АРИСТОТЕЛЬ (Άριστοτέλης 384–322 до н.э.)

АРИСТОТЕЛЬ (Άριστοτέλης 384–322 до н. э.), греческий философ и ученый-энциклопедист, чье обширное наследие, значительная часть которого была утрачена еще в древности, включает трактаты «Риторика» (΄Ρητορίκά) и «Поэтика» (Ποιητικά, т. е. «Об искусстве поэзии», между 336 и 322), оказавшие громадное влияние на развитие теории красноречия и литературы. «Поэтика», явившаяся первым систематическим изложением этого предмета как самостоятельной дисциплины, но сохранившаяся в неполном (только кн. I) и не подготовленном автором для публикации виде, содержит общие вопросы теории искусства, учение о трагедии и эпосе. В XVI–XVII вв. этот трактат приобрел значение фундаментального, нормативного эстетического руководства. На его основе было сформулировано правило «трех единств» для драматургии (сам А. установил определенно единство действия и частично времени), ставшее важнейшим положением литературной теории классицизма. В эпоху романтизма «единства» воспринимались как подлежащие разрушению стеснительные оковы драматургии, препятствующие сближению ее с «природой», т. е. достоверному и эстетически выразительному изображению жизни и характеров во всем их разнообразии.

Концептуальные упоминания А. у П. относятся ко времени его подступов к драматургии, оценки разных драматургических систем и активного знакомства с творчеством Шекспира (на французском языке). Говоря об отсутствии во Франции романтизма, П. противопоставлял «классиков», бьющихся «в старых сетях Аристотеля», освободившимся из них «романтикам» (см. письма П. А. Вяземскому от 4 ноября 1823 (черн.) и 5 июля 1824 — Акад. XIII, 381, 102; ср. письмо Е. А. Баратынского от 1-й половины декабря 1825 — Акад. XIII, 253). Позднее в одном из вариантов статьи «<Письмо к издателю “Московского вестника”»> (1828) П. писал о «Борисе Годунове»: «Твердо уверенный, что устарелые формы нашего театра требуют преобразования, я расположил свою трагедию по системе Отца нашего — Шекспира, принесши [ему] в жертву пред его алтарь два [Аристотелев<ы>] классические единства, и едва сохранив последнее» (Акад. XI, 338).

Отказ от соблюдения «единств» не умалял А. в глазах П. ни как великого ученого (см.: «О ничтожестве литературы русской», 1833–1834 — Акад. XI, 268), ни как законодателя классической драматургии (признание этой его роли высказано косвенно в статье «О поэзии классической и романтической» (1825), где применительно к средневековым мистериям выражено сожаление по поводу того, что «в то время не было Аристотеля для установления непреложных законов мистической драматургии» — Акад. XI, 37).

Лит.: Ковальчук Л. В. Рассуждения о драме А. С. Пушкина и теории драмы Аристотеля // Крымская науч. конф. «Пушкин и Крым»: Тез. докл. 24–29 сентября 1989 г. Симферополь, 1989. С. 22–23.

С. Б. Федотова