Ананурский карантин

Минимизировать
— 59 —

Ананурский карантин. Путешествуя по Кавказу, Г. нередко задерживался в карантинах, устроенных в связи с открывшимися эпидемиями чумы. Один из них был расположен в Ананури, грузинском селении на Военно-Грузинской дороге в 60 верстах от Тифлиса, резиденции арагвских князей Эристави. Здесь сохранилась крепость, архитектурный памятник XVI–XVII вв. Во время первого путешествия на Кавказ 19.10.1818 Г. записывает в путевых заметках: «Вдоль по берегу Арагви, которая вся в зелени, бук, яблонь, груши, сливы, тополи, клен; на скале руины, много замков. Ананур, карантин» (2, 290). Спустя год, 29.11.1819, возвращаясь из Чечни, от А. П. Ермолова, в Тифлис, Г. отметит: «Вползываем в странноприимную хату, где действительно очень странно принимают. Холод, спрашиваем дров. Нет, а кругом лес. У ветхого инвалида покупаем дорого охапку. Затапливаем, от дыму задыхаемся. Истопили, угар смертельный и морозно по-прежнему. Спрашиваем корму для себя и для лошадей, — ничего съестного. Наконец является маленький, глупенький доктор, с хлыстиком, вертится на одной ножке и объявляет, что мы в „политическом госпитале“ (в мефитическом: от сырости запах претяжелый), что нашу комнату иногда заливает вода по колена, что срок сидения зависит от комиссара. Докторишка исчез, и я от угара проболел 24 часа. Явился комиссар, как смерть, курносый. „Спасите. Карантин ваш очень мудро устроен, чтобы чумы далее не пропускать: потому что она с теми, которых постигнет здесь, непременно похоронится, потому что от холоду смерть, от дыму смерть, от угару смерть (да и сам комиссар, как смерть, курносый, — мы его наконец видели), но Бебутов и я не чумные, не прикажите морить…“» (2, 319). Г. отмечал, что в карантине «срок сиденья зависит от комиссара». Подобные порядки существовали в то время во всех кавказских карантинах. Путешествовавший по Кавказу французский граф Сюзане рассказывает в своей книге «Souvenirs de Voyages. Les provinces du Caucase»: «Мы прибыли в карантин города Гумри, где с нас потребовали всю нашу одежду, которую выкуривали в продолжении 24 часов, а нам дали взамен — госпитальную. Продолжительность пребывания в карантине не зависит ни от какого правила: мой попутчик по путешествию с Эрзерума, полковник русской службы, был освобожден от пребывания в карантине согласно распоряжению наместника; он находился всего 24 часа, а с меня потребовали остаться там 28 дней, хотя опасность чумы нам одинаково угрожала» (Ениколопов. С. 64–65).