ИТАЛЬЯНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА. Знакомство Пушкина с произведениями итальянской литературы на начальном этапе происходило через русские и французские переводы, итальянский музыкальный театр, лицейские курсы истории, эстетики и словесности. В домашней библиотеке Пушкиных были представлены Ариосто, Т. Тассо, Данте. В кругу семьи П. мог получать наряду с французским языком начатки итальянского, которым владели С. Л. и В. Л. Пушкины. Последний не только переводил с итальянского, но и писал стихи на этом языке. Овладел П. итальянским языком, по свидетельству П. А. Плетнева (Плетнев. Т. 1. С. 370), во время южной ссылки.
Интерес П. к итальянской литературе формировался также и под влиянием повышенного общеевропейского внимания к итальянской культуре на рубеже XVIII—XIX вв., которое было вызвано наполеоновскими завоеваниями, преобразованием формы правления и начинающимся движением за объединение страны (Рисорджименто), определившим подъем итальянской национальной культуры в XIX в. Отечественная периодика 1800—1810-х помещала многочисленные материалы о политической и культурной жизни итальянских государств, переводы произведений итальянских писателей и переводы сочинений европейских авторов об Италии. В частности, в 1809—1810 в Москве был издан первый русский перевод романа Ж. де Сталь «Коринна, или Италия», дававший широкую картину культурной жизни этой страны. Изучением итальянской словесности и переводами в это время занимаются литературные деятели старшего поколения (Г. Р. Державин, А. С. Шишков) и представители литературной молодежи, близкие по духу П. (К. Н. Батюшков, П. А. Катенин, П. А. Вяземский). Однако до 1820-х П. не проявляет очевидного глубокого внимания к итальянской культуре.
Юношеская поэма П. «Монах» (1813), свидетельствует о его знакомстве с итальянской живописью (песнь III, ст. 12). В стихотворении «Городок (К***)» (1815) Вольтер, любимый в то время автор П., назван «внуком» великих итальянских поэтов Тассо и Ариосто, т. е. продолжателем их поэтических традиций (ст. 104, 108—109). В 1800—1810-е юный П. знакомился с поэмой Тассо «Освобожденный Иерусалим» как с образцом классической эпопеи и был свидетелем возникновения и развития русского варианта сентиментально-романтического культа Тассо. К этому явлению он относился без энтузиазма на протяжении всей жизни. На рубеже XVIII—XIX вв. в России актуализируется поэма Ариосто «Неистовый Роланд» в связи с раннеромантическим оживлением интереса к европейскому Средневековью и разработкой жанра национальной волшебно-рыцарской поэмы. В русской критике 1810—1820-х «Неистовый Роланд» предстает образцом поэмы романтического склада (причем это определение не имело еще того смысла, которое оно приобрело после знакомства с «восточными» повестями Байрона и появления пушкинских «южных» поэм). П. также интересуется волшебно-рыцарскими поэмами, среди которых не только «Неистовый Роланд», но и пародирующая этот жанр ирои-комическая поэма «Ричардетто» («Ricciardetto», опубл. 1738) итальянского поэта Никколо Фортегуэрри (Forteguerri, 1674— 1735). Поэма «Руслан и Людмила» (соч. 1817—1820, изд. 1820, 2-е изд. 1828) была воспринята современной П. критикой как подражание Ариосто (см.: Прижизн. критика, 1820—1827. С. 25—106). Литературное окружение П. 2-й половины 1810-х формирует его интерес и уважение к творчеству Данте.
Пребывание в Кишиневе и Одессе во время южной ссылки 1821—1824 дает П. возможность общения с носителями живого разговорного итальянского языка. Там же он узнает о Неаполитанской (1820) и Пьемонтской (1821) революциях, движении карбонариев. В Одессе П. посещает итальянскую оперу, где звучит популярная в то время музыка Дж. Россини (Rossini, 1792—1868). Для этого периода ознакомления П. с живым итальянским языком и культурой особенно примечательны дружба с И. С. Ризничем, сербом по национальности, итальянцем по рождению (г. Триест), высокообразованным человеком, и влюбленность в его супругу Амалию, а также приятельские отношения с М. Д. Бутурлиным, прибывшим в Одессу из Флоренции, и с бывшим шкипером коммерческого судна мавром Али, свободно говорившим по-итальянски. Особенности пушкинской орфографии итальянских вкраплений (цитаты, отдельные выражения и пр.) в его текстах этих лет и впоследствии показывают, что поэт воспринимал живую итальянскую речь в ее венецианском диалектном варианте, а использование ряда итальянских фразеологизмов и их толкования в художественных произведениях, статьях и письмах указывают на то, что П. тонко чувствовал особенности их семантики. Свидетельством изучения П. итальянского языка является наличие у него итальянско-французского словаря (Nuovo Dizionario portatile.... Parigi, 1797) Дж. Мартинелли (Martinelli) и итальянской грамматики (Grammaire italienne, simplifiée et réduite à vingt-quatre leçons.... Moscou, 1822) Ф. Валерио (Valeric) (Библиотека П. № 1143, 1472).
Широкую историко-философскую картину политической и культурной жизни Италии находит П. в произведениях Байрона — четвертой песни «Паломничества Чайльд-Гарольда», поэмах «Пророчество Данте», «Жалоба Тассо», «Беппо». Позднее он читает ряд книг, посвященных пребыванию Байрона в Италии (Библиотека П. № 1013, 1149, 1351). Интерес П. к итальянской культуре удовлетворяло и поддерживало также чтение книг из библиотек И. П. Липранди и М. С. Воронцова. Возможно, к этому времени он уже знаком с двумя основополагающими для его эпохи исследованиями по истории итальянской литературы: опубликованным к тому времени (1811) первым томом «Литературной истории Италии» («Histoire littéraire d’ltalie», 1811—1824) П.-Л. Женгене (Ginguené, 1748—1816) и книгой «О литературе Южной Европы» («De la littérature du Midi de 1’Europe», 1813) швейцарского историка Ж.-Ш.-Л. де Сисмонди (Sismondi J.-Ch.-L. de Simonde de, 1773—1842). Вероятно, ему известны полемика П. А. Катенина и О. М. Сомова на стр. СО в 1822 о способах перевода итальянского стихотворного эпоса и др. итальянские материалы в русской периодике. В 1820—1821 П. работает над октавами «Кто видел край, где роскошью природы», первым образцом в его творчестве этой типичной для итальянского стихотворного эпоса формы, и над поэмой «Кавказский пленник», помещая в начальных беловиках эпиграф из стихотворения И. Пиндемонте «I viaggi», а также пишет гл. I «Евгения Онегина» (май — октябрь 1823), в которую вводит мотив «тоски по чужбине», желания посетить Италию, и в частности Венецию (строфа XLVIII), и мотив «торкватовых октав» (строфа XLIX), впоследствии имевший широкое распространение в русской литературе. Описание рассеянной жизни Онегина соотносится с поэмой Джузеппе Парини (Parini, 1729—1799) «День» («II Giornо», публ. частями 1763—1801), что впервые было отмечено Н. А. Полевым в рецензии (МТ. 1825. Ч. 2. № 5. С. 50; Прижизн. критика, 1820—1827. С. 266). В Одессе же (февраль — июнь 1824) пишется часть гл. III «Евгения Онегина», содержащая шутливые реминисценции из Данте и Петрарки. Реминисценции из «Божественной комедии» находятся также в черновом варианте поэмы «Цыганы», работа над которой начинается в Одессе и продолжается в Михайловском.
Пребывание в Михайловском и посещения Тригорского были наполнены воспоминаниями об Одессе. П. слушает модные итальянские романсы в исполнении девиц Вульф-Осиповых, изучает с ними итальянский язык, знакомится с итальянскими книгами из богатой библиотеки Тригорского. Планы заграничного путешествия, которые он вынашивает в это время, часто связываются с Италией. В Михайловском в начале 1825 П. сочиняет часть «Путешествия Онегина» с описанием одесской оперы, переводит отрывок из «Неистового Роланда» («<Из Ариостова “Orlando Furioso”)» («Пред рыцарем блестит водами...»), 1826), читает сочинение В. Алъфъери «О государе и словесности». Создаваемая это время трагедия «Борис Годунов» отражает знакомство П. с доктриной макиавеллизма. Работая над «Борисом Годуновым», П. размышляет о различных системах драматургической техники и отмечает половинчатость новаторства Альфьери в трагедии (черн. письма к Н. Н. Раевскому-сыну от 2-й половины июля (после 19) 1825 и 30 января или 30 июня 1829 — Акад. XIII, 197, 407, XIV, 48). Возможно, его внимание обращают на себя также новаторские рассуждения А. Мандзони о единстве места в трагедии, изложенные в статье-письме к Ж.-Ж.-В. Шове (Chauvet, 1788 — после 1834) и напечатанные в 1823 в издании французского перевода его трагедий. В «Борисе Годунове» в сцене с приставами П. использует мелодраматическую ситуацию из оперы Россини «Сорока-воровка» («Gazza ladra», 1817).
Возвратившись в Москву, а затем в Петербург, П. вновь слушает в театре итальянские оперы, посещает салон З. А. Волконской, где знакомится с гр. М. Риччи (Ricci, около 1800 — около 1860), талантливым музыкантом и литератором-дилетантом, осуществившим первые переводы стихотворений П. на итальянский язык, одобренные самим поэтом (см. с. 263).
В 1829 начинаются близкие приятельские отношения П. с Е. М. Хитрово, долгое время жившей в Италии и любившей эту страну, а также с ее дочерью Д. Ф. Фикельмон, женой австрийского посланника в Петербурге гр. Ш.-Л. Фикельмона (Fiquelmont, 1777—1857), который служил во Флоренции и Неаполе с 1821 по 1828. В салонах Волконской, Хитрово и Фикельмон обсуждалась итальянская культурная жизнь, новинки итальянской литературы. В Болдинскую осень (1830) П. заканчивает «маленькие трагедии» «Моцарт и Сальери» и «Каменный гость», задуманные еще в 1826 в Михайловском. В первой из них содержатся упоминания итальянских опер В. А. Моцарта (Mozart, 1756—1791) «Женитьба Фигаро» («Nozze di Figaro», 1786) и «Дон Жуан, или Наказанный распутник» («Don Giovanni, ossia il Dissolute punito», 1787) на либретто Лоренцо Да Понте (Da Ponte, 1749—1838). Эпизод со слепым скрипачом в «Моцарте и Сальери», по-видимому, восходит к фрагменту из «Литературной истории Италии» Женгене, в котором приведены сюжеты двух новелл Франко Саккетти (Sacchetti, ок. 1330—1400) о Данте (см. с. 127). В финале «Моцарта и Сальери» упоминается анекдот о Микеланджело Буонарроти (Michelangelo Buonarroti, 1475—1564), якобы убившем натурщика для более правдоподобного изображения мук распятого Христа. Эпиграф к «Каменному гостю» взят из второго действия «Дон Жуана» Моцарта (сцена приглашения статуи), сюжет оперы может рассматриваться как один из источников этой трагедии П. В «Скупом рыцаре» монолог барона Филиппа обнаруживает сходные черты (сравнение страсти к золоту с любовной лихорадкой, воспоминание о человеческих несчастиях при виде той или иной монеты) с монологом скупца Оттавио из третьего действия комедии Карло Гольдони (Goldoni, 1707—1793) «Истинный друг» («Vero amico», 1750), с которой П. мог познакомиться в Михайловском.
Контакты П. с итальянской культурой выражались также в отзывах на произведения итальянской словесности либо об Италии, а также в создании итальянского колорита в ряде собственных произведений. На материал истории итальянской литературы опирается П. в своих критических статьях, в частности рассуждая о бедности литературы французского классицизма («<Возражение на статью А. Бестужева “Взгляд на русскую словесность в течение 1824 и начала 1825 годов”>», 1825; «О поэзии классической и романтической», 1825; «<Материалы к “Отрывкам, мыслям и замечаниям”>», 1827; «О ничтожестве литературы русской», декабрь 1833 — март 1834 — Акад. XI, 25—26, 36—38, 61, 268—272). Начитанность в источниках по итальянской истории и культуре позволила П. дать самостоятельную высокую оценку местного и исторического колорита в трагедии Шекспира «Ромео и Джульетта» («<О “Ромео и Джюльете” Шекспира)», 1829 — Акад. XI, 83). П. экспериментирует с итальянскими поэтическими формами: терцинами, прочно ассоциированными с «Божественной комедией» Данте («В начале жизни школу помню я...», октябрь 1830; «И дале мы пошли...», июнь 1831 — начало 1832), октавами, вызывающими в памяти эпические поэмы Тассо и Ариосто («Домик в Коломне», 1830; «Осень», 1833), и сонетом, доведенным до художественного совершенства Петраркой («Сонет» («Суровый Дант не презирал сонета...»), «Поэту», «Мадона» — все 1830). Выразительным итальянским колоритом, воспринятым в данном случае через пьесу Шекспира «Мера за меру», проникнута стихотворная повесть «Анджело» (1833), реминисценции из «Божественной комедии» наполняют «Медный всадник» (1833), где образ Петербурга — окна в Европу заимствован из «Писем о России» (оригинальное название «Viaggi di Russia», 1740) итальянского писателя-просветителя Франческо Альгаротти (Algarotti, 1712—1764): «Je vais en-fin vous parler de cette nouvelle ville, de cette grande fenêtre, ouverte récemment dans le Nord, par où la Russie regarde en Europe» (Lettres du Comte Algarotti sur la Russie... traduites de 1’Italien. Londres, 1769. P. 64; пер.: Наконец я расскажу Вам об этом новом городе, об этом большом окне, недавно распахнутом на Севере, через которое Россия смотрит в Европу). С итальянской литературой связаны два стихотворения «Каменноостровского цикла» (1836): «Подражание италиянскому» и «Из Пиндемонти». Первое является вольным переводом стихотворения поэта и импровизатора Франческо Джанни (Gianni, 1760—1822) «На Иуду» («Sonetto sopra Giuda»), заглавие второго представляет собой мистификацию (см. с. 243). В повести «Египетские ночи» (1835) П. создал выразительный образ итальянского импровизатора, парадоксально соединившего в себе черты главной героини романа Ж. де Сталь «Коринна, или Италия» и низкопробного импровизатора-поденщика, выведенного там же в кн. 19, гл. 6.
В 1828 П. читает роман А. Мандзони «Обрученные» и дает ему высокую оценку. Знакомится он и с книгой бывшего карбонария С. Пеллико «Мои темницы» и пишет похвальную рецензию на русский перевод его трактата «Об обязанностях человека», также читает мемуары Дж. Казановы, французский перевод автобиографии известного скульптора и ювелира Бенвенуто Челлини (Cellini, 1500—1571), заметки леди Сидни Морган (Morgan, 1786—1859) о художнике Сальваторе Роза (Rosa, 1615—1673) и его эпохе (Библиотека П. № 706, 718, 1193, 1250, 1251, 1252). Особенно ценил П. «Исторические и критические письма об Италии» («Lettres historiques et critiques sur l’Italic» — Библиотека П. № 675) президента дижонского парламента Шарля де Бросса (Brasses, 1709—1777), представившего яркую картину нравов, культуры и искусства этой страны. Восторженную характеристику этой книги П. дал в рецензии (1836) на переписку Вольтера с де Броссом (Акад. XII, 75).
В библиотеке П. имелись также другие книги на итальянском языке и французские переводы итальянских писателей, а также сочинения об Италии, которые не отразились непосредственно в творчестве поэта, но привлекали его внимание и, вероятно, входили в круг чтения.
Это — сочинения Дж. Касты, Ф. Гальяни, поэта Винченцо да Филикая (Filicaja, 1642—1707), философа, поэта и теоретика литературы Джамбатиста Вико (Vico, 1668—1744) и др. (Библиотека П. № 34, 100, ПО, 115, 257, 708—711, 713, 874, 931, 944, 1147, 1204, 1393, 1479; Прилож. к репринт. изд. С. 36, 44. № 115, 159). В последний год жизни П. приобрел большую антологию «I quattro poeti Italian!...» (2 ed. Parigi, 1836), изданную А. Буттурой (Buttura, 1771—1832) (Библиотека П. Прилож. к репринт. изд. С. 43. № 155), в которую входили «Божественная комедия» Данте, «Книга песен» Петрарки, «Неистовый Роланд» Ариосто, «Освобожденный Иерусалим» Тассо и множество стихотворений итальянских поэтов XII—XIX вв.
Интерес П. к итальянской литературе находился в русле общеевропейских интересов к ней и моды 1-й половины XIX на итальянское искусство, познания его в этой области не отличались ни глубиной, ни обширностью. Систематическим изучением итальянского языка он не занимался и переводил итальянских авторов эпизодически, также эпизодически обращаясь к формам итальянской поэзии в своем оригинальном творчестве. Все переведенные им фрагменты могли быть известны ему во французском или русском переложениях. Помимо рецензии на русский перевод книги Пеллико «Об обязанностях человека» П. не дает развернутых характеристик итальянских писателей, ни их произведений, об его отношении к ним можно судить лишь по косвенным данным, часто с большой приблизительностью. Выбор имен, связанных с творчеством П., либо хрестоматиен, либо обусловлен сиюминутной литературной или музыкальной популярностью. Между тем в отечественном и зарубежном пушкиноведении XX в. сложился устойчивый комплекс представлений об особенной любви П. к итальянской литературе и углубленном знакомстве с нею. Творческое и личностное прикосновение поэта к итальянской теме, давшее ряд ярких образов, оказало и продолжает оказывать воздействие на исследователей его творчества, которые зачастую необоснованно переносят собственную осведомленность в тех или иных вопросах истории итальянского искусства, общества и словесности на самого П.
Лит.: Налимов А. П. Отзвуки итальянской поэзии у Пушкина: (Историко-литературная заметка) // Образование. 1899. № 5/6. С. 54—60; Корш Ф. Е. Мелочи: Знал ли Пушкин по-итальянски? // ПиС. Вып. 7. С. 54—56; Брюсов В. Я. Знал ли Пушкин по-итальянски? // РА. 1908. Кн. 3. №. 12. С. 583—591; Верховский Ю. Н. Пушкин и итальянский язык: (По поводу заметки Ф. Е. Корша) // ПиС. Вып. 11. С. 101—106; Certo V. Puškin e la lingua italiana // Rivista di litterature slave. 1926. T. 1. P. 257—265; Алексеев M. П. 1) Пушкин и библиотека Воронцова // Пушкин. Одесса. Вып. 2. С. 97; 2) [Рец. на изд.: Письма. Т. 1.] // Изв. по русскому языку и словесности. 1928. Т. 1. Вып. 1. С. 322; Томашевский Б. В. 1) Пушкин и итальянская опера // ПиС. Вып. 31/32. С. 49—60; 2) Мелочи о Пушкине: Источник стихотворения «Как с древа сорвался предатель ученик...» // ПиС. Вып. 38/39. С. 81; Frisco S. Una fonte italiana nell’Eugenio Oneghin di Puškin // Rassegna nazionale. Ser. 3. 1930. Vol. 9. Febbraio. P. 123—131 (Рус. пер.: Фриско Дж. С. Итальянский источник в «Евгении Онегине» // Моск. пушкинист. Вып. 6. С. 394—404); Лернер Н. О. Пушкинологические этюды: Пушкин и Аретино // Звенья. Т. 5. С. 122—125; Эйгес И. Р. Музыка в жизни и творчестве Пушкина. М., 1937. С. 165—214; Pizzigalli A. M. Puškin e 1’Italia // Rendiconti del Reale Istituto Lombardo di Scienze e Lettere. 1935. Vol. 68. Fasc. 16/18; Biolato Mioni A. Puškin e l’Italia // Alessandro Puškin. Nel primo centenario della morte / A cura di E. Lo Gatto. Roma, 1937. P. 249—297; Bizilli P. Puškin e 1’Italia // Meridiano di Roma. 1937. 21 febbraio. № 8; Luporini M. B. Un paesaggio italiano dell’«Eugenij Onegin», Charles Nodier e «la superba lira d’Albione» // Studi in onore di E. Lo Gatto e G. Maver. Roma, 1962. P. 417—441; Берков П. Н. Пушкин и итальянская культура // Annali dell’Istituto universitario orientale. Sezione slava. Napoli, 1970. T. 13. P. 1—46 (To же, с уточнениями // Берков П. Н. Проблемы исторического развития литератур. Л., 1981. С. 327—368); Хлодовский Р. И. 1) Пушкинская концепция классического национального стиля и его исторического развития // Типология стилевого развития нового времени: Классический стиль: Соотношение гармонии и дисгармонии в стиле: Сб. ст. М., 1976. С. 175—213; 2) Пушкин и Италия златая // Puškin poeta e la sua arte: Colloquio italo-sovietico. Roma, 3—4 giugno. 1977. Roma, 1978. P. 133—150; 3) Италия Розанова и Пушкина // Российский литературоведческий журнал. 1994. № 3. С. 81—89; 4) Chlodowski R. Goldoni, Diderot e Puškin // Esperienze lettera-rie. 1995. T. 20. № 1. P. 9—20; 5) Chlodovskij R. Puškin e l’Italia: umanesimo e umanità di Puškin // P. europeo. P. 275—285; Григорьева А. Д., Иванова Н. Н. Язык лирики XIX в.: Пушкин, Некрасов. М/, 1981. С. 185—194; Кац Б. А. «Звуки италианские!» // Врем. ПК. 1981. С. 168—173; Ильин И. П. Пушкин в современной итальянской критике // Новые зарубежные исследования творчества А. С. Пушкина: Сб. обзоров. М., 1986. С. 161—172; Букалов А. М. 1) «Язык Петрарки и любви»: (Из наблюдений над итальянскими записями А. С. Пушкина) // Болд. чтения, [1987]. 1988. С. 107—118; 2) Bukalov A. М. «La lingua dell’Italia aurea»: L’ltaliano di Puškin //P. europeo. P. 287—297; Бочаров И. Н., Глушакова Ю. П. Итальянская пушкиниана. М., 1991 (ранее отд. частями: 1) Венецианская пушкиниана: Док. повесть. М., 1982; 2) Бутурлины — друзья Пушкиных: Из итальянских разысканий. М., 1988); Густова Л. И. 1) «Язык Италии златой»: Итальянские мотивы в творчестве Пушкина // Пушкинская конф., междунар., 1—4 окт. 1996 г. Материалы. Псков, 1996. С. 33—38; 2) «Язык Италии златой»: Итальянские мотивы в творчестве А. С. Пушкина // Михайловская пушкиниана: Сб. ст. науч. сотр. музея-заповедника А. С. Пушкина «Михайловское». М., 1999. Вып. 4. С. 79—99; Константинова С. Л. К проблеме: Италия и эстетический идеал в поэзии А. С. Пушкина // Проблемы современного пушкиноведения: Сб. ст. Псков, 1996. С. 80—88; Clayton J. D. «Povesti Belkina» and the Commedia dell’Arte: Callot, Hoffmann, and Puפškin // Russian Literature. 1996. Vol. 40. № 3. P. 277—292; Неклюдова М. С., Осповат А. Л. Окно в Европу: Источниковедческий этюд к «Медному всаднику»: [Цитата из Ф. Альгаротти] // Лотмановский сб. / Сост. Е. В. Пермяков. М., 1997. Т. 2. С. 255—272; Талалай М. Г. [Предисл. к публ.: Альгаротти Ф. Русские путешествия / Пер. с ит., предисл., примеч. М. Г. Талалая] // Невский архив : Ист.-краевед. сб. СПб., 1997. [Вып. 3]. С. 235—236; Гардзонио С. 1) Итальянское пушкиноведение: (Краткая характеристика) // РЛ. 1999. № 2. С. 239—246; 2) Италия в восприятии пушкинского лирического героя: (Несколько предварительных штрихов к теме «двух родин») // После юбилея. Jerusalem, 2000. С. 85—94; 3) Русская и зарубежная пушкинистика в Италии // Пушкин и культура русского зарубежья. М., 2000. С. 282; 4) Garzonio S. L’Italia di Puškin e Mandel’štam: Due pa-radigmi poetici a conforto // Puškin, la sua epoca e 1’Italia: Atti del Covegno Iternazionale di studi. Roma, 21—23 ottobre 1999 / A cura di P. Buoncristiano. Roma, 2001. P. 225—244; 5) Garzonio S. Breve rassegna degli studi puskiniane in Italia // P. europeo. P. 305—317; Иезуитова Р. В. Образ Италии в лирической интерпретации Пушкина // П. и мировая культура. С. 193—195; Чернецкая Т. С. Пушкин и итальянское Возрождение // Царскосельские чтения: Науч.-практич. конф. 26—27 апр. 1999. СПб., 1999. Т. 2. С. 182—184; Giuliani R. «Conosci il paese dove fioriscono i limoni?»: Le risposte di Puškin e di Viazemskij // Puškin, la sua epoca e l’Italia: Atti del Covegno Iternazionale di studi. Roma, 21—23 ottobre 1999 / A cura di P. Buoncristiano. Roma, 2001. P. 25—47; De Michelis C. G. «Papessa Giovanna»di A. Puškin // Ibid.P. 141—150; Udolf L. Puškin e Ševyrëv // Ibid. P. 245—251.
А. О. Дёмин