца без сохранения жалованья, но воспользоваться разрешением он уже не мог. К. скончался за границей. После длительных проволочек стараниями родных и за их счет останки К. были доставлены в сент. 1745 в Петербург, а затем в Москву.
В 1749 Гуаско напечатал в Голландии на фр. языке «Сатиры» К., переизданные во Франции в 1750 (место изд. на тит. листах обеих книг: Лондон). В 1752 в Берлине вышло издание «Сатир» на нем. языке (пер. с фр.). Рус. издание было подготовлено спустя 10 лет по поручению Акад. канцелярии И. С. Барковым (1762), который сознательно внес в текст К. целый ряд изменений стилистического и лексического характера. Издание было осуществлено по т. н. «академическому списку», снятому в 1755 в Академии наук (ИРЛИ, р. II, оп. 1, № 132), вероятно, с той самой рукописи, которую К. в 1743 послал Воронцову. Этот список лег в основу последующих изданий: Сочинения, письма и избранные переводы кн. А. Д. Кантемира. СПб., 1867—1868. Т. 1—2; Собрание стихотворений. Л., 1956. В эти издания включены и произведения, не принадлежащие К.: т. н. «девятая сатира» «На состояние сего света…» (автор неизв.), переложения псалмов 36 и 72 Феофана Прокоповича и обращенное к Феофану Прокоповичу стихотворение Феофила Кролика «Epodos consolatoria».
Лит.: Шимко И. И. Новые данные к биографии кн. А. Д. Кантемира. СПб., 1891; Сементковский Р. И. А. Д. Кантемир: Его жизнь и лит. деятельность. СПб., 1893; Александренко В. Н. К биографии кн. Кантемира // Варшавские унив. изв. 1896. № 2, 3; Майков Л. Н. Мат-лы для биографии кн. А. Д. Кантемира. СПб., 1903; Глаголева Т. М. Мат-лы для полн. собр. соч. кн. А. Д. Кантемира // Изв. Отд-ния рус. яз. и словесности. 1906. № 1, 2; Перетц В. Н. Неизв. подражатели кн. А. Д. Кантемира // Изв. по рус. яз. и словесности. 1928. № 2; Пумпянский Л. В.: 1) Кантемир и ит. культура // XVIII век. М.; Л., 1935. Сб. 1; 2) Кантемир // История рус. лит. М.; Л., 1941. Т. 3; Соколов А. Н. Очерки по истории рус. поэмы XVIII и первой пол. XIX в. М., 1955; Гершкович 3. И.: Г) К биографии А. Д. Кантемира // XVIII век. М.; Л., 1958. Сб. 3; 2) К истории создания первых сатир Кантемира // XVIII век. М.; Л., 1962. Сб. 5; Тимофеев Л. И. Очерки теории и истории рус. стиха. М., 1958; Радовский М. И. А. Кантемир и Петербургская Академия наук. М.; Л., 1959; Мат-лы юбилейного заседания, посвященного 250-летию со дня рождения А. Д. Кантемира // Проблемы рус. просв. в лит. XVIII в. М.; Л., 1961; Муравьева Л. Р. Проблема т. н. «девятой» сатиры А. Д. Кантемира // XVIII век. М.; Л., 1962. Сб. 5; Шкляр И. В. Формирование мировоззрения А. Кантемира // Там же; Калачева С. В. Кантемир и рукоп. традиция: (Был ли Кантемир автором сатиры «К Солнцу. На состояние света сего»?) // Науч. докл. высш. школы. Филол. науки. 1962. № 4; Grasshoff H. A. D. Kantemir und Westeuropa. Berlin, 1966; Моисеева Г. Н. И. Барков и издание сатир А. Кантемира 1762 г. // Рус. лит. 1967. № 2; Прийма Ф. Я. А. Кантемир и его фр. лит. связи // Прийма Ф. Я. Рус. лит. на Западе. Л., 1970; Веселитский В. В. Кантемир и развитие рус. лит. яз. М., 1974; Smith G. S. An unknown translated panegyric poem of 1737: Michael Maittaire and prince Antiokh Kantemir // Slavonic and East European review. 1977. N 2; Бобынэ Г. Е. Филос. воззрения А. Кантемира. Кишинев, 1981; Градова Б. А.: 1) Рукописи А. Д. Кантемира // Источники по истории отеч. культуры в собраниях и архивах отд. рукоп. и редких книг [РНБ]. Л., 1983; 2) Первые переводы А. Кантемира // Исследования памятников письменной культуры в собраниях и архивах отд. рукоп. и редких книг [РНБ]. Л., 1985; 3) А. Д.Кантемир — составитель первого рус.-фр. словаря // A Window on Russia. Roma, 1996; Копанев Н. А. О первых изданиях сатир А. Кантемира // XVIII век. Л., 1986. Сб. 15; Автухович Т. Е. Об авторстве «Metaphrasis Ps. 36» и «Metaphrasis Ps. 72» // Там же; Фомин С. В. Кантемиры в изобразительных материалах. Кишинев, 1988; Николаев С. И.: 1) Кто утешал Феофана Прокоповича в 1730 г.? //Рус. лит. 1989. № 2; 2) А. Кантемир в пол. журн. XVIII в. // Рус. лит. 1993. № 3; Песков А. М. Буало в рус. лит. XVIII — первой трети XIX в. М., 1989; Елеонская А. С. Из лит. наследия семьи Кантемиров // Памятники культуры: Новые открытия. Ежегодник 1990. М., 1992; Бабаева Е. Э. Славяно-фр. лексикон А. Кантемира. (Филол. характеристика: концепция, структура) // Вопр. языкознания. 1996. № 1; Serman I. Антиох Кантемир и Франческо Альгаротти // A Window on Russia. Roma, 1996.
С. И. Николаев