ДОБРЫНИН Гаврила Иванович [20 (31) III 1752, с. Радогож Севского у. — 10 (22) VII 1824, Витебск]. Родился в семье священника, причислявшего себя к малорос. дворянам. В пять лет потеряв отца, Д. воспитывался у деда по матери, также священника. Учение Д. ограничивалось чтением церковных книг и писанием исповедных росписей. В 1763 Д. определили чтецом и певчим в Радогожскую пустынь; с мая 1763 он жил в доме епископа севского Тихона Якубовского в качестве певчего, в авг. 1770 стал келейником нового епископа, Кирилла Флоринского, и им же в окт. 1773 был официально зачислен канцеляристом Севской дух. консистории. Летом 1777 Д., уволившись «с аттестатом», получает место в провинциальной канцелярии г. Рогачова. В дек. 1777, по протекции С. К. Вязмитинова, Д. производят в чин провинциального канцеляриста, дававший права личного дворянства; с апр. 1778 он губернский секретарь в новооткрытом Могилевском наместничестве. В 1787—1788 по делам генерал-губернатора П. Б. Пассека Д. ездил в Москву, Таганрог, Тамбовскую и Пензенскую губернии и благодаря ему получил чин кол. асессора и место помощника прокурора в Могилевском верхн. зем. суде. В 1793—1795 он занимался присоединением униатов Сеннинского у. к синодальной церкви, в 1795 определен стряпчим по казенным делам. После реформы земских штатов (1797) Д. был назначен земским комиссаром в Витебск, но в 1800 белорус. губернатор П. И. Северин отрешил его от места. Лишь после жалобы в Сенат Д. возвратился на службу советником Гл. суда Витебской губ. Он оставался в Витебске во время оккупации города французами в июле — окт. 1812. Это время описано Д. в мемуарной статье «Отрывок из записок витебского жителя» (Сын отеч., 1813, № 10); более полный текст включен в воспоминания Д. в форме «письма к приятелю». 10 сент. 1814 Д. занял должность губернского прокурора, которую исправлял до кон. жизни. Подобно др. самоучкам, Д. расширял свои познания несистематическим, но разнообразным чтением. В этот круг кроме церковных книг (проповеди Гедеона Криновского и Ильи Минятия в пер. С. И. Писарева) и рукописной литературы, начиная с «Бовы-королевича», постепенно вошла новая светская литература. Особенно высоко Д. оценивает исторические переводы В. К. Тредиаковского, как с познавательной точки зрения, так и за то, что в них «славянские слова придают много важности и силы историческому смыслу». Из др. рус. авторов ему нравился А. П. Сумароков, стихи которого он научился распознавать даже «без надписи». Иностранную литературу, не зная языков, Д. читал в переводах (напр., Квинта Курция); А.-Р. Лесажа, Вольтера и Ш.-Л. Монтескье он называет писателями, «отверзающими умственный глаз подобных им человеков и оживотворяющими ощутительно душу мыслящего существа». О рано проявившейся склонности Д. к писательству свидетельствует его пристальный интерес к людям, причастным к литературе, знакомство с которыми он очень ценил. Среди них проповедники Кирилл Флоринский, Гавриил Кременецкий, Анатолий Мелес, Иакинф Карпинский, И. В. Леванда, Георгий Конисский, историк И. Н. Болтин, писатели Д. В. Волков, И. К. Голеневский, Г. Р. Державин, Ф. П. Ключарев, Я. П. Козелъский, П. И. Сумароков, И. С. Захаров, со слов старожилов он записывает рассказы о Г. Н. Теплове. В Могилеве Д. под влиянием Г. А. Шпынева, учившегося у М. В. Ломоносова, пробовал силы в сочинении на местных чиновников стихотворных сатир, которые распространялись в рукописях.
Основной литературный труд Д., его воспоминания «Истинное повествование, или Жизнь Гавриила Добрынина, им самим описанная в Могилеве и Витебске (1752—1823)», был начат в сер. 1780-х гг. (один из отрывков датирован 1787), ч. 2 завершена в 1810; обе части неоднократно стилистически дорабатывались автором (последняя редактура относится к 1818); окончание краткой ч. 3 помечено 23 апр. 1823. Рукопись воспоминаний была обнаружена лишь в сер. XIX в. А. Н. Стороженко, перешла затем к Л. Н. Антропову и была впервые опубликована М. И. Семевским (Рус. старина. 1871, № 2—10; отд. изд.: СПб., 1872).
В отличие от семейных записок XVIII в. «Истинное повествование…» является попыткой создать произведение биографического жанра. Ориентация Д.-писателя на литературные образцы проявляется в цитациях, частых иронических сопоставлениях житейских ситуаций с литературными стереотипами и в бурлескном применении последних. Во второй части записок Д. полемизирует с «Исповедью» Ж.-Ж. Руссо, обвиняя его в «соблазнительном празднословии», и с «Чистосердечным признанием…» Д. И. Фонвизина, «исповедь» которого называет «хвастовством». Д. объективирует повествование, вводя в качестве фона собственной биографии большое количество действующих лиц, используя диалогическую форму рассказа, обособляя некоторые сюжеты в виде вставных новелл (фигура П. Б. Пассека; превратности судьбы вольтерьянца В. И. Полянского — повесть о «неважном человеке», который мог бы быть «великим человеком»). По содержанию записки Д. — пример сатирического бытописательного сочинения с яркими и документально точными картинами жизни высших и низших слоев провинциального духовенства, губернского дворянства и чиновничества последней трети XVIII в. По словам Д., целью написания мемуаров было найти ответ на вопрос: «Кто я?». Повествование Д. строится как ретроспективная ироническая саморефлексия. Установка Д. — чистосердечно рассказать обо всех событиях своей жизни, вплоть до признания во взятках и сокрытии крупного казенного воровства. Подчеркнутая «чувствительность», внимание к перипетиям жизни сердца, ощущение самоценности собственного индивидуального бытия позволяют видеть в Д. культурный тип эпохи сентиментализма.
Лит.: Гюбиева Г. Е. 1) Этапы развития рус. мемуарно-автобиогр. лит.: Автореф. дис… канд. филол. наук. М., 1968; 2) Проблема личности в мемуарно-автобиогр. лит. кон. XVIII в.: (Зап. Г. И. Добрынина). — Учен. зап. Моск. обл. пед. ин-та, 1969, т. 239, вып. 13.
В. П. Степанов, А. Б. Шишкин