Повести о стоянии на Угре

Повести о стоянии на Угре («О цари Ахмате, како приходил на Угру»; «Угорщина») — летописные повести о последнем столкновении русских войск с силами хана Большой Орды Ахмата в 1480 г., приведшем к окончательному падению ордынского ига.

До нас дошел ряд самостоятельных рассказов об «Угорщине»; лишь некоторые из них текстуально связаны между собой. Одной из наиболее ранних повестей следует считать П., отразившуюся в летописном своде 80-х гг. XV в., связанном с ростовскими архиепископами и дошедшем в Летописи Типографской и близких к ней в этой части Прилуцком и Уваровском видах «Летописца от 72-х язык».

По своей идеологической направленности П., содержащаяся в Типографской летописи, совпадает с общими тенденциями этого свода, сочувствующего великокняжеской власти, но независимого от нее, и перекликается с Посланием на Угру ростовского архиепископа Вассиана Рыло, призывавшего Ивана III к решительной борьбе с ханом. П. начинается с упоминания о соглашении Ахмата с польско-литовским королем Казимиром и о том, что Иван III, услышав о походе Ахмата, отправил на Оку своего сына Ивана Молодого и брата Андрея (Меньшого) Вологодского; упоминание об этом содержится и в предшествующем тексте Типографской летописи — до начала П. Получившаяся в результате этого дублировка, а также ошибочная вставка годовой даты 6989 (1481) г. уже после ноябрьских известий (год в Типографской летописи начинается с 1 сентября) дают основание предполагать, что П. об Угре существовала первоначально вне свода, а затем уже была введена в его состав.

В П. рассказывается, что Ахмат, не решившись вступить в бой со стоявшими на Оке войсками, продвинулся на запад, к Литовской земле, и стал на одном из притоков Оки — реке Угре. Иван III тем временем отправился в Москву, где митрополит Геронтий, архиепископ Вассиан и другие умоляли его стоять «крепко за православное хрестьянство противу бесерменству». Иван III стал в Кременце, к северу от Угры, а Ахмат стоял к югу, ожидая помощи от короля, но король не пришел к нему на помощь из-за «усобиц» и нападения крымского хана Менгли-Гирея на польско-литовскую Подолию. Тем временем братья Ивана III Андрей (Большой) Углицкий и Борис Волоцкий, выступившие незадолго до похода Ахмата против великого князя, заключили соглашение с ним и присоединились к великокняжеским войскам. Между русскими и татарскими войсками, стоявшими на Угре, шла перестрелка, а когда Угра замерзла, Иван III приказал своим войскам отступить к Кременцу. Автор П. склонен объяснять поведение великого князя влиянием советников — «злых человек, сребролюбцев богатых и брюхатых, предателей хрестьянскых, а норовников бесерменскых», призывавших Ивана III бежать и не вступать в битву. Но войска хана, полагавшие, что русские отступили для того, чтобы начать битву, сами обратились в бегство (об этом бегстве Типографская сообщает дважды — до и после упоминания о «богатых и брюхатых» — это также, по-видимому, вторичная черта версии Типографской летописи); бегство татар рассматривается в П. как чудо богородицы. После упоминания о гибели Ахмата от руки нагайского царевича и о договоре Ивана III с братьями, скрепленном крестным целованием, автор П. завершает ее тройной концовкой (с троекратным повторением «Аминь»), в которой предаются проклятию «кровопивцы хрестьянские», бегавшие вместе с Софьей Палеолог на Белоозеро; «добрые и мужественные» воины призываются к борьбе «за православное хрестьянство противу бесерменству», и, наконец, автор призывает храбрых «сынов русских» уберечь свое отечество от той участи, которая постигла земли, завоеванные турками.

Версия ростовского свода (Типографской летописи), по-видимому, лучше всех остальных (хотя и не совсем точно) отражает первоначальный текст П. Тот же текст использован и в Летописном своде Московском великокняжеском кон. XV в.: ряд мест (отход Ахмата от Оки и переход на Угру, поездка Ивана III в Москву, поход Ахмата по Литовской земле, перестрелка на Угре, приказ князя об отступлении к Кременцу) совпадает дословно. Однако здесь гораздо резче, чем в Типографской, подчеркнута отрицательная роль братьев Ивана III в нашествии Ахмата; указано, что Ахмат пошел на Русь, «слышав, что братья отступиша от великаго князя»; в Московском своде кон. XV в. (Уваровском списке) говорится даже, что Ахмат пошел «по совету братии великого князя, князя Андрея и князя Бориса» (в других летописях, даже близких Московскому своду, последних слов нет). Нет в Московском своде и характерного для ростовского свода утверждения, что уход Ахмата был следствием не человеческих усилий, а божьей помощи; из концовки сохранена только первая часть, где осуждается София Палеолог; все остальное опущено.

П., содержащаяся в Московском своде кон. XV в., была усвоена последующим официальным летописанием, но с некоторыми изменениями. Наиболее близок к Московскому своду текст Погодинского вида Летописного свода Сокращенного, в текстах Мазуринского вида того же свода, Летописей Новгородской Хронографической и Симеоновской содержится несколько иная версия того же рассказа: снято упоминание о том, что нападение Менгли-Гирея помешало Казимиру помочь Ахмату, выпады против Софии Палеолог еще более сокращены, чем в Московском своде (или совсем опущены), выпущены слова о «крестном целовании» Ивана III братьям (эту присягу великий князь в 90-х гг. нарушил).

В неопубликованном Лихачевском виде «Летописца от 72-х язык» содержится текст П., близкий к Московскому своду, но более короткий: после упоминания о приходе братьев к Ивану III и об отказе Казимира от помощи Ахмату сразу же говорится о «страхе», нашедшем на хана, и его бегстве по Литовской земле (упоминания о «богатых и брюхатых», колебаниях Ивана III и концовки нет). Но видеть в этом рассказе первоначальную версию великокняжеского летописания, независимую от текста П., сохранившегося в Типографской, едва ли возможно, так как совпадения с П., присущие Московскому своду (кроме описания перестрелки на Угре, приказа об отступлении и осуждения Софии Палеолог в конце), обнаруживаются и здесь. Как и в версии, сохранившейся в Симеоновской и других летописях, известие о нападении Менгли-Гирея на Подолию вынесено здесь за пределы рассказа об Угре и не связано с ним (см.: ЛОИИ, ф. 238, оп. 1, № 365, л. 851—852 об.).

Текст П., близкой к Типографской, сохранился и в своде 1518 г., отразившемся в Летописях Софийской II и Львовской. Но ростовский рассказ оказался в Софийской II — Львовской лишь одним из компонентов мозаичного и сложного рассказа об Угре (эта мозаичность привела к тому, что в нем обнаруживаются повторы: например, о поездке Ивана III в Москву сообщается дважды). Другим дополнительным источником, кроме ростовского рассказа, здесь было Послание на Угру ростовского архиепископа Вассиана Рыло. Основной же рассказ об Угре в своде 1518 г. принадлежал его главному источнику — оппозиционному летописному своду 80-х гг. Последний рассказ обнаруживает прямую враждебность великому князю: отправление им «княгини Римлянки» и «казны» на Белоозеро связывается с намерением самого великого князя, в случае, если хан перейдет Оку, «бежати к Океану морю». В рассказе оппозиционного свода 80-х гг. упоминаются «бояре богата», выступавшие против войны с Ордой, — Иван Ощера и Григорий Мамон (им приписывается весьма обидное для московских князей упоминание о том, что предки Ивана III обычно уклонялись от борьбы с ханом). В этой версии говорится о двухнедельном пребывании Ивана III под Москвой (в Красном сельце), особо подчеркивается роль посада — «гражан» в организации отпора Ахмату, упоминаются переговоры Ивана III с ханом во время стояния на Угре. Главной причиной отступления Ахмата рассказ оппозиционного свода объявляет приход, братьев Ивана III, согласившихся (после того как великий князь «на всю волю их дая ся») выступить против хана, и плохое снаряжение ордынских войск — «бяху бо татары наги и боси, ободралися».

Особый, довольно подробный рассказ об Угре содержится в Летописи Вологодско-Пермской, связанной, очевидно, с епископами Пермскими. Рассказ Вологодско-Пермской текстуально не связан с П., сохранившейся в Типографской летописи и Московском своде, но здесь также упоминается о ссоре Ивана III с братьями и его колебаниях по поводу того, вступать ли в прямое столкновение с ханом. Более резко, чем в других вариантах, в рассказе Вологодско-Пермской подчеркивается подстрекательская роль Казимира в нашествии Ахмата (рассказ был создан, вероятнее всего, в 1499 г., во время войны с Литовским государством). В текст рассказа здесь также введено Послание Вассиана, и о поездке Ивана III в Москву сообщается дважды. Краткий, но также самостоятельный по тексту рассказ об Угре содержится в Летописи Устюжской: здесь тоже подчеркивается роль Казимира, а главной причиной отхода Ахмата объявляется выступление братьев на помощь Ивану III.

Еще более краткие сведения об Угре содержатся среди заметок в заключительной части Летописца Владимирского XVI в.: здесь приведен ряд конкретных дат отдельных событий, но достоверность их в ряде случаев сомнительна.

Своеобразный рассказ об Угре, созданный в кон. XVI в. и изданный Я. С. Лурье, содержится в кратком летописце ГПБ, Кир.-Белоз. собр., № 14/139 — в основе его лежит Послание Вассиана на Угру, но изложение сильно беллетризировано (речи Ахмата, матери Ивана III, самого великого князя).

Далее в разделе Изд. приводим издания следующих повестей и известий об Угре: ростовской повести (I), повести великокняжеского летописания (II), Лихачевского вида (III), свода 1518 г. (IV), Вологодско-Пермской летописи (V), Устюжской летописи (VI), Владимирского летописца (VII) и Краткого кирилловского летописца (VIII).

Изд.: I. ПСРЛ. Пг., 1921. Т. 24. С. 199—202; М.; Л., 1963. Т. 28. С. 149—151, 314—316: ПЛДР. Вторая половина XV в. М., 1982. С. 514—521 II. ПСРЛ. СПб., 1841. Т. 4. С. 153—154; 1913. Т. 18. С. 267—269; М.; Л., 1949. Т. 25. С. 326—328; М.; Л., 1962. Т. 27. С. 282—284, 355—357; III. Назаров В. Д. Свержение ордынского ига на Руси / Тексты подгот. Б. М. Клоссом и В. Д. Назаровым. М., 1983. С. 58—59; IV. ПСРЛ. СПб., 1853 Т. 6. С. 223—224: СПб., 1910. Т. 20, ч. 1. С. 336—345; V. ПСРЛ. М.; Л., 1959. Т. 26. С. 262—274; VI. ПСРЛ. М., 1965. Т. 37. С. 48—49, 94—95; VII. ПСРЛ. М., 1965. Т. 30. С. 137; VIII. Лурье Я. С. Новонайденный рассказ о «стоянии на Угре» // ТОДРЛ. М.; Л., 1962. Т. 18. С. 292—293.

Лит.: Шахматов А. А. 1) Ермолинская летопись и Ростовский владычный свод. СПб., 1904. С. 82—83, примеч. 3; 2) Обозрение русских летописных сводов XIV—XVI вв. М.; Л., 1938. С. 295—297; Пресняков А. Е. Иван III на Угре. Сборник в честь С. Ф. Платонова. СПб., 1911. С. 280—286; Лурье Я. С. 1) Из истории политической борьбы при Иване III // Учен. зап. ЛГУ. 1941. Вып. 11. № 20. С. 78—88; 2) Конец золотоордынского ига («Угорщина») в истории и литературе // РЛ. 1982. № 2. С. 52—69; Кудрявцев И. М. Угорщина в памятниках древнерусской литературы // Исследования и материалы по древнерусской литературе. М., 1961. С. 23—67; Базилевич К. В. Внешняя политика Русского централизованного государства: Вторая половина XV в. М., 1952. С. 134—147, 156—157; Павлов П. Н. Действительная роль архиепископа Вассиана в событиях 1480 г. // Учен. зап. Красноярск. пед. ин-та. 1955. Т. 4, вып. 1. С. 202—212; Насонов А. Н. История русского летописания XI — нач. XVIII в. М., 1969. С. 310—315; Каргадов В. В. Конец Ордынского ига. М., 1980. С. 132—134; Наваров В. Д. Конец Золотоордынского ига // Вопросы истории. 1980. № 10; Клосс Б. М., Назаров В. Д. Рассказы о ликвидации ордынского ига на Руси в летописании кон. XV в. // Древнерусское искусство. XIV—XV вв. М., 1984; Алексеев Ю. Г. 1) Владимирский летописец и победа на Угре // Вспомогательные исторические дисциплины. Л., 1985. Т. 16; 2) Московские горожане в 1480 г. и победа на Угре // Генезис и развитие феодализма в России: Проблемы отечественной и всеобщей истории. Л., 1985. Вып. 9.

Я. С. Лурье