— 231 —
Маркарянц Якуб (Мирза-Якуб), (ок. 1785–1829), мирза, из рода Маркаровых (Маркарянц) из Эривани, был одним из трех евнухов гарема
Фетх-Али шаха. В 1804 году во время осады крепости Эривани отряд грузинских добровольцев, поссорившись с князем Цициановым, возвращался в Тифлис. К нему примкнул М., который бежал из Эривани, чтобы начать учиться в Тифлисе у приехавшего туда из Константинополя ученого. Дорогой на караван напали персияне. Часть людей перебили, часть взяли в плен. Якубу было тогда 18–19 лет. Его оскопили. При дворе Фетх-Али шаха мирзу Якуба отдали в обучение к его соотечественнику, главному евнуху Ага-Якубу-Кутули. Под руководством последнего он изучил персидский и арабский языки и бухгалтерию. За ученость Якуб получил титул «мирза», дававшийся в Иране лицам, владеющим пером. Способности Якуба и знание бухгалтерии обеспечили ему успех при дворе шаха. Быстро приведя в порядок запутанные счета годового расхода шахского гарема, которые до него вели два или три «метофа» (персидское звание бухгалтера), он стал лично известен шаху. Вместе со своими товарищами по несчастью, тифлисскими дворянами Манучаром и Хосровом, мирза Якуб вошел в торговое общество, основанное главным евнухом Кутули, для поставки товаров женщинам шахского гарема. Мирза Якуб помогал родным в Эривани, составлял библиотеку, нанимал для себя учителей, сохраняя страсть к науке. За три-четыре года до смерти он изучил французский язык. Изучал мирза Якуб и русский, держа при себе, за неимением лучшего учителя, пленного русского солдата. По другой версии, история М-нца была иной. Его оскопили в Тавризе, заставили принять магометанство, и, прежде чем попасть в шахский гарем, он некоторое время пробыл в серале (дворце) Гольден-Исмаилхана. Оставаясь скрытно православным, он пренебрегал отличиями, исходившими от мусульман, мечтая лишь об одном — уйти на родину. Ратификация
Туркманчайского договора освобождала его от ненавистного ига, и по приезде Г. в Тегеран он не замедлил воспользоваться правом, предоставленным пленным XIII статьей договора. Уходом мирзы Якуба под покровительство русского посла широко воспользовалась партия, враждебная русскому представителю, чтобы еще
— 232 —
более восстановить против него Фетх-Али шаха. Будучи шахским казначеем, М. хорошо знал состояние казны, что составляло государственную тайну. Вместе с тем как евнух шахского гарема он знал все закулисные, тайные пружины политики шаха, часто вершившейся при посредстве его жен. Наконец, он имел большое состояние, а шах был скуп и стяжателен и смотрел на него как на свою собственность, ибо в Иране существовал закон, по которому все состояние евнухов наследовалось шахской казной. Отъезд бывшего евнуха из Ирана лишил бы шаха этого дохода. По условиям же Туркманчайского договора М. как уроженец земель, отошедших к России, имел право возвратиться на родину.
Мальцев в донесении
Нессельроде сообщал после разгрома российского посольства: «Некто Ходжа-Мирза-Якуб, служивший более 15 лет при гареме шахском, пришел вечером к посланнику и объявил ему желание возвратиться в Эривань, свое отечество. Г. сказал ему, что ночью прибежища себе ищут одни воры, что министр российского императора оказывает покровительство свое гласно, на основании трактата, и что те, которые имеют до него дело, должны прибегать к нему явно, днем, а не ночью. М.-Я. был отослан с фарашами в дом свой, с уверением, что персияне не осмелятся сделать ему ни малейшего оскорбления. На другой день он опять пришел к посланнику с тою же просьбою; посланник уговаривал его остаться в Тегеране, представляя ему, что он здесь знатный человек <…> но усмотрев твердое намерение М.-Я. ехать в Эривань, он принял его в дом миссии, дабы вывезти с собою в Тавриз, а оттуда, на основании трактата в Эривань» (Восп. С. 293). О. И. Попова считает, что это было специально разработанной провокацией английских дипломатов, настроенных враждебно по отношению к Г., с целью вызвать возмущение толпы. Такая же версия излагалась ранее в романе Д. Л. Мордовцева «Железом и кровью», по которой «заговорщики, воспользовавшись несчастной судьбой М.-Я., спровоцировали его уход под защиту русского посла, чтобы поставить Г. в безвыходное положение и покончить с ним». Возможно, Мордовцеву была известна книга английского дипломата Дж.-Э. Александера «Путешествие из Индии в Англию», изданная в Лондоне в 1827 г., которая дает основание считать, что М.-Я. был связан с английскими резидентами в Персии. Г. действовал и в этом, и в других подобных случаях в соответствии с инструкцией Министерства иностранных дел, в которой отмечалось: «Если <…> невинный будет тесним и угрожаем казнию <…> то в таком случае вооружитесь всею торжественностию помянутого акта для чести русского имени и в защиту угнетаемого просителя». Как бы то ни было, поступок М.-Я. стал одним из поводов разгрома российского посольства. С переходом под покровительство в русское посольство М.-Я-ба положение Г. стало угрожающим. Но отказать ему в покровительстве Г., согласно статье Туркманчайского договора о пленных, не мог.