МАКИАВЕЛЛИ, Макиавель, Макиявель, Махиавель (Machiavelli) Никколо (1469–1527), ит. полит. мыслитель и деятель, писатель, историк, воен. теоретик, первый в истории христианской Европы рассматривавший полит. деятельность вне зависимости от метафизических предпосылок и целей и в ее автономии от других форм человеческой деятельности, прежде всего от морали. В получившем европ. известность трактате «Государь» («Il Principe», 1513) успешными способами захвата и удержания власти признавались, наравне с др., насилие, убийство, обман и предательство. В ХVII в. сформировалось понятие макиавеллизма как политики, пренебрегающей законами морали; одновременно развивалось мнение о сатир. направленности «Государя», снимавшее с М. обвинение в пропаганде политики вероломства. В ХVIII в. осуждение макиавеллизма становится общим местом полит. и моралистической лит-ры; но во второй пол. ХVIII в. у прогрессивно настроенных мыслителей начинает доминировать положительная оценка наследия М. и его идеи оказывают значительное влияние на полит. концепции нем. философов и фр. вольнодумцев. В Италии на рубеже ХVIII–ХIХ вв. М. как поборника респ. свободы, нац. единства и величия родной страны воспринимают якобинцы, В. Альфьери, поэт Уго Фосколо (Foscolo, 1778–1827).
Сведений об отношении П. к творчеству М. до 1830-х не сохранилось, его имени П. не упоминает, произведений не цитирует. В лицейском курсе истории лит-ры М. назван П. Е. Георгиевским как «образователь лучшей их (итальянцев. ¾ А. Д.) исторической прозы, к сожалению распространивший самые вредные правила политики в государствах» (Георгиевский П. Е. Руководство к изучению русской словесности… СПб., 1836. Ч. 4. С. 78) В отеч. периодике 1810-х отражена как просветит. оценка М., так и раннеромантическая переориентация отношения к нему. Соч. М. пользовались большой популярностью среди декабристов. Н. М. Карамзин упомянул «глубокомыслие Макиавелево» среди достоинств историка (Карамзин Н. М. История Государства Российского. М., 1989. Т. 1. С. 19). В мартовских номерах МТ за 1828 (№ 5. С. 50–76; № 6. С. 172–203) была напечатана рец. на полн. собр. соч. М. (Paris, 1823–1826), подготовленное переводчиком Ж.-В. Перьесом (Périès, 1785¾1829). Ее автор Т. Б. Маколей (Macaulay, 1800–1859) на широком историко-культурном материале показывал, что особенности восприятия соч. М. обусловлены отличием этических представлений итальянцев ХVI в. от совр. европейских. С. Е. Раич дважды напечатал в разных вар. (Мнемозина. 1824. Ч. 3. С. 62–74; Галатея. 1830. № 20. С. 145–157) свой пер. новеллы М. «Бельфагор» («Belfagor Аrchidiavolo», др. назв. «La novella del diavolo che prese moglie», впервые опубл. под именем автора в 1549). Все перечисленные публ. могли входить в круг чтения П.
В «Литературной истории Италии» (1811–1824) П.-Л. Женгене (1748–1816), служившей П. одним из гл. источников сведений об истории ит. лит-ры, имелся подробный обзор жизни, творчества и истории восприятия творчества М., разбор его комедии «Мандрагора» («La Mandragola», ок. 1520), оцененной весьма высоко, и характеристика др. комедии — «Клиция» («Clizia», 1525) (Ginguené P.-L. Histoire littéraire d’Italie. 2-de éd. Paris, 1824. T. 6. P. 221–240). В труде швейц. историка Ж.-Ш.-Л. Симонда де Сисмонди (1773–1842) «О литературе Южной Европы» (1813–1829) подчеркивалось глубокое знание человеческой природы, приобретенное М. на дипл. и гос. службе, к-рое стало причиной его глубокого презрения к человечеству, и высказывалась мысль о том, что «адская политика, которую М. возвел в принцип, была в шестнадцатом веке свойственна всем государствам» (Simonde de Sismondi J.-C.-L. de. De la littérature du Midi de l’Europe. 2-de éd. Paris, 1829. Т. 1. P. 223). Имевшееся у П. полн. собр. соч. М. в пер. Ж.-В. Перьеса (Библиотека П. № 1118) содержало обширный справочный аппарат в виде предисловий переводчика, обстоятельной «Истории Махиавеля» (Histoire de Machiavel // Т. 1. Р. 1–288) и доп. материалов, составивших т. 12 (разрезан частично).
Согласно записи П. на внутренней стороне обложки т. 1, полн. собр. соч. М. было им «куплено в публичной распродаже с глупыми примечаниями карандашом» (подлинник по-фр.), к-рые были написаны, видимо, на отд. листке или листках и не сохранились. Предположение о том, что листок с коммент. был П. вырван (Эйдельман. С. 249, примеч. 1), не подтверждается состоянием экземпляра. Поскольку П. не был первым его владельцем и стр. в нем были разрезаны не только им, невозможно установить, какие именно соч. М. и в каком объеме привлекли внимание поэта. Трудно также сделать к.-л. определенные выводы о принадлежности и назначении закладки в т. 3 между с. 28 и 29. В то же время нек-рые фрагменты соч. М. отразились прямо либо косвенно в произв. П.
Обращение П. к творчеству М. отмечено в III–V фрагментах из «Тable-talk» (1835–1836). Фрагмент III отражает просветит. и романтическое понимание макиавеллизма как распространенного полит. явления вне зависимости от идей М. Мысль фрагмента IV заимствована из предисл. Перьеса к собр. соч. М. (T. 1. P. XIV-XV). В отрывке упоминается соч. известного политика, дипломата и писателя иезуита Антонио Поссевино (Possevino, 1533 или 1534 – 1611) «Суждение о четырех писателях» (Iudicium de quatuor scriptoribus. Roma, 1592), в к-ром содержится критика М. и макиавеллизма, не основанная на его соч. В V фрагменте П. цитирует первый абзац труда М. «Рассуждения о первой декаде Тита Ливия» («Discorsi sopra la prima deca di Tito Livio», 1513–1519; цит. отрывок: Œuvres complètes... T. 1. P. 305). Все три фрагмента так и или иначе связаны с темой оценки и критики произв. словесности, весьма важной для П. и ключевой для истории восприятия наследия М. Здесь он назван «бессмертным флорентинцем» и «великим знатоком природы человеческой»; кроме того, П. старается противопоставить М. и макиавеллизм, что не выходит за рамки суждений о М. в совр. ему просветит. и романтической лит-ре.
На разрезанных в т. 11, содержащем «Историю Флоренции» («Istorie Fiorentine», 1521–1527), с. 93–125 находится описание моровой язвы 1527, за к-рым следует устав увеселительного об-ва, существовавшего некогда в этом городе. Соседство этих двух отрывков, замеченное П., могло привлечь его внимание при создании «Пира во время чумы». П. В. Анненков полагал, что П. подражал М. в «Замечаниях на Анналы Тацита» (Анненков. Материалы. С. 161). М. Н. Розанов нашел черты макиавеллического тирана в образе пушк. Анджело («Анджело»).
В исслед. последних лет делаются попытки анализировать трагедию П. «Борис Годунов» (1825) в свете идей, изложенных в трактате «Государь». Это соч., безусловно, входило в круг учитываемых П. ист. памятников, однако невозможно говорить о целенаправленном непосредственном его применении при создании текста трагедии.
Находящееся в б-ке П. двухтомное фр. собр., содержащее избр. отрывки из соч. М. и полностью «Государя» (Библиотека П. № 1119), осталось не разрезано .
Лит.: Розанов М. Н. Итальянский колорит в «Анджело» Пушкина // Сб. ст. к 40-летию ученой деятельности акад. А. С. Орлова. Л., 1934. С. 377–389; Малярчик Я. Политическое учение Макиавелли в России в русской дореволюционной и советской историографии // Annales Universitatis Mariae Curie-Sklodowska. Sectio G. Lublin, 1960. Vol. 6. P. 1–20; Эйдельман Н. Я. Пушкин: Из биографии и творчества, 1826–1837. М., 1987. С. 247–254; Парсамов В. С. О восприятии П. И. Пестеля современниками: (Пестель и Макиавелли) // Освободительное движение в России: Межвуз. науч. сб. Саратов, 1989. Вып. 13. Царизм, освободительное движение и культура России. 1825–1895 гг. С. 22–33; Лотман Л. М. Историко-литературный комментарий // Пушкин А. С. Борис Годунов: Трагедия. СПб., 1996. С. 150–159, 336, 340, 348; Юсим М. А. Макиавелли в России: Мораль и политика на протяжении пяти столетий. М., 1998. С. 142–146; Хализев В. Е. «Борис Годунов» А.С. Пушкина: Влияния итальянского Ренессанса и отечественная традиция // Пушкин и русская драматургия. М., 2000. С. 3–19.
А. О. Дёмин.