Электронные публикации

**МѢСЯЦА ГЕНВАРЯ ВЪ 13 ДЕНЬ. ЖИТИЕ И ПОДВИЗИ ОТЦА НАШЕГО, ВОЗДЕРЖАТЕЛЯ И СТОЛПА КРѢПКА, И СТРАДАЛЬЦА, И НАСТАВНИКА, И УЧИТЕЛЯ, И ЗАТВОРНИКА БОРИСОГЛѢБСКАГО МОНАСТЫРЯ, НА УСТЬЕ,[1] СТАРЦА, ПРАВЕДНА МУЖА ИЛИНАРХА. СПИСАНО БЫСТЬ ТОЯ ЖЕ ОБИТЕЛИ УЧЕНИКОМЪ ЕГО, СТАРЦОМЪ АЛЕКСАНДРОМЪ, ИЖЕ БЫСТЬ С НИМ ТРИДЕСЯТЬ ЛѢТЪ ПРИ ЖИВОТѢ ЕГО

МЕСЯЦА ЯНВАРЯ В 13 ДЕНЬ. ЖИТИЕ И ПОДВИГИ ОТЦА НАШЕГО: ВОЗДЕРЖАТЕЛЯ И ОПОРЫ КРЕПКОЙ, И СТРАДАЛЬЦА, И НАСТАВНИКА, И УЧИТЕЛЯ, И ЗАТВОРНИКА БОРИСОГЛЕБСКОГО МОНАСТЫРЯ, КОТОРЫЙ НА УСТЬЕ, СТАРЦА, ПРАВЕДНОГО МУЖА ИРИНАРХА. НАПИСАНО ТОЙ ЖЕ ОБИТЕЛИ СТАРЦЕМ, УЧЕНИКОМ ЕГО АЛЕКСАНДРОМ, КОТОРЫЙ БЫЛ С НИМ ТРИДЦАТЬ ЛЕТ ПРИ ЖИЗНИ ЕГО

Господи** благослови отче!

Господи, благослови отче!

Сей отецъ наш Илинархъ града Ростова родися веси Кондакова от християну родителю: отца благочестива именемъ Анкидина и матери Ирины. И наречено имя ему во святом крешении Илия. И радовашеся родители его о рожении его, видѣша преспевающа паче иныхъ младенецъ: двадесяти бо пяти недѣль на ноги пошелъ.[2] И воспитанъ бысть во благочестии и вѣрѣ Христовѣ и на игры никогдаже упражняяся, но любляше смирение, и кротость, и тихость ко всѣмъ, безмятеж и цѣломудрие. И егда бысть Илия шти лѣтъ, глаголя матери своей: «Какъ возрасту, и постригуся и буду мнихъ, и желѣза ми носити на себѣ, и тружати ми ся Богу, и буду учитель и наказатель всѣмъ людемъ». Мати же его Ирина нача дивитися и радоватися о чадѣ своем Илии и словеси его, еже пророчествовалъ о себѣ шти лѣтъ. И збысться пророчеству его слово.

Этот отец наш Иринарх родился в землях города Ростова, в деревне Кондаково от родителей-христиан: отца благочестивого по имени Анкидин и матери Ирины. И дано ему имя во святом крещении Илья. И радовались родители его о рождении его, видя его развивающимся быстрее иных младенцев: двадцати пяти недель <от роду> ногами пошел. И воспитан был в благочестии и вере Христовой, и играм никогда не предавался, но любил смирение, и кротость, и тихость ко всем, спокойствие и целомудрие. И когда было Илье шесть лет, сказал он матери своей: «Когда я вырасту, то постригусь и буду монахом, и буду оковы носить на себе, и трудиться во имя Бога, и буду учитель и наставник всем людям». И мать его Ирина стала дивиться и радоваться за чадо свое — Илью, и словам его, которыми пророчествовал о себе в 6 лет. И сбылось пророческое слово.

О иномъ глаголе того же Илии. И бысть в то время, призва к себѣ отецъ его Анкидинъ священника именемъ Василия на обѣдъ. И нача Василий-священникъ глаголати житие преподобнаго Макария, Калязинскаго чюдо-творца.[3] И услыша отрокъ глаголы священника Василия, и глагола: «И азъ буду мнихъ таков же». И прииде священникъ Василий ко отроку, и почюдися разуму его. И видя отроча младо, а глаголъ его совершенъ и глагола ему: «Како смѣлъ еси, чадо, такое слово глаголати?» И рече ему Илия: «Кто тебя ся не боитъ, тотъ то и глаголетъ».

О другом пророчестве того же Ильи. И в то же время случилось, что пригласил к себе отец его Анкидин священника по имени Василий на обед. И начал священник Василий рассказывать о жизни преподобного чудотворца Макария Калязинского. И услышал отрок рассказ священника Василия, и сказал: «И я буду монахом таким же». И подошел священник Василий к отроку, и подивился разуму его. И видя дитя малое, а слова его — исполнены совершенства, и сказал ему: «Сколь смел ты, чадо, чтобы такие слова произнести?» И ответил ему Илья: «Кто тебя не боится, тот так и говорит».

О отшествии отъ отца и матери. В то же время належащу убо гладу в веси той, и отрокъ отиде от отца своего и матери, и иде въ Нижний Новъградъ, и бысть отрокъ 18 лѣтъ. И пребысть в Нижнемъ два лѣта, и отецъ его и мати тужаше по отроке.

Об уходе его от отца и матери. В то время голод отяготил ту деревню, и отрок покинул отца своего и мать, и пошел в Нижний Новгород, а было отроку <тогда> 18 лет. И пробыл в Нижнем Новгороде два года, а отец его и мать тужили по отроку.

О взыскании отрока. И посла отецъ его дву сыновъ своихъ — Андрея и Давыда, и сошли его у нѣкоего християнина, живущаго в селѣ. И ради бысть о обрѣтении брата своего. И пребысть ту всѣ три брата единъ годъ.

О нахождении юноши. И послал отец двух своих сыновей — Андрея и Давида, и нашли его у некоего крестьянина, живущего в селе. И рады были, что нашли брата своего. И пробыли тут все три брата один год.

О отшествии отца Анкидина отъ жития сего суетнаго в вѣчный покой. И Божиимъ откровениемъ видѣ отрокъ Илия отца своего прествление, сѣдящу ему во храминѣ, и нача плакати горко, яко не могущу утѣшити его. И воспросиша его: «Что, чадо, плачеши и рыдаеши тако?» Онъ же рече имъ: «Вижу родителя своего преставление, и несутъ его свѣтлии юноши на погребение». Людие же подивишася видѣнию его, — яко видѣ преставление родителя своего за 300 поприщь.

Об отшествии отца его Анкидина от жизни сей суетной в вечный покой. И по Божественному откровению увидел юноша Илья смерть своего отца, когда сидел в доме, и начал плакать горько, так что никто не мог утешить его, и спросили его: «Что, чадо, плачешь так и рыдаешь?» Он же сказал им: «Вижу отца своего преставление, и несут его светлые юноши на погребение». Люди же удивились видению его, — что видел смерть отца своего за триста поприщ.

В той же год прииде в домъ родителя своего и вопрошаше матери своея: «Гдѣ бысть родитель мой?» И глагола мати ему: «Родитель твой, чадо, прествися в Госпожино говѣние».[4] Онъ же разумѣ и глагола матери своей, яко «въ то время азъ видялъ преставление родителя моего: несутъ его свѣтлии юноши на погребение». И бысть мати его о глаголѣ радостна и видѣ сына своего глаголюща предъ нею и вѣщающа.

В тот же год он пришел в дом отца своего и спросил мать свою: «Где отец мой?» И говорила мать ему: «Родитель твой, чадо, преставился в Успенский пост». Он же понял и сказал своей матери, что «в то время я видел преставление моего отца: несут его светлые юноши на погребение». И была мать его от этих слов радостна, видя своего сына, говорящего пред ней и вещающего истину.

О отшествии отрока Илии из дому отца своего. Илия же изыде из дому отца своего с материю своею и з братом своим большимъ Андрѣемъ и приидоша во град Ростовъ, и купи себѣ домъ, и нача торговати, и умножися у него имѣния. Онъ же нача прибѣгати къ церкви, и имѣяй страхъ Божий въ сердцы своемъ. И бысть милостивъ к нищимъ и даяше милостыню невозбранно и не отвращая лица своего от нищих. И паче всего желаше, дабы ему избыти мира сего суетнаго и прелести, и пребывати въ молитвахъ день и нощь. И паче всего мира чистоту возлюби и храняше въ сердцы, и тѣло нескверно — храмъ Святому Духу, и пребываше въ дѣвьстве, чистотѣ и цѣломудрии неразлучно, и не разлучаяся отъ церкве — по Господню словеси — день и нощь, и желаше достигнути аггельскаго образа. И видѣ нѣкоего человѣка посадцкаго, именемъ Агафоника, чтуща книгу, и нача с ним бесѣдовати и глаголати о Божественном Писании. И оттоле бысть ему другъ превозлюбленъ и желаше душевнаго ему спасения и сподобления святаго рая, идѣже желаютъ аггели приникнути.

Об уходе отрока Ильи из дома отца своего. Илья же ушел из дома отца своего вместе со своей матерью и своим старшим братом Андреем в город Ростов, и купил себе дом, и стал торговать, и увеличивалось богатство его. Он же начал часто ходить в церковь, имея страх Божий в сердце своем. И был милостив к нищим, и милостыню давал неустанно, и не отворачивался от нищих. И более всего желал, чтобы избежать ему соблазнов мира сего суетного, и пребывать в молитвах день и ночь. И более, чем весь мир, чистоту возлюбил и сохранял в сердце, и тело неоскверненным в девственности и целомудрии нераздельно как храм Духу Святому, не отлучаясь из церкви — по слову Господню — и день и ночь, желая достичь ангельского образа. И увидел некоего посадского человека по имени Агафоник, который читал книгу, и начал часто беседовать и разговаривать с ним о Божественном Писании. И с тех пор стал ему другом любимейшим, желая ему душевного спасения и сподобиться святого рая, куда желают попасть ангелы.

О изшествии из дому матери своея. И взя крестъ святый, и благословися имъ, и целова радостно от всего сердца своего. И видѣ мати его, и почюдися о взятии креста, и рече ему: «Чадо, что сие дѣешь и камо далече ли грядешъ?» Он же рече матери своей: «Иду, мати моя, въ монастырь ко святымъ страстотерпцом и великомученикомъ Борису и Глѣбу на Устье помолитися». Она же нача плакати и рыдати: «О чадо мое драгое! Как глаголалъ еси шти лѣтъ, яко буду мнихъ!» Онъ же поклонися матери своей, и целова ю, и отиде в монастырь ко святымъ страстотерпцомъ Борису и Глѣбу.

Об уходе из дома от своей матери. И взял он крест святой, и благословился им, и целовал радостно от всего сердца своего. И увидела мать его, и подивилась, что взял он крест, и сказала ему: «Чадо, что это делаешь, и куда, и далеко ли уходишь?» Он же сказал матери своей: «Иду, мать моя, в монастырь к святым страдальцам и великомученикам Борису и Глебу на Устье помолиться». Она же стала плакать и рыдать: «О чадо мое дорогое! Так ты и говорил в шесть лет, что будешь монахом!» Он же поклонился матери своей, и целовал ее, и ушел в монастырь к святым страдальцам Борису и Глебу.

О пришествии въ монастырь. И прииде во обитель ко святымъ страстотерпцом Христовым Борису и Глѣбу, и видѣ монастырь, и возрадовася радостию великою, и прииде ко игумену, и поклонися пред игуменомъ. И игуменъ благослови его и вопроси его: «Что ради пришествие твое?» Он же рече ко игумену: «Желаю, господине отче, ангельскаго образа. Постриги меня Бога ради, невѣжу и селянина, и причти мя ко избранному стаду и ко святѣй дружинѣ сей».

О приходе в монастырь. И пришел в обитель страстотерпцев Христовых Бориса и Глеба, и увидел монастырь, и обрадовался радостью великою, и пришел к игумену, и поклонился игумену. Игумен же благословил его и спросил: «Зачем, чадо, пришел?» Он же сказал игумену: «Желаю, господин святой отец, стать иноком. Постриги меня, Бога ради, невежу и крестьянина, и присоедини меня к избранному стаду и ко святой этой дружине».

О пострижении Ильинѣ. И видѣ игуменъ отроча сердечныма очима пришедша от Бога, и прия его с радостию, и постригъ во ангельский образъ. И наречено бысть во иноцѣх имя ему Илинархъ.[5] И дасть игуменъ его под началъ. Он же пребывая у своего начальника в послушании, и покорении, в молитвах и постѣ.

О пострижении Ильи. Увидел игумен юношу сердечным взором, как от Бога пришедшего, и принял его с радостью, и постриг в монахи. И наречен был во иноках именем Иринарх. И отдал его игумен под начало наставника. Он же пребывал у своего учителя в послушании и покорности, в молитвах и посте.

О послании в пекальню. И как отиде начало его, и нача игуменъ искушати его и смиряти. И посла его въ пекальню.[6] Он же взя благословение от игумена. И пребывая в пекалне и труждаяся на братию день и нощь в покорении и послушании, и в посмѣянии терпя, и ничтоже помышляя тѣлеснаго и от церкве не отлучаяся. И прихожъдаше ко церкви преже всѣхъ братий, во церкви ни с кѣмъ не глагола, и сѣдания во чтении не приимаше, но на ногахъ своихъ стояше, аки твердый камень адамантъ или самфиръ.[7] И ис церкве от пѣния прежде отпуста не исхождаше.

О послании в пекарню. И как закончилось его ученичество, игумен начал испытывать его смирение. И послал его в пекарню. Он же взял благословение у игумена. Пребывая в пекарне, трудился на братию день и ночь в покорности и послушании, терпя насмешки, ни о чем плотском не думая и от духовных <устремлений> не отступая. И приходил в церковь прежде всех братий, а в церкви ни с кем не говорил, и не присаживался во время чтения церковного, но на своих ногах стоял, как твердый камень бриллиант или сапфир. И из церкви от службы не уходил прежде отпуста.

О друге его о Агафоннике. И свѣда другъ его Агафонникъ о пострижении его, и прииде к нему в монастырь посѣтити его. И пребысть у него в монастырѣ много дней, и потомъ проводи его из монастыря два поприща, и целовав его и воздавъ прощение, и отпусти его с миромъ. А самъ возвратися старецъ Илинархъ въ монастырь, идущу же ему по пути и помышляше въ сердцы своемъ, како бы ся ему спасти, и обѣщавающася итти въ Кириловъ[8] или на Соловки.[9] И бысть ему гласъ свыше, глаголя: «Не ходи в Кириловъ, ни на Соловки: здѣ спасешися». Он же о глаголѣ томъ усумнѣвся, и вторицею той же гласъ глаголя: «Здѣ спасешися». Он же отъ гласа того нача плакати прилѣжно и помышляше въ себѣ: «Что сие будетъ?» И третицею той же гласъ свыше глагола ему: «Здѣ спасешися». Он же в себѣ крѣпляшеся о гласѣхъ и, обозрѣвся, никогоже не видѣ, а глас третицею слыша.

О друге его Агафонике. И узнал друг его Агафоник о пострижении его в монахи, и пришел к нему в монастырь проведать его. И пробыл в монастыре у него много дней, и потом Иринарх проводил его из монастыря два поприща, и, поцеловав его и попрощавшись, отпустил его с миром. А сам старец Иринарх возвратился в монастырь, и размышлял по пути про себя, как бы самому ему спастись, и обещал пойти в Кириллов <монастырь> или на Соловки. И был ему голос свыше, сказавший: «Не ходи ни в Кириллов, ни на Соловки: здесь спасешься». И засомневался он в сказанном, и во второй раз тот же голос произнес: «Здесь спасешься». Он же из-за услышанного стал сильно плакать и думал про себя: «Что это будет?» И в третий раз тот же голос свыше проговорил ему: «Здесь спасешься». Он же про себя утвердился, что действительно слышал голос, и оглянувшись, никого не увидал, а слышал голос <в то время> в третий раз.

И прииде в монастырь, и пребывая в послушании и в покорении ко всѣмъ неуклонно, и труды к трудомъ прилагая паче первых дней, и в нощныхъ молитвах и во бдѣниихъ пребывая, и на земли легая, и мало сна приимая.

И пришел в монастырь, пребывая там в послушании, покорности по отношению ко всем неуклонно, и труды к трудам прилагая более первых дней, в ночных молитвах и бодрствовании пребывая, и на земле лежа, мало сну предавался.

О пономарстве. Потом же игуменъ посла его в пономарскую службу. Он же все с радостию служаше в монастрыскихъ службахъ.

О пономарстве. Потом же игумен послал его пономарем служить. Он же все с радостью исполнял в монастырских службах.

О пришествии страннаго человѣка и о здании сапоговъ. И видѣ Илинархъ человѣка странна образомъ, пришедша в монастырь, и помолися Богу Илинархъ.

О приходе странника и об отдаче сапог. И увидел Иринарх человека — по виду странника, пришедшего в монастырь, и помолился Иринарх Богу.

Молитва: «Гоподи Иисусе Христе, Сыне Божий, сотворивый небо и землю, и перваго человѣка, прадѣда нашего Адама, по образу своему, и почти его теплотою, еже бысть во святом раю. Тако буди твоя воля рабомъ твоим. И дай мнѣ, Господи, теплоту ногам моим, да обую страннаго и да дамъ ему съ себя сапоги на нозѣ его». И сконча молитву и рече: «Аминь!» И снявъ с себя сапоги и даде нищему.

Молитва: «Господи Иисусе Христе, Сын Божий, сотворивший небо и землю, и первого человека, прадеда нашего Адама, по образу своему, и почтил его теплотою, которая была в святом раю. Да будет твоя святая воля со мною, рабом твоим. Дай мне, Господи, теплоту ногам моим, да обую странника и дам с себя сапоги ему на ноги». И окончил молитву и сказал: «Аминь!» И, сняв с себя сапоги, отдал нищему.

И от того часа дал ему Богъ терпѣние и теплоту: хождаше по мразу, аки в теплой келлии. И оттоле нача носити ветхия ризы и босъ хождаше. И по завидѣнию, сатанину дѣйству, нача игуменъ его смиряти: и до дву часовъ у кѣльи его на молитве у оконца на мразѣ держаше. А онъ с радостию терпя и благодаряше истиннаго Бога, поминая слово Господне глаголющее: «Многими скорбьми подобаетъ внити в Царство Небесное». И оставляет его благовѣстити на многъ час; и игуменъ его потом посади в тюрму на три дни и не даде ему ясти и пити, чтобы носилъ цвѣтное платье и во обувении ходилъ. И выпустилъ его ис тюрмы, и посла его в ту же службу, и онъ благодаря истиннаго Бога, ходя по мразу босъ, поминая терпѣние Исаака Сириянина,[10] како нозѣ его примерзая ко каменю, а мраза на себѣ не чуя.

И с того часа дал ему Бог терпение и теплоту: ходил по морозу как по теплой келье. И с тех пор начал носить ветхие ризы и ходил босым. И из зависти, под сатанинским влиянием, начал его игумен смирению учить: до двух часов держал его на молитве в мороз у оконца его кельи. И он с радостью терпел и благодарил истинного Бога, поминая слова Господа, говорившего: «Претерпев множество скорбей подобает войти в Царство Небесное». И оставлял его <игумен> благовестить на долгие часы; потом игумен посадил его в тюрьму на три дня, и не давал ему есть и пить, чтобы <Иринарх> носил добротное платье и обутым ходил. И, выпустив его из тюрьмы, послал его в ту же службу, а он, благодаря истинного Бога, ходил по морозу бос, вспоминая терпение Исаака Сирина, как ноги у него примерзали к камню, а сам мороза не чувствовал.

О градскомъ муже и о озноблении ногъ его. Нѣкто христолюбивъ муж, стоя во градѣ Ростове от заимодавецъ на правеже.[11] И он, хотя искупити того мужа с правежу, и иде к нему босъ во градъ Ростовъ. И бысть в то время мразъ крѣпокъ зѣло, и отиде от монастыря седмь поприщь, и в то время позноби у себя у ног персты. И от ознобления возвратися въ монастырь, и пребысть в том оскорблении и в болѣзни. И не пощадѣ удъ своихъ, и терпя день и нощь для имени Христова три годы, и много земля крови наливашеся. И от тѣхъ многострадальных трудовъ Господь исцѣли его.

О горожанине и об обморожении ног его. Некто от христолюбивых людей находился во граде Ростове, терпя наказание от заимодавцев. И он <Иринарх>, желая выкупить того человека, пошел к нему босым в город Ростов. И в то время был очень сильный мороз, и, отойдя от монастыря на семь поприщ, он обморозил себе пальцы ног. И из-за обморожения возвратился в монастырь, и пребывал в той боли и болезни. Не пощадил ног своих, терпя день и ночь во имя Христа три года, и многою кровью земля пропиталась. И от тех многострадальных тягот исцелил его Господь.

И по исцѣлении игуменъ непрестанно смиряя его, он же хождаше в зимѣ и в лѣте босъ и благодаря истиннаго Бога, поминая многострадального Иева,[12] иже бысть на гноищи, не отлучаяся от церкве Божии пребывая въ страсѣ Божии, в покорении и в послушании.

И по излечении игумен не переставая требовал от него смирения, а он ходил зимою и летом босым, благодаря истинного Бога, вспоминая многострадального Иова, что сидел на гноище, и не отлучался он от Божьей церкви, пребывая в страхе Божьем, и в покорности, и в послушании.

И ненавидя враг добра роду человѣчу и болѣ на него вооружашеся и чѣмъ бы уловити своимъ злохищрениемъ, научи на него игумена. Игумен же посла его во иную замонастырьскую службу, чѣм бы ему болѣ его смирити. И стужися старецъ, что его от церкве изгнаша. Он же отиде от монастыря великаго ради гонения игуменова, и иде путемъ, и видѣ звѣри многи, противу его являшеся: ово волцы, ово медвѣди, и на него взирая и зубы на него скрегующе, хотя его устрашити. Он же, Илинархъ, крестомъ лице свое огражая и во умѣ своем безпрестани молитву творя: «Господи Исусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грѣшнаго, избави мя от звѣриина зияния». Они же исчезаху и без вѣсти погибаху.

И ненавидящий добро враг рода человеческого более на него зла замыслил, чтобы поймать его своими злыми ухищрениями, и подучил на него игумена. Игумен же послал его <Иринарха> на другую — за пределами монастыря — работу, чтобы еще более к смирению привести. И тужил старец, что его от церковной службы изгнали. И ушел из монастыря из-за великого игуменского преследования, и пошел дорогою, и видел множество зверей, выходивших навстречу ему: то волков, то медведей, что на него взирая и зубами скрежеща, желали его испугать. Он же, Иринарх, крестом себя ограждая, молитву беспрестанно про себя говорил: «Господи, Иисусе Христе, Сын Божий, помилуй меня, грешного, избавь меня от съедения зверями». Они же исчезали и неизвестно как погибали.

Он же прииде без пакости во град Ростовъ и прииде в монастырь к великому чюдному Богоявлению[13] и к великому чюдотворцу и свѣтилнику Авраамию.[14] И архимандрит восприят его с радостию въ монастырь — къ великому чюдотворцу Аврамию во обитель, и причте его ко изъбранному стаду, и благослови его, и посла его в келарьскую службу. Он же с радостию въ службе ходя, не отлучаяся от церкве день и нощь.

Он же пришел невредимым в город Ростов и пришел в монастырь великого чудного Богоявления к великому чудотворцу и светочу Авраамию. И архимандрит принял его с радостью в монастырь — в обитель великого чудотворца Авраамия, и причислил его к избранному стаду, и благословил его, и послал служить келарем. Он же с радостью обязанности выполнял, не отлучаясь от церкви ни днем, ни ночью.

И житилие монастыря того, братия и прочии служителие, взимаша монастырьския всякие потребы без воздержания, и без боязни, и множествомъ много. Домъ тощаше, и старецъ во умѣ своемъ воздыхая и моляся чюдному чюдотворцу Авраамию: «Господи преподобный Авраамий! Не азъ твоему монастырю раззоритель». И нѣкогда уснувъ, и видѣ к себѣ пришедша в кѣллию преподобнаго отца Авраамия. И рече Авраамий ко старцу: «Что, избранное и праведное сѣмя и житель святаго рая, скорбишъ о монастырьских давании? Давай имъ безвозбранно. Они бо изволили здѣ пространно жити, а ты здѣ алчешь и наготуешь. И ты в Вышнем Царствии пространно поживеши и насладишися пищи небесныя, а они взалчуть во вѣки. Азъ здѣ умолилъ Вышняго Творца, чтобы домъ мой алчнымъ и здѣ емлющим былъ неоскуденъ потребами монастырьскими». И возбнувъ, не видѣ никогоже. И от того часа утѣшився и дая безо всякаго сомнѣния.

И насельники монастыря того, братия и прочие служители, взимали всякие монастырские потребы без бережливости и без боязни чрезмерно много. Монастырь беднел, и старец, про себя вздыхая, молился чудному чудотворцу Авраамию: «Господин преподобный Авраамий! Не я монастырю твоему разоритель». И однажды уснув, увидел преподобного отца Авраамия, пришедшего к нему в келью. И сказал Авраамий старцу: «Что, избранное и праведное семя и житель святого рая, скорбишь о монастырских выдачах? Давай им без ограничений. Ибо они здесь изволили широко жить, а ты здесь голодаешь и рубищем прикрыт. И ты в Царстве Небесном широко поживешь и насладишься небесной пищей, а они взалкают навеки. Я здесь умолил и упросил Всевышнего Творца, чтобы дом мой и при алчных хватателях не оскудевал необходимым для монастырской жизни». И проснулся он, и не увидел никого. И с того часа утешился и давал без всякого сомнения.

О преставлении матери его. И стоящу старцу во церкви в пѣснь Херувимскую, и нача плакати и рыдати во всю церковь. И прииде к нему архимандрит и рече ему: «Что, господине старецъ, тако плачешь и рыдаешь?» Он же рече ему, яко «мати моя преставилася». И архимандрит, видя его плачющася, прослезися на него зря, и дивися о глаголѣ, исходящем изо устъ его. И стоя на обѣдне во церкви, и прииде к нему братъ его Андрей, поклонися и глагола, яко «родительница Ирина преставилася». И старецъ благословися у архимандрита после святаго пѣния, и поиде з братомъ своимъ, и погребе матерь свою честно.

О смерти матери его. И когда старец стоял в церкви во время пения песни Херувимской, начал он плакать и рыдать на всю церковь. И подошел к нему архимандрит и сказал ему: «Что, господин старец, так плачешь и рыдаешь?» Он же сказал ему, что «мать моя преставилась». И архимандрит, видя его плачущим, и сам прослезился, на него глядючи, и дивился словам, исходящим из уст его. И когда он стоял на обедне в церкви, пришел к нему брат его Андрей, и поклонился, и сказал, что мать их Ирина умерла. И старец после церковной службы получил благословение у архимандрита, и пошел с братом своим, и похоронил мать свою достойно.

О Лазаревѣ монастырѣ.[15] И после погребения нача старецъ размышляти, како бы ему спастися и получити желанное. И не восхотѣ властельства келарьския службы, чтобы ему уничижену быти, и вселися у Лазаря великаго въ кѣлье полъчетверта года и въ слезахъ и молитвахъ, скорбь, и тѣсноту, и глад терпя много дней, не вкушая ничесоже. И Иоаннъ преподобный уродивый[16] всегда его посѣщая и его утѣшая, а старецъ неотступно ходя ко церкви Пречистые Богородицы соборной[17] и молися Богу со слезами.

О Лазаревском монастыре. И после похорон начал старец размышлять, как бы ему душу спасти и получить желанное. И не захотел власти келарского положения, дабы оставаться уничиженну, и поселился в келье великого Лазаря, полтора месяца в слезах и в молитвах, скорби, тяготы и голод терпя, по многу дней ничего не вкушая. И Иван, преподобный юродивый, часто его посещал и утешал, а старец, постоянно ходя в соборную церковь Пречистой Богородицы, молился Богу со слезами.

И пришед от пѣния и сѣдящу ему в кѣллии своей в полудни, молящуся со слезами и со воздыханиемъ страстотерпцомъ и великомученикомъ Христовымъ Борису и Глѣбу:[18] «Святии страстотерпцы и великомученики Борисъ и Глѣбъ! Всей братьи у васъ в монастырѣ мѣсто есть, а мнѣ, грѣшному, у васъ мѣста нѣтъ!» И воздремавъ сидя, и видя в тонце снѣ страстотерпцовъ, идущих къ монастырю. И глагола имъ старецъ: «Свѣты страстотерпцы Борис и Глѣбъ! Далече ли грядите?» И рекоша ему страстотерпцы Борисъ и Глѣбъ: «Идем, старецъ, по тебя. Поди в нашъ монастырь». Он же, возбнувъ от сна, и услыша молитву у окна, и открыв оконце свое, и видѣ старца Борисоглѣбского монастыря, именемъ Ефремъ. И рече: «Господине! Прислалъ к тебѣ строитель Варламъ.[19] Поди, господине, на обѣщание въ монастырь. А строитель тебѣ глаголати мнѣ велѣлъ, подвода, де, ли тебѣ, государю, надобе, или самъ будешъ въ монастырь?» Старецъ же Илинархъ отвѣща ему: «Государю строителю благословение старцу Варламу, а азъ по времени буду сам в монастырь». А уже ему на себѣ носящу желѣза тяжкая и на ногахъ пута, по словеси Господни. И воста старецъ, и моляся Богу.

И пришел он с церковной службы, и когда сидел в келье своей в полдень, молился со слезами и печалью страстотерпцам и великомученикам Христовым Борису и Глебу: «Святые страстотерпцы и великомученики Борис и Глеб! Всем братьям у вас в монастыре место есть, а мне, грешному, у вас места нет!» И задремав сидя, увидел в тонкой дреме страстотерпцев, идущих к монастырю. И сказал им старец: «Светы страстотерпцы Борис и Глеб! Далеко ли идете?» И ответили ему страстотерпцы Борис и Глеб: «Идем, старец, за тобою. Иди в наш монастырь». Он же очнулся от сна, и услышал у окна молитву, и открыл свое окошко, и увидел старца Борисоглебского монастыря по имени Ефрем. И сказал он: «Господин! Прислал меня к тебе строитель Варлаам. Иди, господин, в монастырь, где давал иноческий обет. А строитель повелел мне узнать у тебя, нужна ли тебе, государю, подвода или сам придешь в монастырь?» Старец же Иринарх ответил ему: «Благословение государю-строителю старцу Варлааму, а я со временем сам в монастырь приду». А уже носил тогда на себе оковы тяжкие, и на ногах путы, по слову Господню. И встал старец, и помолился Богу.

О змии. И поиде в монастырь на обѣщание с радостию великою, и от великаго труда на пути утрудися, и сѣде при пути, усну сном невеликим. И видѣ во снѣ: приползе к нему змия и хотя его сьѣсти, и онъ жезлом своим змию удари в горло, и змия отбѣже от него. И онъ, воспрянувъ от сна своего, и прекрестися, и поиде к монастырю с радостию без пакости. И видѣ монастырь, радъ бысть, и прииде ко вратом, помолися Богу, и вниде въ монастырь и в то время поюща обѣдню. И онъ поиде ко церкви и вниде в церковь, и ста на мѣсте, и помолися Богу, и удари челомъ строителю Варламу. И строитель Варламъ радъ бысть, и цѣловавъ его с любовию, и постави его подле себя. И по завидѣнию сатанину в том часѣ прииде старец, нѣкто именем Никиферъ, и глагола строителю: «Почто сего старца приемлеши, яко игумена не слушает, и в ветхих и худых ризах и босъ ходит, и желѣза на себѣ носитъ?» И строитель Варлам удари осном своим старца Никифера: то бо есть врагом наученъ. И приятъ строитель Варламъ старца Илинарха въ монастырь с радостию, и даде ему особную кѣлию.

О змее. Идя в монастырь — на место своего пострижения — с великой радостью, он от великих тягот по пути устал, и сел у дороги, и заснул неглубоким сном. И увидел во сне: приползла к нему змея и хотела его укусить, он же посохом ударил ее в шею, и змея отползла от него. И он, пробудившись от сна своего, перекрестился и с радостью пошел к монастырю без неприятностей. И увидел монастырь, и обрадовался, и подойдя к воротам, помолился Богу, и вошел в монастырь в то время, как служили обедню. И он пошел к церкви, и вошел в церковь, и встал на месте <своем>, и помолился Богу, и поклонился строителю-старцу Варлааму. Строитель же Варлаам обрадовался, и с любовью поцеловал его, и поставил рядом с собою. И по зависти сатанинской в тот час некто старец по имени Никифор сказал строителю: «Почему сего старца принимаешь, когда он игумена не слушает, и в ветхих дырявых ризах босым ходит, и оковы на себе многие носит?» А строитель Варлаам ударил посохом своим старца Никифора, ибо был он сатаной подучен. И принял строитель Варлаам старца Иринарха в монастырь с радостью, и дал ему особую келью.

О извѣщении от образа Владычня. И приходящу старцу во церковь, со страхом и трепетомъ, и моляся Господу Богу, и часто взирая на иконы со усердиемъ и воздыхая от сердца прилѣжно. И видѣ образ — Господа нашего Исуса Христа Распятие, и нача старецъ вельми плакатися, и у Бога милости прошать: на врагов прогонения.

Об известии от образа Владыки небесного. И когда приходил старец в церковь, то со страхом и трепетом молился Господу Богу, часто глядя на иконы сосредоточенно, и вздыхал из глубины сердца усердно. И видя икону — Распятие Господа нашего Иисуса Христа, начал старец сильно плакать и у Бога милости просить на изгнание врагов.

Молитва: «О праведное солнце, свѣт нашъ пресвѣтлый, Владыко Человѣколюбче Исус Христос! Како ты, свѣт, претерпѣлъ такое великое распятие, и поругание, и оплевание, и за ланиту ударение, и отцта и желчи напоение для нашего спасения от своего создания и от неразумнаго их и беззаконнаго соборища и от зависти! И нынѣ, свѣтъ мой, како мнѣ, грѣшному и неразумному и селянину, спастися и тебѣ, свѣту единому, Исусу Христу Сыну Божию распятому, въ Троицѣ славимому Богу нераздѣльному, Отцу, и Сыну, и Святому Духу, угодити? И буди воля твоя со мною, Владыко!» И в том часѣ бысть ему от образа Владычня извѣщение: «Поди въ кѣлию свою и буди затворник, не исходи аки авва,[20] и тамо спасешися».

Молитва: «О праведное солнце, свет наш пресветлый, Владыко Человеколюбец Иисус Христос! Как ты, свет, претерпел такое великое крестное страдание, и поругание, и оплевывание, и по ланитам удары, и испитие уксуса и желчи ради нашего спасения от тех, кого сам создал, от неразумного и беззаконного их сборища из-за зависти <их>! И ныне, свет мой, как мне, грешному и неразумному крестьянину, спастись и тебе, свету единому Иисусу Христу, Сыну Божию распятому, в Троице славимому Богу неделимому — Отцу, Сыну и Святому Духу, угодить? И да будет воля твоя со мною, Владыка!» И в тот же час было ему от образа Владыки <небесного> известие: «Иди в келью свою, и будь затворником, не выходя <из нее>, как старец, и там спасешься».

О благословении на затворъ по извѣщению Господню. Он же, старецъ Илинархъ, прииде къ строителю старцу Варламу, и благословися у него молитися въ кѣлье по евангельскому словеси Господню: «Подобаетъ многими скорбьми внити в Царство Небесное. Аще кто в животѣ семъ суетном душу свою погубитъ мене ради и Евангелия, той въ будущий вѣкъ обрящет ю. Аще кто в животѣ семъ алчет и жаждет, и онъ тамо вовѣки насытится».[21] И строитель Варламъ благослови старца молитися на затворѣ и не исходити из нея никакоже: прослави, де, Богъ Рускую землю и дом великих страстотерпцов Бориса и Глѣба, и преподобных отецъ наших Феодора и Павла[22] в нынѣшнее и в послѣднее время досточюдными мужы: страдальцы, и учители, и наказатели. И оттолѣ по благословению прият дерзновение молитися въ кѣлье неисходно, поминая первых мниховъ, како они по дебремъ, и по островом, и в вертепах пожиша, и тлѣннаго сего миру не изволиша ходити, и свѣтъ сей не изволиша зрѣти: изволили темницу претерпѣти. И здѣлалъ на себя ужище желѣзное трех саженъ, и приковался к стулу, и многи труды и поты терпя, и поругания и посмѣяния от братии. Он же за них Бога моля: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий! Не постави имъ грѣха сего: не вѣдят бо, что творят рабом твоим, Владыко!»[23]

О благословении на затворничество по известию <от образа> Господа. Он же, старец Иринарх, пришел к строителю старцу Варлааму и взял благословение у него молиться в келье по евангельскому слову Господню: «Подобает через множество скорбей войти в Царство Небесное. Если кто в жизни сей суетной душу свою погубит ради меня и Евангелия, тот в будущей жизни обретет ее. Если кто в жизни сей голодает и жаждой томится, то там вовеки насытится». И строитель Варлаам благословил старца молиться в затворничестве и не выходить из кельи совсем: прославил, сказал он, Бог Русскую землю и монастырь великих страстотерпцев Бориса и Глеба, и преподобных отцов наших игуменов Федора и Павла в нынешнее — последнее время — досточудными мужами: и страдальцами, и учителями, и наставниками. И с тех пор по благословению принял он подвиг — молиться в келье безвыходно, вспоминая первых монахов, как они в чащобах, и на островах, и в пещерах живали, а в тленном сем мире не изволили ходить, и свет этот не изволили видеть: изволили в темнице терпеть. И сделал для себя он цепь железную в три сажени длиной, и приковался к стулу многими трудами и пóтом, терпя поругание и насмешки от братии. Он же за них Богу молился: «Господи Иисусе Христе, Сын Божий! Не сочти им за грех это — не ведают, что творят рабам твоим, Владыка!»

О ученикѣ его Александрѣ. И прииде к нему нѣкто именемъ Алексий, и позавидѣ житию его, и многому страданию, посту и молитве, крѣпости и воздержанию, и тяжким его желѣзамъ, что онъ на себѣ ношаше, и нача ему бити челом: «Приими мя, господине, и причтай мя ко избранному стаду и ко святыни своей, и научи мя заповѣдем Господнимъ». Старецъ же прият его с радостию и с любовию великою, видя в нем кипѣние сердечное ко ангельскому образу, и благослови его, и призва священника и диякона, и велѣ его пострищи. И наречено имя ему Александръ во ангельском образѣ. И бысть у него первый ученикъ, и по пострижении быша с ним въ кѣлье, со Илинархом преподобнымъ, с послушаниемъ и с великим радѣниемъ в постѣ и молитвѣ день и нощь.

Об ученике его Александре. И пришел к нему некто по имени Алексей, и пожелал для себя жизни такой, и многого страдания, поста и молитвы, твердости и воздержания, и тяжких его оков, что на себе носил, и начал умолять его: «Прими меня, господин, и приобщи меня к избранному стаду и к святости твоей, и научи меня заповедям Господним». Старец же принял его с радостью и с любовью великой, видя в нем кипение сердечное к монашеству, и благословил его, и призвал священника и дьякона, и повелел его постричь. И наречено ему имя в иночестве Александр. И был он у него первым учеником, и после пострижения жил с ним в келье, с преподобным Иринархом, с послушанием и великой исполнительностью пребывая в посте и молитвах день и ночь.

О приходе Иоанна, Христа ради юродиваго Ростовскаго и Московскаго, и о глаголе его. Прииде к нему, старцу, гость — Иоаннъ блаженный Большей Колпакъ. И той нача с нимъ бесѣдовати и глаголати ему: «Старецъ Илинархъ! Здѣлай себѣ сто крестовъ мѣдных по полугривенкѣ».[24] И отвѣща ему старецъ: «Государь Иоаннъ! Мнѣ невозможно, сирому, столько сотворити. Азъ в нищитѣ пребываю». И отвѣща праведный Иоаннъ, рече старцу: «Святый Духъ не ложь глаголетъ: „Небо и земля мимоидет, а словеса Господня не могут преити”, но вся сия збудется. Но да Богъ поможет ти и да дастъ ти исполнить все прошение и желание твое по глаголу сему». И ино рекъ старцу: «Не дивися сему, что будет ти тако, что усты человечи не исповѣдати и не исписати, что дастъ тебѣ Богъ конь, и никто может на том конѣ, от Бога данном, ѣздити и на твоем мѣсте после тебя сѣсти». И пророчество его збысться.

О приходе Ивана, Христа ради юродивого ростовского и московского, и о словах его. Пришел к нему, старцу, гость — блаженный Иван Большой Колпак. И тот начал с ним беседовать, и стал ему Иван говорить: «Старец Иринарх! Сделай себе сто крестов медных по полугривенке». И отвечал ему старец: «Государь Иван! Невозможно мне, бедному, столько их сделать. Я в нищете пребываю». И в ответ праведный Иван сказал старцу: «Святой Дух лжи не говорит: „Небо и земля прейдут, а слова Господа не могут прейти”, но все они сбудутся. А Бог да поможет тебе, да даст и исполнит все просимое и желаемое тобой по слову этому». И еще сказал Иван старцу: «Не подивись тому, что тебе так будет, что и устам человеческим не произнести, и не написать, что даст тебе Бог коня, и никто не сможет на том коне, Богом данном, ездить — и на твоем месте после тебя сидеть». И сбылось сие по его пророчеству.

О отшествии Иоанновѣ из монастыря. Иоаннъ блаженный, благословя и прощение получивъ, и нача глаголати: «Далъ тебѣ Господь Богъ от востока и до запада наказати, и научити, и по всей вселеннѣй учениковъ наполняти землю, и от пиянства весь миръ отводити. И для того беззаконнаго пиянства наведет Господь Богъ на землю иноплеменных,[25] и тѣ бо твоему коню подивятся и почюдятся многому страданию, и мечь, де, их тебя не вредит, и онѣ, де, тебя прославят паче вѣрныхъ. Азъ же иду к Москве ко государю земли прошати — что, де, у меня на Москвѣ будут видимых и невидимых бѣсей: что в нихъ едва уставятся хмелевые тычи; и тех, де, Святая Троица силою своею изженет». И изглагола и целование воздавъ, отиде, и тамо преставился. И погребено бысть тѣло его у Святыя Троицы на рву.[26]

Об уходе Ивана из монастыря. Иван блаженный, дав благословение и прощение получив, стал говорить: «Дал тебе Господь Бог от востока и до запада <людей> наставить и научить, и по всем населенным местам учениками наполнить землю, и от пьянства всех людей отвадить. Из-за того беспредельного пьянства наведет Господь Бог на землю иноплеменных, и те твоему коню удивятся, и восхитятся многому страданию, и меч их тебе не повредит, и они прославят тебя более православных. А я иду к Москве к государю землю просить — что в Москве у меня довольно видимых и невидимых бесов: меж них едва войдет лоза хмельная; и всех тех Святая Троица силою изгонит». И сказав это, поцеловал и ушел, и там <в Москве> умер. И погребено тело его близ храма Святой Троицы на рву.

И по словеси Иоаннову, болми старец подвизаяся, пребывая въ трудѣ, и в постѣ, и в молитвѣ: день и нощь стократные молитвы къ Богу возсылая и желаше честных крестов. И виде во снѣ: прииде к нему другъ и даша ему крестъ. И другий другъ прииде, во снѣ же, и далъ ему палку желѣзную.

По слову Ивана более начал старец прилагать усилий, пребывая в труде, и в посте, и в молитве: днем и ночью стократные молитвы к Богу воссылая, желая честных крестов. И увидел во сне: пришел к нему друг и дал ему крест. И другой друг пришел, во сне же, и дал ему палку железную.

О дании креста. И не по многих днех по явлении прииде к нему другъ его Иоаннъ, посадной человѣкъ, и принесе старцу — по пророчеству Иоанна преподобнаго — честный крестъ и даде ему. И приемъ старецъ, и хвалу воздавъ Богу и угоднику его блаженному Иоанну, и с того креста слилъ сто крестов мѣдных. Исполни Богъ прошение и желание его по благословению Иоанна блаженнаго.

О том, как дали кресты. Спустя несколько дней после того сновидения пришел к нему друг Иван, посадский человек, и принес старцу — по пророчеству Ивана праведного — честной крест, и дал ему. И взял старец и, хвалу воздав Богу и угоднику его блаженному Ивану, из того креста отлил сто крестов медных. Исполнил Бог просимое желание его по благословению Ивана блаженного.

О палкѣ желѣзной. А другий другъ, именем Василий, пришедъ далъ палъку желѣзную. Он же с радостию прият и, збирая труды ко трудом и присушая тѣло свое постом, и молитвою, бдѣниемъ, всенощным стояниемъ. И всегда слезы ко слезам проливая, аки рѣчное течение испущая, непрестанно прося у Бога милости и исполнение трудовъ.

О палке железной. А другой друг по имени Василий, придя, дал ему палку железную. Он же с радостию принял и <продолжал> собирать труды к трудам, иссушая тело свое постом, и молитвой, и пребыванием без сна, и стоянием всенощным. И всегда слезы со слезами смешивая, словно речной поток изливая, непрестанно просил у Бога милости и исполнения трудов.

О старце Леонтии и о честных его крестѣх. Нѣкто старецъ именемъ Леонтий, Борисоглѣбскаго же монастыря, и поревнова добродѣтели и трудом, и себе такоже сковалъ желѣза, и ношаше на себѣ 33 креста мѣдных. И ту честные кресты поставилъ у Александра, а самъ ся благословил у старца итти въ пустыню. И старецъ Илинархъ молилъ его, чтобы не ходилъ в пустыню: «Послушай, да не убиенъ тамо, чадо, будеши». Он же Леонтий непрестанно прося благословения; и не моги его старец умолити, и прослезився вельми, и цѣлова его во уста, и прорече: «О драгое чадо Леонтий! Уже сѣмо не возвратишися по честныя кресты». И Леонтий отходя и рече: «Господи, аще тако — да будутъ тебѣ мои кресты ко трудом». А самъ поклонися, отиде в Переаславльской уѣздъ въ монастырь ко Пречистѣй Богородицѣ на Кубри[27] и тамо убиен бысть от разбойникъ.

О старце Леонтии и о его честных крестах. Некто старец Леонтий из Борисоглебского же монастыря старался подражать добродетели <его> и трудам, и сковал себе такие же оковы, и носил на себе тридцать три креста медных. И те честные кресты оставил у Александра, а сам взял благословение у старца идти в уединенное место. И старец Иринарх молил его, чтобы не ходил в пустынное место: «Послушай, чадо, и не будешь там убит». Тот же Леонтий беспрестанно просил благословения; и не мог его старец отговорить, и благословил его, и сильно прослезился, и целовал его в уста, и пророчески изрек: «О дорогое дитя мое Леонтий! Уже сюда не вернешься за честными крестами». И Леонтий, уходя, сказал: «Господин, если так будет, — да будут мои кресты тебе на труды». А сам, поклонившись, ушел в Переяславский уезд в монастырь Пречистой Богородицы на Кубре и там был убит разбойниками.

И тѣ кресты содрузи старец со своими кресты в труды, и всѣх крестовъ исполнися, по умолению и пророчеству Иоаннову, 142 креста. И труждаяся старец день и нощь на ужищи на трех саженехъ шесть лѣтъ; и инъ христолюбецъ с Углеча прислалъ старцу ужище три сажени, и трудился въ немъ 12 лѣтъ. И нѣкто старецъ Феодорит Борисоглѣбского же монастыря, здѣлалъ себѣ ужище желѣзное трех сажен и тружался в нем 25 недѣль. И игуменъ велѣлъ ему, Феодориту, ходити въ службе монастырской на братию труждатися. И ужище отдалъ старцу, и стало ужище девять саженъ, и в том ужище труждался 25 лѣтъ.

И те кресты присоединил старец к своим крестам для трудов, и всего крестов у него стало, по молитве и пророчеству Ивана блаженного, сто сорок два креста. И трудился старец день и ночь, нося цепь длиною три сажени шесть лет; и другой христолюбец из Углича прислал старцу еще три сажени цепи, и трудился в них он двенадцать лет. И был некто старец Феодорит из Борисоглебского же монастыря, сделал себе цепь железную трех саженей длиной и трудился в ней двадцать пять недель. Игумен же велел ему, Феодориту, ходить на службу монастырскую и трудиться на братию. И он цепь свою отдал старцу, и стала цепь девять саженей длиной, и трудился в той цепи двадцать пять лет.

И по завидѣнию сатанину и по дѣйству, чтобы чѣмъ праведнаго оскорбить и опечалить и от добродѣтелей отвлещи, своим злым ухищрениемъ научилъ братию игумену навадити. И пришедше братия рекоша игумену: «Господине! Онъ, старецъ Илинархъ, седит на затворѣ, и постится, и на себѣ имѣет многая и тяжкая желѣза, и не пьет хмельнаго, и брашна мало вкушаетъ, и учитъ. И повелѣваетъ братии тако же в трудѣхъ ходити, и поститися, и хмельнаго никакоже не повелѣваетъ во уста приимати. А глаголетъ он — то бо, де, есть всего злѣе — подобаетъ бо мнихом быти яко ангеломъ: ни о чем не скорбѣти, и плоти своея не щадѣти, ни в чем еѣ не миловати, „многими скорбьми подобает внити в Царство Небесное”. И не велит братии въ службахъ ходити и кладет на нихъ труды великия».[28]

И по умышлению и делу сатанинскому, чтобы оскорбить и опечалить праведного и от добродетелей отвлечь, своим злым ухищрением научил <сатана> братию донести игумену <на старца>. И пришедшие из братии сказали игумену: «Господин! Сей старец Иринарх сидит взаперти и постится, и на себе носит многие тяжкие оковы, и не пьет хмельного, и пищи мало вкушает, и наставляет. И повелевает братии так же в трудах пребывать, и поститься, и хмельного повелевает никак в рот не брать. А говорит он — и это всего злее, — подобает монахам быть как ангелам: ни о чем не скорбеть, и плоти своей не щадить, и ни в чем ей не потакать, де „через многие скорби подобает войти в Царство Небесное”. И не велит братии в службах без дела ходить и накладывает на них труды великие».

И по научению сатанину и по немилосердию игуменъ Ермогенъ[29] старца ограбилъ и с монастыря сослалъ, не помянувъ Бога и благини брата своего: поста, и трудовъ, и темничнаго сидѣния, для имени Иисусъ Христа страдания. И старецъ от изгнания утѣшашеся, поминая слово Господне глаголющее: «Аще вас изжденутъ из дому святаго, бѣжите во иный. Азъ с вами есмь до скончания вѣка. Аминь».[30]

И по наущению сатанинскому и по немилосердию игумен Ермоген старца ограбил и из монастыря изгнал, не помянув Бога и благих дел брата своего: поста, и трудов, и в темнице заточения, во имя Иисуса Христа страдания. И старец изгнанием утешался, вспоминая слово Господнее, гласящее: «Если вас изгонят из дома святого, стремитесь в иной. Я с вами до скончания жизни. Аминь».

И по изгнании пребысть старецъ въ Ростове у Лазоря великаго годъ и 2 недели, и, моляся Господу Богу день и нощь, слезы ко слезам прилагая и труды ко трудом, непрестанно постяся, поминая всегда пред очима смерть.

И после изгнания пробыл старец в Ростове у Лазаря великого год и две недели, и, молясь Господу Богу день и ночь, слезы к слезам присоединяя, и труды к трудам, непрестанно постился, всегда держа пред мысленным взором смерть.

И игуменъ же Ермогенъ, воспомянувъ братии свою вину, и пославъ ко старцу Илинарху единого от братии. И пришед ко старцу глагола: «Господине! Не помяни, де, нашего пред собою наваждения, поди на обѣщание въ монастырь къ страстотерпцом Христовым Борису и Глѣбу». И старецъ Илинархъ возвратися въ монастырь и помолися Богу сице: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий! Не лиши мене вѣчных своих благъ обѣщания; дай, Господи, грѣшному старцу обѣщание дотерпѣти». И на ся вину воскладая: «Азъ, Господи, братии сей вопреки в темницѣ сей живу, они бо праведни и праведныя труды тебѣ, Господи, приносят. Азъ, кальный, лишен добродѣтелей». И прииде в кѣлию свою, и пребывая въ трудѣх своих, моля Бога за государя, и за православную християнъскую вѣру, и за плод приношения, о всей вселеннѣй. И ненавидящих его любляше ихъ, аки душу свою. И далъ ему Господь прозрѣние — видѣти въ человѣцѣхъ тайная, и изо многих градовъ стекахуся к нему и благословение от него приимаху. Многия богоизбранныя люди милостыню приношаху. Он же, старецъ, с радостию нищимъ и странным даяше милостыню и одѣяние, а приходящих наставляя и научая заповѣдем Господним, и от грѣховъ ихъ отводя, и обличая тайная ихъ согрѣшении. И они по благословению его на заповѣди Господни обращахуся.

Игумен же Ермоген, осознав вину братии и собственную, послал к старцу Иринарху одного из монахов. И пришел он к старцу, говоря: «Господин! Не вспоминай о нашем на тебя доносе, поди на место своего пострига в монастырь великомучеников Христовых Бориса и Глеба». И старец Иринарх возвратился в монастырь и так помолился Богу: «Господи Иисусе Христе, Сын Божий! Не лиши меня своего вечного блаженства и обета, дай, Господи, грешному старцу по обету дотерпеть». И на себя вину возлагал: «Я, Господи, в отличие от братии в темнице этой живу, а они — праведные, и праведные труды тебе, Господи, приносят. Я, смрадный, лишен добродетелей». И пришел он в келью свою, и, пребывая в трудах своих, молил Бога за государя, и за православную христианскую веру, и за урожаи во всех населенных землях. И ненавидящих его любил, как душу свою. И дал ему Господь <дар> прозрения — видеть в людях потаенное, и из многих городов стекались к нему и благословение от него принимали. Многие богоизбранные люди милостыню приносили. Он же, старец, с радостью нищим и странникам давал милостыню и одежду, и приходящих наставляя и уча заповедям Господним, и от грехов их отвращая, и обличая тайные их согрешения. И они по благословению его к заповедям Господним обращались.

И нѣкто былъ старецъ, именемъ Тихонъ; помысли себе угодити Богу и здѣлалъ себѣ на труды ужище желѣзное, и сидѣлъ в трудѣхъ седмь лѣтъ. И оставя труды от панов, убояся посѣчения, и ужище желѣзное отдалъ старцу, и стало у него всего ужища желѣзнаго 20 сажен. В тѣх во многих трудѣхъ старецъ труждался день и нощь непрестанно 30 лѣтъ и 4 мѣсяца, Богу моляся, не даде рукама своима покоя, ни очима своима дремания: овогда свитки вязе власяные, иногда — клобуки, иное на нищихъ одѣяние шияше, и беспрестани нищим даяше, и бѣднымъ помогая, и от сильных изимая, за всех Богу моляся в нощи на молитве стоя. И не дая главѣ своей облегчения от великия тягости, скорбя, яко иногда утружаяся от великия болѣзни и людей не зная на многъ час, а о болѣзни радовашесь, и славу возсылая Богу безпрестани. А сна въ день никакоже принимая, окромѣ нощи часъ, или два, или на три, а тѣло же свое палкою бия, а самъ молитву творя беспрестани.

И был некто из старцев по имени Тихон; решил про себя угодить Богу и, сделав себе на тяготу цепь железную, сидел в трудах семь лет. И оставил труды свои, убоявшись от поляков быть убитым мечом, и цепь железную отдал старцу, и стало у него цепи железной двадцать саженей. В тех многих тяготах старец трудился день и ночь беспрестанно тридцать лет и четыре месяца, Богу молясь, и не давал рукам своим покоя, ни очам своим дремы: иногда одежды вязал власяные, иногда — клобуки, другое платье для нищих шил, и непрестанно нищих оделяя и бедным помогая, от богатых избавляя, за всех Богу молился, в ночи на молитве стоя. И не давал себе облегчения от великой тяжести, скорбя, что иногда так изнемогал от великой боли, что и людей не узнавал в течение многих часов, но боли той радовался, славу воссылая Богу беспрерывно. А сну днем нисколько не предавался кроме часа ночью, или двух, или трех, а тело же свое палкой бил, сам молитву творя беспрерывно.

О видѣнии Московскаго царства и о разорении и о посѣчении и иных градов во 117 году. Нѣ в кое время спящу ему на постели своей в тонцѣ снѣ, и видѣ Москву град посѣчену от литвы, и все Росийское царство попленено и позжено по мѣстом. И воспрянувъ от сна своего, и нача плакати и рыдати вельми, что быти царству Московскому попленену от литвы, и домомъ святым, и церквам, и всей Росийской землѣ, и едва от слез и рыдания утѣшися. И облистая свѣт праведный на долгъ часъ, и ис свѣта бысть ему гласъ свыше: «Поѣди к Москвѣ, повѣждь сие царю. Да будетъ тако!» И онъ прекрести лице свое крестом и молитвою Иисусовою. И той же гласъ: «Да тако сие будетъ!» Он же, старецъ, прекрести лице свое вторицею и сотвори молитву: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грѣшнаго, от искушения. Азъ есмь рабъ Отца, и Сына, и Святаго Духа, и не желаю ничего на свѣте сем видѣти». И той же третицею глас изъ свѣта глаголя: «Сотвори и не ослушайся; по глаголу сему да будетъ тако роду сему лукаваму и непокоривому». И убоявся старецъ видѣния и глагола изъ свѣта: «Призови игумена и благословися у него, поѣди къ Москвѣ и возвѣсти царю Василию Иоанновичю,[31] яко быть царству Московскому плѣнену от литвы и всей Росийской земли».

О видении Московского царства и о разорении <его> и погублении и иных городов <разорении> в 7117 <1609> году. В некое время, когда он пребывал в тонком полусне на постели своей, увидел он город Москву, порубленную литовцами, и все Российское царство плененным и частично сожженным. И очнувшись от сна своего, стал сильно плакать и рыдать, что быть царству Московскому от литовцев плененным, и монастырям святым, и церквам, и всей Российской земле, едва утешился от слез и рыдания. И заблистал свет праведный на долгое время, и из света раздался голос ему свыше: «Поезжай в Москву и поведай об этом царю. Да будет так!» Он же осенил себя крестом и молитву Иисусову сотворил. И тот же голос сказал: «Да будет так!» Он же, старец, вторично перекрестился и сотворил молитву: «Господи Иисусе Христе, Сын Божий, помилуй меня, грешного, от искушения. Я — раб Отца, Сына и Святого Духа, и не желаю ничего на свете этом видеть». И тот же голос в третий раз сказал из света: «Сделай <так> и не ослушайся, по слову сему да будет так роду этому лукавому и непокорному». И убоялся старец видения и голоса из света: «Призови к себе игумена и получи благословение, езжай в Москву, чтоб возвестить царю Василию Ивановичу, что быть царству Московскому и всей Русской земле плененными от Литовского государства».

О друге его града Переаславля, о исцѣлении Симеоновского диякона Ануфрия. И приѣхавъ в Переаславль, и ста у Никицкого монастыря[32] на конюшенном дворѣ, и посла по диякона, а самъ поиде к чюдотворцу Никите[33] помолитися и у гроба его благословитися.

О друге его из города Переяславля, об исцелении Симеоновского дьякона Ануфрия. И приехал старец Иринарх в Переяславль, и остановился на конюшенном дворе Никитского монастыря, и послал за дьяконом, а сам пошел к чудотворцу Никите помолиться и получить благословение у гроба его.

А диякон в то время велми изнемогаше студению трясавичною и не могий терпѣти студени, влазяше в пещь по напущению врага, противяся добродѣтели, что онъ, дияконъ, сотворилъ по ево, старцову, благословению и велѣнию: что бысть во градѣ Переаславле камень за Борисом и Глѣбом в потокѣ, в немже вселися дѣмонъ, мечты творя и привлачая к себѣ ис Переаславля мужей, и женъ, и дѣтей ихъ, и разсѣвая сердца въ праздникъ великих верховныхъ апостолъ Петра и Павла. И онѣ слушаху его и к нему стекахуся з году на годъ и творяху ему почесть.[34] Он же, старецъ Илинархъ, повелѣ тотъ камень вринути въ яму, чтобы родъ християнский тако не творили и к каменю не приходили. И дѣмонъ сопротивяся другу его — диякону и наводя на него от иереовъ, и от християнъ, и отъ роду его ненависть, и посмѣхъ, и всякие неподобныя рѣчи клеветы, и продажи, убытки, и немощи, и всякие скорби. Он же не поскорбѣ, ни потужи ни въ чем же, но уповая на милость Божию, пред очима имѣ смертный час, и к Божиимъ врагом врачевания ради не потече. И прииде едва ко старцу дияконъ, и видѣ его велми изнемогша. И возрадовася велми старецъ Илинархъ, и цѣлова его любезно, и далъ ему четверть хлѣба, и благослови его и рекъ: «Да от сея яди буди здравъ!» И от того часа бысть здравъ от болѣзни тоя.

А дьякон в то время сильно разболелся ознобом малярийным, и не мог терпеть лихорадки, и забрался в печь из-за козней дьявола, противящегося добродетели, потому как тот дьякон сделал по его, старцеву, благословению и повелению: был в городе Переяславле камень за храмом Бориса и Глеба в быстрине, в который вселился демон, мечтания творя и привлекая к себе из Переяславля мужчин, и женщин, и детей их, разъединяя сердца в праздник великих верховных апостолов Петра и Павла. И они <люди> слушались его, и стекались к нему из года в год и воздавали ему почести. Он же, старец Иринарх, повелел тот камень скинуть в яму, чтобы народ христианский так не делал, и к камню бы не приходили. И демон, сопротивляясь другу его дьякону, навлекал на него от иереев, и от христиан, и от его родни ненависть, и насмешки, и всякие домыслы, и клевету, и разорение, и убытки, и немощи, и всякие скорби. Он же не печалился, не тужил ни о чем, но, уповая на милость Божию, видел пред собою смертный час, но к Божиим врагам ради излечения не пошел. И едва пришел дьякон к старцу, и тот увидел его сильно изнемогшего. И очень обрадовался старец Иринарх, и поцеловал его с любовью, и дал ему четвертушку хлеба, благословив его, и сказал: «Да будешь от сей еды здоров!» И с того часа он выздоровел от того недуга.

О приѣзде къ Москве. И приѣхавъ к Москве со учеником своим Александром за часъ дни, и на утро прииде старецъ со учеником своим в соборъную церковь Пречистыя Богородицы Успения,[35] и помолися Богородицѣ и великим чюдотворцем Петру-митрополиту и Ионѣ.[36] И нѣкто сынъ боярской,[37] именемъ Симеонъ, поиде ко царю и возвѣсти о пришествии старца. И царь радошенъ бысть и повелѣ ити ко Благовѣщению Пречистыя Богородицы.[38] Старецъ же прииде во церковь, и помолися Богородицѣ, и благослови царя крестомъ, и целова царя Василия Иоанновича. А царь целова его любовию и подивися великом трудом его. И рече старецъ царю Василию Иоанновичу: «Откры ми Господь Богъ, грѣшну старцу, что виделъ град Москву плѣнену отъ литвы и все Росийское царство. И азъ, оставя многолѣтное в темницѣ сидѣние и труды, и самъ к тебѣ пришелъ возвѣстити. И ты стой о вѣре Христовѣ мужеством и храбръством». И извѣстя сам же изыде из церкве, царь же Василий взя старца под руку, а ученикъ его — под другую.

О приезде в Москву. И приехал в Москву с учеником своим старцем Александром до рассвета, и утром рано пришел старец с учеником своим в соборную церковь Успения Пречистой Богородицы к великим чудотворцам Петру-митрополиту и Ионе. И некто из детей боярских, по имени Симеон, пошел к царю и возвестил о приходе старца. И царь обрадовался и приказал идти в Благовещенский храм Пречистой Богородицы. Старец же пошел в церковь, помолился Богородице и, благословив царя крестом, поцеловал царя Василия Ивановича. А царь его поцеловал с любовью, и подивился великим трудам его. И сказал старец царю Василию Ивановичу: «Открыл мне, грешному старцу, Господь Бог: видел город Москву и всю Русскую землю, плененною Литвой. И я, оставив многолетнее в темнице пребывание и труды, сам к тебе пришел <о том> возвестить. И ты стой за веру Христову мужественно и храбро». Известив, сам же вышел из церкви, царь Василий взял старца под руку, а ученик его — под другую.

О благословении царицы.[39] И рече царь ко старцу: «Благослови царицу». Старецъ же не ослушався, ни вопреки глагола, поиде со царемъ ко царице в полату и благослови царицу Марию Петровну. И, благословя, изыде ис полаты. Царица же посла старцу два полотенца. Старецъ же не хотя взяти. Царь же Василий заклиная его Богом живым: «Возми Бога ради!» Старецъ же рече царю: «Азъ приѣхалъ не для ради даровъ. Азъ приѣхалъ возвѣстити тебѣ правду».[40]

О благословении царицы. И сказал царь старцу: «Благослови царицу». Старец же не ослушался, перечить не стал, пошел в палату к царице вместе с царем и благословил царицу Марию Петровну. И, благословив, вышел из палаты. Царица же послала старцу два полотенца. Старец же не захотел взять. Царь Василий заклинал его именем Бога живого: «Возьми, Бога ради!» Старец же сказал царю: «Я приехал не ради подарков. Я приехал возвестить тебе правду».

Царь же проводи его до дворца ис полаты и приказа болярину потчивати. И повелѣ царь дати возокъ свой и конюха, и велѣлъ проводити до монастыря святых страстотерпцовъ Бориса и Глѣба. И старецъ, ѣтчи хлѣба у болярина даново, а всево пребысть на Москвѣ 20 часовъ. И поѣхалъ с Москвы, и прииде въ монастырь ко святым страстотерпцом Борису и Глѣбу, и помолився Богу, и вниде въ кѣллию свою. И пребывая в старых трудѣхъ своих: в постѣ и молитве, слезы ко слезам прилагая, прося у Бога милости, дабы праведный свой гнѣвъ утолилъ, якоже и надъ великою Ниневием-градом.[41]

Царь же проводил его до дворца из палаты и приказал боярину его потчевать. И приказал царь дать свой возок и конюха, и проводить в монастырь святых страстотерпцев Бориса и Глеба. И старец, перекусив у того боярина, пробыл в Москве всего двадцать часов. И выехал из Москвы, пришел в монастырь святых страстотерпцев Бориса и Глеба, и помолился Богу, и вошел в свою келью. И пребывал в прежних трудах своих: в посте и молитве, слезы к слезам прилагая, прося у Бога милости, дабы праведный своей гнев утолил, как <прежде> — на великий город Ниневию.

А конюха государева и возок отпустилъ с миром к Москве.

А конюха государева и возок отпустил с миром в Москву.

О нашествии литвы. И по мале времяни прииде литва, злые, и свирѣпые, и немилостивыя сѣкатели в Рускую землю. И почали без милости плѣнити и посѣкати, и многие грады повоеваша, села и деревни пожгоша, и крестьяном великую бѣду наношаху. И град Дмитров взяли[42] и огнем сожгли, и московьскую силу и посадных людей, и женъ ихъ, и дѣтей посѣкли, и церкви Божии осквернили, и крестьянъ в нихъ сѣкли, и престолы Божиими поколебали, и одѣяние с них пограбили, и с ыконъ оклады одирали, и иконы метали, и книги пограбили, и церкви пожгли. И многия крестьяня, посѣчения ихъ убоявся, и дань имъ и кормъ даваше. И многие грады имъ покорялися.

О нашествии литовцев. Вскоре же пришли литовцы, злые, и свирепые, и немилостивые губители на Русскую землю. Начали без милосердия покорять и сечь, и многие города разорили, села и деревни пожгли, и христианам великие беды принесли. И город Димитров взяли и огнем сожгли, а московских ратных и посадских людей, их жен и детей мечу предали, и церкви Божии осквернили, и христиан в них мечами иссекли, и алтари Божии поколебали, и покровы с них пограбили, и с икон оклады сдирали, иконы выбрасывали, и книги похватали, и церкви пожгли. И многие христиане, убоявшись смерти от их мечей, давали им дань и на прокорм. И многие города им покорились.

И во 117 году град Ростовъ повоеваша,[43] и поплѣниша, и пожгоша. И соборную церковь Успения Богородицы осквернили, мужей и женъ, отроковицъ и дѣвицъ испосѣкли, и раки великих чюдотворцовъ Леонтия и Исайя, и все церковное здание, и всякую казну испограбили. И многими грады владѣли, и налогу великую роду християнскому чинили. И многие грады от нихъ учали запиратися.

И в 7117 <1609> году город великий Ростов разорили, и покорили, и сожгли. И соборную церковь Успения Пресвятой Богородицы осквернили, мужчин и женщин, девочек и девушек мечами посекли, и раки великих чудотворцев Леонтия и Исайи, и все церковные строения, и всякое кованое украшение пограбили. И владели многими городами, и тяготу великую роду христианскому нанесли. И многие города стали от них обороняться.

О испытании вѣры ко старцу литовских людей по научению дияволю. И нѣкто прииде воевода, бѣ золъ и немилостивъ, именем Микулинской.[44] И повоевалъ град Ростовъ, и под Ярославлем посады пожгли и людей многихъ посѣкли. Такоже и Углечь пожгли[45] и многих людей посѣкли.

Об испытании веры старца Иринарха литовскими людьми по наущению дьявольскому. Пришел же некий воевода, зол и немилостив, по имени Микулинский. Он разорил город Ростов, и под Ярославлем <его люди> посады пожгли и людей многих порубили. Также и Углич пожгли и многих людей мечами посекли.

И послѣ того прииде въ монастырь Борисоглѣбской на Устье, и прииде панъ Микулинъской ко старцу со многими паны. И нача его, старца, о вѣрѣ испытовати: «Въ коего же ты вѣруешъ?» И старецъ рече ему: «Азъ вѣрую во Святую Троицу — Отца, и Сына, и Святаго Духа Нераздѣльную; распятаго на крестѣ Господа нашего Исуса Христа, воскресшаго в третий день». Он же рече: «А земнаго царя кого имѣешъ?» И старецъ гласно ему проглагола: «Азъ имѣю рускаго царя Василия Иоанновича. Живу в Руси — рускаго царя и имѣю, а иного никого не имѣю царя — ни короля литовскаго, ни царя крымскаго, ни прелестниковъ мира сего». Отвѣщав же ему панъ именемъ Амсянъ: «И ты, старецъ, измѣнникъ: в нашего короля, ни въ Дмитрея не вѣруешь». И отвѣщавъ ему старецъ: «Я вашего меча тлѣннаго никако не боюся, и вѣры своея, рускаго царя не здамъ. Аще мя за сие съсечеши, и азъ радуяся, терплю. Немного есть вамъ во мънѣ крови, а у моего живаго Бога есть таковъ мечь, что васъ невидимо сѣчетъ безъ мясъ и безъ крови, а душы ваша вовѣки побьет в муку». Панъ же Микулинской и иные подивилися: «Велика есть вѣра в старце!» И бысть нужа належаше от литвы велика во весь годъ о спытовании вѣры.

И после того пришли в монастырь Борисоглебский, что на Устье, и пришел пан Микулинский в келью к старцу со многими панами. И начал его, старца, испытывать о вере: «В кого же ты веруешь?» И старец сказал ему: «Я верю в Святую Неразделимую Троицу — Отца, Сына и Святого Духа; и в распятого на кресте Господа нашего Иисуса Христа, воскресшего на третий день». Он же сказал: «А земным царем кого считаешь?» Старец же ему внятно проговорил: «У меня — русский царь Василий Иванович, живу в Руси — русского царя и имею, а иного никого для меня нет — ни царя, ни литовского короля, ни крымского царя, ни самозванцев от мира сего». Отвечал же ему некто из панов по имени Амсян: «А ты, старец, изменник: ни в нашего короля, ни в Дмитрия не веришь». Отвечал ему старец: «Я вашего меча земного нисколько не боюсь и веры своей и русского царя не предам. Если меня за это мечом убьешь, то я, радуясь, претерплю. Не много во мне крови для вас, а у моего живого Бога есть такой меч, что вас сечет невидимо и без телесных ран и без крови, а души ваши пошлет вовеки на различные мучения». Пан же Микулинский и иные паны подивились: «Как велика вера в этом старце!» И была нужда великая, гнетом легшая от литовцев на весь год как испытание веры.

О приходе князя Михаила Васильевича Скопина[46] с ратию въ Калязинъ монастырь.[47] И по нѣкоемъ времяни прииде князь Михайло от Новаграда с ратию и ста в Колязине с рускими людми и с нѣмцы[48] противу литвы. И прииде панъ Сопега[49] от Троицы противу его со всею же ратию.[50] И Божиею помощию, и молитвами Пречистыя Богородицы и великихъ чюдотворцевъ умолениемъ, и словом старцовым побили московская рать литву. И панъ Сопега отвороти прочь со всею ратию, и ста за два наслѣга до монастыря в селѣ Покровском, и нача мыслити, чтобы имъ монастырь Борисоглѣбской на Устье пожечи и братию побить. И бысть в то время кручина велика, и нача братия прощатися другъ со другом. И нача старецъ учениковъ своихъ Александра и Корнилия утѣшати: «Да не убоимся иновѣрных пожъжения и посѣчения ихъ тлѣннаго мимошедшаго въ мьгновение. Аще насъ сожгутъ или посѣкутъ, да явимся новии мученицы, аки святии отцы в Раифѣ,[51] да вѣнцы небесными увяземся от Христа Бога своего вовѣки». И нача молитися со слезами.

О приходе князя Михаила Васильевича Скопина с воинами в Калязинский монастырь. И спустя некоторое время пришел князь Михаил из Новгорода с ратью и встал близ Калязина с русскими людьми и немцами против литовцев. И пришел пан Сапега от Троице-Сергиева монастыря против него со всей ратью. И с Божьей помощью, и молитвами Пречистой Богородицы, и великих чудотворцев мольбами, и по слову старцеву побила московская рать литовцев. И пан Сапега возвратился вспять со всей ратью, и остановился за двое суток перехода до монастыря в селе Покровском, и начал думать, чтобы им Борисоглебский монастырь на Устье пожечь и братию убить. И была в то время кручина великая, и начала братия друг с другом прощаться. И стал старец учеников своих Александра и Корнилия утешать: «Да не убоимся сожжения и мгновенного конца жизни — тленной и временной, под мечами иноверных. Если нас и сожгут или мечом погубят, — явимся новыми мучениками, подобно святым отцам в Синае и Раифе, да венцами небесными увенчаемся от Христа, Бога своего вовеки». И начал молиться со слезами.

Молитва: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, сотворивый небо и землю, море и рѣки, и наполнилъ всю вселенную своим учениемъ — святым Евангелиемъ! Ты самъ, Владыко человѣколюбче, рече: „Не убойтеся от убивающих тѣла, не могущихъ же души коснутися никакоже.[52] Аще хотя и смертно испиете за имя мое, не вредитъ васъ ничесоже.” Мы, Господи, недѣемся на тя. Нынѣ, Владыко, помилуй нас! И избави нас от такия скорби належащия от сих звѣрообразных сѣкателей, и разори совѣтъ ихъ, совещавающь на рабы твоя, и всели въ сердца ихъ милость и жалость ко святым домом твоимъ, гдѣ, Господи, самъ живеши вовѣки. Аминь».

Молитва: «Господи, Иисусе Христе, Сын Божий, сотворивший небо и землю, море, и реки, и наполнивший всю вселенную своим учением — святым Евангелием! Ты сам сказал, Владыка-человеколюбец: „Не бойтесь убивающих тело, но души никак не могущих коснуться. Если кто смертоносное выпьет во имя мое, не повредит ему ничем”. Мы, Господи, надеемся на тебя. Ныне, Владыка, помилуй нас! Избавь нас от таких горестей, гнетом лежащих, от этих звероподобных губителей, и разгони их сборище, соединяющееся против рабов твоих, и всели в сердца их милосердие и жалость к святым твоим домам, где, Господи, ты сам живешь вовеки. Аминь».

И в то время прииде нѣкто панъ, именем Кирбирски рохмистръ,[53] и прииде в кѣлию ко старцу, и благословися у него, и подивися старцовымъ трудом. И шед, повѣда Сопѣге: «Азъ нашелъ в монастырѣ у Бориса и Глѣба трех старцовъ скованых».

И в то время пришел некий пан по имени Кирбирский, ротмистр, и вошел в келью к старцу, и благословение от него принял, и подивился трудам старца. И придя, поведал Сапеге: «Я нашел в монастыре Бориса и Глеба трех старцев скованных».

О пришествии пана Сопѣги въ монастырь ко старцу. И посла впреди себя пана, и повелѣ приход свой повѣдати. И старецъ рекъ: «Аще поидет посѣтити в темницѣ, онъ по своей воле приидетъ к нам». И Сопѣга слышавъ от пана старцовы глаголы, и приѣде въ монастырь ко старцу, и вшед в кѣлию, и рече: «Благослови, батко. Как сию велию муку терпишь?» И отвѣщавъ ему старецъ: «Бога ради сию темницу и муку терплю в кѣлье сей». И почали многие паны говорить Сопѣге: «Сей старецъ за нашего короля и за Дмитрея Бога не молит, а молитъ Бога за Шуйского!» И отвѣщавъ старецъ: «Я в Руси рожденъ и крещенъ, и азъ за рускаго царя и Бога молю». И отвѣща Сопѣга: «Правда въ батке велика: в коей земли жити, тому царю и прямити». И рече: «Паны тебя, господине, наши ограбили?» И отвѣщав старецъ: «Приѣхавъ панъ лютъ Сушинской,[54] и пограбилъ весь монастырь, не токмо меня, грѣшнаго старьца». И отвѣща Сопѣга: «И за то панъ Сушинской повѣшенъ». И рече старецъ пану Сопѣге: «Возвратися, господине, во свою землю. Полно тебѣ в Руси воевать. Аще не изыдеши из Руси, или опять возвратишися в Русь, и не послушаеш Божия слова, то убиенъ будеши в Руси». И панъ Сопѣга умилился душею о словеси и рече: «Чѣмъ мнѣ тебя даровать? Я такова батька нигдѣ здѣсь, ни во иных землях крѣпка и безбоязна от нашего меча не наѣхалъ». И рече старецъ: «Я Святому Духу не указщикъ, я от Святаго Духа и питаюся. Какъ тебя Святый Духъ научит, такъ и сотворишь по его святой воле». И Сопѣга рече старцу: «Прости, батко!» И поклонився, изыде с миром, и присла старцу на милостыню 5 рублевъ денегъ,[55] и не велѣ монастыря тронути ничѣмъ. И поиде Сопѣга с ратию в Переаславль.

О приходе пана Сапеги в монастырь к старцу Иринарху. И послал <пан Сапега> перед собой пана, и повелел поведать о своем приходе. И старец сказал: «Если пойдет посетить <нас> в темницу, то по своей воле придет к нам». И Сапега, услышав от пана старцевы слова, пришел в монастырь к старцу в келью, и войдя, сказал: «Благослови, батька. Как эту великую муку терпишь?» И отвечал ему старец: «Во имя Бога эту темницу и муку терплю в келье сей». И начали многие паны говорить ему, Сапеге: «Этот старец за нашего короля и за Дмитрия Бога не молит, а молит Бога за Шуйского!» И ответил старец: «Я на Руси рожден и крещен, и за русского царя Бога молю». И ответил Сапега: «Правда в этом батьке великая: в какой земле жить, тому царю и служить». И сказал: «Паны наши тебя, господин, ограбили?» И ответил старец: «Приехав, лютый пан Сушинский пограбил весь монастырь, а не только меня, старца грешного». И отвечал Сапега: «За то пан Сушинский повешен». И сказал старец пану Сапеге: «Возвращайся, господин, в свою землю. Полно тебе на Руси воевать. Если не уйдешь с Руси, или опять придешь на Русь, или не послушаешь слова Божия, то убит будешь на Руси». И пан Сапега умилился душою этим словам и сказал: «Чем мне тебя одарить? Я такого твердого и без страха перед мечами нашими отца <святого> нигде ни здесь, ни в иных землях не встречал». И сказал старец: «Я Святому Духу не указчик, я от Святого Духа питаем. Как тебя Святой Дух научит, так и сотворишь по его святой воле». И Сапега сказал старцу: «Прости, батька!» И поклонившись, ушел с миром, и прислал старцу милостыню — 5 рублей денег, и велел с тех пор монастырь ничем не обижать. И пошел Сапега с ратью своею в Переяславль.

И бысть въ монастырѣ радость велия, что Господь Богъ избавил великаго плѣнения, а старецъ безпрестани моляся Богу со слезами, слезы ко слезамъ проливая, чтобы Господь Богъ избавилъ всю Рускую землю от плѣнения.

И была в монастыре радость великая, что Господь Бог избавил <их> от великого плена, и старец беспрестанно молился Богу и слезы к слезам прилагал, чтобы Господь Бог избавил всю Русскую землю от пленения.

О благословении князя Михаила Васильевича Скопина во 118 году. Поиде князь Михайло за литвою и прислалъ ко старцу по благословение ис Переаславля, и старец Илинархъ послалъ ему благословение и просфиру да крестъ.[56] Велѣлъ ему итти за литвою: «Дерзай, да Богъ поможет ти!» И посла князь посылку в слободу Александрову. И тутъ Божиею помощию побили литву.[57] И помале и сам князь прииде, и ста в слободѣ. И почали безбожнии агаряне литва противу его ис-под Троицы и ис-под Москвы збиратися всѣми людми. И послышавъ князь Михайло и печаленъ бысть о томъ. И присла гонца ко старцу, и старецъ посла ко князю благословение и просфиру и рекъ: «Дерзай, князь Михайло, и не убойся! Богъ ти поможет». И поби князь литву, и потомъ посла князь воеводу к Троицѣ[58] и преподобному Сергию — Давыда с радостью. И воевода прииде въ монастырь здрав, и князь Михайло присла ко старцу гонца и дары.

О благословении князя Михаила Васильевича Скопина в7118<1610>году. Пошел князь Михаил за литовцами и прислал к старцу за благословением из Переяславля, и старец Иринарх послал ему благословение: просфору да крест. Велел ему идти за литовцами: «Дерзай, да поможет тебе Бог!» И послал князь войско в слободу Александрову, и здесь с Божьей помощью побили литовцев. И малое время спустя сам князь пришел, и остановился в слободе. И начали безбожные агаряне-литовцы против него из-под Троицкого монастыря и из-под Москвы собирать войска. И услышав <это>, князь Михаил опечалился о том. И послал гонца к старцу, и старец послал к князю благословение и просфору и сказал: «Дерзай, князь Михаил, и не устрашись! Бог тебе поможет». И разбил князь литовцев, и потом послал князь с радостью воеводу Давыда к Троицкому монастырю — к преподобному Сергию. И воевода пришел в монастырь живым-здоровым, и князь Михаил прислал к старцу гонца и дары.

И старецъ посла благословение. И поиде под Троицу. И послыша Сопѣга, поиде к Дмитреву. И прииде князь к Троицѣ здравъ и, вшед в монастырь, и помолися Троице[59] и преподобному отцу Сергию. И воздавъ славу Богу, и Пречистой Богородицѣ, и рускимъ чюдотворцемъ, и посла князь рать подъ Сопѣгу.

И старец послал благословение князю. И пошли под Троицу. И узнав, Сапега пошел к Димитрову. И пришел князь к Троице невредим, и войдя в монастырь, помолился перед иконой Святой Троицы и преподобному отцу Сергию. И прославив Бога и Пречистую Богородицу, и русских чудотворцев, послал князь рать на Сапегу.

И в Димитровѣ побили литву,[60] и Сопѣга побежалъ под Иосифовъ монастырь.[61] А ис Тушина побѣжалъ прелестникъ въ Колугу, и тамо его убили.[62] А князь Михайло от Троицы самъ прииде к Москве. И, вшедъ в соборную церковь, помолися Богородицѣ, и цѣлова образ иконы Владимерския и чюдотворцовы раки, и поиде въ дом свой.

И в Димитрове побили литовцев, и Сапега бежал под Иосифов-Волоколамский монастырь. А самозванец из Тушина бежал в Калугу, и там его убили. А сам князь Михаил от Троицкого монастыря пошел к Москве. И войдя в соборную церковь, помолился Богородице, и целовал образ — икону Владимирской Божьей матери и раки чудотворцев, и пошел в дом свой.

О взятии креста от князя Михаила. И посла старецъ Илинархъ по честный крестъ ученика своего Александра ко князю Михаилу, и повелѣ взяти честный крестъ, что данъ ему на помощь — на прогнание супостатов литвы. И князь Михайло отда ученику его с радостию честный крестъ, и посла старцу челобитье и дары. И старец Александръ возвратися с честным крестом ко учителю своему въ монастырь, и отда честный крестъ учителю своему старцу Илинарху, он же с радостию приимъ. И взя честный крестъ и начатъ молитву творити.

О взятии креста у князя Михаила. И послал старец Иринарх за честным крестом ученика своего старца Александра к князю Михаилу, и приказал взять честной крест, что был дан ему в помощь на изгнание супостатов литовских. И князь Михаил с радостью отдал его ученику честной крест, и послал старцу послание и дары. И старец Александр возвратился с честным крестом к учителю своему в монастырь, и отдал честной крест учителю своему, старцу Иринарху, он же с радостью принял <его>. И, взяв честной крест, начал он молитву творить.

Молитва: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий! Слава ти, Владыко человѣколюбче, претерпѣвшему на сем честном и чюдном крестѣ распятие и страсти по своему божеству для нашего спасения и показавшему сему роду милость и чудеса от своего честнаго креста: помощь князю Михаилу — на литву побѣждение и прогнание. Аки во Иерусалимѣ при благовѣрном царѣ Констянтине на сопостаты,[63] тако и нынѣ, Господи, твоею милостию невидимою прогнани бысть литва от лица православных християнъ. Ты же, Господи, вовѣки сохраняеши нас. Аминь».

Молитва. «Господи Иисусе Христе, Сын Божий! Слава, тебе, Владыка-человеколюбец, претерпевший на этом честном и чудном кресте распятие и страдание по своей божественной воле ради нашего спасения и показавший этому народу милость и чудеса от своего честного креста: помощь князю Михаилу над литовцами победу, и изгнание <их>. Как в Иерусалиме при благоверном царе Константине на врагов, так и ныне, Господи, твоей милостью невидимой изгнаны литовцы православными христианами. Ты же, Господи, вовеки сохраняешь нас. Аминь».

И по нѣкоем времяни князь Михайло и после отслания честнаго креста, и челобитья, и даровъ отиде к Богу.[64]

Через некоторое время, после того как князь Михаил вернул честной крест с благодарностью и дарами, он отошел к Богу.

И ненавидя дияволъ добра, и видя себе уничиженна от старца Илинарха, и состави на него волну великую во 118 году. Присланъ бысть от патриарха Ермогена[65] игумен Симеон[66] лют, и немилостивъ, свирѣпъ, и пьянчивъ, и невоздержателенъ на добро. И повелѣ старцу Илинарху ходити ко церкви молитися, а онъ не может въ трудѣхъ своих великих по Господню словеси и по кѣлье преити, труждаяся Богу день и нощь въ постѣ, и въ молитвѣ, и в слезах, иссушая плоть свою, и в немощи умирает въ кѣлье. Игумен же немилостивый Симеонъ, злѣе и свирѣпѣе невѣрных, прииде ко старцу въ кѣлию з братиею, и ограбилъ его без милости, и поима у него весь запас. И еще осталося 4 пуда соли, пудъ меду. И ученикъ, старец Александръ, сказал, что только осталося. И старецъ воспомянув нѣкоего отца затворника благиню: пришедше лютии разбойницы, поимали все имѣние, и еще забыша нѣкую вещь взяти, и онъ гнаше во слѣдъ ихъ, поминая прежняго мниха житие. Такожде разбойницы пришедше, поимавше не все имѣние, и онъ имъ сказал: «Еще, де, осталося». И тѣ — первии — разбойницы умилилися душею, и первому все отдаша. А второму мниху никако возврати. Тако и старецъ повелѣ и досталъ отдати. И он, немилостивый игуменъ, и то взял![67]

И ненавидящий добро дьявол, видя себя униженным от старца Иринарха, поднял на него смуту великую в 7118 <1610> году. Прислан был патриархом Гермогеном игумен Симеон лют, и немилостив, и свиреп, и пьяница, и не помнящий добра. И повелел старцу Иринарху ходить молиться в церковь, а он не может в трудах своих великих по слову Господнему и по келье пройти, трудясь во славу Бога день и ночь в посте, и в молитве, и в слезах, иссушая плоть свою и в немощи умирая в келье. Игумен же немилостивый Симеон, злее и свирепее неверных, пришел к старцу в келью с братией, и ограбил его без милосердия, и отобрал у него весь запас. И осталось еще четыре пуда соли и пуд меда. И ученик, старец Александр, сказал, что столько осталось. И старец вспомнил о добродетели некоего старца-затворника: пришедшие лютые разбойники захватили все <его> имущество и забыли некую вещь взять, и он поспешил им вослед, вспоминая жизнь прежде жившего монаха. Так же пришедшие разбойники захватили не все имущество, и он сказал им: «Еще осталось». И те — первые — разбойники умилились душою, и первому <монаху> все отдали. А второму монаху — ничего не вернули. Так и старец повелел и оставшееся отдать. И он, немилостивый игумен, и то взял!

О видѣнии юноши въ бѣлых ризахъ. И в тот вечеръ видѣ старецъ Илинархъ юношу в бѣлых ризах, близъ себе стояща, свѣтлым образом зря на него и вѣщающа: «О немилостивый и скаредный лютый игуменъ! Аки злый, пришед, все имѣние пограбил, а еще не насытился». И изглагола невидим бысть. А старецъ моляся Богу всю нощь, без сна пребывая.

О видении юноши в белых одеждах. И в тот вечер увидел старец Иринарх юношу в белых одеждах, близ него стоящего, светлым лицом повернувшись к нему, говорящего: «О немилостивый, и лютый, и скаредный игумен! Словно злыдень, придя, все имущество ограбил, и еще не насытился». Сказал и невидим стал. А старец молился всю ночь, без сна пребывая.

О изломлении руки и о разлучении ис кѣльи со ученики. И по явлении юноши пришед на утро онъ, игуменъ, ко старцу въ кѣлию, и взя старца Илинарха, и повелѣ волочи ис кѣльи. И по повелѣнию игумна немилостиваго взяв 4 человѣка под пазухи и поволокли. А игумен самшестъ понес ужище желѣзное. И, волокши ему, старцу, лѣвую руку выломили, и покинули старца за 3 сажени до церкви. И старецъ ту пребысть 9 часовъ и молясь Господу Богу.

О переломе руки и о разлучении с учениками и с кельей. После явления юноши пришел на утро игумен к старцу в келью, и взял старца Иринарха, и повелел волочить его из кельи. И по приказанию немилостивого игумена взяли <его> четыре человека подмышки и поволокли. А игумен с ними вшестером понес и цепь железную. И, тащив его, старца, левую руку ему сломали, и бросили старца в трех саженях от церкви. И пробыл тут старец девять часов, молясь Господу Богу.

Молитва: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, не постави им грѣха сего, яко всуе мятутся и не вѣдят, Господи, что сие творят рабом твоим, Владыко. Избави, Господи, скорби сея, и дай, Господи, терпѣние до исхода души моея ис тѣла, яко благословен еси вовѣки. Аминь».

Молитва: «Господи, Иисусе Христе, Сын Божий, не сочти им сего за грех, так как всуе мятутся и не ведают, Господи, что творят рабам твоим, Владыка. Избавь меня, Господи, от скорби этой, и дай, Господи, мне терпение до <часа> исхода души моей из тела, ибо благословен ты вовеки. Аминь».

А учениковъ его, старца Александра и Корнилия, розослали по иным кѣльям. А старецъ поверженъ единъ лежаше, и радуяся о оскорблении. И возрѣвъ, видѣв юношу в свѣтлых ризахъ и рече: «Услыша Богъ молитву твою и терпѣние. И аще чесо просиши, — и дастъ ти ся». И от того часа невидим бысть.

А учеников его, старцев Александра и Корнилия, услали по другим кельям. А старец один лежал, брошенный, радуясь оскорблению. И, взглянув, увидел юношу в светлых одеждах, говорящего: «Услышал Бог молитву твою и терпение < увидел>. И если чего попросишь, — дастся тебе». И с того времени стал невидим.

И старец Александръ прииде в кѣлию свою, нача молитися Богу: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий! До чево намъ, Господи, сей скорби со учителемъ своим от сих звѣрообразъных авероновъ[68] и отъ пьяницъ дотерпѣти? Буди воля твоя с нами, яко благословенъ еси со Отцем и со Святымъ Духомъ нынѣ, и присно, и вовѣки вековъ. Аминь». И бысть ему от честныхъ крестовъ извѣщение: «Поди ко игумену и рцы ему: „Игуменъ! Прочто противу судебъ Божиихъ борешися?”» И старецъ Александръ прииде во церковь ко игумену и нача глаголати игумену: «Отпусти старца Илинарха в кѣлию свою на обѣщание со ученики его, да не злѣ испустишь душу свою, боряся противу судебъ Божиихъ». И игуменъ благослови старца и обоих учениковъ его.

Старец же Александр пришел в келью свою, начал молиться Богу: «Господи, Иисусе Христе, сын Божий! До каких пор, Господи, нам эти скорби с учителем нашим от этих звероподобных аверонов и от пьяниц терпеть? Да будет воля твоя над нами, ибо благословен с Отцом и Святым Духом ныне, и всегда, и вовеки веков. Аминь». И было ему от честных крестов известие: «Пойди к игумену и скажи ему, игумену: „Зачем против судеб Божиих борешься?”» И старец Александр пришел в церковь к игумену и начал говорить игумену: «Отпусти старца Иринарха в келью его по обету с его учениками, да не умрешь злою смертью — ибо борешься против предначертаний Божиих». И игумен благословил старца и обоих учеников его.

И старецъ прииде въ кѣлию свою, и благодаривъ Бога истиннаго, и помолися Богу сице: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, свѣдый вся тайная сердца, вся предстоит в воли твоей. Ты еси Богъ нашь, и тебѣ, единому свѣту, служим. Избави мя, Господи, таковаго гонителя и зла нашедшаго, и дай, Господи, терпѣние по воли твоей владычней вовѣки. Аминь».

И старец пришел в келью свою, и благодарил Бога истинного, и помолился Богу так: «Господи, Иисусе Христе, Сын Божий, ведающий все тайное в сердце, все послушно воле твоей. Ты — Бог наш, и тебе, единственному свету, служим. Избави меня, Господи, такого гонителя и к злу прибегшего. Дай, Господи, терпение по воле твоей владычной вовеки. Аминь».

И бысть ему глас свыше: «Дерзай, страдальче мой! Азъ есмь с тобою всегда, но ждах твоего великаго подвига: и терпѣнию твоему удивилися вси ангели, и архангелы вострепетали, и земля вострепетала, видя твое терпѣние в таких трудѣхъ, и подвиги, постъ и молитву. Да уже не будет ти от сего иного зла от такова гонителя, но ждутъ тебе со страхом и трепетом порода царства моего. Но вся тебѣ уже уготована, и будетъ ти тако». И глас глаголющь, а не видѣ никогоже, и старец Илинархъ стоя, испущая слезы от очию своею, аки струя, и молитву беспрестани творя: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий! Помилуй мя, грѣшнаго, от искушения». И лице свое крестя крестомъ беспрестани.

И был ему голос свыше: «Дерзай, страдалец мой! Я — с тобою всегда, но ждал твоего великого подвига: и терпению твоему удивились все ангелы, и архангелы затрепетали, и земля поколебалась, видя твое терпение в таких трудах, подвиги, пост и молитву. Да уже не будет тебе другого зла от такого гонителя, но ждут тебя со страхом и трепетом силы царства моего. Все тебе уже приготовлено, и будет тебе так». И голос говорил, а никого не видел старец Иринарх, стоя, проливая слезы из очей своих, как потоки, и молитву беспрестанно творил: «Господи, Иисусе Христе, Сын Божий! Помилуй меня, грешного, от искушения». А крестом себя осенял безостановочно.

И потом игуменъ Симеонъ изгнанъ бысть из монастыря.

И потом игумен Симеон изгнан был из монастыря.

О приходе литвы под Москву и о здании Москвы на прелесть. И увѣдали литва смерть князя Михаила Скопина, возвратишася к Москве, и ста под Москвою, и взяли лестию Москву и царство зълымъ умышлениемъ, и царя Василия Иоанновича имъ, врагом, здаша и сослали его в Литву.[69] И 119 году царство Московское поплѣниша, и людей множество посѣкли по видѣнии словеси Господню ко старцу. И сие збысться слово Господне, глаголюще во 116 году: «Небо и земля мимоидутъ, а словеса Господня не могутъ преити».[70]

О приходе литовцев под монастырь и о сдаче Москвы самозванцу. И узнали литовцы о смерти князя Михаила Скопина и возвратились к Москве, и встали под Москвою, захватили царство ложью по своему злому умыслу, и царя Василия Ивановича им, врагам, предательски отдали, и они сослали его в Литву. И в 7119 <1611> году царство Московское завоевали, и людей многих порубили <мечами> — как и виделось старцу в видении слов Господних. И так сбылось слово Господнее, сказанное в 7116 <1608> году: «Небо и земля прейдут, а слова Господа не могут прейти».

О приходе пановъ в монастырь на Устье во 120 году и о исповѣдании пана Сопѣги. В нѣкое время в осень после Дмитриева дни Селуньскаго[71] пришла литва в Ростовъ. И в то время игуменъ побѣжалъ со всею братиею на Бѣлоезеро[72] от панов, убоявсѣ мукъ и ихъ посѣчения, а старецъ Илинархъ со ученики своими пребысть въ кѣлии своей, моляся Богу беспрестани.

О приходе панов в монастырь на Устье в 7120 <1612> году и о рассказе о смерти пана Сапеги. И как-то осенью после дня памяти Дмитрия Солунского пришли литовцы в Ростов. И в то время игумен со всею братией бежал на Белое озеро от панов, убоявшись мучений от рук их и гибели от мечей, а старец Иринарх с учениками своими пребывал в келье своей, молясь Богу беспрестанно.

И пришед литва въ монастырь, и пребысть в монастырѣ десять недѣль. И пришед падъ ко старцу в кѣлию и рече: «Благослови, батько! А Сопѣга убиен бысть под Москвою по твоему словеси». И рече старецъ къ пану: «Подите и вы во свою землю, и вы живи будете. Аще не изыдите из нашие земли, то и вамъ быть такожде побитым». И шед панъ, повѣда всѣм паном слово старцово. И почали паны ко старьцу по вся дни приходити, и старецъ нача имъ глаголати: «Подите и вы во свою землю, аще не поидете во свою землю, то побиты и вы будете». И прииде ко старцу воеводин сынъ, именемъ Воинъ,[73] и благословися у старца итти во свою землю. И старецъ благослови его итти во свою землю из Руские земли. И воеводин сынъ поклонився до земли, и поиде ко отцу своему, и повѣда ему о благословении. И отецъ его, то слышавъ, умилися. И самъ Иоаннъ Каменской воевода[74] прииде ко старцу в кѣлию, и поклонися старцу до земли: «Благослови, батько, и меня итти во свою землю, какъ еси благословилъ сына моего». И старецъ благослови его, и рече: «Толко не трони монастыря, и братии, и града Ростова». Онже отиде от старца, и поиде во свою землю со всею ратию, и не сотвори зла по благословению граду Ростову и монастырю ничесоже. И бысть в монастырѣ радость велия, что Богъ избавилъ такие великие скорби.

И пришли литовцы в монастырь, и пребывали в монастыре десять недель. И пришедший в келью к старцу пан сказал: «Благослови, батька! А Сапега убит был под Москвою, как ты и предсказал». И сказал старец пану: «Идите и вы в свою землю — и будете живы. А если не уйдете с нашей земли, — и вам также быть убитыми». И пойдя, поведал пан всем панам слова старца. И начали паны всякий день приходить к старцу, и старец начал им говорить: «Идите и вы в свою землю, если не пойдете в свою землю, то и вы убиты будете». И пришел к старцу сын воеводы по имени Воин, и взял благословение у старца идти в свою землю. И старец благословил его идти в свою землю из Русской земли. И сын воеводы поклонился до земли, и пошел к своему отцу, и поведал ему о благословении. И, услышав об этом, его отец умилился. И сам воевода Иван Каменский пришел к старцу в келью и поклонился старцу до земли: «Благослови, батька, и меня идти в свою землю, как уже благословил сына моего». И старец благословил его, и сказал: «Только не грабь монастырь, и братию, и город Ростов». Он же ушел от старца, и пошел в свою землю со всем войском, и не сделал зла городу Ростову и монастырю благодаря благословению <старца>. И была в монастыре великая радость: избавил их Бог от такой великой скорби.

О благословении князя Димитрия Михайловича Пожарского[75] да нижегородца посадцкаго человѣка Козмы Минина.[76] И в то время на Москвѣ молва бысть и кручина велика в земли, что литва сидит на Москвѣ. И молишася нижегородцы, чтобы Господь Богъ далъ милость свою и очистилъ бы град Москву от великия скорби. И бысть въ Нижнем князь Димитрий Пожарской, и почали новъгородцы бити челом, чтобы шелъ к Москве и очистилъ бы град Москву от великия скорби, и даша ему на рать подмогу, на ратныя люди денги и запасъ, и нача ему помогать всѣми городы, и нача ему Богъ помощь свою подавать, и силы умножилося. И к нему выбрали новгородца, торговаго человека Козму Минина, и почалъ онъ в совѣте быть заедино.

О благословении князя Дмитрия Михайловича Пожарского да нижегородского посадского человека Козьмы Минина. И в то время молва, что литовцы сидят в Москве, была великой кручиной для всей земли. И молились нижегородцы, чтобы Господь Бог оказал милость свою и очистил город Москву от великой скорби. И был <тогда> в Нижнем князь Дмитрий Пожарский, и стали новгородцы молить его, чтобы пошел в Москву и освободил бы город Москву от великой скорби, и дали ему помощь деньгами и припасами для сбора войска, и начали ему помогать все города, и начал ему Бог помощь свою подавать, и силы умножились. И выбрали новгородца, торгового человека Кузьму Минина к нему <в помощь>, и стал он в решениях заодно <с Пожарским>.

И нача Господь милость свою подавать, и пошли они ко граду Ярославлю со всею ратью. И ста во граде Ярославле, и почали к нимъ ратныя люди со всѣхъ градовъ русских збиратися и за вѣру стояти и за святыя Божия церкви умирати. И услыша князь Дмитрей Тимофѣевичь Трубецкой[77] пришествие князя Димитрия Пожарского и Козмы Минина въ Ярославль со всею ратию, и присла к ним гонца, чтобы шли под Москву спѣшно. А князь Дмитрей Михайловичь да Козма Мининъ помышляя и бояся идти под Москву Иоанна Заруцкого,[78] что он, Иоаннъ, убилъ под Москвою воеводу Прокопия Петровича Ляпунова,[79] того ради не смѣя итти под Москву с ратию.

И начал им Господь милость свою подавать, и пошли они к городу Ярославлю со всем войском. И остановились в городе Ярославле, и начали к ним собираться ратные люди со всех городов русских, чтобы за веру встать и за святые Божии церкви умирать. И услышал князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой, что пришел князь Дмитрий Пожарский и Кузьма Минин в Ярославль со всем войском, и прислал к ним гонца, чтобы они спешно шли к Москве. А князь Дмитрий Михайлович да Кузьма Минин, желая и боясь идти под Москву, <где был> Иван Заруцкий, поскольку он, Иван, убил под Москвою воеводу Прокопия Петровича Ляпунова, и по той причине не смели идти под Москву с войсками.

И посла старецъ к нему благословение и просфиру, и имъ повелѣ итти под Москву со всею ратию, не бояся Иоанна Заруцкого: «И гдѣ ли будет Иоаннъ Заруцкой — и узрите славу Божию». И радъ бысть князь о томъ словеси, и поиде со всею ратию не бояся Иоанна Заруцкого к Москве, и ста в Ростовѣ. И прииде князь Дмитрей Михайловичъ да Козьма Мининъ по благословение сам ко старцу[80] Илинарху. Старецъ же ихъ благословилъ итти под Москву и дал имъ крестъ свой на помощь. И поиде князь радуяся, взявъ благословение и крестъ у старца. И поиде в Переаславль, ис Переаславля къ Троице, и сталъ у Троицы, и помолился Святѣй Троицѣ и чюдотворцу Сергию, и посла воеводу князя Димитрия Лопатина[81] под Москву ко князю Димитрию Тимофѣевичу Трубецкому, и онъ радъ бысть.

И послал старец к нему благословение и просфору, и приказал им идти под Москву со всем войском, не боясь Ивана Заруцкого: «И где ни будет Иван Заруцкий — узрите славу Божию». И рад был князь тем словам, и пошел со всем войском, не боясь Ивана Заруцкого, к Москве, и остановился в Ростове. И пришли князь Дмитрий Михайлович да Кузьма Минин за благословением сами к старцу Иринарху. Старец же их благословил идти на Москву и дал им крест свой на помощь. И пошел князь, радуясь, взяв благословение и крест у старца. И пошел в Переяславль, из Переяславля — к Троицкому монастырю, и встал под ним, и помолился Святой Троице и чудотворцу Сергию, и послал воеводу князя Дмитрия Лопатина под Москву к князю Дмитрию Тимофеевичу Трубецкому, и тот рад был.

А Заруцкой по благословению старцову ис-под Москвы побѣжалъ, гонимъ Божиею благодатию — силою невидимою. А литва и прибылые люди идут з запасы к Москве к сидѣлцем. И слышавъ князь Дмитрий Трубецкой, прислалъ гонца ко князю, чтобы шел наспѣхъ на помощь под Москву со всею ратию.

И Заруцкий по благословению старца из-под Москвы побежал, гоним Божией благодатью — войском невидимым. А литовцы и недавно приставшие к ним люди идут с запасами к Москве к сидящим в осаде. И услышав <это>, князь Дмитрий Трубецкой прислал гонца к князю, чтобы шел поспешно на помощь под Москву со всей ратью.

И во другий день приидоша литовские люди под Москву, и воеводы помоляся Святѣй Троицы и московским чудотворцем, и далъ имъ Богъ помощь свою на литовския люди, и литву побили.

И на другой день пришли литовцы под Москву, и воеводы, помолясь Святой Троице и московским чудотворцам, — и подал им Бог свою помощь на литовских людей — литовцев разбили.

И стоя князь Димитрий под Москвою, и Божиею помощию взяли град Китай, и литва сѣли въ Кремли-градѣ, и помалѣ сидѣлцы здалися. И князь Димитрий вниде въ Москву въ Кремль-градъ и помолися Пречистѣй Богородицѣ и московским чюдотворцемъ.

И стоял князь Дмитрий под Москвой, и с Божьей помощью взяли Китай-город, а литовцы засели в Кремле, и вскоре осажденные сдались. И князь Дмитрий вошел в Москву за кремлевские стены и помолился Пречистой Богородице и московским чудотворцам.

И бысть радость на Москвѣ велия, что Господь Богъ очистил град Москву от литовских людей. А в монастырѣ у Бориса и Глѣба на Устье — кручина великая, что правят коръмы на ратных людей, а в монастырѣ от раззорения литовских людей нѣть ничево. И игуменъ прииде з братиею, и крестьяны и почали бити челомъ старцу, чтобы отпустилъ къ Москве бити челом ученика своего Александра.

И была большая радость в Москве, потому что Господь Бог очистил город Москву от литовских людей. А в монастыре Бориса и Глеба на Устье — кручина великая: требуют запасов на содержание ратных людей, а в монастыре нет ничего из-за разорения его литовскими людьми. И игумен пришел с братией, и начали христиане молить старца, чтобы отпустил в Москву ученика своего старца Александра, дабы тот <власти> умолил.

И старецъ не презрѣ моления ихъ, и постави на их воле, и отпустил ученика своего Александра к Москве бити челом, и повелѣлъ взяти у князя Димитрия Михайловича честный крестъ, что дан на помощь. И ученикъ Александръ приѣде къ Москве, и бысть в то время на Москвѣ радость, что король литовъской побѣжал во свою землю изъ Вязъмы.[82] И ученикъ старецъ Александръ прииде ко князю и привезе ему от старца благословение и просфиру. И князь рад бысть и далъ ему грамоту, что не давать на ратных людей корму — никаких запасовъ за раззорение литовское.[83]

И старец не отверг их мольбы, и выполнил волю их, и отпустил ученика своего Александра в Москву с прошением, и велел взять у князя Дмитрия Михайловича честной крест, что дан был ему в помощь. И ученик Александр пришел в Москву, и была в то время на Москве радость, что литовский король бежал в свою землю из Вязьмы. И ученик <Иринарха> старец Александр пришел к князю и привез ему от старца благословение и просфору. И князь обрадовался, и дал ему грамоту, по которой <можно> не давать на ратных людей никаких припасов из-за разорения литовского.

И ученикъ взя грамоту и честный крестъ, возвратися в монастырь, и даде игумену грамоту, и игуменъ радъ бысть. И старецъ Александръ прииде в кѣлию ко учителю своему Илинарху, и далъ ему честный крестъ, и отъ князя исправил челобитье.

И ученик взял грамоту и честной крест, и возвратился в монастырь, и дал грамоту игумену, игумен же обрадовался. А старец Александр пришел в келью к учителю своему Иринарху, и отдал ему честной крест, и от князя передал поклон.

О государѣ-царѣ и великомъ князѣ Михаиле Феодоровиче[84] всеаРосии. По устроению Божию и по приговору всей земли: князей, и бояр, и воевод, и преосвященных митрополитов, архимандритовъ и игуменов, во 121-мъ году излюбленъ бысть государь-царь и великий князь Михайло Феодоровичь всеа Росии и поставленъ бысть во цари на Москвѣ и надо всѣми Ордами, и над цари, и над короли, и царьским вѣнцемъ вѣнчанъ.

О государе-царе и великом князе Михаиле Федоровиче, всея России. По устроению Божию и по решению всей земли: князей, и бояр, и воевод, и преосвященных митрополитов, архимандритов и игуменов, в 1613-м году с любовью избран был государь-царь и великий князь Михаил Федорович всея Руси, и поставлен был царем на Москве, и над землями всех <бывших> Орд владыкой, и над царями и королями, и царским венцом увенчан.

И бысть радость об немъ, государе, во всей Росийской землѣ. И еще бысть кручина велика на Углече, и на Вологдѣ, и во иныхъ окольныхъ градѣх от казаковъ:[85] много християнские крови лилося, и многие грады и села отъ нихъ запустѣли. И благовѣрный государь-царь и великий князь Михайло Феодоровичь вся Росии послалъ болярина своего и воеводу князя Бориса Михайловича Лыкова[86] казаковъ смиряти. И послалъ его въ Ярославль и далъ ему рати седмь городовъ.[87]

И была по всей Русской земле радость о нем, о государе. И еще была великая кручина в Угличе, и Вологде, и в иных окраинных городах от казаков: много крови христианской лилось, и многие города и села от них в запустение пришли. Благоверный государь-царь и великий князь Михаил Федорович всея Руси послал боярина своего и воеводу князя Бориса Михайловича Лыкова казаков усмирить. Послал его в Ярославль и дал ему семь городов для сбора войска.

О благословении князя Бориса Лыкова. И в то время прииде литва с черкасы в село Даниловское, и князь прислалъ старца Иоакима[88] ко старцу Илинарху по благословение. И старецъ посла ко князю просвиру и благословение, и повелѣ идти за литвою. И взя князь просвиру с радостию и поиде за литвою. И иде за ними 2 недѣли, и сниде их за Костромою, не доходя Нижнево,[89] и тамо их Божиею милостию побили, и многие языки поимали, и послал ко государю-царю к Москве.

О благословении князя Бориса Лыкова. И в то время пришли литовцы с черкесами в село Даниловское, и князь прислал старца Иоакима просить благословения к старцу Иринарху. И старец послал князю благословение и просфору, и повелел идти за литовцами. И князь взял с радостью просфору, и пошел за литовцами. И шел за ними две недели, и настиг их за Костромою, не доходя Нижнего <Новгорода>, и там по милости Божией их разбил, и многих иноплеменников пленил, и послал государю-царю в Москву.

А самъ князь возвратися к Вологде со всею ратию, и поиде на казаки, что онѣ плѣнятъ Вологотской уѣздъ и Бѣлоезерской. И онъ ихъ начатъ гонити Божиею милостию и старцовою — Илинарховою — молитвою и благословениемъ, и они от него побѣжали на Бѣлоезеро. И онъ посла за ними посылку, и они побѣжали на Углечь, и стояли 2 недѣли, и онъ послал под них посылки, и казаковъ гонили Божиею милостию и старцовою молитвою.

А сам князь возвратился в Вологду со всем войском и начал воевать с казаками, потому что они разоряли Вологодский уезд и Белозерский. И он начал их гнать по Божией милости и по старцеву — Иринархову — благословению и молитве, и они от него побежали на Белоозеро. И он послал за ними отряд, и они побежали к Угличу, и готовились к битве две недели, и он послал против них еще отряды, и гнал казаков Божьей милостью и старцевой молитвою.

О приходе князя ко старцу. И онъ посла ратных людей под Москву, а самъ прииде ко страстотерпцом Христовымъ Борису и Глѣбу молитися и у старца Илинарха благословитися. И взя сам князь Борисъ у старца благословение, и поиде к Москве со всею ратию, и тамо ихъ переималъ и приведе ко государю.[90] И бысть радость велия, что Богъ подалъ милость свою, и заступлениемъ и молитвами Пречистыя Богородицы и московских чюдотворцевъ, и слезами, и молениемъ, и благословением Илинарховым, что раззорился казачей злой совѣтъ, и плѣнение, и грабежъ по дорогамъ.

О приходе князя к старцу. И он послал отряды воинских людей под Москву, а сам пошел к страстотерпцам Христовым Борису и Глебу помолиться и у старца Иринарха благословиться. И взял князь Борис у старца благословение, и пошел к Москве со всем войском, и там их <казаков> перехватал и привел к государю. И была большая радость, что Бог оказал милость свою, и что заступничеством и молитвами Пречистой Богородицы и московских чудотворцев, и слезами, и молением по благословению Иринархову рассеялось казачье злое сборище, разорение и грабеж на дорогах.

И оттоле бысть от них тишина, а старецъ беспрестани Бога моля, и слезы ко слезам прилагая, и постъ къ посту, и милостыню творя, и странных приимая, и бѣдным помогая, обидимыхъ от силных взимая.

И с тех пор наступил мир, и старец беспрестанно Бога молил, слезы к слезам сочетая, и пост к посту, и милостыню раздавая, и странников принимая, и бедным помогая, обижаемых властями спасая.

Добро есть тайна царева таити, а дѣла Божия ясно проповѣдати, старца и страдальца и затворника Илинарха при животѣ его о чудесѣхъ Божиих молитвами его.

Благом является тайну царскую хранить, а дела Божии явственно проповедовать, и <также и дела> старца страдальца и затворника Иринарха при жизни о чудесах Божиих по его молитвам.

Чюдо первое. О изгнании нечистого духа изо отрока. Нѣкто християнинъ села Давыдова именем Иосифъ приведе сына своего, бѣсом ержима, и нача пред старцом плакати и рече: «Помоги нашему невѣрию!» И отвѣщавъ ему старецъ: «Духъ нечистый ничѣмъ не изыдет, токмо молитвою и постом изгнанъ будет».[91] И возложи старецъ Илинархъ на отрока крестъ свой честный, и пребысть отрокъ со отцем своим в монастырѣ недѣлю, и изыде из него бѣсъ. И старецъ отпусти отрока со отцем его в домъ свой, и приидоша в дом свой радуяся.

Чудо 1. Об изгнании нечистого духа из отрока. Некто из крестьян села Давыдова по имени Иосиф привел сына своего, бесом одержимого, и начал плакать перед старцем, говоря: «Помоги в нашем отчаянии!» И ответил ему старец: «Дух нечистый никак не уйдет, только молитвою и постом изгнан будет». И возложил старец Иринарх на отрока свой крест честной, и пробыл отрок со своим отцом в монастыре неделю, и покинул его бес. И старец отпустил юношу с отцом его домой выздоровевшего, и пришли в дом свой радуясь.

Чюдо 2. Нѣкто християнинъ именем Андрей села Вощажникова деревни Розбитухи одержим бысть нечистым духомъ, и пребысть в том недуге 10 лѣтъ. И приведе сынъ его Козма ко старцу Илинарху. И старецъ возложи на него крестъ свой честный. И онъ побѣжа от старца на город и по хоромам. И цѣловальникъ Афонасей приведе его ко старцу, и пришед, поклонился пред старцем. И отвѣща ему старец: «Не бойся, Андрей!» И прииде ученикъ — старецъ Александръ, и взя Андрея, и возложилъ на него ужище желѣзное старцово, и приведе его ко Спасову образу и Пречистѣй Богородицѣ, и в той час бысть здравъ. И рече ему тихимъ словомъ: «Не бойся, Андрей». И онъ поклонился образу Спасову, и пребысть у старца 10 дней, и отиде в дом свой радуяся.

Чудо 2. Некто из крестьян по имени Андрей из деревни Разбитухи села Вощажникова одержим был нечистым духом, пребывая в том недуге десять лет. И привел его сын Кузьма к старцу Иринарху. И старец возложил на него честной крест свой. И он побежал от старца в город, по домам <бегал>. И целовальник Афанасий привел его к старцу, и он, придя, поклонился старцу. И сказал старец: «Не бойся, Андрей!» И пришел ученик, старец Александр, и взял Андрея, и положил на него цепь железную старцеву, и привел его к образу Спасителя и Пречистой Богородицы, и в тот же час он выздоровел. И сказал ему <старец> тихим голосом: «Не бойся, Андрей». Он же поклонился образу Спасителя. И пробыл у старца десять дней, и ушел от старца в дом свой, радуясь.

Чюдо 3. О сыне боярском. Нѣкто сынъ боярской, именемъ Матфей Тюхменевъ, пребысть въ монастырѣ воеводою и в то время одержим бысть нечистымъ духомъ. А в то же время шелъ из Суждаля пан Лисовской.[92] И прииде ко старцу Илинарху и начат вопити нечистым духомъ: «О горѣ мнѣ, яко хотят мя жива во адъ волочи!» И иное нелѣпое глаголаше. И ужасашеся его братия и ратныя люди. Старецъ же Илинархъ возложилъ на него крестъ свой честный, и привяза его ко ужищу своему, и приставил два человѣка ратныхъ к нему. И пребысть всю нощь без сна, и на утро посла его к обѣдне молитися, и прииде от обѣдни здравъ, и нача глаголати со старцем цѣлым разумом. И заповѣда ему старецъ всю недѣлю поститися: ни мяса ясти, ни пива, ни вина пити. Онъ же приятъ от старца заповѣдь с радостию и бысть исцѣленъ от нечистаго духа молитвою старца Илинарха.

Чудо 3. О сыне боярском. Некто от детей боярских по имени Матфей Тюхменев пребывал в монастыре в качестве воеводы и был в то время охвачен безумием. А в то время шел из Суздаля пан Лисовский. И пришел к старцу Иринарху, и начал вопить <по наущению> нечистого духа: «О горе мне, так как хотят меня в ад живого волочь». И другую нелепицу говорил. И ужаснулись ему братия и ратные люди. Старец же Иринарх возложил на него честной крест свой, и привязал его к цепи своей, и приставил к нему двух людей ратных. И пробыл всю ночь без сна, и утром рано послал его к обедне молиться, и пришел от обедни здоров, и начал говорить со старцем в полном уме и разуме. И заповедал ему старец всю неделю поститься: ни мяса не есть, ни пива, ни вина не пить. Он же принял от старца эту заповедь с радостью и был исцелен от нечистого духа молитвою старца Иринарха.

Чюдо 4. Нѣкто християнинъ именемъ Никифоръ по прозвищу Коряевской одержим бысть нечистымъ духом и начат на монастырѣ вопити великим гласомъ. И услышаша братия, и дѣтеныши служебницы збѣжашаси к нему, и бысть въ монастырѣ молва велика. И рече старецъ Илинархъ ученику своему Александру: «Что на монастырѣ молва велия?» И отвѣща ученики: «Никифоръ с ума ссшелъ». И повелѣ старцу взяти к себѣ в келлию, и поиде ученикъ, и взя Никифора въ келию, и повелѣ старецъ Илинархъ возложити на него крестъ свой честный и привязати к огрядкѣ. И ученикъ старецъ Александръ, сотвори по словеси старцеву: возложилъ на него крестъ честный свой. И пребысть в томъ единъ часъ, и повелѣ старецъ Илинархъ сняти съ него честный крестъ и ужище, и повелѣ ему лещи на своемъ мѣстѣ. Онъ же спа всю нощь кротце, и на утрие воставъ, и бысть здравъ Божиею помощию и молитвою старца Илинарха, и отиде здравъ.

Чудо 4. Некий крестьянин по имени Никифор по прозвищу Каряевский был одержим нечистым духом, начал вопить в монастыре громким голосом. И услышала братия, и все работники, и было в монастыре много разговоров <о том>. И сказал старец Иринарх ученику своему Александру: «Что на монастыре гомон великий?» И отвечал ученик: «Никифор обезумел». И повелел старцу взять <его> к себе в келью, и пошел ученик, и взял Никифора в келью, и повелел старец Иринарх возложить на него свой крест честной и привязать к оградке. И ученик его, старец Александр, сотворил по слову старцеву: возложил на него свой крест честной. И пробыл <так> один час, и повелел старец Иринарх снять с него честной крест, и приказал ему лечь на своем месте. И он всю ночь спал кротко, и на утро встав, стал здоров с Божьей помощью и по молитве старца Иринарха, и ушел в дом свой радуясь.

Чюдо 5. О исцѣлѣвшемъ отроке. Нѣкто отрокъ села Сущева именемъ Анкидин бысть одержимъ нечистым духомъ, и приидоша родители его ко старцу. Старецъ же Илинаръ возложи на него крестъ честный свой, и повелѣ ему молитися день и нощь. И Господь Богъ исцѣли его молитвою старца Илинарха, и пребысть у старца 3 недели, и бысть здравъ, и отиде в домъ свой радуяся.

Чудо 5. Об исцелившемся. Некий юноша из села Сущева по имени Анкидин был одержим нечистым духом, и привели его родители к старцу. Старец же Иринарх возложил на него свой крест честной и повелел ему молиться день и ночь. И господь Бог исцелил его молитвою старца Иринарха, и пробыл у старца три недели, и стал здоров, и ушел в дом свой радуясь.

Чюдо 6. О исцѣлении главою. Нѣкто сынъ боярской Симеонъ Романовъ[93] боленъ бысть главою, и лежаше на одрѣ своем много дьней, и присла гостя именем Григория Чеполосова ко старцу Илинарху по благословение, чтобы пожаловалъ — далъ крестъ свой честный. И старецъ посла честный крестъ свой и просвиру, и благословение. И Симеонъ Романов честный крестъ старцовъ восприятъ и благословение и просвиру съ радостию великою, и пѣвъ молебен, и кропися водою, и бысть здравъ. И оттолѣ нача ко старцу Илинарху любовь велию къ нему имѣти.

Чудо 6. Об исцелении от головной боли. Некто из детей боярских по имени Симеон Романов мучился от головной боли, и лежал в постели своей много дней, и прислал купца по имени Григорий Чеполосов к старцу Иринарху за благословением, чтобы дал для благословения крест свой честной. И старец Иринарх послал свой честной крест, и просфору, и благословение. И Симеон Романов честной крест старцев, и благословение, и просфору принял с радостью великой, и молился, и окроплялся водою, и выздоровел. И с тех пор стал глубоко почитать старца Иринарха.

Чюдо 7. О исцѣлевшей женѣ очною болѣзнею. Нѣкто християнинъ именем Феодоръ села Новаго на рѣкѣ на Сарѣ, и бысть у него жена очима больна годичное время. И прииде Феодоръ ко старцу по честный крестъ, и старецъ Илинархъ даде крестъ честный. Онъ же прииде в дом свой и пѣвъ молебен, и окропиша водою, и бысть она въ третий день здрава. И привезе крестъ честный ко старцу, и повѣда исцѣление свое. И старецъ отвѣщавъ: «Богъ исцѣлилъ по вѣрѣ ея».

Чудо 7. Об исцелевшей от глазной болезни женщине. У некоего крестьянина по имени Феодор из села Нового на реке на Саре была жена, болевшая глазной болезнью в течение года. Пришел Феодор к старцу за честным крестом, и старец Иринарх дал ему честной крест свой. И пришел в дом свой и, помолившись, семь раз окропил ее водою, и на третий день она стала здорова. И принес он честной крест к старцу Иринарху, и поведал об исцелении своем. И старец ответил: «Бог исцелил по вере ее».

Чюдо 8. И о исцѣлении бѣсныя жены града Углеча. Нѣкто священникъ именем Григорий, Пятницкой словетъ, и прииде ко старцу по благословение. И старецъ благослови его честнымъ крестомъ. Онъ же отиде въ домъ свой, и пѣвъ пѣние в трапезѣ, и в то время прииде к нему жена бѣсом одержима, и начат вопити. Онъ же осѣни ея крестомъ, она же умолча, и священникъ вторицею и третицею осѣни ея крестомъ по благословению старца Илинарха. Она же прииде ко священнику, и поклонися ему, и рекла: «Егда ты крестомъ честнымъ осѣняеши мя, — а бѣси вси ис трапезы избѣгаху». И в той часъ Богъ исцѣли ея молитвою старца Илинарха, и бысть здрава. И священникъ приѣхавъ ко старцу, и повѣда о исцѣлении жены тоя, и старецъ заповѣда ему никому повѣдати, дондеже въ животѣ своемъ.

Чудо 8. Об исцелении женщины из города Углича. Некто священник по имени Григорий по прозвищу Пятницкий пришел к старцу Иринарху за благословением. И старец его благословил честным крестом. Он же ушел к себе домой, и когда служил в трапезной молитвенную службу, то в это время пришла к нему одержимая бесом женщина и стала вопить в трапезной. Он же осенил ее крестом, она же умолкла, и священник во второй и в третий раз осенил ее крестом честным по благословению старца Иринарха. И она подошла к священнику и, поклонившись ему, сказала: «Когда ты крестом честным осеняешь меня, — то бесы все из трапезной убегают». И в тот час Бог исцелил ее молитвою старца Иринарха, и стала здорова. Священник, приехав в монастырь к старцу, поведал об исцелении той женщины, и старец приказал ему никому <о том> не рассказывать до тех пор, пока он жив.

Чюдо 9. О исцѣлѣвшей женѣ очною болѣзнию. Нѣкто подъячей в Москвѣ, именемъ Петръ Лошаковъ — и бысть у него жена болна зѣло. Онъ же присла ко старцу Илинарху по крестъ честный. Старецъ же далъ крестъ честный свой. И пѣвъ молебенъ и освятивъ воду с честнаго креста старцева, и егда окропиша водою, и в том часѣ бысть здрава. И оттолѣ нача ко старцу Илинарху имѣти вѣру и любовь и з женою, и присла честный крестъ.

Чудо 9. Об исцелении жены от болезни глаз. <Жил> некий подьячий в Москве по имени Петр Лошаков, и была у него очень больная жена. Он же прислал к старцу Иринарху за честным крестом. Старец же дал крест свой честной. Он <подъячий>, отслужив молебен и освятив воду честным крестом старцевым, окропил ее водою, и в тот час выздоровела. И с той поры уверовал в старца Иринарха, и полюбил <его> вместе с женою, и прислал честной крест <обратно>.

А чюдеса Богъ прослави своего страдалца при животѣ старца Илинарха, и Богъ его молитвами болныхъ и бѣсных исцѣляетъ. И кого благословлял — и тѣ вси человѣцы от его благословения жиша во благочестии, и домы ихъ неоскудны пребыша молитвами святаго.

И прославил Бог своего страдальца старца Иринарха при жизни его: Бог по его молитвам больных и одержимых бесом исцеляет. И те, кого он благословил, все люди по его благословению жили в благочестии, и дома их не оскудевали по его молитве.

Еже исперва писано о рождении и о житии, и изъ мира о отшествии в монашеский чин, о трудѣхъ его, и о терпѣнии, и о изгнании, и о постѣ, и о молитвѣ, и о пророчестви, и о видѣнии, и о глаголании, и о благословении, и о чюдесѣхъ — и повелѣ ми вся сия по преставлении своемъ написати, а святѣй церкви Божии предати чтущимъ и послушающим на ползу души и на исправление добрыхъ дѣлъ в славу и честь Святѣй Троицѣ — Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и Пречистѣй Богородице. Мнѣ же о семъ въ велицѣмъ удивлении бывшу. Аминь.

Что в начале написано о рождении и жизни, и от мирской жизни уходе во иноческий образ, о трудах его, и терпении, и о гонениях <на него>, и о посте, и о молитве, и о даре пророчества, и о видении, и о возвещении, и о благословении, и о чудесах, — то повелел мне все это по преставлении своем написать, и святой Божией церкви передать читающим и слушающим для пользы души и на следование добрым делам во славу и в честь Святой Троицы, Отца, и Сына, и Святого Духа, и Пречистой Богородицы. Я же о том сильно удивлялся. Аминь.

О преставлении старца Илинарха. Сей мужь преподобный и многострадальный Илинархъ призва насъ, учениковъ своихъ, и рече намъ:[94] «Братия моя и спостницы! Молю васъ убо: се нынѣ отхожду от жизни сея ко Господу Богу моему. Да молите за мя Бога и Пречистую Богородицу да по преставлении и разлучении моемъ, дабы взята была милостивыми аггели душа моя, да избѣгну азъ сѣтей вражиихъ и от воздушных мытарствъ святыми вашими молитвами, понеже грѣшенъ есмъ. А вы, господие мои, пребудите после мене въ постѣ, и в молитвѣ, и в трудѣхъ, въ пощениихъ, и во бдѣниихъ, в слезах, еще в любви между собою без роптания, в послушании, и в покорении. Писано бо есть: „Блажении нищии духом, яко тѣхъ есть Царство Небесное. Блажении плачющии, яко тии утѣшатся. Блажении кротцыи, яко тии наслѣдятъ землю. Блажении алчущии и жаждущии правды, яко тии насытятся. Блажени милостивии, яко тии помиловани будутъ. Блажени чистии сердцемъ, яко тии Бога узрят. Блажени миротворцы, яко тии сынове Божии нарекутся. Блажени изгнани правды ради, яко тѣх есть Царство Небесное. Блажени есте, егда поносят вам, и изжденутъ, и рекут всяк зол глаголъ на вас лжуще имени моего ради. Радуйтеся и веселитеся, яко мзда ваша многа на небѣсѣхъ”».[95] И иная многая старецъ наказавъ учениковъ своихъ и поучивъ, еже ко спасению. Ученики же, видѣша старца въ послѣднем издыхании, быша въ велицѣ умилении, и в сѣтовании, и въ слезахъ многихъ, и рекоша: «О добрый нашъ пастырю и учителю! Се уже нынѣ молимъ тя въ послѣднемъ издыхании на кончинѣ вѣка: и нынѣ къ кому прибѣгнемъ, и от кого насладимся медоточныхъ словес учения, и кто попечется о наших грѣшных душах? Но молимъ тя, угодниче Спасовъ, аще обрящеши пред Богомъ милость по отшествии своем от жизни сея, моли о насъ неослабно Бога и Пречистую Богородицу, якож годе твоей святыни, понеже тебѣ вся наша тайная страдания извѣстна». И рече старецъ Илинархъ учеником своим: «Азъ отхожу от вас тѣлом, а духом — с вами есмь неразлучно». И еще к тому проглагола: «Аще кто начнет обидѣти васъ или наступати на сию мою обитель, свыше данную от Бога, искупленую по упрошению игумена и братии, ино имъ судит Богъ и Мати Божия». И давъ учеником прощение и о Христѣ послѣднее цѣлование, и став на молитве, и помолився на многъ часъ: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий! Помилуй мя, грѣшнаго, избави, Господи Боже мой, грѣшную мою душу от рукъ князь и властей миродержателей и тмы; по воздуху преддержат вся моя грѣхи написана дневная, и нощная, во свитцѣхъ. Посли, Господи, милость свою и заглади, Господи, рукописание ихъ молитвами Пречистыя Владычицы нашея Богородицы, и святыя великомученицы Екатерины,[96] и всѣх святых. И мою, Господи, душу приими, яко благословенъ еси вовѣки. Аминь».

О преставлении старца Иринарха. Сей человек праведный и многострадальный Иринарх призвал нас, своих учеников, и сказал нам: «Братья мои и сопостники! Молю вас: вот отхожу от жизни сей к Господу Богу моему. Молите же за меня Пречистую Богородицу в час смерти моей, да изымут милостивые ангелы душу мою, да избегну я сетей вражеских и воздушных мытарств вашими святыми молитвами, поскольку грешен я. А вы, господа мои, пребывайте после смерти моей в посте, и в молитвах, и в трудах, и бодрствовании, в слезах, а еще — в любви между собою, без ропота, и в послушании, и в покорности. Ибо написано: „Блаженны нищие духом, ибо им принадлежит Царство Небесное. Блаженны плачущие, ибо они утешатся. Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю. Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся. Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут. Блаженны чистые сердцем, ибо они узрят Бога. Блаженны миротворцы, ибо они сыновьями Божьими назовутся. Блаженны изгнанные ради правды, ибо им принадлежит Царство Небесное. Блаженны вы, когда ругают вас и изгоняют, и скажут о вас всякое злое слово, оболгут вас ради имени моего. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика награда ваша на небесах”». И многое другое старец наказал своим ученикам, и наставлял, что служит ко спасению. Ученики же, видя старца при последнем дыхании находящегося, пребывали в великом умилении, и в сетовании, и во многих слезах, и сказали: «О добрый наш пастырь и учитель! Вот уже ныне молим тебя при последнем вздохе на исходе жизни. Теперь же к кому прибегнем, и от кого насладимся медом истекающих слов учения, и кто печься будет о наших грешных душах? Но умоляем тебя, угодник Спасителя, если обретешь милость от Бога после ухода из жизни сей, моли о нас непрерывно Бога и Пречистую Богородицу, как угодно твоей святости, поскольку тебе все наши потаенные страдания известны». И сказал старец Иринарх ученикам своим: «Я отхожу от вас телом, а духом — с вами неразлучен». И еще к тому прибавил: «Если кто начнет обижать вас и притеснять эту мою обитель, свыше данную от Бога, выкупленную прошением игумена и братии, — и их будет судить Бог и Матерь Божия». И дав ученикам прощение, и ради Христа исполнив обряд прощания, стал на молитву, и молился долго: «Господи, Иисусе Христе, Сын Божий! Помилуй меня, грешного, избавь, Господи Боже мой, грешную мою душу от рук князя тьмы и сил владык мира; на воздухе будут держать предо мною свитки, в которых написаны все мои грехи дневные и ночные. Пошли, Господи, милость свою, и сотри, Господи, рукописания эти молитвами Пречистой Владычицы нашей Богородицы, и святой великомученицы Екатерины, и всех святых. И мою душу прими, Господи, ибо благословен вовеки. Аминь».

И отиде къ Богу въ вѣчный покой в лѣто 7124, генъваря въ 13 день, на память святых мученикъ Ермила и Стратонника.[97] Преставися рабъ Божий старецъ-схимникъ Илинархъ противъ суботы въ девятомъ часу нощи. И по благословению и по велѣнию преосвященнаго Кирилла, митрополита Ростовскаго и Ярославскаго,[98] погребѣ старца инока схимника Илинарха Борисоглѣбской игуменъ Петръ, да отецъ его духовной черной священникъ Тихонъ,[99] да дияконъ Титъ, да ученики его: старецъ Александръ, да старецъ Корнилей. По ево, старцову Илинархову благословению и погребенъ бысть в повелѣнномъ мѣсте во уготованном его — в пещерѣ, что самъ своима рукама ископал.

И отошел к Богу в вечный покой в год 7124 <1616>, в 13 день января, на память святых мучеников Ермила и Стратоника. Преставился раб Божий старец-схимник Иринарх с пятницы на субботу в девятом часу ночи. По благословению и по повелению преосвященного Кирилла, митрополита Ростовского и Ярославского, погребли старца-инока схимника Иринарха Борисоглебский игумен Петр, да отец его духовный священник-монах Тихон, да дьякон Тит, да ученики его: старец Александр, да старец Корнилий. И по его — старца Иринарха — благословению погребен был на указанном им месте, в приготовленной им пещере, которую он своими руками выкопал.

А после старца Илинарха осталося праведных его трудовъ Божиим повелѣниемъ 142 креста мѣдных, да семеры труды плечные, да ужище желѣзное 20 сажен на шее было, да пута желѣзные ножные, да на рукахъ пута было, на персѣхъ оковцевъ желѣзных и мѣдных 18, да связни носил на поясу (тяги — пуд), да палка желѣзная и трудился ею — невидимых бѣсей изганялъ. А пребыл старецъ Илинархъ жития своего Божиимъ судом во всѣхъ своих трудѣх праведных 38 лѣтъ и 4 мѣсяца, а в мирѣ — 30 лѣтъ, и всѣх лѣтъ жития старца Илинарха — 68 лѣтъ и 4 мѣсяца.

И после старца Иринарха осталось от праведных его трудов по Божьему повелению сто сорок два креста медных, да семь тяжестей плечевых, да цепи железной двадцать саженей на шее было, да оковы железные ножные, да на руках было и на груди оков железных и медных 18, да связанными носил на поясе тяжестей в пуд <весом>, да палка железная, он трудился ею — невидимых бесов изгонял. А было жизни старца Иринарха — по суду Божиему — в этих своих трудах праведных тридцать восемь лет и четыре месяца, а в миру жизни старца Иринарха — тридцать лет, а всех лет жизни старца Иринарха — шестьдесят восемь лет и четыре месяца.

Аз же, худый, и неразумный, и многогрѣшный, убоявся осуждения лениваго раба, съкрывшаго талантъ,[100] глаголюща: «яко яръ есть господинъ мой; жнет, идѣже не сѣялъ, собираетъ, идѣже не расточил»,[101] вмале написах житие сие такова мужа — многострадальнаго старца Илинарха. Онъ бо в рождении благочестива отца Анкидина и матери Ирины, града Ростова, веси Конъдакова.

Я же, дурной, и неразумный, и многогрешный, убоялся быть осужденным, словно ленивый раб, спрятавший сокровище, глаголящий, что «яростен господин мой; жнет, где не сеял, и собирает, где не раскидал», написал вкратце это житие такого человека — многострадального старца Иринарха. Порожден он был благочестивым отцом Анкиндином и матерью Ириной близ города Ростова в деревне Кондаково.

Кто его благословения не приималъ, и кого онъ не призрилъ? Ко всѣм нелицемѣрную любовь имѣлъ по словеси Господню: «Любите любящия вы, благословите ненавидящия вы и кленущия»,[102] и да прославится въ васъ великолѣпое и пресвятое имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь.

Кто его благословения не принимал, и кого он оставил без заботы? Всех любил нелицемерно по слову Господню: «Любите любящих вас, благословите ненавидящих и клянущих вас», и да прославится в вас великолепное и пресвятое имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь.

О чюдесѣхъ по преставлении его — старца Илинарха.

О чудесах после смерти его, старца Иринарха.

Чюдо 1. Бысть ученикъ — старецъ Корнилий ногою боленъ, и раны гноем источны. И прииде на гробъ ко старцу Илинарху, и помолился, и взялъ з гроба земли, и начатъ раны присыпати. И почало с тое поры жить, и заживе раны, и исцѣленъ бысть молитвою старца Илинарха.

Чудо 1. У ученика — старца Корнилия — нога болела: раны гноем сочились. И пришел он ко гробу старца Иринарха, помолился, и взял с гроба земли, и начал раны присыпать. И вновь ожил, и зажили раны, и исцелен был молитвами старца Иринарха.

Чюдо 2. О исцѣлевшем сердечною болѣзнию. Нѣкто християнин именем Андреанъ, живый у него въ кѣлье, бысть боленъ чревомъ и болѣлъ неделю, и приближися къ смерти. И онъ, Андреанъ, прииде на гробъ ко старцу Илинарху, и помолися, и взял земли, и испилъ с неѣ воды. И бысть здравъ молитвою старца Илинарха.

Чудо 2. Об исцелевшем от сердечной болезни. Некий христианин по имени Адриан, живя в келье у него <Иринарха>, разболелся животом, и болел неделю, и приблизился к смерти. И он, Адриан, пришел ко гробу старца Иринарха, и помолился, и взял земли, испил воды, пропущенной через эту землю, и выздоровел по молитве старца Иринарха.

Чюдо 3. Нѣкто християнинъ именем Савинъ града Ярославля и бысть скорбен студеною немощию. И явися ему старецъ Илинархъ и рече: «Савинъ, приими старца за руку». И бѣ рука его трудновата: «И поди ко гробу моему и будеши здравъ». И прииде ко гробу его, и в том часѣ бысть здравъ. И после прииде ко гробу его, и повѣда о чюдеси и о явлении: и исцѣлен бысть молитвою старца Илинарха.

Чудо 3. Некий христианин — Савин из города Ярославля — был болен ознобом. И явился к нему старец Иринарх и сказал: «Савин, возьми старца за руку». И была рука его обессилевшей, и он сказал: «Пойди ко гробу моему и будешь здоров». И в тот же час он почувствовал облегчение, и пришел ко гробу его, и поведал о чуде, и о явлении <ему старца>: он исцеление получил молитвами старца Иринарха.

Чюдо 4. Нѣкто старецъ именем Моисей того же Борисоглѣбского монастыря болен бысть: огнем жгом. Двои сутки без сна пребылъ, только болѣзнь къ смерти приближися. И нѣкто старецъ именемъ Феоктистъ прииде его навестити. Он же ему проглаголал: «Брате, Богомъ еси ко мнѣ посланъ! Поди ко старцу Илинарху на гробъ и возми земли». Старецъ же Феоктистъ поиде на гробъ ко старцу, и взялъ земли, и далъ ему з земли воды испить. Он же в той часъ уснулъ сном любезным, и восталъ от сна своего, и бысть здравъ молитвою старца Илинарха.

Чудо 4. Некто старец Моисей из того же Борисоглебского монастыря болен был: словно огнем сжигаем. Двое суток без сна пробыл, а болезнь его к смерти приближала. И некий старец по имени Феоктист пришел его навестить. Он же ему проговорил: «Брат, Богом ты послан ко мне! Пойди к старцу Иринарху на могилу и возьми с гроба его земли». Старец же Феоктист пошел на могилу старца, и взял земли, и дал ему воды, пропущенной через эту землю. Он же тотчас заснул сном желанным и, восстав от сна своего, выздоровел по молитве старца Иринарха.

Чюдо 5. Нѣкто града Переаславля посадской человекъ именем Козма бысть боленъ главою три года, и прииде ко старцу Илинарху на гробъ, и помолился, и приложися ко кресту честному, и бысть в том часѣ здравъ молитвою старца Илинарха, и отиде в домъ свой радуяся.

Чудо 5. Некий посадский человек из города Переяславля по имени Кузьма страдал от головной боли три года, и пришел ко гробу старца Иринарха помолиться, и поцеловал честной крест, и стал здоров в тот же час по молитве старца Иринарха, и пошел домой, радуясь.

Чюдо 6. Нѣкая жена именем Мария, града Переаславля посадского человека Андрея Басина — жена его, впаде в немощь велику трясовишную и умомъ смятеся. И мужъ ея Андрей о томъ вельми скорбя и недоумѣяшеся, что сотворити. И прииде на мысль ему, чтобы взяти земли со Илинархова гробу. И приде в Переславль к Николе-чюдотворцу на болото к строителю старцу Дионисию, исповѣда мысль свою и болѣзнь жены своея. И рече старецъ: «Аще желаешъ, будет ти тако». И далъ ему земли старцова Илинархова гробу. Он же взя с радостию, и пришедъ в дом свой, и далъ женѣ своей испити зъ земли тое воды. И жена его Мария в той часъ бысть здрава. И пришед Андрей ко старцу Дионисию и исповѣда, что Богъ молитвою старца Илинарха исцѣлилъ от великия немощи жену его. А самъ отшелъ в дом свой, радуяся и з женою о исцѣлении, хвалу воздая Богу, и Пречистей Богородицѣ, и страдальцу ихъ затворнику Илинарху.

Чудо 6. Некая женщина по имени Мария из города Переяславля, жена посадского человека по имени Андрей Басин, впала в немощь — от сильной лихорадки ума лишилась. Ее муж Андрей, сильно скорбя о том, недоумевал, что делать. И пришла ему мысль взять земли с Иринарховой могилы. И пришел он в Переяславль в <монастырь> Николы-чудотворца на болоте к строителю старцу Дионисию, поведал о замысле своем и о болезни жены своей. И сказал старец: «Если хочешь, то так тебе и будет». И дал ему земли с могилы старца Иринарха. Он же взял <ее> с радостью, и пришел в дом свой, и дал жене своей пить воду, пропущенную через эту землю. И жена его Мария в тот же час выздоровела. И придя к старцу Дионисию, Андрей поведал, что Бог по молитве старца Иринарха исцелил от тяжкой болезни жену его. А сам отошел в дом свой, радуясь с женою об исцелении, хвалу воздавая Богу и Пречистой Богородице и страдальцу их — затворнику Иринарху.

Чюдо 7. Борисоглѣбского монастыря слуга именемъ Алексѣй одержимъ бысть нечистымъ духомъ, и люто пострада, и не глагола въ болѣзни той. И прииде к нему сродникъ его навестити, именем Стефанъ, и нача на него зрѣти неуклонно. Он же лежа на одрѣ своемъ, и не возможе глаголати от великия немощи, толко помалу намѣчаше перстом. Они же доумишася, что посылаетъ ко старцу Илинарху взяти земли з гробу его исцѣления ради. И приидоша въскорѣ ко гробу старца Илинарха, и помоляся Богу, и взявъ земли, и даша ему з земли воды испить. И бысть исцѣленъ молитвою старца Илинарха, и нача глаголати со сродники своими. Они же возрадовашася вельми и прославиша Бога, и Пречистую Богородицу, и угодника Христова многострадальнаго чюдотворца Илинарха.

Чудо 7. Борисоглебского монастыря слуга по имени Алексей был одержим нечистым духом, и люто страдал, и не говорил, в той болезни <пребывая>. И пришел к нему его родственник, по имени Стефан, навестить, и начал на него смотреть неотрывно. Он же, лежа на постели своей, не мог говорить от великой немощи, только немного пальцем показывал. Он же <родственник> догадался, что посылает к старцу Иринарху взять на могиле его исцеления ради земли. И пошел быстро ко гробу старца Иринарха, помолясь Богу, взял земли, и дал ему испить воды, пропущенной через землю. И был он исцелен молитвою старца Иринарха, и начал говорить со своими родными. Они же очень обрадовались, и прославили Бога, и Пречистую Богородицу, и угодника Христова многострадального чудотворца Иринарха.

Чюдо 8. Человѣкъ нѣкий именем Василий города Кашина одержимъ бысть бѣсным недугомъ: являшася ему лукавыя бѣси во плоти человѣчи, и совращаху его со истинънаго пути, и отлучаху его от вѣры Христовы, и стужаху ему божественныя образы, и святыя иконы, и честныя кресты, и глаголаша ему своим лукавством и мерзостнымъ запустѣниемъ: «Молися намъ!» Тако страдаше от нихъ немало, и без сна пребывая день и нощь. И бысть во смятении ума, и слыша о исцѣлении святаго чюдотворца Илинарха, поиде в монастырь Борисоглѣбской ко святому старцу Илинарху на гробъ. И много являхуся ему нечистыя духи на пути, и стужаху его, и совращаху его со истиннаго пути, он же страдаше от них люто. Милосердием же Божиимъ прииде в монастырь Борисоглѣбской въ суботу пред вечернею, и прииде ко гробу святаго чюдотворца Илинарха, и нача молитися со слезами. И приложися къ честному кресту трудовъ его, и в той час исполнися божественнаго разума молитвами чюдотворца Илинарха, и велиею радостию одержимъ бысть. Во утрии же день воскресения Христова по обычаю пришедъ ко гробу святаго, и молебенъ певъ, и здрав отиде в домъ свой, радуяся, хваляще и славяще Христа Бога нашего, и Пречистую Богородицу, и угодника ихъ чюдотворца Илинарха.

Чудо 8. Некий человек по имени Василий из города Кашина был одержим бесами: являлись ему лукавые бесы в облике человеческом, и сбивали его с пути истинного, и отлучали его от веры Христовой, и поганили ему божественные образа — святые иконы и честные кресты, и говорили ему по своей лживости и омерзительной опустошенности: «Молись нам!» И так страдал он от них долгое время, без сна пребывая день и ночь. И был в смятении ума, и услышал об исцелении от святого чудотворца Иринарха, пошел в монастырь Борисоглебский на могилу святого старца Иринарха. И много раз являлись ему нечистые духи по дороге, и пакостили ему, и совращали его с истинного пути, он же страдал от них люто. Пришел в монастырь Борисоглебский по милосердию Божиему в субботу перед вечерней, и пришел к могиле святого чудотворца Иринарха, и начал молиться со слезами. И приложился к честному кресту трудов его, и в тот же час наполнился божественным разумом по молитвам чудотворца Иринарха, и был охвачен великой радостью. Утром же воскресного дня по обычаю пришел ко гробу святого и, молебен отслужив, здоровым ушел в дом свой, радуясь, хваля и славя Христа — Бога нашего, и Пречистую Богородицу, и угодника их чудотворца Иринарха.

Чюдо 9. Нѣкто християнинъ именем Никонъ одержимъ бысть бѣснымъ недугом, и люто пострада от духъ нечистыхъ, якоже промедлитися болѣзни его 30 недѣль. И собрашася к нему сродники его, и смотряху на него прилѣжно, и не возмогоша что сотворити ему. И взыде единому от нихъ на мысль вести въ монастырь Борисоглѣбской ко святому чюдотворцу Илинарху на гробъ, и совѣщашася вси сродницы единою мыслию о нем, и приведоша его ко святому чюдотворцу Илинарху ко гробу. И нача молитися о немъ, и благословиша его честнымъ крестомъ святаго трудовъ, и возложиша на него крестъ честный и чѣпь, и пребысть с ним сутки, и возвратишася восвояси, и поведоша в тѣхъ трудѣхъ. И бысть исцѣлен молитвами святаго, и исполнися божественнаго разума. И возрадовашася вси о исцѣлении его, и воздаша хвалу Христу — Богу нашему, и Пречистѣй Богородицѣ, и угоднику Христову Илинарху.

Чудо 9. Некий крестьянин по имени Никон был одержим бесами, и люто страдал от нечистых духов, и длилась болезнь его уже тридцать недель. И собрались к нему его родственники, и внимательно смотрели на него, и не могли <придумать>, чем помочь ему. И пришло одному из них на ум привести его в Борисоглебский монастырь к могиле святого чудотворца Иринарха, и посоветовались все его родные заодно о нем, и привели его к захоронению святого чудотворца Иринарха. И начал <некто из монастыря> молиться за него, и благословил его честным крестом — деянием святого, и возложил на него крест честной и цепь, и пробыли с ним сутки, и возвратились восвояси, и его повели в тех тяготах. И был исцелен молитвами святого, и преисполнился божественного разума. И все возрадовались об исцелении его, и воздали хвалу Христу — Богу нашему, и Пречистой Богородице, и угоднику Христову Иринарху.

Чюдо 10. Того же Борисоглѣбского монастыря слуга именем Михайло одержим бысть бѣсным недугомъ и люто пострада от бѣсовъ. И прииде отецъ его навѣстити, зря на него неуклонно и бысть в велицѣй печали о чадѣ своем и не вѣдѣ, что сотворити ему. И взыде ему на мысль вести его ко гробу святаго чюдотворца Илинарха, и приведоша его ко гробу. И нача отецъ его молитися о немъ, и возложиша на него крестъ честный и чѣпь великих трудовъ старца Илинарха. И пребысть двои сутки, и бысть здравъ и исцѣлен молитвами святаго чюдотворца Илинарха.

Чудо 10. Того же Борисоглебского монастыря слуга по имени Михаил был одержим беснованием и люто страдал от бесов. И пришел его отец посетить, и, глядя на него неотрывно, был в великой печали о ребенке своем, и не ведал, что ему делать. И пришло ему на ум вести его к могиле святого чудотворца Иринарха, и привели его к гробу. И начал отец его молиться о нем, и возложил на него честной крест и цепь великих деяний старца Иринарха. И пребывал двое суток, и выздоровел, и исцелен молитвами святого чудотворца Иринарха.

Чюдо 11. Нѣкая жена, именем Ирина, града Суждаля боярина князь Семена Васильевича Прозоровскаго вотчины села Воскресенского, попа Иоанна жена, одержима бысть скорбию великою: на обою сосцу струпъ велий исходилъ з гноемъ беспрестани, и от тоя скорби восклонитися ей не дало нимало. И от пищи лишилася, едва в ней душа была. И обещалася старцу Илинарху, что приѣхать въ Борисоглѣбской монастырь помолитися и его гробу поклонитися. И персть его, Илинархова гробу, у меня была. И в нынѣшнемъ во 161-мъ году генъваря въ 7 день та Ирина с тое персти испила воды, и призва въ молитве: «Старче Божий Илинархъ! Помози ми въ скоръби сей, аще имаши къ Богу дерзновение». И в томъ часѣ бысть ей глас: «Отпаде болѣзнь твоя от обою сосцу твоею». Она же осяза болѣзнь свою рукама своима и обрѣте себе от тоя болѣзни здраву.

Чудо 11. Некая женщина, по имени Ирина, из вотчины — близ города Суздаля — боярина князя Семена Васильевича Прозоровского, из села Воскресенского, жена попа Ивана была охвачена тяжким недугом: на груди — язвы огромные, беспрерывно сочащиеся гноем, и от того недуга нисколько приподняться не могла. И есть не могла, едва душа держалась. И дала обет старцу Иринарху идти в Борисоглебский монастырь помолиться и его гробу поклониться. А земля с могилы Иринарховой у меня была. И в нынешнем 7161 <1653> году 7 января та Ирина с той земли испила воды. И призвала в молитве: «Отец, Божий <угодник> Иринарх! Помоги мне в скорби моей, если есть у тебя к Богу дерзновение». И в тот час был ей глас: «Отпали струпья твои от груди твоей». Она же дотронулась до язв своих руками своими и обнаружила себя выздоровевшей от той болезни.

Чюдо 12. Некий младенецъ именем Григорий во крещении своем ужаснувся воды купѣльныя, и от того страхования нача злѣ страдати: младенчески кричалъ безмѣрнымъ воплемъ изо всея крѣпости своея, пружаяся зело. И тако страда полгода по вся дьни безпрестанно, и в нощи неусыпно, и пищи лишаяся от того страдания. Родители же его принесоша ко гробу святаго Илинарха, и служили молебенъ, и той младенецъ преста страдати, и умолче от кричания и от вопли. И нача покойно спати, во истомлении своем чють дыхая. Во утрии же день младенецъ той едва очютися от сна своего и прия сосецъ матери своея. И от того часа бысть здравъ и тихъ, и никако впред не помянеся ему труд сей молитвами святаго чюдотворца Илинарха.

Чудо 12. Некий младенец, по имени Григорий, во время крещения испугался воды в купели и после того страха начал тяжело страдать: младенчески кричал безостановочным криком изо всех своих сил, напрягаясь сильно. И так страдал полгода всякий день беспрестанно, и ночью не засыпая, и пищи лишаясь из-за того страдания. Родители же принесли его ко гробу святого Иринарха, и служили молебен, и тот младенец перестал страдать, умолк от крика и вопля. И заснул спокойно, едва дыша от утомления своего. Утром же младенец тот едва пробудился от сна своего и взял грудь матери своей. И с того времени был здоров и спокоен, и в будущем никак не отразилась на нем та тягота молитвами святого чудотворца Иринарха.

Чюдо 13 того же святаго Илинарха. О исцѣлѣвшей женѣ. Нѣкая жена именемъ Агрипина, того же Борисоглѣбского монастыря села Коскина Гавриловская жена, бысть одержима бѣсным недугомъ и люто пострада от духъ нечистыхъ, не помня дому своего, ни чад своих не зная. И нача мужа и чад своих бити. И того ради лютаго недуга привязана бысть к лавке. И здаяше все имѣние свое врачемъ, и дом свой истощаша, и пользы не обрѣтше. И не вѣде, что сотворити ей. И собрашася к ней сродники ея, и смотряху на нея прилѣжно, и взыде имъ на мысль, и сташа глаголати про чюдотворца Илинарха. И она помаавъ рукою своею, и повелѣ вести ся къ чюдотворцу Илинарху. И приведоша ея к чюдотворцу на гроб, и начаша молитися о ней, и благословили ея честнымъ крестомъ святаго трудовъ, и возложиша на нея крестъ честный. И в том часѣ бысть здрава. И возрадовашася вси о исцѣлении ея, и воздаша хвалу Христу — Богу нашему, и Пречистѣй Богородицѣ, и угоднику ихъ и чюдотворцу Илинарху, и возвратишася с радостию велиею восвояси.

Чудо 13 святого Иринарха. Об исцелевшей женщине. Некая женщина по имени Агриппина, жена Гаврилы из села Коскина того Борисоглебского монастыря, была одержима бесами и жестоко страдала от нечистого духа, не помня дома своего, ни чад своих не узнавая. И начала мужа своего и детей своих избивать. И из-за того лютого недуга была привязана к лавке. И все деньги отдали врачам, и достаток свой истощили, но пользы не обрели. И не знали, что сделать для нее. И собрались к ней ее родные, и внимательно смотрели на нее, и пришло им на ум, и стали говорить про чудотворца Иринарха. И она повела рукою своею, и повелела вести себя к чудотворцу Иринарху. И привели ее к могиле чудотворца, и стали молиться за нее, и благословили ее честным крестом святого трудов, и возложили на нее честной крест. И тотчас выздоровела. И возрадовались все об ее исцелении, и воздали хвалу Христу — Богу нашему, и Пречистой Богородице, и угоднику их и чудотворцу Иринарху, и возвратились с великой радостью восвояси.

---

[1] ...Борисоглѣбскаго монастыря на Устье... — Борисоглебский монастырь расположен на обширной возвышенности на берегу реки Устье, окруженной лесом. Основанный в конце XIV в. выходцами из Новгорода Великого Федором и Павлом по благословению Сергия Радонежского, он пользовался особым покровительством московских государей: Василий II Темный нашел в нем приют во время войны с князем Юрием Дмитриевичем, в нем был крещен его сын Иван III Васильевич, Иван IV Грозный жаловал этот монастырь, наравне с Соловецким, землями и денежными вкладами более других обителей. Архитектурный ансамбль монастыря сложился к 30-м гг. XVI в. Зодчим каменного собора Бориса и Глеба (1522—1524) и Благовещенской церкви с трапезной (1524—1526) был московский мастер Григорий Борисов.

[2] ...двадесяти бо пяти недѣлъ на ноги пошелъ. — Безусловное житийное чудо: ребенок пошел неполных шести месяцев от роду.

[3] …житие преподобнаго Макария, Калязинскаго чюдотворца… — Из Жития Макария известно, что он был сыном боярина Кожина. Принял монашество и основал Калязинский монастырь, игуменом которого закончил свою жизнь в 1483 г. В 1521 г. были обнаружены его мощи, и Собором 1547 г. он был признан святым. Память его отмечается 17 марта.

[4] …в Госпожино говѣение. — Имеется в виду пост с 1по 15 августа, предшествующий Успению Богородицы.

[5] …во иноцѣх имя ему Илинархь. — Получил имя в честь мученика Иринарха, пострадавшего в царствование Диоклитиана в 303 г. в Севастии Армянской. Память 28 ноября.

[6] …посла его въ пекальню. — Работа в пекарне — обязательная монастырская служба, повествование о кротком выполнении которой является общим местом большинства русских житий: достаточно вспомнить жития Феодосия Печерского, Александра Ошевенского, Александра Свирского, митрополита Филиппа и мн. др.

[7] …аки твердый камень адамантъ или самфиръ. — Сравнение святого с драгоценным камнем алмазом поддерживает библейскую традицию, согласно которой самым твердым из камней является именно алмаз. Сапфир еще в античной культуре связывался с чистотой помыслов и души, в христианской традиции считался также камнем, символизирующим небесное начало.

[8] …въ Кириловъ… — Кирилло-Белозерский монастырь, основанный во второй трети XIV в. Кириллом, — один из наиболее почитаемых русских монастырей, имевший прочные связи как с Новгородом, так и с московскими государями: именно сюда, оставив Москву Тохтамышу в 1393 г., приехал с семьей Дмитрий Донской; богатые вклады делали Василий II Темный, Иван III, Василий III, Иван Грозный, Федор Иванович.

[9] …или на Соловки. — Соловецкий монастырь на Белом море, основанный Зосимой и Савватием — монахами Кирилло-Белозерского монастыря в 1420—1430-х гг. К концу XV в. стал экономическим и политическим центром Беломорья, одной из главных святынь Северной Руси. Пользовался покровительством московских государей. Был освящен именем митрополита Филиппа, который почти 30 лет прожил в Соловецкой обители, около 20 из которых — в качестве игумена (см.: БЛДР. Т. 13. С. 718-741).

[10] …терпѣние Исаака Сириянина… — Исаак Сирин, один из святых отцов Церкви, живший в VII в. Автор многих сочинений об устроении души, о божественных тайнах, о благочинии и судах. Считается одним из наиболее тонких психологов христианства. Из жизнеописания Исаака Сирина известно, что он оставил епархию в Ниневии из-за отказа богатого заимодавца выполнить евангельскую заповедь в отношении задолжавшего ему и удалился в монастырь, где жил, предавшись ученым занятиям. Ослеп от постоянного чтения в холодной келье и суровых постов.

[11] …от заимодавецъ на правеже. — Человека, который занял деньги и не смог вернуть их в срок, по требованию заимодавца могли публично наказать — «поставить на правеж» (посадить в колодки, бить батогами и т. п.). Наказание длилось до тех пор, пока не возвращалась занятая сумма, либо пока заимодавец не сочтет принятые должником истязания достаточными.

[12] …поминая многострадальнаго Иева… — Праведник Иов, испытываемый с согласия Бога дьяволом, не возроптал, лишившись скота, имущества и детей. Пораженный страшной болезнью, сидя «на гноище», вызывал омерзение у окружающих. С кротостью перенес все испытания, за что был вознагражден. (См. Иов, 1—42).

[13] …в монастырь к великому чюдному Богоявлению… — Богоявленский монастырь был основан Авраамием Ростовским в 10—20-х гг. XIII в. Богоявленский собор монастыря был построен в 1554—1556 гг. по повелению и на средства Ивана Грозного «на победу и одоление Казанского царства». О пятиглавом четырехстолпном храме с разнообразными боковыми объемами (угловыми притворами, колокольней и южной галереей) искусствоведы пишут как о воплощении «образа города», более всего напоминающем тот, что видим на иконах Николы Можайского в левой руке святого. С 1589 г. игуменом Богоявленского монастыря был Феодосий.

[14] …к великому чюдотворцу… Авраамию. — В Житии Авраамия Ростовского говорится, что жители Чудского конца города «поклоняшеся идолу каменному — Велесу». Святой уничтожил истукана, а на том месте, где тот находился, и поставил Богоявленский монастырь. В Житии Авраамия многие эпизоды посвящены борьбе святого с язычеством. Был причислен к лику святых в начале XVI в. (еще до Собора 1547 г.).

[15] О Лазаревѣ монастырь. — Монастырь во имя Лазарева воскресения упоминается лишь в двух документах конца XVI в. (об уничтожении пожаром 1597 г. нескольких домов близ монастыря; среди священников Ростова в 1619 г. назван «от убогих домов Лазарева монастыря поп Тихон»). Уже в конце 20-х гг. XVII в. речь идет лишь о приходской церкви во имя Воскресения Лазаря. Ни о времени создания монастыря, ни о его основателях сведений найти не удалось.

[16] И Иоаннъ преподобный уродивый … — Иван Большой Колпак — один из самых почитаемых юродивых времен Смуты. Родом из Вологодского края, работал на северных солеварнях водоношей. Придя в Ростов, построил келью близ церкви, ходил, опоясанный веригами с тяжелыми кольцами на них. Кротко сносил обиды, наносимые ему детьми и «взрослыми безумцами», с улыбкой предрекал будущее. При царе Федоре Ивановиче проповедовал в Москве. Г. П. Федотов считал, что своим прозвищем «Большой Колпак» обязан был одеянию с капюшоном. Известно, что умер он в Москве, а при его похоронах разразилась страшная гроза. Послужил прообразом Юродивого в трагедии А. С. Пушкина «Борис Годунов», где, в частности, колпак Иоанна впервые был назван железным.

[17] …ко церкви Пречистые Богородицы соборной... — Имеется в виду соборный храм Лазарева монастыря.

[18] ...молящуся... Борису и Глѣбу... — Первые русские святые, покровители княжеского рода, помощники князьям в битвах. В Ростове почитались особо: Борис был ростовским князем и считался покровителем города и всех ростовчан.

[19] ...строитель Варламъ. — В монастырском обиходе строителем именовали инока, помогающего настоятелю в «устроении» монастырской жизни.

[20] ...аки авва... — Вероятно, имеется в виду Никита-столпник, один из наиболее почитаемых святых Ростовского края.

[21] «Подобаетъ многими скорбьми внити... во веки насытится». — Ср.: «Многими скорбьми подобаетъ намъ внити во Царствие Божие» (Деян. 14, 22).

[22] ...отецъ наших Феодора и Павла... — Т. е. основателей Борисоглебского монастыря.

[23] «Не постави имъ грѣха сего... Владыко!» — Предсмертная просьба первомученика Стефана: «Господи, не постави имъ грѣха сего!» (Деян. 7, 60).

[24] ...по полугривенкѣ... — Полугривенка в начале XVII в. воспринималась не только как монета, но и как эквивалент веса.

[25] И для того беззаконнаго пиянства наведет... иноплеменныхъ... — В Житии в качестве главной причины Смуты названо пьянство, которое в ряду причин наступления «тяжких времен» в других произведениях, как правило, не упоминалось.

[26] ...у Святыя Троицы на рву. — Юродивый Иоанн Большой Колпак был похоронен у стен построенного Бармой и Постником в 1559 г. храма Покрова на рву рядом с другим юродивым — Василием Блаженным. На кладбище при церкви Троицы на рву был похоронен в 1551 г. юродивый Василий. На месте этой церкви и был поставлен новый храм — храм Покрова.

[27] ...въ монастырь ко пречистѣй Богородицѣ на Кубри ... — Имеется в виду пустынь во имя Успения Богородицы в 26 верстах от Переяславля в лесах на реке Кубри, впадающей в Нерль. Основана пустынь в начале XV в. Известна жалованная грамота, данная монастырю в 1472 г. С конца XVII в. более не упоминается.

[28] «Господине! Онъ, старецъ Илинархъ... на нихъ труды великия». — Обвинения, предъявляемые иноками старцу, чрезвычайно близки комическим сетованиям знаменитой «Калязинской челобитной».

[29] ...игуменъ Ермогенъ... — Сведения об игуменах Ростовской епархии во времена Смуты крайне скудны. Все, что удалось обнаружить об этом игумене, имеет своим источником, вероятнее всего, Житие Иринарха Ростовского.

[30] «Аще вас изжеднуть из дому... Аминь». — Евангельская цитата (Мф. 10, 14).

[31] ...царю Василию Иоанновичю... — Имеется в виду Василий Иванович Шуйский, царствовавший с 19 мая 1606 по 19 июля 1610 г.

[32] ...в Переаславль, и ста у Никицкого монастыря... — Никитский монастырь в Переяславле-Залесском стоит в северной части города на высоком берегу Плещеева озера. Основан согласно легенде в XII в. Почти все существующие постройки относятся к 60-м гг. XVI в.

[33] ...к чюдотворцу Никите... — Никита-столпник, один из наиболее почитаемых святых Ростовской земли. Из его Жития известно, что родился он в Переяславле-Залесском, в юности вел крайне невоздержанную жизнь. Пораженный словами Священного Писания, оставил жену, детей и имущество, удалился в монастырь, надел на себя вериги и заключился в столп. Умер мученической смертью, убитый разбойниками, которые сочли его вериги серебряными, около 1189 г. Мощи Никиты-столпника были обретены в 1556 г., находились в Никитском соборе монастыря. Память преподобного — 24 мая.

[34] ...бысть во градѣ Переаславле камень... ему почесть. — Здесь рассказано о еще существовавших в XVII в. отголосках языческого культа. Интересно, что в Житии Авраамия Ростовского сам культ описан подробнее, но тяжесть бед, обрушившихся на нашего героя, свидетельствует о том, что силы зла представлялись во времена Смуты более могущественными: излечение от болезни оказалось под силу лишь Иринарху.

[35] ...в соборъную церковь Пречистыя Богородицы Успения... — Речь идет о главном соборе Руси — Успенском соборе Московского Кремля, построенном итальянским зодчим Аристотелем Фиорованти в 1479 г.

[36] ...чюдотворцем Петру-митрополиту и Ионѣ. — Иринарх поклонился святым московским митрополитам Петру (ум. в 1326 г.) и Ионе (ум. в 1461 г.), похороненным — вместе с другими первосвященниками Русской церкви — в Успенском соборе Кремля и почитавшимся как заступники Русской земли.

[37] ...сынъ боярской... — Для сословно-должностной системы XVII в., как считают историки, данное понятие — уже анахронизм.

[38] ...ко Благовѣщению Пречистыя Богородицы. — Благовещенский собор Московского Кремля, построенный в 1484—1489 гг. псковскими мастерами и в начале XVI в. расписанный Феодосием, был домовой церковью русских царей.

[39] ...благословении царицы. — Царица Мария Петровна (?—1626) — дочь князя Ивана Буйносова-Ростовского Екатерина, которая, став царицей, впервые получила новые имя и отчество (спустя несколько лет невеста царя Михаила Федоровича Романова Мария Хлопова была переименована в Анастасию; других случаев смены имени православной девицы в браке, насколько известно, нет). Женой Василия Шуйского княжна стала в январе 1608 г., т. е. уже после вступления его на престол. Брак оказался бездетным. Когда произошло свержение Шуйского, была пострижена в монахини и получила имя Елена.

[40] ...возвѣстити тебе правду. — Пс. 21, 32.

[41] ...якоже и надъ великою Ниневием-градом. — Ниневия — столица Ассирии, по сведениям Библии — один из самых больших, богатых и распутных городов Древнего мира. С пророчеством множества бед и конечной гибели этого города обращались к его жителям пророки Иона и Наум. После пророчества Ионы жители покаялись и были прощены. Пророчество же Наума сбылось: в 625 г. до н. э. город был захвачен и разрушен мидянами и их союзниками вавилонянами. Пожары, наводнения, песчаные ураганы привели к тому, что великий город исчез с лица земли.

[42] И град Дмитров взяли... — С 1608 г. появление в северных землях Руси польско-литовских отрядов стало обыденным явлением: в поисках продовольствия и денег, как известно из «Записок» Жолкевского, к Димитрову, Ростову, Ярославлю постоянно посылались то люди Лисовского, то Сапеги, то Жолкевского.

[43] ...град Ростовъ повоеваша... — В окрестностях Ростова отряды чужеземцев появились осенью 1608 г. Сам город был впервые захвачен поляками в 1609 г., они пожгли его и разграбили. Пожар бушевал несколько дней.

[44] ...воевода... именем Микулинской. — Воевода Микулинский упоминается в Дневнике Яна Сапеги и «Записках» С. Жолкевского. Известно, что прибытие отряда Микулинского в декабре 1607 г. под Брянск привело к падению города. Его отряд принимал участие в осаде Троицкого монастыря. Из-за острой нехватки продовольствия был послан в северные земли Руси, где его люди силой оружия отбирали съестное и все наиболее ценное. Последние известия о нем читаются под 1614 г. В польских источниках ничего более обнаружить о Микулинском не удалось.

[45] ... и под Ярославлем посады пожгли... и Углечь пожгли... — «Продовольственные» отряды поляков мародерствовали с большим усердием.

[46] ...князя Михаила Васильевича Скопина... — М. В. Скопин-Шуйский (1587—1610) — один из наиболее талантливых военачальников начала XVII в., племянник царя Василия Ивановича. Вел борьбу с польско-литовской интервенцией, опираясь не столько на помощь наемников, сколько на помощь северных городов Руси. Освободив Торжок, Тверь, Димитров (март 1610 г.), разбив поляков под стенами Троице-Сергиева монастыря, как освободитель въехал в столицу. Пользовался исключительной любовью народа, и его неожиданная смерть в апреле 1610 г. породила устойчивые слухи об отравлении молодого князя из зависти к его славе полководца дядей-царем и его родственниками.

[47] ...въ Калязинъ монастырь. — Троицкий монастырь на берегу Волги и близ города Калязина, основанный Макарием Калязинским в 1444 г.

[48] ...с нѣмцы... — Т. е. с иноземцами. В данном случае речь идет о шведском наемном отряде под предводительством Якоба Делагарди.

[49] …панъ Сопега... — Ян-Петр-Павел Сапега (1569—1611), гетман, правитель многих подвластных Литве городов, двоюродный брат Льва Сапеги, канцлера литовского. Прибывший в августе 1608 г. в Тушино на помощь Лжедимитрию II, встал во главе 22-х тысячного войска и начал действовать самостоятельно. Его смерть под Москвой от болезни сильно ослабила польские войска. В русских источниках обычно сообщалось, что Сапега был смертельно ранен.

[50] ...от Троицы... со всею же ратию. — Троице-Сергиев монастырь, основанный в середине XIV в. Сергием Радонежским, был одним из наиболее почитаемых на Руси, крупнейшим книжным, художественно-культурным и хозяйственным центром. К XVII в. владел огромным количеством земель, драгоценной утвари. Был хорошо укреплен. Об обороне Троице-Сергиева монастыря см.: Сказание Авраамия Палицына.

[51] ...аки святии отцы в Раифѣ... — 14 января Церковь поминает святых отцов, подвизавшихся в обителях горы Синай и пустыни Раифа. В IV в. сарацины захватили монастыри и убили около 70 человек.

[52] Не убойтеся от убивающих тѣла... никакоже. — Ср.: «И не убойтеся от убивающих тело, души же не могущих убити, убойтеся же паче могущаго и душу и тело погубити в геене» (Мф. 10, 28).

[53] ...именем Кирбирски рохмистръ... — С 1609 по 1611 г. в окрестностях Ростова несколько раз появлялся ротмистр Свидерский со своим отрядом, который должен был снабжать продовольствием находившиеся в Москве польско-литовские войска. Возможно, в Житии упоминается именно он.

[54] ...панъ лютъ Сушинской... — Сведений о Сушинском найти не удалось, но известно, что Сапега приказал казнить в 1609 г. несколько человек, повинных в мародерстве как средстве личного обогащения.

[55] ...милостыню 5 рублевъ денегъ... — Очень большая сумма в XVII в.

[56] ... послалъ ему благословение и просфиру да крестъ. — Благословение Иринархом борьбы с захватчиками имеет немало аналогов в русской агиографии. Самый яркий пример — Сергий Радонежский, благословивший Дмитрия Ивановича Московского на битву с монголо-татарами.

[57] И тутъ Божиею помощию побили литву. — О военных действиях М. В. Скопина-Шуйского см. комментарии к «Писанию о преставлении и погребении князя Михаила Скопина-Шуйского».

[58] ...воеводу к Троицѣ. —Поляки были разбиты под Троице-Сергиевым монастырем 12января 1610 г.

[59] ...помолися Троице. — Т. е. перед храмовой иконой Святой Троицы, написанной Андреем Рублевым.

[60] И в Димитровѣ побили литву. — Димитров был освобожден войсками М. В. Скопина-Шуйского весной 1610 г.

[61] ...под Иосифовъ монастырь. — Имеется в виду Иосифо-Волоколамский монастырь, основанный Иосифом Волоцким в 80-х гг. XV в.

[62] ...ис Тушина побѣжалъ прелестникъ въ Колугу, и тамо его убили. — Лжедимитрий II («тушинский вор») был убит под Калугой в декабре 1610 г. князем Петром Урусовым и служившими ему татарами.

[63] ...во Иерусалимѣ при благовѣрном царѣ Констянтине на сопостаты... — Здесь Иерусалим выступает как символ святого города. Константин был императором Константинополя и выступал его защитником от войск турецкого султана Мехмеда II Фатиха в 1453 г. В Повести Нестора-Искандера, рассказывающей о героической обороне «святого» города от иноверцев, Константинополь неоднократно сопоставляется с Иерусалимом. (См.: Повесть о взятии Константинополя турками в 1453 году. Наст. изд., т. 7, с. 26—71).

[64] ...и после отслания честнаго креста... отиде к Богу. — Князь умер 23 апреля, проболев всего две недели. (См.: Писание о преставлении и погребении князя Скопина-Шуйского).

[65] ...от патриарха Ермогена... — Патриарх Гермоген (ок. 1530—1612), поставлен на патриаршество при Василии Шуйском, после свержения которого выступал за избрание царя «от корене российского рода». Под давлением семибоярщины был вынужден признать польского королевича Владислава, но при этом настаивал на принятии последним православия и на охране православия в стране. Узнав о претензиях на русский престол Сигизмунда III и о готовности ряда бояр принести ему присягу, выступил в Успенском соборе Кремля с призывом не целовать креста польскому королю. Писал грамоты, призывающие бороться с поляками. Лишенный сана в январе 1611 г., был заточен и умер голодной смертью 17 февраля 1612 г.

[66] ...игумен Симеонъ... — Об игумене Симеоне известия черпались из Жития Иринарха Ростовского.

[67] ...ограбилъ его без милости...и то взялъ! — Эпизод является не совсем точной реминисценцией 294 Слова Синайского патерика, в котором старец, узнав, что ограбленный брат отдал разбойникам и не замеченную ими вещь, стал молить Бога о приходе разбойников, чтобы с радостью отдать им все, что имел. Это Слово Синайского патерика было очень популярным, его упоминает Симон в новелле об Арефе-черноризце в Киево-Печерском патерике (см. наст. изд., т. 4, с. 386—389). Но в Житии Иринарха игумен оказывается более безжалостным, чем разбойники.

[68] ...от сих звѣрообразъныхъ авероновъ... — Имя Авирона, воспротивившегося Моисею и за это поглощенному расступившейся землей, стало нарицательным для обозначения человека, нарушающего очевидный нравственный запрет.

[69] ...и сослали его в Литву. — Василий Шуйский после свержения с престола в июле 1610 г. был пострижен в монахи, затем схвачен поляками и вместе с братьями Дмитрием и Иваном вывезен в Польшу. Умер под Варшавой в сентябре 1612 г.

[70] «Небо и землямимоидутъ... немогутъ преити». — Ср.: «Небо и земля мимоидет, а словеса моя не имут преити» (Лк. 21, 33).

[71] ...после Дмитриева дни Селуньскаго... — Память Димитрия Солунского отмечается 26 октября.

[72] ...игуменъ побѣжалъ со всею братиею на Бѣлоезеро ... — Т. е. все искали спасения в Кирилло-Белозерском монастыре. Такой уход был вполне обыденным явлением: во время опасности в отдаленные крупные обители отправляли не только основные ценности, иконы, книги, но и иноки могли искать в них спасения.

[73] воеводин сынъ, именемъ Воинъ... — По другим источникам, о сыне польского воеводы Каминского Воине ничего не известно.

[74] ...самъ Иоаннъ Каменской воевода... — По польским источникам известно, что Ян Каминский в декабре 1611г. пытался взять Суздаль, но потерпел неудачу и отступил. В ноябре 1612 г. вместе с ротами Йозефа Будилы взял Ростов, но удерживал город недолго. Был разбит войсками кн. Прозоровского. О дальнейшей судьбе Каминского ничего более найти в польских источниках не удалось.

[75] ...князя Димитрия Михайловича Пожарского... — Князь Дмитрий Михайлович Пожарский во главе Второго ополчения в августе 1612 г. выступил из Нижнего Новгорода. Был хорошо известен как непримиримый враг интервентов: еще в 1608 г. оборонял Москву от Лжедимитрия II, был тяжело ранен. Затем боролся с польскими войсками в Рязанской земле.

[76] ...нижегородца, посадцкаго человѣка Козмы Минина. — Кузьма Захарович Минин-Сухорук (?—1616) — земский староста в Нижнем Новгороде, по инициативе которого осенью 1611г. стало собираться Второе земское ополчение для освобождения Москвы, которое возглавил князь Д. М. Пожарский.

[77] ...князь Дмитрей Тимофѣевичь Трубецкой... — Князь Д. Т. Трубецкой (?—1625) впервые упоминается в 1608 г. в звании стольника при Василии Шуйском, позже служил «тушинскому вору» (входил в состав тушинской Боярской думы). После убийства Лжедимитрия поддержал Первое земское ополчение и в марте 1611 г. подошел к Москве с казачьими войсками со стороны Калуги. Казачьи полки были плохо управляемы, недисциплинированны и разобщены. Сам князь ревниво относился к Д. М. Пожарскому и не спешил ему помогать. Однако после изгнания поляков и до избрания на царство Михаила Романова был главным и единственным правителем государства, получив титул «спасителя Отечества». В 1613—1614 гг. освободил Новгородские земли от шведов. Умер воеводою в Тобольске.

[78] ...бояся итти под Москву Иоанна Заруцкого... — Иван Мартынович Заруцкий (?—1614), казачий атаман. Подошел к Москве в составе войска Ивана Болотникова, от которого переметнулся к Лжедимитрию II, став одним из ближайших его сподвижников, что не помешало Заруцкому перейти на сторону Сигизмунда III. Почувствовав непопулярность и этого «царя», примкнул к П. П. Ляпунову и вместе с ним и Д. Т. Трубецким возглавил Первое земское ополчение. Используемый М. Мнишек, мечтая о личной власти, призвал избрать на русский престол сына Лжедимитрия II и Марины. Не добившись успеха под Москвой, пытался подчинить лжецаревичу южные города. После избрания на престол Михаила Федоровича Романова был разбит отрядами князя И. А. Одоевского, бежал в Астрахань, оттуда на Яик, но был выдан казаками, доставлен в Москву и посажен на кол.

[79] ...убилъ под Москвою воеводу Прокопия Петровича Ляпунова... — Прокофий Ляпунов (?—1611), глава рязанского дворянства. Вместе с ним против поляков боролись четверо его братьев (один из них, Степан, был повешен в лагере Сигизмунда под Смоленском в 1612 г.) и трое племянников. Именно он начал движение за освобождение Москвы и всего государства от интервентов. К Рязани присоединились Нижний Новгород, Владимир, Суздаль, Муром. Так было сформировано Первое земское ополчение, к которому примкнули остатки «тушинцев» во главе с Трубецким и Заруцким. В марте 1611 г. оно подошло к Москве. 22 июля 1611 г. по решению казачьего круга Ляпунов, выдвигавший наиболее жесткие требования дисциплины и выполнения приказов, был убит.

[80] ...прииде князь Дмитрей Михайловичъ да Козьма Мининъ по благословение сам ко старцу... — По другим источникам сведений о посещении князем Пожарским и Мининым Иринарха нет.

[81] ...посла воеводу князя Димитрия Лопатина... — О военных действиях этого воеводы сведений найти не удалось.

[82] ...король литовъской побѣжал во свою землю изъ Вязъмы. — Король Сигизмунд покинул пределы России в январе 1613 г.

[83] ...что не давать на ратных людей корму... за раззорение литовское. — После Смуты государству с разоренной казной было крайне затруднительно обеспечивать ополчение. Средства на содержание ратных людей и их прокорм давали все города и монастыри России. Однако наиболее пострадавшие от военных действий селения освобождались от этой тяготы. Борисоглебский монастырь пострадал менее других в Ростовской епархии, однако роль Иринарха в освобождении государства была столь значима, что монастырь освободили от необходимости кормить войско.

[84] О государѣ-царѣ... Михаиле Феодоровиче... — Михаил Федорович Романов, внучатый племянник первой жены Ивана Грозного Анастасии Романовны и, следовательно, родственник последнего из Рюриковичей на Руси Федора Ивановича, был избран на царство в феврале 1613 г. Земским собором.

[85] ...и во иныхъ окольныхъ градѣх от казаковъ... — По всей стране бродили разрозненные вооруженные отряды разбитых сторонников Лжедимитриев, тех, кто служил полякам, ушел из ополчения. Все они жили грабежами и разбоем. Борьба с ними закончилась лишь к 1620 г.

[86] ...послалъ болярина своего и воеводу князя Бориса Михайловича Лыкова... — Князь Б. М. Лыков упоминается еще среди воевод царя Бориса Годунова, однако в 1605 г. перешел на сторону Лжедимитрия I, затем служил Василию Шуйскому, входил в знаменитую «семибоярщину» вместе с князьями Ф. И. Мстиславским, И. М. Воротынским, А. В. Трубецким, А. В. Голицыным и боярами И. Н. Романовым и Ф. И. Шереметевым. Вошел во Второе земское ополчение, позже боролся с остатками польских отрядов на севере Руси. Еще более упрочил свое положение, женившись на родной сестре патриарха Филарета — А. Н. Романовой. Известен как один из наиболее активных участников местнических споров.

[87] ...далъ ему рати седмь городовъ. — По свидетельству разрядных книг, князю были даны более десятка городов.

[88] ...старца Иоакима... — О ком идет речь, решить затруднительно.

[89] ...за Костромою, не доходя Нижнево... — Театр военных действий после восшествия на престол Михаила Федоровича Романова еще долго был чрезвычайно широк. Успешные действия против отдельных отрядов не изменяли общего неблагополучного фона: мелкие военные группы наносили вреда не меньше, чем крупные.

[90] ...и тамо ихъ переималъ и приведе ко государю. — Главари военных шаек, как правило, предавались казни в Москве.

[91] ...токмо молитвою и постом изгнанъ будет. — Ср.: Мф. 17,21; Мр. 9, 29.

[92] ...из Суждаля пан Лисовской. — Александр Йозеф Лисовский (1575—1616), из средне-поместной шляхты, владения которого были в Литве, прибыл на Русь во главе двухтысячного конного отряда поляков. Был прислан Сигизмундом III на помощь Лжедимитрию. Разбил войска И. Куракина, с 1608 г. — на стороне Тушинского вора. Под его началом было более 700 поляков, 2000 казаков и около 1000 русских сторонников Лжедимитрия II. Вместе с Сапегой осаждал Троице-Сергиев монастырь, воевал под Орлом, Рязанью, Зарайском. До весны 1610 г. находился в лагере Сигизмун-даIII. С августа 1611г. прошел военным рейдом по землям Ярославля, Вологды, Солигалича. С 1614 г. — королевский полковник. Через Перемышль, Ржев, Углич, Муром в начале 1616 г. вернулся в Литву, где в апреле и умер. В некоторых русских литературных памятниках сообщается о гибели Лисовского. Источником этих ошибочных сведений стала царская грамота в Троице-Сергиев монастырь, в которой сообщалось о смерти «злого врага» России.

[93] сынъ боярской Симеонъ Романовъ... — Вероятно, автору хотелось подчеркнуть близость упомянутого лица к царствующей боярской фамилии.

[94] ...призва насъ, учениковъ своихъ, и рече намъ... — Предчувствие смерти — еще один дар, которым наделены святые.

[95] «Блажении нищии духом... на небѣсѣхъ». — См. Лк. 6, 20—23.

[96] ...великомученицы Екатерины... — Великомученица Екатерина — первая монахиня («невеста Христова»), покровительница всех монашествующих.

[97] ...на память святыхмученикъ Ермила и Стратонника. — День памяти мучеников Ер-мила и Стратоника — 13 января. Дьякон Ермил и тюремный страж Стратоник погибли в Сингидоне (нынешний Белград) при царе Ликинии около 315 г.

[98] ...Кирилла, митрополита Ростовскаго и Ярославскаго... — Кирилл (Завидов), умер в 1616 г. Хиротонисан из архимандритов Троице-Сергиева монастыря. Сменил на митрополичьей кафедре Филарета (Федора) Романова. Управлял епархией с 1611 по 1616 г., погребен в Ростовском Успенском соборе.

[99] ...черной священникъ Тихонъ... — Овдовевший священник по Уставу постригался в монахи.

[100] ...осуждения лениваго раба, съкрывшаго талантъ... — В притче о трех рабах, которы-мих господин дал по таланту (денежной мере), говорится о том, что двое рабов пустили талант в оборот и вернули своему господину данное им с прибылью, а третий зарыл талант в землю и вернул лишь отданное ему, за что был наказан своим господином. См. Мф. 25, 14—30.

[101] ...яко яръ есть господинъмой... идѣже нерасточил. — Ср.: «...яко жесток еси человек, жнеши, идеже не сеял еси, и собираешь, идеже не расточил еси» (Мф. 25, 24).

[102] Любите любящия вы... и кленущия... — Неточная евангельская цитата. Ср.: «Любите враги ваша, благословите кленущая вы, добро творите ненавидящим вас. И молитеся за творящих вам напасть и изгонящия вы» (Лк. 6, 27—28).

Житие ростовского чудотворца Иринарха входит в круг памятников литературы, посвященных событиям Смутного времени. Как в XIII в. осознание татаро-монгольского нашествия стало главенствующей темой и отразилось во всех литературных жанрах (летописном, агиографическом, жанре ораторской прозы), так и в начале XVII в. тема «гибели царства» раскрывается и в жанре видений, и в летописцах, и в сказаниях, и в житиях, и в посланиях, и в риторических произведениях. В «Житии Иринарха Ростовского» трагические события 1606—1614 гг. получили свое отражение.

Житие написано учеником Иринарха Александром (в миру Алексеем), который пришел к ростовскому затворнику в 1586 г.; «пореновав» его подвигу, принял монашество и не расставался со своим учителем 30 лет до самой смерти Иринарха в 1616 г. Как следует из текста Жития, оно написано по завещанию Иринарха недолгое время спустя после смерти затворника, а список его посмертных чудес пополнялся на протяжении всего XVII столетия (последнее чудо относится к 1653 г.). Александр, находившийся всегда рядом с Иринархом в его «затворе» и ходивший с ним в Москву к царю Василию Шуйскому, — полноправный герой своего произведения. Этим может быть объяснено яркое личностное начало, проявившееся в Житии. Хотя Александр писал житие своего учителя, опираясь на существующую агиографическую традицию (в произведении и образы, и мотивы, и отдельные сюжетные линии связаны с существовавшим каноном, ощутима и ориентация автора на сознательную архаизацию стиля), но он связан с Иринархом не только общим высоким подвигом, но и общими бедами (только Иринарх с учениками остался в монастыре, когда туда пришли поляки), и общими злоключениями (попытки игумена разлучить Иринарха с учениками), и общим бытом (30 лет они прожили рядом). Неразрывность бытия и быта в Житии, житийная топика и личностность воспоминаний в памятнике позволяют говорить об особенности индивидуального стиля. Уже первые исследователи — Амфилохий, опубликовавший текст Жития, В. О. Ключевский, Н. П. Барсуков, И. Забелин отмечали его своеобразие. К их наблюдениям хотелось бы добавить, что подвижничество Иринарха в Житии противопоставлено не миру и его страстям (на этом противопоставлении обыкновенно строился конфликт в житийной литературе), но главным образом жизненным принципам многих иноков обители и даже двух ее игуменов. Обвинения, которые приводят к уходу Иринарха из Борисоглебского монастыря, могут быть соотнесены с претензиями знаменитой Калязинской челобитной. Реакция игумена, разделившего негодование братии, — своего рода положительный ответ адресата известного памятника русской смеховой культуры. Вместе с тем во времена Смуты, как отмечается многими историками, наблюдается падение монастырской дисциплины и нравственная распущенность иноков (достаточно упомянуть о многочисленных эпизодах в воспоминаниях поляков Стадницкого, Савицкого, Жолкевского, отмечавших многочисленные факты пьянства и рядовых монахов, и игуменов как в самой Москве, так и в Вязьме, Новгороде и других городах). Это может быть объяснено, как представляется, тем, что во времена Смуты большая часть иерархов Русской церкви сделала вид, что признает Лжедимитрия: рязанский епископ Игнатий, позже ставший патриархом, первым благословил «царевича»; в состав Думы Лжедимитрия I входили кроме уже названного Игнатия митрополит Новгородский Исидор, Ростовский Кирилл, Казанский Гермоген, архиепископы Иоасаф Вологодский, Трифон Суздальский, Феодосий Рязанский, Феодосий Смоленский, Феоктист Тверской, епископы Иосиф Коломенский, Геннадий Псковский, Сильвестр Козельский, настоятель Архангельского собора Московского Кремля Арсений. Разумеется, истинное имя Лжедимитрия было хорошо известно всем им. Готовность идти на подлость ради политической целесообразности неминуемо привела к «размыванию» нравственных границ во всем обществе: и пастырей, и паствы. Таким образом, конфликт Иринарха с братией носит вполне реальный характер.

Интересны отголоски северных языческих поверий, отразившихся в почитании камня, которые составили почти самостоятельный сюжет в Житии, повествующий о дьяконе Ануфрии. Камень, которому поклонялись жители, по данным разных списков, находился то в буераке, то в речной быстрине. И то, и другое, по данным фольклористов, имеет свою традицию.

Тесно связанное, как уже отмечалось, с произведениями о Смуте Житие Иринарха-затворника имеет одно разительное отличие от памятников этого круга. В произведениях почти всех авторов изображение Смуты опирается на эсхатологическую образную систему (гибель царства, падение сильных, торжество неправды, нашествие иноплеменников и др.). Но в Житии Иринарха нашествие «литвы» и все беды Смутного времени преподносятся как «бытовое зло», как одно из многих «бед и досаждений» житейских. И потому сцены благословений Иринархом на борьбу с Лжеди-митрием и поляками М. В. Скопина-Шуйского, Д. М. Пожарского, Б. М. Лыкова — не стали кульминационными в произведении, это лишь эпизоды жизни ростовского подвижника. Вероятно, по этой причине С. Ф. Платонов считал, что Житие — «памятник очень любопытный и по литературным приемам, и по содержанию».

Текст «Жития Иринарха Ростовского» публикуется по списку XVII в., хранящемуся в РНБ (собр. Погодин, № 724), текст с утраченных листов этой рукописи дан по рукописи начала XVIII в. (собр. Погодина, № 725).