ЛИСТ
КНЯЗЬ
АНДРѣЯ КУРБСКАГО ДА МАРКА, УЧЕНИКА АРТЕМИЯ
ПИСЬМО КНЯЗЯ
АНДРЕЯ КУРБСКОГО МАРКУ, УЧЕНИКУ АРТЕМИЯ
Юноше, свѣтлых обычаевъ навыкшему, брату и приятелю моему милому, господину Марку обышное поздравление.
Юноше,
усвоившему добрые нравы, моему любимому брату и другу, господину Марку
неизменный привет.
Притом прозба моя начинается до васъ, с таковою краткою повестию. Случилося ми некогда бесѣдовати со преподобным старцемъ твоимъ, а моимъ отцомъ и господином, блаженныя памяти преподобнымъ исповѣдником Артемием.[1]
А бѣседа была о книжных делех, наипаче же о книзе Великого Василия, просившу ми ее у него для прочитания, кою ли, поведал, есть у себя — яко мя потомъ и даровалъ ею, з ласки своея. Азъ же вопросихъ: «Аще ли вся есть книга Великого Василия у нас?» Он отвѣщал ми, иже толико переведена Постническая книга у нас и неколико ктому от различных повѣстей словес, и ктому рекъ: «Есть написана книга, евангельскими и апостольскими словѣсы едиными, избирающи и сочиняючи приличные, и глаголют ее аки бы Василиа
Великого». Аз рекъ: «Не вѣмъ, естьли есть его». «А что, — рѣкъ, — налѣпшая книга его,[2]
о естественных вещахъ писанная,[3]
и иные книги супротив ерѣтиковъ,[4]
тѣ не преведѣны в нашъ языкъ». И ктому просил мя, ижбы аз потщание учинил,
купил
книгу
Василиеву всю и добыл такова человѣка, кто бы моглъ з грѣцка языка, обо з латинского, превести ее. Аз отвѣщал: «Аще, — молвлю, — и добуду грецким умѣющаго, або латинским, но словеньский не будут умѣти». Преподобный же со усердиемъ реклъ: «Аз, — рѣче, — с потщаниемъ в старости моей, аще бы и пѣшему случилося ми, препоясався, пойду с-Слутца[5] там, гдѣ ми кажешь, и буду пособляти в преводе, и склоняючи на словѣнской». И повторе воистинну рѣклъ: «Обы, — рѣклъ, — сподобил мя Богъ, то ми же бы аз по словенскии помогал».
Начиная
прямо с моей просьбы к вам, изложу кратко следующее. Довелось мне однажды
беседовать с твоим преподобным старцем, а моим духовным отцом и господином, с
блаженной памяти преподобным исповедником Артемием. Беседовали мы о книжных
делах, а более всего о книге Василия Великого, которую я просил у него для
прочтения, так как он сказал мне, что она у него есть, — и которую мне
потом и подарил по своей любезности. Я тогда спросил: «Есть ли у нас полный
перевод сочинений Василия Великого?» Он ответил, что у нас переведена только
его книга «О постничестве» и несколько отрывков из других произведений, а потом
добавил: «Есть одна рукописная книга, в которую входят избранные слова из
Евангелия и Апостола, или подобные им; говорят, что ее написал Василий
Великий». Я сказал: «Не знаю, так ли это». «А что касается, — сказал
он, — его наилучшего сочинения о естественных вещах, а также его сочинений
против еретиков, то они не переведены на наш язык». И еще он попросил меня,
чтобы я постарался и приобрел книгу, содержащую все сочинения Василия, и нашел
человека, который мог бы перевести ее с греческого или латинского языка. На это
я ответил: «Может, дескать, и найдется кто-либо, знающий греческий или
латинский язык, но знающего славянский мне не сыскать». А преподобный поспешил
мне на это сказать: «Я, — говорит, — хоть и старый, но если
понадобится, то даже пешком, подпоясавшись, пойду из Слуцка туда, куда ты мне
велишь, и охотно помогу тебе в переводе, поправляя славянский текст». И потом
еще раз повторил: «Если бы только дал мне Бог, то я бы помог вам со славянским
языком».
Азъ же, сие слышахъ ото устъ преподобнаго, не токмо о таковых людехъ попечение учиних, набываючи их к такому дѣлу, но и самъ немало лѣт изнурих по силѣ моей, уже в сединах, со многими труды, приучахся
языку римъскому. К тому и благородному юношу, брата моего, князя Михаила Оболѣнского[6] умалихъ, ижебы во младомъ еще будущий вѣцѣ, навык тех внѣшнихъ наукъ во языце римсте. Он же послушал мя, и изнурих три лѣта в Краковѣ в школѣ, и потом совершения ради до Влох ехалъ, оставя домъ, жену и дѣти, и тамо аки два лѣта пребыл. А ныне, благодатию Божиею, возвратился к нам, здрав и в праотеческом благочестию цѣлъ, яко корабль, преполон дражайших корыстей.
И
я, услышав такое из уст преподобного, не только начал искать нужных для этого
дела людей, но и сам, уже будучи седым, немало лет истратил в трудах, чтобы
изучить, насколько это было в моих силах, латинский язык. К тому же упросил я
одного благородного юношу, моего брата князя Михаила Оболенского, чтобы он,
пока еще в молодом возрасте, изучил светские науки на латинском языке. Он меня
послушал и три года провел в Кракове, обучаясь в университете, а затем, чтобы
совершенствоваться, уехал в Италию, оставив дом, жену и детей, и провел там
около двух лет. И вот теперь по Божьей благодати возвратился к нам здоровый и
невредимый в праотеческом благоверии, подобный кораблю, наполненному
драгоценнейшими товарами.
Аз же не токмо Великого Василия всю книгу купих,[7]
но иных некоторых учителей
наших:
все
опѣры книги Златоустовы, Григория Богослова, Кирилла Александрийского, Иоанна Домаскина и кронику некую, ново з грѣцка на латынской преложенную, зѣло потребную и премудрую, написана от муже некоего зацъного, Никифора Калийста. А тѣхъ всѣхъ книгъ — которая что в себя имѣет — преписавшии рѣстра,[8]
посылаю до вашей милости и держу то от вас, иже вскоре ихъ прочтете и разсмотрите нашъ недостаток книжный, паче же глас словес божественных.
А
я купил не только все сочинения Василия Великого, но также и некоторых других
наших учителей: все сочинения Иоанна Златоуста, произведения Григория
Богослова, Кирилла Александрийского, Иоанна Дамаскина и одну очень полезную и
умную Хронику, написанную благородным мужем Никифором Каллистом и недавно
переведенную с греческого языка на латинский. Переписав оглавление всех этих
книг, — что какая в себе содержит, — посылаю его вашей милости и
оставляю вам, чтобы, прочитав его, вы увидели, скольких еще книг, содержащих в
себе звуки божественной речи, нам не хватает.
А того ради прозбу и моление братцкое к вашей милости простираю: союза ради любовнаго Христа нашего, такоже и раба его, старца твоего, а моего отца, святаго преподобного Артемия, — яви любовь ко единоплемянной Росии, ко всему словенскому языку! Не обленись до нас приѣхати на колько месяцей, даючи помощь нашему грубству и неискувству![9]
Бо не обвыкли мы, яко аз, тако и князь Михайло, словѣнску языку вконецъ, и того ради боимся пуститися едины,
без
помощи,
на так великое и достойнохвальное
дѣло. А того ради послах к тебѣ предисловейцо единой книги нашего пѣреводу,[10]
не ижебы имъ величаяся, або тщаславяся тем — Боже, сохрани насъ от таковых! — но оказуючи недостаток
и невежество наше, яко тамъ прочитающе, лепей разсмотришъ. Бо исках помощи себѣ, сѣмо и овамо обращаяся, и никакоже обрѣтохом. Аще ли Богъ тя принѣсет до нас, то бы аз селъ со единым боколяромъ[11] за книгу Павловых епистолей, бѣседованныхъ от Хрисостома, а ваше бы милость сел за другую книгу со князем Михаилом — або Григория Богослова, або Василия
Великого. Посылаю тѣ вашей милости подарок духовный — арацыю едину Григория Богослова, а другое слово Великого Василия преводу нашего: прошу, ижебы есть принял тот малый нашь упоминокъ с любовию.
А
отсюда и моя братская просьба к тебе: во имя любовного единения нашего Христа и
его раба, а твоего старца и моего духовного отца, святого преподобного
Артемия, — прояви свою любовь к единокровной России, ко всему славянскому
народу! Не поленись приехать к нам на несколько месяцев и помоги нам,
невежественным и неопытным! Потому что как я, так и князь Михаил, не зная в
совершенстве славянского языка, не решаемся взяться сами, без чьей-либо помощи,
за такое великое и достохвальное дело. Посылаю также тебе предисловие к одной
из книг, переведенной нами, но не из гордости или тщеславия — сохрани нас
Бог от этого! — а для того чтобы ты, прочитав его, смог лучше увидеть нашу
скудость и невежество. Искал я себе помощников, обращаясь в разные места, но
так и не нашел. Но если бы тебя привел к нам Бог, то я с одним бакалавром
взялся бы за перевод посланий апостола Павла, протолкованных Хризостомом, а
ваша милость с князем Михаилом принялись бы за другую книгу — или Григория
Богослова, или Василия Великого. При этом посылаю вашей милости духовный
подарок — одну орацию Григория Богослова и одно слово Василия Великого в
нашем переводе. Прошу принять с любовью этот наш небольшой подарок на память.
Прости мя глаголати еще дерзнувши: аще бы еси имѣлъ и покинул сот копъ от его милости княжати Слуцкаго юркгелту, мнимаю, честнейший и похвальнѣйший пред Богом братцким прозбом в духовных вещах уступити, нежели текущаго и влекомого держатися. А данное ти сребро от Господа
торжником дати, талант умножати, ктому еще во единоколенных просвещение. А слышал есмь от некоторых, иже его милости князь Слуцкий разумѣетъ от нас, иже бы аз тебѣ от него пребавлял до службъ моих. А который, ум умѣющий, християнин не рад бы себѣ товарыщи имѣлъ, а еще ктому «сына свѣта», яко Богослов пишет в том реченью, от меня до тебя посланном? Но аз того никакоже дерзнув с тобою, сведчю, но токмо ныне прозбы моей простираю до вас того ради предреченного дѣла, а ни службъ для, а ни иныя коея вѣщи, воистинну. А памята ми ся, ижем его милости молвил, иже ми вашу милость прислал в помощь к тому дѣлу, а у их милости свое обыкновение: мнимани бо. О том, милость ваша, ведай, естьли ея коснет той превод: ни за чем, токмо того ради, иже бѣз помощи не можемъ, а не смѣемъ дерзнути. А всяко пущаю производению воли твоей. Аминь.
Прости,
что осмеливаюсь тебе сказать еще вот о чем: если даже ты имеешь сотню коп
годовых денег от князя Слуцкого, то думаю, что честнее и достойнее было бы все
же перед Богом уступить братским просьбам, касающимся духовных вещей, чем
стремиться к преходящему и суетному. Полученное же тобой по милости Господа
серебро лучше было бы раздать на торжищах, а самому приумножать свой талант, способствуя
при этом просвещению своих соотечественников. Слышал я от людей, будто бы князь
Слуцкий считает, что переманиваю тебя на службу к себе. А какой же имеющий ум
христианин не был бы рад иметь у себя в товарищах «сына света», как выражается
Богослов в своем слове, которое я тебе послал? Я же, клянусь тебе, и не
помышлял звать тебя к себе ни на службу, ни для какого-нибудь иного дела, кроме
как для того, о чем я говорил тебе выше. Помнится мне, что просил я как-то его
милость о том, чтобы он прислал ко мне вашу милость для помощи в этом деле, да
его милость из-за свойственной ему мнительности по своему обыкновению понял все
иначе. Пусть ваша милость знает, если зайдет речь об этом переводе: просим мы
только потому, что не можем и не осмеливаемся без вашей помощи взяться за
работу. Впрочем, оставляю решать тебе. Аминь.