Рылеев Кондратий Федорович

Минимизировать
— 302 —

Рылеев Кондратий Федорович (1795– 1826), отставной подпоручик, правитель дел канцелярии Российской Американской компании, издатель альманаха «Полярная звезда», поэт, руководитель Северного общества, участник восстания на Сенатской площади; казнен 13 июля 1826 г. Общение Г. с Р-вым в 1825 г. было довольно тесным. В «Полярной звезде» было опубликовано программное стихотворение Г. «Отрывок из Гёте». У Р-ва останавливался по делам тайного общества И. Пущин, который
— 303 —

после этого отправился к Пушкину в Михайловское, захватив с собой список Г.о.у. Г. был участником знаменитых «русских зав траков» у Р-ва. «Особенно, — вспоминал М. Бестужев, — врезался у меня в памяти один из них, на котором, в числе многих писателей, были Дельвиг, Ф. Глинка, Гнедич, Г. и другие. Тут же присутствовал брат А. Пушкина, Лев, которого брат Александр в насмешку называл „Блёв“, намекая на его неумеренное употребление бахусовой влаги. Помню, что он говорил наизусть много стихов своего брата, еще не напечатанных: прочитал превосходный разговор Тани с нянею, приведший в восторг слушателей. Помню, как тут же брат Александр и Рылеев просили Льва Пушкина передать брату, не согласится ли он продать им каждый стих этого эпизода по пять рублей для предполагаемой „Полярной звёздочки“, что впоследствии было утверждено с согласия А. Пушкина. Помню, как зашла речь о Жуковском и как многие жалели, что лавры на его челе начинают блекнуть в придворной атмосфере, как от сожаления, неприметно, перешли к шуткам на его счет. Ходя взад и вперед с сигарами, закусывая пластовой капустой, то там, то сям вырывались стихи с оттенками эпиграммы или сарказма…» (Воспоминания Бестужевых. М.; Л., 1951. С. 53–54). Г. общался в 1825 г. в Петербурге в основном с рылеевской республиканскою группой, в которую входили Оболенский, А. Бестужев и фон-дер-Бригген. Не случайно в письме к А. Бестужеву Г. от 22.11.1825 писал о Рылееве: «…обними за меня искренно, по-республикански» (3, 102). Все это свидетельствует о том, что Г. знал как о факте существования тайного общества, так и о его политической программе» (Нечкина М. В. Следственное дело А. С. Грибоедова. С. 26). На свидетельство Р-ва во время следствия ссылался Оболенский, считая Г. принятым в тайное общество. Р. же показал: «С Г. я имел несколько разговоров о положении в России и делал ему намеки о существовании Общества, имеющего целью переменить образ правления в России и ввести конституционную монархию, но как он полагал Россию к тому не готовою и к тому же неохотно входил в суждения о сем предмете, то я и оставил его. Поручений ему никаких не было делано, ибо хотя он из намеков моих мог знать о существовании Общества, но, не будучи принят мною, совершенно не имел права на доверенность Думы…» (Восп. С. 274). Показание Р-ва, намеренно неверное, имело решающее значение в деле Г., так как свидетельства Трубецкого и Оболенского о Г. как о члене тайного общества восходили именно к Рылееву. Однако следует иметь в виду, что Рылеев, являясь членом Коренной думы Северного общества, имел право принимать в него лиц самостоятельно, но был обязан сообщить об этом другим членам Думы — в данном случае таковыми оказались, по-видимому, Оболенский и Трубецкой.