Минимизировать

Послание Марку Сарыхозину

Подготовка текста, перевод и комментарии А. А. Цехановича

Текст:

ЛИСТ КНЯЗЬ АНДРѣЯ КУРБСКАГО ДА МАРКА, УЧЕНИКА АРТЕМИЯ

ПИСЬМО КНЯЗЯ АНДРЕЯ КУРБСКОГО МАРКУ, УЧЕНИКУ АРТЕМИЯ

Юноше, свѣтлых обычаевъ навыкшему, брату и приятелю моему милому, господину Марку обышное поздравление.

Юноше, усвоившему добрые нравы, моему любимому брату и другу, господину Марку неизменный привет.

Притом прозба моя начинается до васъ, с таковою краткою повестию. Случилося ми некогда бесѣдовати со преподобным старцемъ твоимъ, а моимъ отцомъ и господином, блаженныя памяти преподобнымъ исповѣдником Артемием.[1] А бѣседа была о книжных делех, наипаче же о книзе Великого Василия, просившу ми ее у него для прочитания, кою ли, поведал, есть у себя — яко мя потомъ и даровалъ ею, з ласки своея. Азъ же вопросихъ: «Аще ли вся есть книга Великого Василия у нас?» Он отвѣщал ми, иже толико переведена Постническая книга у нас и неколико ктому от различных повѣстей словес, и ктому рекъ: «Есть написана книга, евангельскими и апостольскими словѣсы едиными, избирающи и сочиняючи приличные, и глаголют ее аки бы Василиа Великого». Аз рекъ: «Не вѣмъ, естьли есть его». «А что, — рѣкъ, — налѣпшая книга его,[2] о естественных вещахъ писанная,[3] и иные книги супротив ерѣтиковъ,[4] тѣ не преведѣны в нашъ языкъ». И ктому просил мя, ижбы аз потщание учинил, купил книгу Василиеву всю и добыл такова человѣка, кто бы моглъ з грѣцка языка, обо з латинского, превести ее. Аз отвѣщал: «Аще, — молвлю, — и добуду грецким умѣющаго, або латинским, но словеньский не будут умѣти». Преподобный же со усердиемъ реклъ: «Аз, — рѣче, — с потщаниемъ в старости моей, аще бы и пѣшему случилося ми, препоясався, пойду с-Слутца[5] там, гдѣ ми кажешь, и буду пособляти в преводе, и склоняючи на словѣнской». И повторе воистинну рѣклъ: «Обы, — рѣклъ, — сподобил мя Богъ, то ми же бы аз по словенскии помогал».

Начиная прямо с моей просьбы к вам, изложу кратко следующее. Довелось мне однажды беседовать с твоим преподобным старцем, а моим духовным отцом и господином, с блаженной памяти преподобным исповедником Артемием. Беседовали мы о книжных делах, а более всего о книге Василия Великого, которую я просил у него для прочтения, так как он сказал мне, что она у него есть, — и которую мне потом и подарил по своей любезности. Я тогда спросил: «Есть ли у нас полный перевод сочинений Василия Великого?» Он ответил, что у нас переведена только его книга «О постничестве» и несколько отрывков из других произведений, а потом добавил: «Есть одна рукописная книга, в которую входят избранные слова из Евангелия и Апостола, или подобные им; говорят, что ее написал Василий Великий». Я сказал: «Не знаю, так ли это». «А что касается, — сказал он, — его наилучшего сочинения о естественных вещах, а также его сочинений против еретиков, то они не переведены на наш язык». И еще он попросил меня, чтобы я постарался и приобрел книгу, содержащую все сочинения Василия, и нашел человека, который мог бы перевести ее с греческого или латинского языка. На это я ответил: «Может, дескать, и найдется кто-либо, знающий греческий или латинский язык, но знающего славянский мне не сыскать». А преподобный поспешил мне на это сказать: «Я, — говорит, — хоть и старый, но если понадобится, то даже пешком, подпоясавшись, пойду из Слуцка туда, куда ты мне велишь, и охотно помогу тебе в переводе, поправляя славянский текст». И потом еще раз повторил: «Если бы только дал мне Бог, то я бы помог вам со славянским языком».

Азъ же, сие слышахъ ото устъ преподобнаго, не токмо о таковых людехъ попечение учиних, набываючи их к такому дѣлу, но и самъ немало лѣт изнурих по силѣ моей, уже в сединах, со многими труды, приучахся языку римъскому. К тому и благородному юношу, брата моего, князя Михаила Оболѣнского[6] умалихъ, ижебы во младомъ еще будущий вѣцѣ, навык тех внѣшнихъ наукъ во языце римсте. Он же послушал мя, и изнурих три лѣта в Краковѣ в школѣ, и потом совершения ради до Влох ехалъ, оставя домъ, жену и дѣти, и тамо аки два лѣта пребыл. А ныне, благодатию Божиею, возвратился к нам, здрав и в праотеческом благочестию цѣлъ, яко корабль, преполон дражайших корыстей.

И я, услышав такое из уст преподобного, не только начал искать нужных для этого дела людей, но и сам, уже будучи седым, немало лет истратил в трудах, чтобы изучить, насколько это было в моих силах, латинский язык. К тому же упросил я одного благородного юношу, моего брата князя Михаила Оболенского, чтобы он, пока еще в молодом возрасте, изучил светские науки на латинском языке. Он меня послушал и три года провел в Кракове, обучаясь в университете, а затем, чтобы совершенствоваться, уехал в Италию, оставив дом, жену и детей, и провел там около двух лет. И вот теперь по Божьей благодати возвратился к нам здоровый и невредимый в праотеческом благоверии, подобный кораблю, наполненному драгоценнейшими товарами.

Аз же не токмо Великого Василия всю книгу купих,[7] но иных некоторых учителей наших: все опѣры книги Златоустовы, Григория Богослова, Кирилла Александрийского, Иоанна Домаскина и кронику некую, ново з грѣцка на латынской преложенную, зѣло потребную и премудрую, написана от муже некоего зацъного, Никифора Калийста. А тѣхъ всѣхъ книгъ — которая что в себя имѣет — преписавшии рѣстра,[8] посылаю до вашей милости и держу то от вас, иже вскоре ихъ прочтете и разсмотрите нашъ недостаток книжный, паче же глас словес божественных.

А я купил не только все сочинения Василия Великого, но также и некоторых других наших учителей: все сочинения Иоанна Златоуста, произведения Григория Богослова, Кирилла Александрийского, Иоанна Дамаскина и одну очень полезную и умную Хронику, написанную благородным мужем Никифором Каллистом и недавно переведенную с греческого языка на латинский. Переписав оглавление всех этих книг, — что какая в себе содержит, — посылаю его вашей милости и оставляю вам, чтобы, прочитав его, вы увидели, скольких еще книг, содержащих в себе звуки божественной речи, нам не хватает.

А того ради прозбу и моление братцкое к вашей милости простираю: союза ради любовнаго Христа нашего, такоже и раба его, старца твоего, а моего отца, святаго преподобного Артемия, — яви любовь ко единоплемянной Росии, ко всему словенскому языку! Не обленись до нас приѣхати на колько месяцей, даючи помощь нашему грубству и неискувству![9] Бо не обвыкли мы, яко аз, тако и князь Михайло, словѣнску языку вконецъ, и того ради боимся пуститися едины, без помощи, на так великое и достойнохвальное дѣло. А того ради послах к тебѣ предисловейцо единой книги нашего пѣреводу,[10] не ижебы имъ величаяся, або тщаславяся тем — Боже, сохрани насъ от таковых! — но оказуючи недостаток и невежество наше, яко тамъ прочитающе, лепей разсмотришъ. Бо исках помощи себѣ, сѣмо и овамо обращаяся, и никакоже обрѣтохом. Аще ли Богъ тя принѣсет до нас, то бы аз селъ со единым боколяромъ[11] за книгу Павловых епистолей, бѣседованныхъ от Хрисостома, а ваше бы милость сел за другую книгу со князем Михаилом — або Григория Богослова, або Василия Великого. Посылаю тѣ вашей милости подарок духовный — арацыю едину Григория Богослова, а другое слово Великого Василия преводу нашего: прошу, ижебы есть принял тот малый нашь упоминокъ с любовию.

А отсюда и моя братская просьба к тебе: во имя любовного единения нашего Христа и его раба, а твоего старца и моего духовного отца, святого преподобного Артемия, — прояви свою любовь к единокровной России, ко всему славянскому народу! Не поленись приехать к нам на несколько месяцев и помоги нам, невежественным и неопытным! Потому что как я, так и князь Михаил, не зная в совершенстве славянского языка, не решаемся взяться сами, без чьей-либо помощи, за такое великое и достохвальное дело. Посылаю также тебе предисловие к одной из книг, переведенной нами, но не из гордости или тщеславия — сохрани нас Бог от этого! — а для того чтобы ты, прочитав его, смог лучше увидеть нашу скудость и невежество. Искал я себе помощников, обращаясь в разные места, но так и не нашел. Но если бы тебя привел к нам Бог, то я с одним бакалавром взялся бы за перевод посланий апостола Павла, протолкованных Хризостомом, а ваша милость с князем Михаилом принялись бы за другую книгу — или Григория Богослова, или Василия Великого. При этом посылаю вашей милости духовный подарок — одну орацию Григория Богослова и одно слово Василия Великого в нашем переводе. Прошу принять с любовью этот наш небольшой подарок на память.

Прости мя глаголати еще дерзнувши: аще бы еси имѣлъ и покинул сот копъ от его милости княжати Слуцкаго юркгелту, мнимаю, честнейший и похвальнѣйший пред Богом братцким прозбом в духовных вещах уступити, нежели текущаго и влекомого держатися. А данное ти сребро от Господа торжником дати, талант умножати, ктому еще во единоколенных просвещение. А слышал есмь от некоторых, иже его милости князь Слуцкий разумѣетъ от нас, иже бы аз тебѣ от него пребавлял до службъ моих. А который, ум умѣющий, християнин не рад бы себѣ товарыщи имѣлъ, а еще ктому «сына свѣта», яко Богослов пишет в том реченью, от меня до тебя посланном? Но аз того никакоже дерзнув с тобою, сведчю, но токмо ныне прозбы моей простираю до вас того ради предреченного дѣла, а ни службъ для, а ни иныя коея вѣщи, воистинну. А памята ми ся, ижем его милости молвил, иже ми вашу милость прислал в помощь к тому дѣлу, а у их милости свое обыкновение: мнимани бо. О том, милость ваша, ведай, естьли ея коснет той превод: ни за чем, токмо того ради, иже бѣз помощи не можемъ, а не смѣемъ дерзнути. А всяко пущаю производению воли твоей. Аминь.

Прости, что осмеливаюсь тебе сказать еще вот о чем: если даже ты имеешь сотню коп годовых денег от князя Слуцкого, то думаю, что честнее и достойнее было бы все же перед Богом уступить братским просьбам, касающимся духовных вещей, чем стремиться к преходящему и суетному. Полученное же тобой по милости Господа серебро лучше было бы раздать на торжищах, а самому приумножать свой талант, способствуя при этом просвещению своих соотечественников. Слышал я от людей, будто бы князь Слуцкий считает, что переманиваю тебя на службу к себе. А какой же имеющий ум христианин не был бы рад иметь у себя в товарищах «сына света», как выражается Богослов в своем слове, которое я тебе послал? Я же, клянусь тебе, и не помышлял звать тебя к себе ни на службу, ни для какого-нибудь иного дела, кроме как для того, о чем я говорил тебе выше. Помнится мне, что просил я как-то его милость о том, чтобы он прислал ко мне вашу милость для помощи в этом деле, да его милость из-за свойственной ему мнительности по своему обыкновению понял все иначе. Пусть ваша милость знает, если зайдет речь об этом переводе: просим мы только потому, что не можем и не осмеливаемся без вашей помощи взяться за работу. Впрочем, оставляю решать тебе. Аминь.



[1]исповѣдником Артемием. — Игумен Троице-Сергиева монастыря старец Артемий был идеологом нестяжательства. Обвиненный иосифлянским руководством русской церкви в еретичестве, был сослан в 1554 г. в Соловецкий монастырь, откуда и бежал в Литву вместе с осужденным за ересь Феодосием Косым. В Литве он сблизился с Курбским, который называл его, как видно из текста Послания, своим духовным отцом. Артемий известен своими полемическими посланиями.

[2] На поле: Сиирѣчь, яже о шести днехъ писаная убо, тамо о всѣхъ естественных вещах совершение выписалъ такъ прекраснѣ, яко никтоже от вѣка другий описал, яко Василий Великий.

[3] ...о естественных вещахъ писанная... — Речь идет об одиннадцати беседах Василия Великого на Шестоднев (комментарии на библейские сообщения о шести днях творения). Полный перевод этого сочинения был осуществлен только в 1656 г. Епифанием Славинецким и напечатан в Москве в 1665 г.

[4] ...супротив ерѣтиковъ... — Вероятно, имеются в виду пять книг Василия Великого в защиту учения о святой Троице против Евномия.

[5] ...пойду с-Слутца... — Г. Слуцк в 100 км на юг от Минска был центром удельного Слуцкого княжества, резиденцией князей Олельковичей, ведущих родословную от Ольгерда. В середине XVI в. представлял собой один из значительных культурных центров на территории Великого княжества Литовского.

[6] ...Михаила Оболѣнского... — Князь Михаил Андреевич Оболенский-Ноготков отъехал в Литву до 1568 г. после получения им королевского привилея. Жил при дворе князя Андрея Курбского и принимал участие в организованной им переводческой деятельности. Переводил, в частности, вместе с князем Курбским «Богословие» Иоанна Дамаскина. См. коммент. к Предисловию к переводу сочинений Иоанна Дамаскина.

[7] ...купих... — В рукописи «купить». Испр. по изд. Кунцевича.

[8] На поле: реистръ.

[9] ...неискувству. — Так в рукописи.

[10] ...предисловейцо... пѣреводу... — Скорее всего, Курбский имеет в виду свое Предисловие к Новому Маргариту (см. ниже).

[11] …со единым боколяромъ... — Вероятно, речь идет об Амброжии Бжежевском, предполагаемом авторе перевода Хроники Мартина Бельского на белорусский язык. См. также ниже Предисловие к Новому Маргариту.

В настоящем издании представлены почти все наиболее значительные послания Андрея Курбского. He публикуются лишь незначительные по объему и по содержанию послания волынского периода (Ответ восточных, два Послания Федору Бокею-Печихвостовскому, Послание Евстафию Воловичу и Послание Базилию Древинскому), которые не влияют сколько-нибудь значительным образом на общее представление о характере переписки князя.

Марк Сарыхозин, бежавший из России в Литву, жил при дворе князя Юрия Юрьевича Слуцкого, где в это же время жил и старец Артемий (см. коммент.). Текст Послания публикуется по рукописи Погод. 1494.