Епифаний Премудрый

Епифаний Премудрый (2-я пол. XIV — 1-я четв. XV в.) — инок Троице-Сергиева монастыря, автор житий и произведений других жанров. Сведения о Е. П. извлекаются только из его собственных сочинений. Судя по одному из них — «Слову о житии и учении» Стефана Пермского, — можно думать, что Е. П., как и Стефан Пермский, учился в ростовском монастыре Григория Богослова, так называемом Затворе, славившемся своей библиотекой: он пишет, что нередко «спирахся» со Стефаном о понимании текстов и бывал ему иногда «досадитель»; это наводит на мысль, что если Стефан и был старше Е. П., то ненамного. Изучал же там Стефан славянский и греческий языки и в итоге мог по-гречески говорить. Огромное в сочинениях Е. П. количество по памяти приведенных, сплетенных друг с другом и с авторской речью цитат и литературных реминисценций показывает, что он прекрасно знал Псалтирь, Новый завет и ряд книг Ветхого завета и был хорошо начитан в святоотеческой и агиографической литературе (см. об этом в кн. В. О. Ключевского на с. 91—92); по приводимым же им значениям греческих слов видно, что и он в какой-то мере выучил греческий язык (немаловажно в этом отношении то, что, согласно Повести о Петре, царевиче ордынском, в Ростове церковная служба велась параллельно на греческом и русском языках).

Из надписанного именем Е. П. Похвального слова Сергию Радонежскому следует, что автор много путешествовал и побывал в Константинополе, на Афоне и в Иерусалиме. Но поскольку составленного Е. Жития Сергия Радонежского касался в XV в. Пахомий Серб, не исключено, что слова о путешествиях принадлежат ему; однако же стилистически это «Слово» родственно произведениям Е. П., и никаких иных причин думать, что в него вторгался со своим пером Пахомий, нет.

Архимандрит Леонид предполагал, что до нас дошло написанное Е. П. указание пути к Иерусалиму, имея в виду «Сказание», надписанное именем Епифания «мниха». Позднее выяснилось совпадение большей части текста этого памятника с «Хождением» Агрефения. Не исключено все же, что Епифанием, совершавшим паломничество в Святую землю после 1370 г. и воспользовавшимся для своего «Сказания» незадолго до того написанным «Хождением» Агрефения, был именно Е. П. (странным только для Е. П. кажется начало пути из Великого Новгорода). Ф. Китч допускает, что Е. П. побывал на Афоне еще до написания Слова о житии и учении Стефана Пермского, потому что в приемах «плетения словес», свойственных этому произведению, чувствуется знакомство автора с произведениями сербских и болгарских агиографов XIII—XIV в. (но она не исключает и того, что Е. П. мог познакомиться с ними в Ростове).

В заглавии Похвального слова Сергию Радонежскому Е. П. назван «учеником его». Пахомий Серб в послесловии к Житию Сергия говорит сверх того, что Е. П. «много лет, паче же от самого взраста юности», жил вместе с Троицким игуменом. Более определенно можно сказать только, что в 1380 г. Е. П. был в Троице-Сергиевой лавре и был тогда уже взрослым, грамотным, опытным книжным писцом и графиком, а также склонным к записям летописного характера наблюдательным человеком: сохранился написанный им там в это время Стихирарь — ГБЛ, собр. Тр.-Серг. лавры, № 22 (1999) — с целым рядом содержащих его имя приписок, в том числе о происшествиях 21 сентября 1380, тринадцатого дня после Куликовской битвы (приписки изданы И. И. Срезневским).

Когда умер Сергий Радонежский (1392 г.), Е. П. начал делать записи о нем. Видимо, в 90-х гг. Е. П. переселился в Москву. Но весной 1395 г., в момент смерти в Москве Стефана Пермского, он отсутствовал там. Написанное как будто под свежим впечатлением от смерти Стефана Пермского «Слово о житии и учении святого отца нашего Стефана, бывшаго в Перми епископа» принято датировать 1390-ми гг. Но твердых оснований для такой датировки, исключающей начало XV в., нет. Е. П. пишет, что он старательно повсюду собирал сведения о Стефане и составлял собственные воспоминания. Эти свои расспросы Е. П. вел и писал, очевидно, в Москве, в Пермь не ездя (иначе, я думаю, он об этом сказал бы). Себя он называет в тексте «худым и недостойным убогим иноком», «иноком списающим», в позднейшем же заглавии назван «преподобным в священноинокых»; так что возможно, что в священники он был рукоположен позже написания «Слова о житии и учении» Стефана Пермского. Е. П. отмечает, что взялся за работу над этим «Словом» с большой охотой, «желанием обдержим... и любовию подвизаем», что и подтверждает очень живая и хроматически богатая тональность произведения и авторская щедрость на разные, казалось бы, необязательные экскурсы (например, о месяце марте, об алфавитах, о развитии греческой азбуки). Местами в его тексте сквозит ирония (над собой, над церковными карьеристами, над волхвом Памом). В свою речь и в речь своих персонажей, в том числе язычников, Е. П. обильно вкладывает библейские выражения.

Всего в «Слове о житии и учении» Стефана Пермского насчитывается 340 цитат, из которых 158 — из Псалтири. Иногда Е. П. составляет очень длинные цепи из одних цитат. Замечено (Ф. Вигзелл), что цитирует он при этом не буквально точно, по памяти, не боясь изменять грамматическое лицо, если это ему зачем-то нужно, и свободно приспосабливать цитируемый текст к своему ритму речи, не поступаясь, однако же, его смыслом. Иногда в тексте Е. П. встречаются как бы пословицы («Видение бо есть вернейши слышаниа», «акы на воду сеяв»). Во вкусе Е. П. игра словами вроде «...епископ “посетитель” наричется, — и посетителя посетила смерть». Он очень внимателен к оттенкам и смысловой, и звуковой, музыкальной стороны слова и иногда, будучи как бы остановлен каким-то словом или вспыхнувшим чувством, вдруг пускается в искусные вариации на тему этого слова и как бы не может остановиться. Образцы такого рода риторических вариаций, восходящих к античному приему «Горгиевой схемы», Е. П. мог видеть как в переводной литературе, так и в оригинальной южнославянской (например, в Житии св. Симеона, написанном в XIII в. сербом Доментианом, и в произведениях так называемой тырновской школы патриарха Евфимия).

Е. П. пишет о себе — конечно, риторически-самоуничижительно — как о неуче с точки зрения античной образованности, но широкое использование им восходящих к античности приемов искусства слова показывает, что он прошел хорошую риторическую школу либо в ростовском «Затворе», либо у южных славян, либо в Византии у греков. Используя, например, прием гомеотелевтона (созвучия окончаний) и гомеоптотона (равнопадежья), откровенно ритмизуя при этом текст, он создает без всякого перехода от обычной прозы, в прозаическом окружении, периоды, приближающиеся, на современный взгляд, к стихотворным. Такого рода панегирические медитации (В. П. Зубов, О. Ф. Коновалова сравнивают их с книжным художественным орнаментом) находятся обычно в тех местах, где речь касается чего-то, возбуждающего у автора чувство вечного, невыразимое обычными словесными средствами. Подобные периоды бывают перенасыщены метафорами, эпитетами, сравнениями. Причем при сравнениях (отмечает О. Ф. Коновалова) имеется в виду обычно не реальное сходство чего-то с объектом речи, а библейское по происхождению символическое значение предмета. Синонимы, метафорические эпитеты, сравнения иногда выстраиваются, как и цитаты из Писания, в длинные цепи. Именно «Слово о житии и учении» Стефана Пермского в первую очередь позволяет говорить о Е. П. как о русском писателе, в творчестве которого стиль «плетения словес» достиг наивысшего развития.

По композиции «Слово о житии и учении» делится на введение, основное повествование и риторическое завершение. Основное повествование членится на 17 главок, каждая со своим названием («Молитва», «О церкви Пермстей», «Поучение», «О прении волхва» и др.). Заключительный раздел в свою очередь имеет четыре части: «Плачь пермьскых людей», «Плачь церкви Пермьскиа, егда овдове и плакася по епископе си», «Молитва за церковь» и «Плачеве и похвала инока списающа». Из них «Плачь пермьскых людей» содержит наибольшее количество конкретных исторических сведений и наиболее близок к летописным плачам. В «Плаче церкви» сильнее фольклорные мотивы типа похоронных плачей вдов и невест. В целом в этой заключительной части Слова различают три стилистических слоя: фольклорный, летописный и традиционный для житий похвальный. Композиция Слова со всеми ее особенностями принадлежит, судя по всему, самому Е. П.: предшественников и последователей этого Слова по композиции среди греческих и славянских житий не обнаружено.

Будучи выдающимся произведением по своим литературным качествам, Слово о Стефане Пермском является также ценнейшим историческим источником. Наряду со сведениями о личности Стефана Пермского оно содержит важные материалы этнографического, историко-культурного и исторического характера о тогдашней Перми, о ее взаимоотношениях с Москвой, о политическом кругозоре и эсхатологических представлениях самого автора и его окружения. Примечательно это «Слово» отсутствием в его содержании каких бы то ни было чудес. При том, однако же, оно ни в коем случае не являет собой и биографию в современном смысле слова. Лишь мимоходом, например, мы узнаем, что Стефан был хорошо знаком с великим князем Василием I Дмитриевичем и митрополитом Киприаном и пользовался их любовью, но когда и как он с ними познакомился — неизвестно; также между прочим — из плача пермских людей — становится известно, что какие-то москвичи уничижительно звали Стефана Храпом, но как возникло и с чем связано это прозвище, — тоже неизвестно. Главное, на чем сосредоточивает Е. П. внимание, — это учеба Стефана, его умственные качества и его труды по созданию пермской грамоты и пермской церкви. Е. П. хвалит Стефана за упорность в учении, отмечая, что тот, обладая острым и быстрым умом, тем не менее мог долго вникать в каждое слово изучаемого текста, но при этом быстро, искусно, красиво и трудолюбиво писал книги. Е. П. отмечает с похвалой, что Стефан научился всей внешней философии и книжной мудрости, что он знал греческий и пермский языки; что он создал новый письменный язык, пермскую грамоту, и перевел книги с русского и греческого языков на пермский и обучил этой грамоте по этим книгам пермяков; что он научил их петь гимны на пермском языке; что он спасал их от голода, привозя хлеб из Вологды; за то, наконец, что он защищал свою паству от жестокостей московской администрации и от новгородских разбойников.

«Слово о житии и учении» Стефана Пермского дошло до нас в рукописях и в полном виде (старейший или один из старейших списков — ГПБ, собр. Вяземского, № 10, 1480 г.; всего известно около двадцати списков XV—XVII вв.), и в так или иначе сокращенном, в том числе кратком проложном (всего известно более тридцати списков по-разному сокращенного текста Слова). В XVI в. митрополит Макарий включил «Слово о житии и учении» в Великие Минеи Четии под 26 апреля (Успенский список: ГИМ, Синод. собр., № 986, л. 370—410).

Живя в Москве, Е. П. был знаком с Феофаном Греком, любил к нему ходить беседовать, и тот, как он пишет, «великую к моей худости любовь имеяше». В 1408 г., во время нашествия Едигея, Е. П. со своими книгами бежал в Тверь, где нашел покровителя и собеседника в лице архимандрита Спасо-Афанасьева монастыря Корнилия, в схиме Кирилла. Спустя шесть лет архимандрит Кирилл вспомнил о виденных им в Евангелии Е. П. четырех необычных миниатюрах с изображением константинопольского храма святой Софии («воспомянул ми в минувшую зиму», — пишет Е. П.). В ответ на это в 1415 г. Е. П. и написал ему свое послание, сохранившееся в единственном списке — ГПБ, Солов. собр., № 1474/15, л. 130—132 (XVII—XVIII вв.). В этом послании или отрывке, озаглавленном «Выписано из послания иеромонаха Епифания, писавшего к некоему другу своему Кириллу», речь идет о Феофане Греке как об авторе рисунка, скопированного Е. П. в своем Евангелии и заинтересовавшего Кирилла. Е. П. высоко оценивает ум, образованность Феофана и его искусство. Только из этого послания известно, что Феофан Грек расписал более сорока каменных церквей в Константинополе, Халкидоне, Галате, Кафе, Великом и Нижнем Новгородах, в Москве, а также «каменную стену» (казну, полагает Н. К. Голейзовский) у князя Владимира Андреевича к терем у великого князя Василия Дмитриевича. Е. П. отмечает также необычайную свободу поведения художника во время творчества, — что он, работая, никогда не смотрел на образцы, беспрестанно ходил и беседовал, причем ум его не отвлекался от его живописи. При этом Е. П. иронизирует над скованностью и неуверенностью «нециих наших» иконописцев, неспособных оторваться от образцов. В этом письме Е. П. между прочим называет себя «изографом», а из того факта, что он скопировал рисунок Феофана Грека, ясно, что по крайней мере книжным графиком-миниатюристом он был.

В 1415 г. Е. П. уже не жил в Москве («егда живях на Москве», — пишет он в послании Кириллу Тверскому). Скорее всего он уже вернулся тогда в Троице-Сергиеву лавру, так как в 1418 г. закончил требовавшую его присутствия там работу над житием основателя лавры, Сергия Радонежского (в начале этого жития Е. П. отмечает: «…таковый святый старець пречюдный и предобрый отнеле же преставися 26 лет преиде»). Вероятно, в это время, если не ранее, Е. П., как пишет Пахомий Серб, «бе духовник в велицей лавре всему братству».

Житие Сергия Радонежского — еще большее по объему произведение, чем Слово о Стефане Пермском. По композиции оно схоже с тем: основная часть повествования предваряется вступлением и тоже разбита на отдельные главки с особыми названиями (всего их здесь тридцать), а завершается все Житие «Словом похвалным преподобному отцу нашему Сергию. Сътворено бысть учеником его, священноиноком Епифанием». По своей тональности и тематике это житие гораздо ровнее и спокойнее, чем «Слово о житии и учении» Стефана Пермского. Здесь нет таких, как там, экскурсов «в сторону», меньше иронии; почти нет ритмизированных периодов с гомеотелевтонами, гораздо меньше игры со словами и синонимических амплификаций, но все же они есть; нет «плачей», есть в конце лишь «Молитва». Чувствуется, что произведение написано гораздо более спокойным, чем «Слово о житии и учении», человеком. Однако же у них много и общего. Совпадают многие цитаты из Писания, выражения, образы. Сходно критическое отношение к действиям московской администрации на присоединяемых землях. Е. П. обращает здесь иногда прямо-таки пристальное внимание на чувственно воспринимаемую сторону предметов (очень ярки, например, описание полученных в монастыре после голода хлебов и перечисление красочных и роскошных дорогих тканей). Будучи тоже одной из вершин русской агиографии, Житие Сергия Радонежского, как и Слово о Стефане Пермском, является ценнейшим источником сведений о жизни Московской Руси XIV в. Оно содержит большое количество имен, начиная от людей, переселившихся вместе с родителями Сергия из Ростовской области в Радонеж, и кончая митрополитом и великим князем московским, появляющимися в некоторых его эпизодах. В отличие от «Слова о житии и учении» это житие полно чудесами. В середине XV в. дополнил его в части посмертных чудес, но также кое в чем и сократил и перекомпоновал Пахомий Серб. Полагают даже, что Житие не сохранилось в совершенно чистом первоначальном виде. Оно дошло до нас в нескольких редакциях, соотношение которых до сих пор полностью не изучено. В редакции, которую Н. С. Тихонравов считал первоначальной, Ю. Алиссандратос обнаружила симметрическое расположение тем. В XVI в. митрополитом Макарием Житие было включено под 25 сентября в ВМЧ. Оно подвергалось неоднократным переделкам и после Пахомия Серба (подробнее см. в статье «Житие Сергия Радонежского»).

Помимо заканчивающей Житие похвалы Сергию Радонежскому, Е. П. приписывается и вторая похвала Сергию под названием «Слово похвално преподобному игумену Сергию, новому чудотворцу, иже в последних родех в Руси возсиявшему и много исцелениа дарованием от бога приемшаго».

На основании слов Е. П. в Житии Сергия Радонежского о племяннике того Феодоре Ростовском («Прочая же его деаниа инде напишутся, яко убо иного времени подобна требующа слово») можно думать, что он по крайней мере замышлял написать Житие Феодора, но нам оно неизвестно.

К «Слову о житии и учении» Стефана Пермского и к Житию Сергия Радонежского (особенно к Слову) многими чертами близко «Слово о житьи и о преставлении великого князя Дмитрия Ивановича, царя Русьского». Первой это отметила В. П. Адрианова-Перетц, но сама она склонилась к мнению, что автор подражал Е. П. и писал, стало быть, не ранее 20-х гг. XV в. А. А. Шахматов и С. К. Шамбинаго рассматривали Слово как произведение XIV в. А. В. Соловьев остался на этой точке зрения и, сравнив следом за В. П. Адриановой-Перетц литературные приемы двух Слов, пришел к выводу, что оба они написаны одним автором. Он оценил Слово о князе как самое блестящее произведение литературы конца XIV в. и заключил, что Е. П. написал его прежде «Слова о житии и учении» Стефана Пермского. Но М. А. Салмина и М. Ф. Антонова вернулись к точке зрения В. П. Адриановой-Перетц, одна — на том основании, что Слово о Дмитрии Донском впервые появилось, по ее мнению, в так называемом «своде 1448 г.» (гипотетическом источнике Летописей Софийской I и Новгородской IV), другая — потому, что «неопровержимых фактов, свидетельствующих об авторстве одного лица — Епифания», обнаружить она не смогла, но заметила явные стилистические параллели Слову в HIVЛ — в Повести о нашествии Тохтамыша (1382 г.), в философско-поэтическом сопровождении Духовной грамоты митрополита Киприана (1406 г.), в сообщениях о параличе и смерти тверского епископа Арсения (1409 г.) и в предисловии к рассказу о преставлении тверского князя Михаила Александровича (ранее С. А. Богуславский и С. К. Шамбинаго отмечали сходство стиля этого предисловия и сочинений Е. П., см.: История русской литературы. М.; Л., 1945, т. 2, ч. 1, с. 238, 245—246). После этого в тексте Слова было замечено случайно в него попавшее Письмо автора к заказчику, а в композиции этого Письма — черты сходства с композицией произведений Е. П. — Жития Сергия Радонежского и Письма к Кириллу Тверскому; при этом был разъяснен и непонятый ранее период текста Слова, в который вклинилось Письмо; оказалось, что, играя смысловыми планами речи, автор намекает на какое-то связанное с князем зло и дает понять, что предпочитает о нем умолчать. Это место обнаруживает его знакомство с «Диоптрой» Филиппа Пустынника (и тот же ведущий к «Диоптре» прием оказывается использован в поэтическом сопровождении Духовной грамоты митрополита Киприана). Были отмечены также стилистические параллели между надписанными произведениями Е. П. и московской летописью (характеристика Дионисия Суздальского, Повесть о Митяе-Михаиле) и указан случай специфического для Е. П. использования слова «посетитель» в грамоте митрополита Фотия. В итоге оказалось возможным (Г. М. Прохоров), что Е. П. был при митрополите Киприане причастен к ведению московского летописания и выполнял литературные заказы для общерусского свода; в частности, написал «Слово о житьи и о преставлении великого князя» (древнейший вид текста сохранился в списке XV в. в ГПБ, F.IV.603); а при митрополите Фотии выполнял роль писателя-секретаря.

Умер Е. П. не позже 1422 г., времени открытия мощей Сергия Радонежского (об этом он еще не знает).

Изд.: Житие преподобнаго и богоноснаго отца нашего Сергия Радонежского и всея России чудотворца: (По лицевому списку Троице-Сергиевой лавры XVI в.). Сергиев Посад, 1853; Слово о житии и учении святого отца нашего Стефана, бывшего в Перми епископа // ПЛ. СПб., 1862, вып. 4, с. 119—171; Послание Епифания к преподобному Кириллу 1413 г. / Изд. А. И. Никифоровым // ПС, 1863, т. 3, с. 323—328; Срезневский. Памятники, стб. 240—241; Житие и подвизи преподобнаго и богоноснаго отца нашего игумена Сергиа чюдотворца, и малоисповедание от божественых чюдес его, списано учеником его, священноиноком Епифанием // ВМЧ, Сентябрь, дни 25—30. СПб., 1883, стб. 1463—1563; В той же день (25 сентября) Слово похвально преподобному отцю нашему Сергию, сотворено бысть учеником его, священноиноком Епифанием // Там же, стб. 1563—1578; Житие преподобного и богоносного отца нашего Сергия чудотворца и Похвальное ему слово, написанные учеником его Епифанием в XV в. / Сообщил архим. Леонид. Печатаются по Троицким спискам XVI в. с разночтениями из Синодального списка Макарьевских Четиих-Миней. СПб., 1885 (ПДПИ, № 58); Сказание Епифания мниха о пути к Иерусалиму под ред. архим. Леонида // ППС, СПб., 1887, т. 5, вып. 3 (15), с. I—III, 3—6; Тихонравов Н. С. Древние Жития преподобного Сергия Радонежского. М., 1892 (2-е изд. М., 1916; репринт: Die Legenden des heiligen Sergij von Radonež. Nachdruck der Ausgabe von Tichonravov. Mit einer Einleitung und einer Inhaltsübersicht von L. Müller. München, 1967); Житие св. Стефана, епископа Пермского написанное Епифанием Премудрым / Изд. Археограф. ком., под ред. В. Г. Дружинина. СПб., 1897 (переизд. с введ. Д. Чижевского: Apophoreta Slavica. The-Hague, 2, 1959); Месяца апреля 26 день. Преподобнаго во священноиноких отца нашего Епифаниа счинено бысть Слово о житии и учении святаго отца нашего Стефана, бывшаго в Перми епископа // ВМЧ, Апрель, дни 22—30. М., 1915, стб. 988—1109; Грабарь И. Э. 1) Феофан Грек // Казан. музейн. вестн., 1922, № 1, с. 5—6; 2) Феофан Грек: (Очерк из истории древнерусской живописи) // О древнерусском искусстве. М., 1966, с. 78—82; Письмо Епифания к другу своему Кириллу / Пер. с др.-рус. и ком. А. И. Некрасова // Мастера искусства об искусстве. Т. 4. Избранные отрывки из писем, дневников, речей и трактатов. М.; Л., 1937, с. 15—18; Епифаний Премудрый: Перевод с др.-рус. И. Г. Добродомова / Сост., предисл. и примеч. Н. К. Голейзовского // Мастера искусства об искусстве. Т. 6. Избранные отрывки из писем, дневников, речей и трактатов. М., 1969, с. 26—30; Строков А., Богусевич В. Новгород Великий. Л., 1939, с. 108—110; Лазарев В. Н. Феофан Грек и его школа. М., 1961, с. 113—114; Послание Епифания Кириллу Тверскому / Подг. текста, пер. на соврем. рус. яз. и ком. О. А. Белобровой // Изборник: (Сборник произведений литературы Древней Руси). М., 1969, с. 398—403, 750—751; Житие преподобнаго и богоноснаго отца нашего, игумена Сергиа чюдотворца. Списано бысть от Премудрейшаго Епифаниа / Подг. текста и ком. Д. М. Буланина, пер. на соврем. рус. яз. М. Ф. Антоновой и Д. М. Буланина // ПЛДР. XIV — сер. XV в. М., 1981, с. 256—429, 570—579; Выписано из послания иеромонаха Епифания, писавшаго к некоему другу своему Кириллу / Подг. текста, пер. на соврем. рус. яз. и ком. О. А. Белобровой // Там же, с. 444—447, 581—582.

Лит.: Филарет. Обзор. Харьков, 1859, с. 119—120; Ключевский В. О. 1) Образцовые писатели русских житий в XV в. — ПО, 1870, № 8, с. 188—208; 2) Древнерусские жития, с. 88—132, 247, 351; Арсений и Иларий. Описание славянских рук. б-ки Св.-Троиц. Сергиевой лавры. М., 1878, ч. 1, с. 36—37: Барсуков. Источники агиографии, стб. 511—521, 544—548; Леонид [Кавелин]. Сведение о славянских рукописях, поступивших из книгохранилища Св. Троице-Сергиевой лавры в библиотеку Троицкой духовной семинарии в 1747 г. М., 1887, вып. 1, с. 22, 49, 75; М., 1887, вып. 2, с. 40, 41, 105; Белокуров С. А. Преподобный Сергий Радонежский и Троице-Сергиева лавра в русской литературе. М., 1892; Зелинский И. Епифаний Премудрый как автор житий // Тр. Киев. дух. акад., 1897, № 3, с. 230—232; Чуриловский И. Ф. Записки о рукописях Чудовского монастыря, содержащих Житие Стефана Пермского // ЛЗАК, 1901, т. 12, Извлечения из протоколов, с. 32—36; Епифаний Премудрый // ПБЭ. Пг., 1905, т. 5, стб. 483—484; Голубинский Е. Е. Преподобный Сергий Радонежский и созданная им Троицкая лавра. 2-е изд. М., 1909; Седельников А. Д. Из области литературного общения в начале XV в.: (Кирилл Тверской и Епифаний «Московский») // ИОРЯС. Л., 1926, т. 31, с. 159—176; Мартюшев А. М. «Епифаниева» повесть как исторический документ о коми народе: (Матер. к истории коми народа) // Зап. О-ва изуч. Коми края. Усть-Сысольск, 1929, вып. 2, с. 12—34; История русской литературы. М.; Л., 1945, т. 2, ч. 1, с. 235—238; Адрианова-Перетц В. П. Слово о житии и преставлении великого князя Дмитрия Ивановича, царя русьскаго // ТОДРЛ. М.; Л., 1947, т. 5, с. 82—89, 91; Борисевич Л. С. 1) Памятники московской литературы XIV — начала XV в. (1326—1418). Автореф. канд. дис. Тюмень, 1951; 2) Политические тенденции в московских «житиях» XIV в. // Учен. зап. Шахтин. пед. ин-та, 1957, т. 2, вып. 1, с. 53—63; Зубов В. П. Епифаний Премудрый и Пахомий Серб: К вопросу о редакциях Жития Сергия Радонежского // ТОДРЛ. М.; Л., 1953, т. 9, с. 145—158; Лазарев В. Н. Живопись и скульптура Новгорода: XIV век // История русского искусства. М., 1954, т. 2, с. 150—154; Лихачев Д. С. 1) Изображение людей в житийной литературе конца XIV—XV в. // ТОДРЛ. М.; Л., 1956, т. 12, с. 105—115; 2) Человек в литературе Древней Руси. М.; Л., 1958, с. 80—103; 2-е изд. М., 1970, с. 72—92; 3) Некоторые задачи изучения второго южнославянского влияния в России. М., 1958 (то же в кн.: Исследования по славянскому литературоведению и фольклористике. М., 1960, с. 95—151); 4) Культура Руси времени Андрея Рублева и Епифания Премудрого (конец XIV — начало XV в.). М.; Л., 1962; 5) Предвозрождение на Руси в конце XIV — первой половине XV в. // Литература эпохи Возрождения и проблемы всемирной литературы. М., 1967, с. 136—182; Воронин Н. Н. 1) Литературные источники в творчестве древнерусских зодчих // ТОДРЛ. М.; Л., 1957, т. 13, с. 364—374; 2) Зодчество Северо-Восточной Руси XII—XV вв. Т. 2. XIII—XV столетия. М., 1962, с. 184, 415—420; Коновалова О. Ф. 1) К вопросу о литературной позиции писателя конца XIV в. // ТОДРЛ. М.; Л., 1958, т. 14, с. 205—211; 2) Сравнение как литературный прием в Житии Стефана Пермского, написанном Епифанием Премудрым: (Из наблюдений над стилем панегирической литературы XIV—XV вв.) // Сборник статей по методике преподавания иностранных языков и филологии. Каф. иностр. яз. и филол. Ленингр. технол. ин-та холодильной промышленности. Л., 1963, вып. 1, с. 117—137; 3) Похвальное слово в «Житии Стефана Пермского»: (Форма и некоторые стилистические особенности) // Там же. Л., 1965, вып. 2, с. 98—111; 4) «Плетение словес» и плетеный орнамент конца XIV в.: (К вопросу о соотнесении) // ТОДРЛ. М.; Л., 1966, т. 22, с. 101—111; 5) Принцип отбора фактических сведений в Житии Стефана Пермского // ТОДРЛ. М.; Л., 1969, т. 24, с. 136—139; 6) Об одном типе амплификации в Житии Стефана Пермского // ТОДРЛ. М.; Л., 1970, т. 25, с. 73—80; 7) Панегирический стиль русской литературы конца XIV — начала XV в.: (На материале Жития Стефана Пермского, написанного Епифанием Премудрым. Автореф. канд. дис. Л., 1970; 8) Изобразительные и эмоциональные функции эпитета в Житии Стефана Пермского // ТОДРЛ. Л., 1974, т. 28, с. 325—334; 9) Конструктивное и стилистическое применение цитат в Житии Стефана Пермского, написанном Епифанием Премудрым // Zeitschrift für Slawistik, 1979, Bd 24, Heft 4, S. 500—509; 10) К вопросу о традиционной схеме и сюжетном повествовании в Житии Стефана Пермского, написанном Епифанием Премудрым // Wissenschaftliche Zeitschrift der Ernst-Moritz-Arndt-Universitat Greifswald, 1982, Jhrg 31, H. 1, S. 27—29; Соловьев А. В. Епифаний Премудрый как автор «Слова о житии и преставлении великаго князя Дмитрия Ивановича, царя русьскаго» // ТОДРЛ. М.; Л., 1961, т. 17, с. 85—106; Dane ММ. Epiphanius’ Image of St. Stefan // Canadian Slavonic Papers. Toronto, 1961, t. 5, p. 72—86; Будовниц. Словарь, с. 71, 102, 237; Голейзовский Н. К. 1) Заметки о творчестве Феофана Грека // ВВ. М., 1964, т. 24, с. 139—149; 2) Епифаний Премудрый о фресках Феофана Грека в Москве // Там же, М., 1973, т. 35, с. 221—225; Дмитриев Л. А. 1) Нерешенные вопросы происхождения и истории экспрессивно-эмоционального стиля XV в. // ТОДРЛ. М.; Л., 1964, т. 20, с. 72—89; 2) Сюжетное повествование в житийных памятниках конца XIII—XV вв. // Истоки русской беллетристики. Л., 1970, с. 208—262; Лотман Ю. М. Лекции по структуральной поэтике. Вып. 1. Введение, теория стиха. Тарту, 1964 (Учен. зап. Тарт. унив., вып. 160. Тр. по знаковым системам, т. 1), с. 75—76; Мulić М. Pletenije sloves i hesihasum. — Radovi Zavoda za slavensku filologiju. Zagreb, 1965, t. 7, s. 141—156; Белоброва О. А. О некоторых изображениях Епифания Премудрого и их литературных источниках // ТОДРЛ. М.; Л., 1966, т. 22, с. 91—100; Vaillant A. Notes sur la Vie d’Etienne de Perm // Revue des études slaves, 1966, t. 45, p. 33—37; Holthusen J. Epifanij Premudryj und Gregor von Nyssa (Ein Beitrag zur Erforschung der enkomiastischen Literatur bei den Slaven) // Festschrift für Margarete Woltner zum 70. Geburstag. Heidelberg, 1967, S. 64—82; Флоря Б. Н. Коми-Вымская летопись // Новое о прошлом нашей страны. М., 1967, с. 218—231; Мansоn J. P. Studies in Russian Hagiography During the Period of the Second South Slavic Influence. Ph. D. Dissertation, Harvard University, 1968; Салмина М. А. «Слово о житии и о преставлении великого князя Дмитрия Ивановича, царя русьскаго» // ТОДРЛ. М.; Л., 1970, т. 25, с. 81—104; Wigzеll F. 1) Цитаты из книг Священного писания в сочинениях Епифания Премудрого // ТОДРЛ, Л., 1971, т. 26, с. 232—243; 2) Convention and Originality in the Life of Stefan of Perm: a Stilistic Analysis // Slavonic and East European Review, London, 1971, vol. 49, N 116, July, p. 339—355; Appel O. Die Vita des hl. Sergij von Radonež: Untersuchungen zur Textgeschichte. München, 1972; Гриxин В. А. 1) Принципы воплощения нравственного идеала в сочинениях Епифания Премудрого // Вестн. Моск. унив. Филол., 1973, № 4, с. 15—23; 2) Сюжет и авторские принципы повествования в агиографических произведениях Епифания Премудрого // Сб. статей аспирантов и соискателей: Филол. сб. Мин. высшего и среднего специального образования. Каз. ССР, 1973, № 12, с. 79—86; 3) Проблемы стиля древнерусской агиографии XIV—XV вв. М., 1974; 4) Творчество Епифания Премудрого и его место в древнерусской культуре конца XIV — начала XV в. Автореф. канд. дис. М., 1974; 5) Жанровое своеобразие агиографических сочинений Епифания Премудрого // Проблемы типологии и истории русской литературы. Пермь, 1976 (Учен. зап. Прм. ун-та, т. 304), с. 193—213; Антонова М. Ф. 1) «Слово о житии и о преставлении великого князя Дмитрия Ивановича, царя русьскаго»: (Вопросы атрибуции и жанра) // ТОДРЛ. Л., 1974, т. 28, с. 140—154; 2) Некоторые особенности стиля Жития Стефана Пермского // ТОДРЛ. Л., 1979, т. 34, с. 127—133; 3) Кирилл Туровский и Епифаний Премудрый // ТОДРЛ. Л., 1981, т. 36, с. 223—227; Петканова-Тотева Д. Нови черти на похвалното слово през XIV—XV в. // Търновска книжовна школа, 1371—1391. София, 1974, с. 89—112; Кitсh F. М. The Literary Style of Epifanij Premudryj Pletenije sloves. München, 1976; Поп Р. Несколько замечаний о литературном методе Епифания Премудрого // Культурное наследие Древней Руси. М., 1976, с. 88—94; Ziоlkоwski МС. The Style and Autorschip of the Discourse on Dmitrij Ivanovic Donskoj. Ph. D. Dissertation, Yale University, 1978; Alissandratos J. 1) Medieval Slavic and Patristic Eulogies. Firenze, 1982, p. 40—42, 68—69, 72—73, 80—88, 101; 2) Симметрическое расположение эпизодов одной редакции «Жития Сергия Радонежского» // American Contributions to the Ninth International Congress of Slavists, Kiev, September 1983. Vol. 2. Literature, Poetics, History. Columbus, Ohio, 1983, p. 7—17; 3) Следы патриотических типов похвал в Житии Стефана Пермского // Древнерусская литература. Источниковедение. Л., 1984, с. 64—74; Прохоров Г. М. 1) Непонятный текст и Письмо к заказчику в «Слове о житьи и о преставлении великаго князя Дмитрия Ивановича, царя Рускаго» // ТОДРЛ. Л., 1985, т. 40, с. 229—247; 2) Епифаний Премудрый // Там же, с. 77—91 (совместно с Н. Ф. Дробленковой); Памятники переводной и русской литературы XIV—XV вв. Л., 1987, с. 92—102, 110—120, 150—154.

Доп.: Байчева М. 1) Канонът и природата в агиографията през XIV—XV в.: (Григорий Цамблак и Епифаний Премъдри) // Търновска книжовна школа. София, 1984, т. 3, Григорий Цамблак: Живот и творчество, с. 151—160; 2) Проблемът за светския подвиг на героите в «Похвално слово за Евтимий» от Григорий Цамблак и «Житие на Стефан Пермски» от Епифаний Премъдри // Там же. София, 1985, т. 4; Културно развитие на Българската държава. Краят на XII—XIV в., с. 41—46.

Н. Ф. Дробленкова (библиография), Г. М. Прохоров