ГЕБЕЛЬ (Hebel) Иоганн Петер (1760–1826), немецко-швейцарский поэт и прозаик, основоположник областнической литературы на алеманском диалекте. Черты творчества Г. — крестьянский здравый смысл, простодушие, мягкий юмор, религиозная назидательность, жанровое разнообразие (стихотворения, стихотворные повести-баллады и сцены, произведения «малой прозы» — рассказы, анекдоты). Популярные «Алеманские стихотворения» («Alemannische Gedichte», 1803) Г. высоко ценил Гете.
П. обратил внимание на Г. благодаря переводам В. А. .Жуковского (1816–1818), среди которых — ставшая позднее в России хрестоматийной стихотворная идиллия «Овсяный кисель» (пер. 1816, публ. 1817; оригинал — «Der Habermuss», соч. 1800–1801, публ. 1803). П. могли заинтересовать в этих произведениях повествовательные возможности стиха, а также изображение народных характеров и деталей народного быта. Возможно, П. подкупила главная особенность творчества Г. — естественная простота образов и стилистики. Чтение Жуковским «Овсяного киселя» на заседании «Арзамаса» он считал ярким моментом, о котором упомянул в стихотворении «Венец желаниям! Итак, я вижу вас…» (1817): «Где славил наш Тиртей кисель…». Вместе с тем в эпиграмме-пародии «Послушай, дедушка, мне каждый раз…» (1818), П. иронизировал по поводу нерифмованного бесцезурного ямба, примененного Жуковским в переводе сцены Г. «Тленность» (пер. 1816, публ. 1818; оригинал — «Die Vergänglichkeit», соч. 1800–1801, публ. 1803). Позднее, осознавая необходимость обновления стиховых форм и поэтического языка, он в наброске статьи «<О поэтическом слоге>» (1828) отметил (имея в виду, очевидно, и себя самого), что «мало, весьма мало людей поняли достоинство переводов <Жуковского> из Гебеля…» (Акад. XI, 73), а вскоре сам начал экспериментировать с бесцезурным нерифмованным ямбом в переводе из Р. Саути («Медок»). В 1831 П. был свидетелем работы Жуковского над переводами для изданного в том же году его двухтомного сборника «Баллады и повести» (СПб., 1831) и, сообщая о ней П. А. Вяземскому в письме от 11 июня, упоминал в том числе новые и старые переводы из Г.: «Теперь пишет сказку гекзаметрами, вроде своего „Красного карбункула“, и те же лица на сцене, Дедушка, Луиза, трубка и проч.» (Акад. XIV, 175). П. имел в виду цикл баллад-повестей «Дедушкины рассказы», включавший переведенную стихами (1816) прозаическую «сказку» «Красный карбункул» («Der Karfunkel», 1803) и своеобразное жанровое образование «Две были и еще одна», составленное из переводы двух баллад Р. Саути и переложенного гекзаметром прозаического рассказа Г. «Каннитферштан» («Kannitverstan», 1811). По замечанию исследователя, у Жуковского гебелевская «фигура рассказчика-дедушки <…> напоминает мистифицированных рассказчиков Пушкина и Гоголя» (Янушкевич А. С. Путь Жуковского к эпосу // Жуковский и русская культура: Сб. науч. тр. Л., 1987. С. 175).
Присутствие мотива, воспринятого П. из поэзии Г. через перевод Жуковского, можно предположить в «Пиковой даме» (1834): подстроенное чертом сочетание игральных карт предвещает смерть беспутному игроку («Красный карбункул»). Пушкинский набросок «Ну, послушайте, дети, жил-был в старые годы…» (1831; Акад. III, 467) стилистически близок к первому стиху стихотворения Г. «Тленность» в переводе Жуковского.
Лит.: Иезуитова Р. В. Жуковский и его время. Л., 1989. С. 96, 118, 221.
Р. Ю. Данилевский, М. Ю. Коренева