"Родамист и Зенобия"

Минимизировать
— 296 —

«Родамист и Зенобия». Дошедший до нас план трагедии сохранился в Черновой тетради и впервые опубликован: РСл. 1859. Май. № 5. С. 115 со следующим примечанием Д. А. Смирнова: «Эта статейка-проект написана Грибоедовым на двух с половиной вместе, т. е. рядом находящихся в „Черновой“ листах, но с таким множеством там и сям существующих пропусков, вставок и выносок, что едва можно было привести ее в такой вид, чтобы она представляла собой нечто последовательное».
 
Историческая канва сюжета о Родамисте и Зенобии содержится в «Анналах» Публия Корнелия Тацита, где в кн. XII рассказано о событиях 52–63 гг., связанных с борьбой Рима, Парфии и Иберии за овладение Арменией (см.: Тацит К. Соч.: в 2 т. Т. I. Анналы. Малые произведения. Л., 1969. С. 213–217). В 51 г. начинается открытая борьба царя Иберии Фарасмана (Фарсмана) с его братом, армянским царем Митридатом, поддержанным римлянами. Наследником Фарасмана был Родамист, юноша, отличавшийся телесной силой, владевший «всеми науками и искусствами» (XII, 44). Он, движимый честолюбивыми побуждениями, убивает собственного дядю Митридата и становится вместо него правителем Армении. В своих преступных действиях Родамист находит полную поддержку со стороны отца, желавшего оградить собственный престол от честолюбивых притязаний сына. Преступный характер действий Родамиста усугубляется тем, что Родамист является мужем дочери Митридата Зенобии. Восстановив против себя армян, Родамист вместе с Зенобией спасается от их гнева. В конце концов Родамиста умерщвляют по приказанию не доверявшего ему отца. Тацит рассказал и драматическую историю Зенобии, которую Родамист пронзил мечом и бросил в Аракс,
— 297 —

чтобы труп не достался врагам; сам же достигает отцовского царства. Зенобию спасли пастухи. Сюжет «Родамист и Зенобия» многократно обрабатывался в европейских литературах XVII–XVIII вв. (см.: Орловская Н. К. Грузия в литературах Западной Европы XVII–XVIII вв. Тбилиси, 1965. С. 59–84); он был положен, в частности, в основу романа Ж. Р. де Ceгpe «Береника» (1648–1651), послужившего источником знаменитой трагедии Проспера Жолио де Кребийона «Родамист и Зенобия» (1711). Кребийон свободно контаминировал сюжетные мотивы, сосредоточив внимание лишь на истории Родамиста и Зенобии.
 
Никаких сведений об истории грибоедовского замысла «Родамиста и Зенобии» не сохранилось. О своем намерении написать трагедию (по-видимому, философско-исторического характера) сразу же по отъезде из Петербурга Г. сообщал С. Н. Бегичеву в июне 1824 г. Дополнительным стимулом его замысла мог быть и спектакль немецкой труппы с постановкой «Золотого руна» Ф. Грильпарцера, о котором Г. подробно рассказывал Катенину в письме от 17.10.1824. Одобряя «главный план» трагедии, он упрекал автора в том, что тот «не воспользовался лучше преданиями о зверских нравах древней Колхии, ни на минуту не переносится туда воображением» (3, 83). Эти установки также реализуются в плане «Родамиста и Зенобии». Грибоедовская трагедия была ориентирована не на Кребийона, а на Тацита, а также на некоторые другие источники по истории Армении и прилежащих стран. Г. намечает широкое трехактное сценическое полотно по образцу шекспировских хроник. В основе — заговор вельмож против Родамиста. «Вообще надобно заметить, что народ не имеет участия в их деле — он будто не существует. В 3-м уже действии возмущение делается народным, но совсем не по тем причинам, которым движимы вельможи: восстав сама собою, мгновенно, грузинская дружина своими буйствами, похищениями у граждан жен и имуществ восстанавливает их против себя» (2, 199). В образе римского посла Касперия, возможно, просматривается лирическое начало («…к чему такой человек, как Касперий, в самовластной империи, — опасен правительству, и сам себе бремя, ибо иного века гражданин» — 2, 195).
 
Отметим в плане трагедии образ Юродивого: «Является Юродивый, пророчит. Он нищий скиталец, просит милостыню, или соглядатай царев? Притворно ли проповедует или точно безумный? Но многие, в том числе Бахрат, его знают. Все в него веруют, он давно уже стяжал славу святости». Мы встречали уже подобного героя в «Юности вещего». Но особо важно подчеркнуть, что, обращенные к прошлому, трагедийные замыслы Г. всегда устремлены к будущему. Социальная проблематика трагедии традиционно связывалась с общественной ситуацией последекабрьского времени. Однако, по утверждению В. Э. Вацуро, как по литературной, так и по социальной проблематике план «Родамиста и Зенобии» с большей вероятностью вписывается в ситуацию 1824–1825 гг., отражает известные драматургу споры в декабристской среде о перемене власти в России, что позволяет предположительно датировать этот замысел 1824–1825 гг. (см.: Проблемы творчества. С. 162–193).