Иоасаф (Скрипицын) (ум. в 1555 или 1556 г.) — митрополит Московский, писатель и книжник. Судьба и политическая карьера его тесно связана с Троице-Сергиевым монастырем. Первым достоверным фактом его биографии является сообщение о том, что в 1529 г. он был поставлен из старцев в игумены Троицкого монастыря. С. П. Розанов склонен отождествлять И. С. с личностью ростовского священника Георгия Скрипицы. Предположение С. П. Розанова в дальнейших исследованиях поддержки не получило. Отметим, что фамилия Скрипицын в XVI в., видимо, была достаточно распространенной, известен дьяк Дмитрий Тимофеевич Скрипицын, современник И. С. (Веселовский С. Б. Дьяки и подьячие XV—XVII вв. М., 1975, с. 478).
Первое летописное известие о И. С. относится к 1530 г., когда он совершил обряд крещения будущего царя Ивана Грозного (ПСРЛ, СПб., 1904, т. 13, с. 48). Он же крестил и второго сына Василия III Юрия, родившегося в 1533 г. (ПСРЛ, т. 13, с. 66). Благосклонное отношение великого князя к троицкому игумену, видимо, оставалось достаточно постоянным. В Шумиловском томе Летописного свода Лицевого включен рассказ о рождении и крещении в Троицком монастыре самого Василия III, записанный якобы со слов И. С.: «Сия же повесть явлена бяше митрополитом Иоасафом всея Русии, еже он слыша от уст у самого великаго князя Василиа Ивановича всея Русии самодержца» (ПСРЛ. СПб., 1901, т. 12, с. 191). Этот же рассказ с приведенным объяснением происхождения его помещен среди дополнений к чудесам в Житии Сергия Радонежского (ВМЧ, 25 сентября, СПб., 1883). В 1539 г. в том же сане игумена И. С. совершил обряд пострижения в схиму умирающего Василия III и оставался при нем до его кончины (ПСРЛ. СПб., 1853, т. 6, с. 265, 274, 275). В результате борьбы за власть между Бельскими и Шуйскими И. С. был избран в митрополиты на третий день по низведении Даниила князем Иваном Васильевичем Шуйским. Посвящение И. С. в митрополиты было осуществлено уже на седьмой день с соблюдением всех правил обряда, во время которого избранный митрополит прочитал написанное по этому случаю «Исповедание православной веры» (ААЭ. СПб., 1936, т. 1, № 184). По мнению С. П. Розанова, «Исповедание» И. С. характеризует его церковно-политические взгляды. Дело в том, что И. С. в отличие от своих предшественников и последующих митрополитов не отрекается от константинопольского патриарха и признает истинным православие у современных греков. В это время на Руси считалось, что хранителями истинной православной веры оставались только русские. По мнению Е. Е. Голубинского (История церкви, т. 2, ч. 1, с. 740, примеч. 2), в данном случае И. С. вероятнее всего вернулся к старой формуле, употреблявшейся митрополитами при поставлении, добавив только строки об Исидоре. С. П. Розанов усматривает в этом влияние Максима Грека и считает, что одним из источников «Исповедания» И. С. могло быть его «Сказание к отрицающимся на поставлении...» (см.: Иванов А. И. Литературное наследие Максима Грека, Л., 1969, с. 154). Предположение С. П. Розанова убедительно подтверждается материалами судных дел над Максимом Греком в 1525 и 1531 гг., приведенными в статье Н. Н. Покровского. В письме митрополита Даниила в Волоколамский монастырь в связи с осуждением в 1525 г. Максима Грека в перечне обвинений вторым называется отношение обвиняемого к вопросу о поставлении русских митрополитов в Москве, а не в Константинополе (Судные списки..., с. 50—51). Соборное разбирательство 1531 г. вновь обращается к возражениям Максима Грека о порядке поставления русских митрополитов и к прежнему обвинению добавилось новое — его осудили также за симпатии к митрополиту Исидору, подписавшему Флорентийскую унию (Судные списки..., с. 71—72).
Деятельность И. С. как митрополита была непродолжительной. Поставленный в митрополиты по воле Шуйского, он принял сторону его противника Бельского. По «печалованию» митрополита к великому князю была снята опала с Ивана Федоровича Бельского (ПСРЛ, т. 13, с. 132—133). В том же году он ходатайствовал об освобождении Владимира Старицкого. В 1541 г. Иван Бельский просил у него заступничества перед великим князем за своего брата Семена Федоровича (ПСРЛ, т. 13, с. 136). Но уже в начале января 1542 г. И. С. был сведен с престола. В Царственной книге (ПСРЛ, т. 13, с. 140—141) приведены подробные обстоятельства лишения его митрополичьего сана. И. С. оказался сосланным в Кириллов монастырь; после 1547 г. его перевели в Троице-Сергиев, где он и скончался. Причины ориентации митрополита на Бельских не выяснены, возможно, они определяются не столько политическими соображениями, сколько его личными симпатиями.
Время пребывания И. С. в Троице-Сергиевом монастыре не было по существу заточением. По ряду косвенных свидетельств он там жил согласно своим склонностям и интересам, но при этом и не в полном забвении со стороны правящих властей. В своем послании в Кирилло-Белозерский монастырь, написанном в 1573 г., Иван Грозный с осуждением вспоминает об образе жизни И. С. в Троицком монастыре. (Послания Ивана Грозного / Подг. текста Д. С. Лихачева и Я. С. Лурье; пер. и ком. Я. С. Лурье. М.; Л., 1951, с. 175—178). Однако следует обратить внимание на то, что в целом отношение Грозного к И. С. оставалось благосклонным. В послании Курбскому он говорит об И. С. как о жертве боярских распрей (Послания Ивана Грозного, с. 34). Положительное отношение к личности И. С. сохраняется в Царственной книге на протяжении изложения всех событий, к которым он был причастен. Материалы Стоглавого собора (1550 г.) сохранили содержание ответных посланий И. С. на присланные ему для замечаний постановления собора. Замечания его на постановления собора носили частный характер и в окончательных решениях его отражения не получили. Он предлагал упомянуть о присутствии на соборе 1503 г. не только Иосифа Волоцкого, но и других представительных старцев, имея в виду по всей вероятности Нила Сорского и новгородского архиепископа Серапиона. Кроме того, он советовал, чтобы «полоняные деньги» брались из казны митрополита и из монастырей, а не собирались с крестьян, которые и так обременены большими податями. Замечание его о необходимости иметь в больших монастырях «всевозможные квасы» в исследованиях истолковывается несколько по-разному.
Более интересные сведения для характеристики личности И. С. и его общественных и литературных связей дают материалы соборного разбирательства деятельности Исака Собаки, случившегося в феврале 1549 г. В конце 1548 г. собору предшествовала переписка между митрополитом Макарием и бывшим митрополитом И. С. (опубликована Н. Н. Покровским). Суть дела заключается в следующем. Исак Собака по судебному разбирательству по долу Максима Грека и Вассиана Патрикеева на соборе 1531 г. был осужден как переписчик перевода Жития Богородицы Симеона Метофраста, сделанного Максимом Греком, отлучен от церкви и отправлен в заточение в новгородский Юрьев монастырь. И. С., став митрополитом, освободил сосланного по делу Максима Грека Исака Собаку, нарушив тем самым каноническое правило о снятии соборного отлучения. Очень возможно, что покровительство, оказанное осужденному Исаке Собаке И. С., объясняется заинтересованностью митрополита в возможности поддерживать с ним связи как с человеком в совершенстве владеющем книгописным делом. Судя по сохранившейся библиотеке И. С., он был большим любителем не просто книжности, но и ценителем художественного оформления рукописей. Известен большой список рукописей, принадлежавших И. С., в том числе среди них есть написанные известнейшим каллиграфом своего времени Исаком Собакой. Уже давно обращено внимание на то, что многие рукописи из библиотеки И. С. отличаются красивым письмом, а также внешним оформлением (Голубинский. История церкви, т. 2, ч. 1, с. 742). В описи Троице-Сергиева монастыря 1642 г. приведен большой перечень книг, принадлежавших некогда И. С. Б. М. Клосс перечислил 29 рукописей из состава библиотеки И. С. По его мнению большинство этих рукописей было написано в митрополичей канцелярии при митрополите Данииле, а занявший после него митрополичью кафедру И. С. в дальнейшем присвоил их (Клосс. Библиотека московских митрополитов в XVI в., с. 116). Интересным является то, что во время пребывания И. С. на митрополии Исаком Собакой была переписана «Лествица» Иоанна Лествичника (ГПБ, собр. Тр.-Серг. лавры, № 160), которая затем оказалась в библиотеке опального митрополита (там же).
Память о пребывании И. С. в заточении в Кирилло-Белозерском монастыре, видимо, следует искать в книгохранительнице этого монастыря. Так, А. Н. Насонов предположил, что список летописи Типографской (ГИМ, Синод. собр., № 789), принадлежавший некогда Кирилло-Белозерскому монастырю, туда мог завести сосланный митрополит И. С. (История русского летописания XI — начала XVIII в. М., 1969, с. 389). В то же время отсюда он мог в свою библиотеку получить рукопись ГБЛ, собр. МДА, № 109, написанную Исаком Собакой еще в начале XVI в. (Клосс. Библиотека московских митрополитов в XVI в., с. 116). Из этих примеров следует, что весьма благосклонное отношение И. С. к Исаке Собаке объясняется его библиофильскими наклонностями.
Уникальность библиотеки И. С. ясна и сейчас. В его коллекцию входят рукописи произведений его современников, с которыми он в той или иной степени был связан. Это, в частности, список «Круга миротворного», составленного по его повелению в 1540 г. священником новгородского Софийского собора Агафоником. Собственностью И. С. был сборник сочинений Максима Грека, представляющий собой собрание сочинений, составленное автором и собственноручно им правленное (рук. ГБЛ, собр. МДА, фунд., № 42). Сборник был создан в самом конце 40-х—начале 50-х гг. XVI в., когда Максим Грек проживал вместе с И. С. в Троицком монастыре, где оба скончались в 1555 г. (Синицына Н. В. Максим Грек в России. М., 1977, с. 161—175). Согласно версии наиболее раннего Сказания о Максиме Греке улучшение положения Максима Грека в заточении наступило именно при митрополите И. С. (там же, с. 149—150). Поэтому легко представить, что только что составленный сборник сочинений был получен И. С. из рук самого автора.
На значение другого сборника из библиотеки И. С. (ГБЛ, собр. МДА, № 684) для характеристики самого владельца его как писателя и редактора обратил внимание С. П. Розанов. По его мнению, этот сборник, имеющий пометы и замечания на полях, составлен И. С., как и предисловие к нему, в котором автор сообщает, что «писах же с разных списков, тщася обрести правый». Леонид обратил внимание на параллели в тексте предисловия с концом Жития Серапиона, архиепископа новгородского (Сведения о славянских пергаменных и бумажных рукописных, поступивших из книгохранилища Свято-Троицкой Сергиевой лавры в библиотеку Троицкой духовной семинарии в 1747 г. (ныне находящейся в библиотеке Московской духовной академии) // ЧОИДР. М., 1879, кн. 2, с. 47—49). С. П. Розанов, основываясь на этих наблюдениях, склонен признать И. С. автором Жития Серапиона. Впервые мысль о принадлежности Жития Серапиона перу митрополита И. С. была высказана Е. Е. Голубинским. А. А. Зимин в предисловии к летописи Иоасафовской высказался вполне определенно: «Житие Серапиона Иоасаф написал в Троице-Сергиевом монастыре в 50-е годы XVI в. Положение опального митрополита весьма напоминало положение сосланного ранее в тот же Троицкий монастырь новгородского архиепископа» (Иоасафовская летопись, с. 11). Время создания Жития аргументируется использованием в нем сведений из Жития Иосифа Волоцкого, написанного «неизвестным». На основании перечисленных доводов нельзя считать вопрос об атрибуции Жития Серапиона И. С. решенным.
И. С. принадлежала рукопись с текстом так называемой Иоасафовской летописи (ГБЛ, собр. МДА, № 140). Эту рукопись обнаружил А. А. Шахматов, он же установил принадлежность ее бывшему митрополиту И. С. (на нижнем поле второго листа находится киноварная помета «Иасафа»). Поэтому и летопись, составляющую основную часть рукописи, А. А. Шахматов назвал Иоасафовской. Он определил, что Иоасафовский список был одним из источников Летописи Никоновской. Это позволило ему сделать предположение, что ранний текст Никоновской летописи (в списке Оболенского) был составлен между 1529—1539 гг. при участии троицкого игумена И. С. А. А. Зимин, опубликовавший текст Иоасафовской летописи, в своем предисловии не согласился с выводом А. А. Шахматова об участии Иоасафа в работе над Иоасафовской и Никоновской летописями. В Иоасафовской летописи, а также и в Никоновской, рассказ о ссоре Иосифа Волоцкого с архиепископом новгородским Серапионом безусловно изложен иосифлянином, который поведение Иосифа расценивает положительно, а к архиепископу Серапиону относится враждебно и полностью оправдывает справедливость отлучения его от церкви. Житие же Серапиона написано с противоположных позиций. Вся политическая биография И. С. говорит о том, что он никогда не был связан с иосифлянами и должен был к ним относиться враждебно. Поэтому, по мнению А. А. Зимина, автором Иоасафовской летописи не мог быть И. С. Эта летопись, как предположил исследователь, была написана в митрополичьей канцелярии при митрополите Данииле (1522—1529 гг.). Предположение А. А. Зимина о происхождении Иоасафовской летописи и ее связи с Никоновской в настоящее время полностью подтвердились и вошли в выводы книги Б. М. Клосса «Никоновский свод и русские летописцы XVI—XVII вв.». Рукопись с Иоасафовской летописью могла попасть в библиотеку И. С. прямо из митрополичьей канцелярии после того, как он сменил Даниила на митрополичьей кафедре. С. П. Розанов в своем исследовании, вышедшем в 1930 г., отождествил личности составителя западнорусского хронографа и одного из главных редакторов Никоновского свода (редактора первой, части списка Оболенского). Этой личностью он признал И. С., а составление Западнорусского хронографа и основной части Никоновской летописи отнес к 50-м г. XVI в., предполагая, что летописная работа могла вестись в кружке Артемия, который в 1551 г. был игуменом Троицкого монастыря. В настоящее время Б. М. Клосс подтвердил существование связи Никоновской летописи с Западнорусским хронографом: оба произведения возникли в одно и то же время и в одной и той же среде, но работа над ними осуществлялась в митрополичьей канцелярии под руководством митрополита Даниила. Таким образом, к созданию этих Двух значительных исторических сочинений И. С. отношения не имел.
Как уже упоминалось, обращения к рукописям библиотеки И. С., может быть, дадут дополнительные материалы о причастности его к писательскому труду. Е. Е. Голубинский, правда с оговорками, приписывает И. С. составление редакции церковного устава, по рук. ГБЛ, собр. Тр.-Серг. лавры, № 783, имеющей на л. 599 об. киноварную помету «митрополита Иоасафа» (Голубинский. История русской церкви, т. 1, ч. 1, с. 620—621). С. В. Юшков отверг участие И. С. в работе над церковным уставом.
А. В. Горский склонен был считать И. С. не только автором Жития Серапиона Новгородского, но и редактором, распространившим текст Жития Никона, написанного Пахомием Сербом.
Изд.: Стоглав. 3-е изд. Казань, 1912, с. 193—200; Судные списки Максима Грека и Исака Собаки / Изд. подг. Н. Н. Покровский. М., 1971 с. 130—132.
Лит.: Барсуков. Источники агиографии, стб. 259—262; Строев. Словарь, с. 104—105, 207, 359, 373, 443; Горский А. В. Историческое описание Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, М., 1890, ч. 2, с. 14; Голубинский. История церкви, т. 2, ч. 1, с. 738—743; Шахматов А. А. Иоасафовская летопись // ЖМНП, 1904, июнь, с. 69—79; Розанов С. П. «Никоновский» летописный свод и Иоасаф, как один из его составителей // Изв. по РЯС АН СССР, 1930, т. 3, кн. 1, с. 269—287; Иконников. Источники по историографии, т. 2, кн. 2, с. 1095, 1726; Иоасафовская летопись / Под ред. А. А. Зимина. М., 1951, с. 3—15; Клосс Б. М. 1) Библиотека московских митрополитов в XVI в. // Проблемы палеографии и кодикологии в СССР. М., 1974, с. 116; 2) Никоновский свод и русские летописи XVI—XVII вв. М., 1980, с. 170—173.
Р. П. Дмитриева