"Давид"

Минимизировать
— 164 —

«Давид». Автограф — РГАЛИ (Ф. 136. Оп. 3. № 8), список — РГАЛИ (Ф. 136. Оп. 1. № 33. В альбоме В. И. Ланской, л. 32, с датой: 17.12.1823). Впервые опубликовано: Мнемозина. Ч. 1. М., 1824. С. 24–25 (ценз.
— 165 —

разр. 17 янв. 1824, подпись: «А. Г.»). Дата списка в альбоме Ланской, возможно, указывает на время создания стихотворения.
 
Стихотворение является переложением псалма 151, завершающего Псалтирь в греческой Библии и в переводе ее на церковнославянский язык (в еврейской Библии Псалтирь состоит из 150 псалмов). Переложение Г. очень близко к тексту. (Ср. церковнославянский текст псалма 151: «Мал бех в братии моей, и юнейший в дому отца моего, пасох овцы отца моего; руце мои сотвористе орган, а персты мои сотвориша псалтирь. И кто возвестит Господу моему, Сам Господь, сам услышит. Сам посла ангела своего, и взяти мя от овец отца моего, и помаза мя елеем помазания своего. Братия моя добри и велици: и не благоволи в них Господь. Изыдох в сретение иноплеменнику, и проклял мя идолы своими. Аз же исторгнул меч от него, обезглавил его и отъях поношение от сынов израилевых».)
 
Г. несколько усилил противопоставление Давида его старшим братьям, почерпнув материал в 1-й Книге Царств (гл. 16). В то же время мотив противопоставления младшего и слабейшего брата и более могучего или более умного старшего — характерен для фольклора.
 
«Давид» открывал первую книгу альманаха «Мнемозина» и явился программным произведением для самого Г. и близкого ему Кюхельбекера. Поэтическое переложение псалмов было распространенным явлением в русской поэзии XVIII – начала XIX в. Новаторство Г. заключалось не столько в обращении к Библии, сколько в возможно точном воспроизведении архаичного языка и стиля. Перенасыщение языка архаизмами призвано было передать особый библейский колорит и воспроизвести характер древней исторической эпохи. По воспоминаниям племянницы С. Н. Бегичева, Е. П. Соковниной, общавшейся в 1824 г. с Г., он научил ее «понимать высоко поэтическое достоинство псалмов Давида, заставляя переводить некоторые из них» (Восп. С. 95).
 
А. Ф. Воейков в иронически-уничижительной рецензии на Ч. 1 «Мнемозины» презрительно помянул некоторые строчки «Давида» как пример плохих стихов (см.: Новости литературы. 1824. Ч. VIII. № 14. С. 93), а постоянный антагонист Г. А. Писарев в своей стихотворной сатире «Певец на биваках у подошвы Парнаса» (1825) писал: «Как Грибоедова забыть? / Сатирик, трагик, лирик, / Его не нужно нам хвалить, / Он сам свой панегирик. / Давиду перевод его / Страшнее Голиафа…» (Эпиграмма и сатира. Т. 1. М.; Л., 1931. С. 219). Тем не менее влияние «Давида» на современную поэзию быстро сказалось. Г. привлек внимание к образу Давида, ставшего в вольнолюбивой поэзии 1820-х гг. одним из любимых мифологических персонажей, поскольку он соединял черты воина-освободителя и поэта-пророка. Стихотворение Ф. Глинки «Победа» (1825), завершающее «Опыты священной поэзии», — вольное переложение псалма 151. В 1826–1829 гг. Кюхельбекер предпринял создание большой поэмы «Давид», тема которой была ему рекомендована Г.