Иона, епископ Рязанский, митрополит Московский

Иона (ум. 1461 г.) — епископ Рязанский, впоследствии митрополит Московский, церковный деятель и публицист. И. — первый русский митрополит, назначенный без утверждения константинопольским патриархом. И. был впоследствии канонизирован, и более поздние рассказы о нем (см. Житие Ионы) во многом искажают подлинную биографию И.: он изображается естественным и законным преемником митрополита Фотия и последовательным сторонником Василия II в борьбе с его соперниками галицкими князьями. Однако независимые и ранние источники не подтверждают этой версии. Отметим, что в новгородских и псковских летописях имя И. вообще не упоминается; Летопись Софийская I младшего извода сообщает об И. только в связи с назначением его митрополитом в 1448 г., а Летопись Тверская — в связи с поставлением им тверского епископа в 1461 г. Великокняжеские летописи впервые упоминают епископа И. под 1446 г. как сподвижника Шемяки, помогшего ему захватить детей Василия Темного, и лишь под 1448 г. (в связи с назначением И.), приводит не очень вразумительное и явно дефектное известие о существовавшем еще ранее намерении поставить И. «после Сидора» (митрополита Исидора) на митрополию.

Хотя в грамотах, связанных с Ионой, упоминалось, что его поставил митрополитом «священный збор» (РИБ, т. 6, № 64, стб. 539), никакого решения или постановления этого «збора» до нас не дошло.

Важными источниками, свидетельствующими о стремлении поставить И. митрополитом еще в 30-х гг., казались исследователям грамоты, адресованные в Царьград и сохранившиеся в рукописных сборниках. Однако сборники, содержащие эти грамоты, относятся к концу XV — началу XVI в., и достоверность содержащихся в них сведений вызывает серьезные сомнения. Одна из этих грамот (РИБ, т. 6, № 62) написана от имени Василия II и адресована в одном списке (сборник кирилло-белозерского инока Ефросина, ГПБ, Кир.-Белоз. собр., № 11/1088 — 90-е гг. XV в.) «вселенскому патриарху» (имеется в виду, очевидно, Митрофан), а в другом (в своде 1518 г., отразившемся в Летописях Софийской II и Львовской, под 6949—1438 г.) — «царю греческому» (видимо, Иоанну VIII). Отправление И. в Константинополь отнесено здесь ко времени «по преставлении... митрополита Фотиа»; от имени князя автор пишет, что он понудил «ити к вам Иону, епископа рязаньска... дабы нам того епископа Иону доставили на митрополию». Но в Константинополе, по его словам, «нашего прошения не приали..., того нам Иону на митрополию не поставили», а послали Исидора, поехавшего затем на собор к папе и привезшего грамоты от папы, что «чюже есть и странно»; в грамоте Василий II просит патриарха (по другому списку — императора) разрешить русским самим совершить «поставление митрополита». По смыслу эта грамота должна быть датирована 1441 г., но странна в ней ссылка на отправление И. «по преставлении Фотия»: Фотий умер в 1430 г., а Исидор назначен русским митрополитом семь лет спустя. Следующая по времени грамота Василия II в Константинополь (РИБ, т. 6, № 71), повествующая о тех же событиях, опять сохранилась в двух версиях — в двух митрополичьих формулярниках начала XVI в. — ГИМ, собр. Уварова, № 512 и Синод. собр., № 562. В обеих версиях второй грамоты речь идет об избрании И., как уже о совершившемся факте; указание, сохранившееся в одной версии («двадцать первое лето» от смерти Фотия), позволяет датировать вторую грамоту 1451—1452 гг. В отличие от первой грамоты, во второй грамоте сделана попытка объяснить, почему И., чья поездка в Константинополь якобы была решена сразу же после смерти Фотия, приехал только семь лет спустя — в 1437 г.: «не вемы како, по божиим неизреченным судбам, ему ли самому на дорозе помедлившу, богу ли тако волившу, тому к Царюграду достигнути не поспевшу». Еще более важно другое расхождение с первой «грамотой» — во второй грамоте утверждается, что «царь и патриарх» уже при назначении Исидора объявили И. его преемником: «а что божия воля о Сидоре произмыслить или смертию скончается, или иначея что о нем будеть, ино ты еси, Иона, по нем будеши на Руси митрополитом». Но вторая грамота не только противоречит первой; существенные расхождения обнаруживаются и между двумя версиями самой второй грамоты. В одной из них (сохранившейся в формулярнике Синод. № 562) нет никаких прямых выпадов против Флорентийской унии, и отсутствие сношений с Константинополем неопределенно объясняется «в церкви божией разгласием» и «неудобопроходимым шествием», в другой (собр. Уварова, № 512) за рассказом о поездке И. в 1437 г. и данных ему обещаниях следует рассказ об Исидоре и «латыньском» соборе «еже в Фроленьции». Но как раз эта версия имеет помету, что данная грамота «к царьградскаму царю Констянтину... не пошла».

Противоречивость и сугубая сомнительность всех этих грамот в Константинополь дает основание усомниться в точности передачи текста еще в одном памятнике, также сохранившемся в митрополичьем формулярнике XVI в. (Синод. собр., № 562, л. 204 об.—206 об.) — в грамоте епископа И. (без указания епископии) в Нижегородский Печерский монастырь 6941 (1433) г. В этом документе И. за 15 лет до своего вступления на митрополичий престол выступает в качестве «епископа, нареченного на святую митрополию русскую» (между тем, даже в посланиях 1447 г. упоминания о его «наречении на митрополию» нет). Грамота эта помещена в митрополичьем формулярнике не среди близких ей по времени документов, а в дополнительной части, после ряда посланий конца XV в.

Можно предполагать, что в конце своего пребывания на митрополичьем престоле И., действительно, претендовал на то, что он стал единственным законным митрополитом после смерти Фотия (1430 г.). Об этом свидетельствует до сих пор не опубликованный и не отмеченный в литературе памятник — духовная грамота И., датированная 31 марта 6969 (1461 г.) и сохранившаяся в рукописном сборнике первой четверти XVI в. (ГПБ, Q.I.1468, л. 149—154 об.). Здесь, правда, ничего не упоминается ни о поездке И. в Константинополь после смерти Фотия, ни об обещании, якобы данном ему патриархом, поставить его митрополитом после смерти Исидора. И. утверждает лишь, что он был поставлен на митрополию «по изволению... великого князя всея Русии и его матери... и благоверных князей Рускых», по совету «с рускыми епископы… за нужу, не токмо ради раздирания церковнаго и възничущих ересей, но и за долготу пути... и за нужу бывшаго ради церковнаго мятежа в Цариграде в царех и патриаршьстве» в связи с «богомерьским учением окааного и злоименитаго Исидора... в лето 6957... декаврия в 15 день (15 декабря 1448 г.)». Но в конце духовной, как и в памятнике, на основе которого она была составлена, — знаменитой духовной Киприана 1406 г. — указывается, что, сосчитав «лета своя отнели в митрополиты поставлен бых», он обнаружил, что «третье на десять лето течет от месяц декамврия пятинадесятого». В грамоте Киприана отсчет, видимо велся от 1376 г. до 1406 г., но утверждать, что И. пробыл на престоле 30 лет, можно было только, если считать его преемником Фотия, умершего в 1430 г.

Легендарный характер биографии И. в том виде, в каком она изложена в приведенных выше памятниках, а затем в поздней летописной и особенно в агиографической традиции, становится; особенно заметной при сопоставлении ее с теми фактами, о которых умалчивали московские летописи. Русская митрополия вовсе не пребывала вакантной в течение 18 лет после смерти Фотия. В 1434 г. митрополитом всея Руси стал по решению патриарха смоленский епискоя Герасим, который не поехал в Москву из-за начавшейся там борьбы за престол и управлял митрополией из Смоленска. Из литовско-белорусских, новгородских и псковский летописей мы узнаем о деятельности этого митрополита и о том, что к нему ездил на поставление новгородско-псковский архиепископ Евфимий; вполне вероятно, что и другие русские иерархи, занявшие престол в те годы, поступали так же. В 1436 г. Герасим стал жертвой междоусобной борьбы в Литве; с 1437 г. митрополитом стал Исидор, приехавший в Москву, а затем в течение полугода находившийся в Новгороде и Пскове. Каково было положение И. в те годы? И. был выходцем из уездного княжества Галицкого, князья которого были главными соперниками Василия II; постригся в монахи он там же — в Галицкой земле. Затем он перешел в московский Симонов монастырь, а потом стал епископом Рязанским. Лишь в 40-х гг., после осуждения и изгнания Исидора, у И. появилась возможность занять митрополичий престол — и рассказ великокняжеского свода конца 50-х — начала 70-х гг., связывающий его появление на «дворе митрополиче» с деятельностью Шемяки, представляется поэтому наиболее достоверным. Затем И. занял своеобразную промежуточную позицию между обоими враждующими князьями. Летом 1447 г., после занятия Москвы Василием Темным, бежавшие из нее Дмитрий Шемяка и Иван Можайский, заявили, что Василий II не может их требовать к себе до тех пор, «доколе будет у нас в земле отец нашь митрополит». К осени митрополит уже изменил Шемяке и перешел на сторону Василия Темного, однако и после этого он не стал в глазах своих собратьев-иерархов законным митрополитом: в обличительной грамоте русского духовенства против Шемяки, отправленной в декабре 1447 г., И. по-прежнему именуется епископом рязанским и назван на третьем месте — после Ефрема Ростовского и Авраамия Суздальского. Только в следующем 1448 г. И. был, наконец, возведен своими братьями-епископами на митрополичий престол.

Основные произведения И. — послания связаны именно с борьбой за утверждение его митрополичьих прав. Борьба эта была трудной — уже с 50-х гг. И. отказал в признании литовский великий князь Казимир и западнорусские иерархи; серьезные опасения внушала ему позиция новгородского и тверского епископов; даже такой видный церковный деятель Московской земли, как Пафнутий Боровский, «не велел звати архиепископа Ионы митрополитом». Ни патриарх, противник унии с «латинами», оставшийся в Константинополе после завоевания его турками, ни тем более патриарх-униат не признавали И. митрополитом. Только в самом начале своей митрополичьей деятельности, когда Казимир еще не выдвинул особого кандидата на кафедру русского (киевского) митрополита, И. мог избегать в посланиях литовским князьям, панам, боярам и «всему купно христоименитому господню людству» деликатных вопросов о своем праве на митрополичий престол: в грамоте 1448 г. он не говорил ни о якобы совершенной им в 1437 г. поездке в Царьград, ни об Исидоре и ограничивался сообщением о своем поставлении, осуждая главного соперника Василия II — Дмитрия Шемяку. Не касался И. предыстории своего назначения и в первых грамотах в Новгород и на Вятку, призывая только адресатов прекратить «некая междоусобная спирания и раздоры». Первые упоминания о полученных И. в Царьграде обещаниях появляются в его посланиях, по всей видимости, только после того, как у И. появился в Литве соперник — назначенный патриархом митрополит Киевский и всея Руси Григорий (которого в Москве объявляли учеником и сподвижником Исидора). Об этом И. сообщает в недатированной грамоте киевскому князю (наместнику Казимира) Александру Владимировичу, в посланиях литовским (западно-русским) епископам, написанным около 1460 г.; тогда же И. пишет грамоты литовским епископам и князьям и отдельно смоленскому и черниговскому епископу с резким осуждением унии, Исидора и его «злейшего ученика Григория». Послания эти имели в значительной степени оборонительный характер: патриарх и митрополит Григорий, жаловался И., именовали его и послушных ему иерархов «отступниками». Литовский великий князь не только принял Григория, но и просил Василия II последовать его примеру. Тревогой были проникнуты и послания И. русским иерархам — тверскому епископу Моисею, упорно не желавшему являться к И., несмотря на двукратное приглашение, и новгородскому архиепископу Ионе. Тогда же были составлены соборная грамота русских епископов и их же послание литовским иерархам о непризнании Григория и верности И., но среди этих епископов не было ни тверского, ни новгородского. Можно думать, что и разобранные выше «грамоты патриарху и императору» от имени Василия II, которые историки склонны были датировать 40-ми гг., могли быть составлены не ранее 50-х — 60-х гг. Под прямым влиянием этих посланий были написаны и рассказы о Флорентийском соборе и «Слово избрано от святых писаний еже на латыню», где провозглашалось «болшее православие и вышьшее христианство Белой Руси» по сравнению с греческим.

Кроме посланий о своих правах на митрополичий престол и грамот против Шемяки и его союзника Ивана Можайского И. написал также ряд других посланий (обличения против мирян и духовенства, междоусобий и т. д.) и уже упомянутую духовную грамоту. Грамота эта датирована 1461 г., однако ряд ее особенностей дает основание предполагать, что составлена она была ранее. В духовной грамоте не только не упоминается завоевание Константинополя турками, но об императоре Константине XI говорится как о недавно вступившем на престол: «а ныне слышим, что божией благодатью и его неизреченной милостию во Цариграде... царь Константин православен, а и патриарха себе такова же православна поставити хочет, а и весь Царствующий град во изначальном православии христианства живет, а окааннаго Исидора изгнаша». В связи с этим И. выражает желание получить благословение от «святаго православнаго патриарха и от всего же священнаго собора». Очевидно, текст этот составлялся между 1451 г., когда патриарх-униат Георгий Маммас отказался от престола, и 1453 г., когда Константинополь пал. Такая датировка подтверждается и тем, что в конце духовной И. дает благословение, среди прочих князей, Ивану Андреевичу Можайскому и Василию Ярославичу Серпуховскому: первый бежал в 1454 г. в Литву, а второй был заточен в 1456 г. Очевидно, митрополичье завещание было составлено заранее — в начале 50-х гг.

Большая часть грамот И. издана в т. 6 РИБ: № 61 (в Нижегородский Печерский монастырь; ср.: Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца XIV — начала XVI в. М., 1964, т. 3, № 304; о сомнительности этой грамоты см. выше), № 64 (литовским князьям о поставлении в митрополиты), № 65 (в Новгород), № 66 (князю Александру Киевскому — вопреки А. С. Павлову оно едва ли было написано ранее 1458—1460 гг., когда были посланы аналогичные грамоты № 80—85); 68-I (королю польскому Казимиру 1451 г.), 68-I (пану Михаилу Кезигайловичу), 69 (протодиакону Михаилу на наместничество в Вильне), 70 (верейскому князю Михаилу Андреевичу), 73 (в Вятку), 75 (в Боголюбов монастырь), 77 (в Вятку), 78 (епископу Симеону Полоцкому), 79 (епископу Каллисту Полоцкому), 80 (литовским панам и боярам), 81 (литовским епископам), 85 (литовским князьям и панам), 86 (архиепископу Ионе Новгородскому), 87 (епископам литовским), 88-I (епископу Мисаилу Смоленскому), 88-II (епископу Евфимию Черниговскому), 89 (литовскому епископу), 90 (в Псков). Отдельные грамоты, изданные ранее, не были включены в РИБ: АИ, т. 1, № 43 (окружное, об изменах Шемяки — А. С. Павлов считал этот текст механическим соединением двух посланий), 46 (князю новгородскому Юрию Лугвеньевичу), 50 (князю Михаилу Верейскому), 51 (епископу Илии Тверскому), 53 (архиепископу Евфимию Новгородскому 1452—53 гг.), 56 (епископу Мисаилу Смоленскому); ААЭ, т. 1, № 49 (королю польскому Казимиру, ок. 1450 г.), 372 (архиепископу Евфимию Новгородскому 1452 г.). Ср. также летописные рассказы об И.: ПСРЛ, М.; Л., 1956, т. 26, с. 208; М.; Л., 1962, т. 27, с. 115; М.; Л., 1949, т. 25, с. 270, а также грамоты: СГГД, т. 1, № 67; Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV—XVI вв. М.; Л., 1950, № 46, РИБ, т. 6, № 62 и 71; ср. АИ, т 1, № 41 и 262.

Изд.: ААЭ. СПб., 1836, т. 1, с. 36—37, 464—465; АИ, СПб., 1841, т. 1, с. 86—87, 92—94, 98—100, 101—105; РИБ. СПб., 1908, т. 6, стб. 521—524, 539—542, 543—556, 555—564, 565—570, 569—572, 573—576, 591—596, 601—610.

Лит.: Карпов Г. Очерки из истории российской иерархии: Церковная смута; Св. Иона, последний митрополит Киевский и всея Руси // ЧОИДР, 1864, кн. 4, с. 143—144; Макарий. История русской церкви СПб., 1870, т. 6, кн. 1, с. 1—46; 2-е изд. СПб., 1887, т. 6, с. 22—23, 37—38; Павлов А. С. Теория восточного папизма в новейшей русской литературе канонического права // ПО, 1879, декабрь, с. 763—764; Николаевский П. Ф. Учреждение патриаршества в России. СПб., 1880; Голубинский. История церкви. М., 1900, т. 2, ч. 1, с. 469—515, 533—536; Малинин В. Старец Елеазарова монастыря Филофей и его послания. Киев, 1901, с. 56—73; Пресняков А. Е. Образование Великорусского государства. Пг., 1918, с. 395—396; Denisoff Е. Aux origines de l’Eglise russe autocéphale // Revue des études slaves, 1947, t. 23, f. 1—4, p. 66—68; Черепнин Л. В. Русские феодальные архивы XIV—XV вв. М.; Л., 1948, ч. 1, с. 141; Карташов А. В. Очерки по истории русской церкви. Париж, 1959, с. 387; Лурье Я. С. Идеологическая борьба в русской публицистике конца XV — начала XVI в. М.; Л., 1960, с. 362—371; Белякова Е. В. К истории учреждения автокефалии русской церкви // Россия на путях централизации. М., 1982, с. 152—154.

Я. С. Лурье