Минимизировать

ИЗ ХРОНОГРАФА 1512 года

Подготовка текста, перевод и комментарии О. В. Творогова

Текст:

ИЗ ГЛАВЫ 197

ИЗ ГЛАВЫ 197

 

ПРЕ СЕМ ЖЕ ЦАРСТВИИ ГРЕЧЕСТЕМ АНДРОНИКА ПАЛЕОЛОГА,[1] В ЛѢТО 6790, БЫСТЬ ЦАРЬ ВЪ СЕРБЕХ МИЛУТИНЪ.[2] ЦАРСТВО СЕРБЬСКОЕ

ПРИ ТОМ ЖЕ ЦАРЕ ГРЕЧЕСКОМ АНДРОНИКЕ ПАЛЕОЛОГЕ, В ГОДУ 6790 (1282), БЫЛ У СЕРБОВ ЦАРЬ МИЛУТИН. ЦАРСТВО СЕРБСКОЕ

 

Святый Симионъ роди Стефана краля, и Стефанъ роди Стефана же, иже нареченъ бысть Урошь во имя прадѣда своего, сей есть храпавы краль.[3] Сей роди Милутина краля, иже четвертый от святаго Симиона. Сему обладающу сербы, ражаеть убо сей Стефана,[4] великаго, благочестиа столпа, и царьствиа вѣнець, и добродѣтели сокровище. И бѣ всѣм благъ, и приступенъ, и милостивъ. И по умертвии матери Стефановы Милутинъ краль приобщаеться второму браку,[5] у греческаго царя Андроника Палеолога дщерь поят, и роди от нея сына Коньстянтина. Царица же, видящи Стефана от всѣх любима, ненавидяше его, нъ приходит ко отцу его, слезы испущая и дряхлым лицемъ, яко спасение его промышляа, и оклеветаеть праведнаго, яко к ней рачителнѣ прилежаща и на отца недобрая мыслитъ. Князи же совѣтоваху Стефану, собравъ вои, уклонитися во ину страну и избыти съшиваемыя льсти. Он же не восхотѣ, но на Бога всю надежю положи. Что же по сих? О безмѣстиа! Преможе женьская лесть и угаси родительную любовь: ят бываеть праведный и очию лишаеться. Бѣ же ту церкви святаго Николы,[6] лѣжащу убо праведному и зѣло болѣзнующу, и мало воздремався, явися ему святый Николае и рече ему: «Не скорби, Стефане, се очи твои на моею дланию!» И показаваше ему.

У святого Симеона родился Стефан краль, у Стефана — Стефан же, нареченный Урошем по имени прадеда своего, это был рябой краль. Он был отцом Милутину кралю, четвертому от святого Симеона. Когда правил он сербами, родился у него Стефан, великий столп благочестия, и венец царства, и средоточие добродетелей. И был ко всем благожелателен, и доступен, и милостив. И после смерти матери Стефановой краль Милутин вступил во второй брак, взяв за себя дочь греческого царя Андроника Палеолога, и родился у нее сын Константин. Царица же, видя, что всеми любим Стефан, возненавидела его, приходит к его отцу, обливаясь слезами и со скорбным лицом, словно бы о спасении его думая, и клевещет на праведного, будто он к ней льнет и против отца замышляет злое. Князья же советовали Стефану, собрав воинов, уйти в другую землю и так избежать зла от возводимой на него клеветы. Он же не захотел и возложил всю надежду на Бога. Что же далее? О беззаконие! Превозмогло женское коварство и угасило родительскую любовь: схвачен был праведный и очей лишен. Когда же лежал праведный, тяжко страдая, близ церкви святого Николы, и немного вздремнул он, и явился ему святой Никола и сказал ему: «Не печалься, Стефан, вот очи твои на моих ладонях!» И показал <их> ему.

 

Потом же посылается в заточение в Коньстянтинъ град и съ двоими его дѣтми, единъ убо Душмана нарицаемъ, другий же Душана Стефанъ.[7] Андроникъ же Палеологъ, тесть Милутиновъ, повелѣ ему пребывати неисходну во обители Вседръжителевѣ.[8]

Потом же был сослан Стефан в заточение в Константинов град с двумя своими сыновьями — одного звали Душман, другого же Стефан Душан. Андроник же Палеолог, тесть Милутинов, повелел Стефану пребывать безотлучно в монастыре Вседержителя.

 

Доблий же терпяше съ благодарениемъ, паче добродѣтели прилѣжа и всѣмъ образ пользы бывая, и словом и дѣломъ, иже и самому царю въ слух прииде и патриарху, иже и к себѣ призываху праведнаго, и дивляхуся словесемъ его и разуму. Въ то же время патриархъ Афанасие дивный соборъ състави на нѣкоего Варлама, акиндиньскыя ереси началника, иже Ариава мысляща и Македониева[9] и Владычнее преображение глаголаше привидѣние быти и многи улови во свою ересь. Патриархъ же со всѣмъ соборомъ Варлама еретика от церкви отлучи и съ его единомысленики, и проклятию предаша. Он же не преста, пиша и возмущаа церковъ, и многи прельсти. Призванъ же бывъ Стефанъ къ царю по обычаю и по многих бесѣдах рече: «О боговѣнчанне царю, многих преже тебе бывших превзыде всякими нравы добродѣтелными и смирениемъ, но о едином не вѣмъ, како погрѣшаеши, еже есть глава всему и вѣнець царствию, о немже апостоли подвизашася и мученици плоти не пощадѣша, еже есть благочестие». Царь же рече к нему: «Како убо о благочестии насъ мниши погрѣшати, глаголи убо, о друговъ изряднѣйши!» И Стефанъ отвѣща: «Явлено есть, о царю, презирающему пастырю волчий въ стадо вход и не отгонящу их, такову же быти и тому звѣрю, аще и пастыря носить имя, и аще злославныя не отгонить, и той зълославенъ судится ото иже умъ имущих. Нѣсть праведно, о царю, царствиа саномъ почтену тебѣ и толику стаду от Христа пастырю поставлену, того враги во своемъ стаде дръжати, но яко волкы душетлѣнныя отгонити далече и съ Давидом пѣти: “Ненавидящаа тя, Господи, възненавидѣх и о вразѣх твоих истаях, совершенною ненавистию возненавидѣх их, и въ врагы быша ми”,[10] — и ото всѣго своего царствиа да повелиши их изгнати. Сице аще сотвориши, церковныа уставиши раздоры и миръ глубокъ даруеши православным, и царствиа скипетры возвеличиши, истиненъ царь истинным христианом будеши, истиненъ пастырь, и ото общаго Владыкы мьзду приимеши — небесъное царствие». Сиа слышавъ самодръжець, премудрости и словесному разуму мужа удивляшеся, много того благодаривъ и похваливъ, рече къ сущимъ въ полате: «Вельми сей мужь в разумѣ великъ и умныма паче очима многозрительнийши, аще и телесныя сему затвориша». И абие царь повелѣ Варлама связана к себѣ привести. Возвѣсти же ему нѣкто от полаты еговы ереси, он же въскорѣ въ Рим отбѣже. Царь же повелѣ его единомысленики изгнати из града, и изо всѣх градовъ и весей съ безщестиемъ изгоняти, изо всего своего царства.

Благой же терпел со смирением, больше прежнего стремясь к добродеяниям и всем в словах и делах служа образцом, так что и до самого царя, и до патриарха дошел слух <о нем>, и они призывали к себе праведного и дивились речам его и мудрости. В то же время патриарх Афанасий дивный собор созвал против некоего Варлаама, главы акиндинской ереси, мыслящего, подобно Арию и Македонию, и утверждавшего, будто бы преображение Господне было лишь видением: и многих увлек он в свою ересь. Патриарх же со всем собором отлучил еретика Варлаама и единомышленников его от церкви и предал проклятию. Тот же не успокоился, продолжал писать и смущать церковь и многих прельстил. Был как-то, по обычаю, призван Стефан к царю и после долгой беседы сказал: «О боговенчанный царь, многих до тебя бывших превзошел ты своими добродетелями и смирением, но не пойму, почему ты именно тем пренебрегаешь, что является всему вершиной и венцом царства, во имя чего апостолы совершили подвиг свой и мученики плоти своего не пощадили — говорю я о благочестии». Царь же возразил ему: «Почему ты думаешь, что мы пренебрегаем благочестием, скажи, о достойнейший из друзей!» И Стефан отвечал: «Известно, о царь, — если пастух не оберегает стадо от набега волков и не отгоняет их, то и он такой же зверь, хотя и именуется пастухом, и тот, кто не отгонит известного злом своим, тот и сам будет осужден как злой всеми, способными размышлять. Недостойно, о царь, тебе, пребывающему в чтимом царском сане и пастырем от Христа поставленному таковому стаду, врагов его в своем стаде терпеть, но следует отогнать их подальше как волков-душегубцев и с Давидом воспеть: “Ненавидящих тебя, Господи, возненавидел и гнушаюсь врагов твоих, искренней ненавистью возненавидел их, и стали они врагами моими”, — и прикажи изгнать их из всего своего царства. Если так поступишь, то прекратишь церковные распри, и прочный мир даруешь православным, и царский скипетр возвеличишь, явишься истинным царем истинным христианам и истинным пастырем и от Владыки всех дар получишь — царство небесное». Услышав это, поразился самодержец мудрости и разумным словам того мужа, горячо поблагодарил его и похвалил, и обратился к находившимся в палате: «Превелик разумом сей муж, а еще более — внутренним зрением, все видящим, хотя телесные очи ему закрыли». И тотчас же царь приказал Варлаама связать и привести к себе. Но предупредил того кто-то из окружавших его еретиков, и он поспешно бежал в Рим. Царь же приказал единомышленников его изгнать из столицы, и изо всех городов и селений с бесчестием изгонять, из всего своего царства.

 

Что же по сих? Пятое лѣто Стефану въ заточении совершашеся, и на праздникъ чюдотворца Николы бдѣнию всенощному совершаему, и запалению свѣщамъ много, и кажению, и чтению положену житие и чюдеса святаго, Стефанъ из глубины душевныа моление принося и ото многаго труда мало въздрѣмася, зрит очима сердца великаго Николу и к ногама его припад, милости прося. Милостивый же онъ рече: «Рѣх ти преже не скорбѣти и показах ти въ своей руцѣ твои зѣници, и нынѣ посланъ есмь исполнити». И воздвигь его и крестное знамение на лици его сотвори, очию же его краи перъстными коснувся, рече: «Господь Исус Христос, иже слепаго от рожениа воочивый, той и твоима очима первый даруеть зракъ». И овъ убо невидимь бысть, Стефанъ же, възбнувъ, трепетенъ бысть — о, неизреченнаго ти милосердиа, Христе! — зряше якоже и преже.[11] И много со слезами благодаривъ и никомуже объяви до времени, но, по обычаю, убрусом закрывъ очи, хожаше съ жезлом. И по мале меньший сынъ его прѣиде от сеа жизни.

Что же после этого? Когда уже шел пятый год Стефанова заточения, как-то свершалась служба всенощная на праздник чудотворца Николы, и горело множество свечей, и кадили, и читали, как положено, житие и о чудесах святого, Стефан от всей души молился и, сильно утомленный, немного задремал и увидел очами сердечными великого Николу, и, припав в ногам его, попросил о милости. Тот же, милосердный, сказал: «Поведал тебе еще ранее, чтобы не печалился, и показал тебе очи твои в своей руке, и ныне послан я все исполнить». И поднял его, и крестным знамением осенил лицо его, концами пальцев коснулся глаз его и сказал: «Господь Иисус Христос, даровавший зрение слепому от рождения и твоим глазам дарует способность видеть, как прежде». И стал невидим тот, Стефан же, проснувшись, вострепетал — о, неизреченное милосердие твое, Христос! — ибо стал видеть, как прежде. И долго со слезами благодарил и никому о том не сказал до времени, но, как обычно платом закрыв глаза, ходил с жезлом. И в скором времени младший сын его оставил этот свет.

 

Образ же возвращениа его во свое отечество сице бысть. Посылаше самодръжець греком къ зятю своему серпьскому кралю, да послеть ему воиньстьво на помощь. И болгарене тогда южьная вся подъ собою сътворивше и со множествомъ вои на востокъ грядяху. Посла же с ними и настоятеля обители Вседръжителявы, идѣже Стефанъ заточенъ. Его же призвавъ наединѣ краль Милутинъ о сынѣ вопрошаше. Чюдный же онъ: «О многострадалномъ ли и вторѣмъ Иовѣ[12] вопрошаеши мя, о владыко? Недостойна твоа держава вся, аще и тмами житиа твоего будутъ лѣта, противу Стефановыя нищеты; якоже многоцѣньное сокровище стяжа того обителъ и весь царствующи град!» И вся сказавъ ему и еже на еретики подвигъ его. Слышав же краль и отеческим милосердиемъ подвигъся, нача плакати, и посла къ царю греческому въскоре к нему послати Стефана. Царь же с радостию, и многы дары давъ, отпусти его, ихже дастъ во обитель Вседръжителя. Пришед же ко отцу, он же со слезами лобзавъ его с радостию и проситъ у него прощениа о съгрѣшении, еже к нему. Христовъ же подражатель себе повинна сътвори, и рыдание отца утѣшивъ, и прозрѣниа своего не объяви ему, ни иному кому, такоже ни въ Царѣградѣ, но по обычаю, убрусом очи закрывъ, хожаше, яко да не паки завистию угасять ему богоданныа очи. Потом же повелѣ ему отець въ Диоклитийстемъ мѣсте пребывати. Он же паче добродѣтели прилежаше.

Возвращение же его в свое отечество было таково. Послал как-то самодержец греческий к зятю своему, сербскому кралю, чтобы тот направил ему воинов в помощь. Болгары южные тогда все себе покорили и со множеством воинов двинулись на восток. С послами отправил и игумена монастыря Вседержителева, в котором был заточен Стефан. Его же призвал к себе краль Милутин и наедине стал расспрашивать о сыне. Чудный же тот: «О многострадальном втором Иове спрашиваешь меня, о владыка? Не достойна вся держава твоя, если даже будут долгими годы жизни твоей, Стефановой нищеты; обитель и сам царствующий град обрели его, словно многоценное сокровище!» И рассказал ему обо всем и о выступлении его против еретиков. Услышав же это, краль исполнился милосердием отцовским, заплакал и послал к царю греческому, чтобы скорее вернули ему Стефана. Царь же с радостию отпустил его, почтив дарами многими, которые тот передал в обитель Вседержителя. Когда пришел он к отцу, тот расцеловал его со слезами и с радостью и попросил прощения за грехи свои перед ним. Христу же подражающий себя виновным нарекал, и слезы отца своего утешил, и прозрения своего не открыл ни ему, ни кому-либо другому, ни в Царьграде, но, как обычно, ходил, прикрыв глаза платом, чтобы снова, позавидовав, не угасили бы ему Богом данные очи. Потом же повелел ему отец пребывать в Диоклитийском граде. Он же более, чем прежде, стал предаваться добродеяниям.

 

ГЛАВА 198

ГЛАВА 198

 

ЦАРСТВО СЕРПЬСКОЕ СТЕФАНОВО

ЦАРСТВО СЕРБСКОЕ СТЕФАНОВО

 

По сих же, отцу его скончавшуся, и погребенъ бысть во обители, иже от него създаннѣй — Баньско убо мѣсто именуемо,[13] ради текущих теплых вод — въ церкви первомученика Стефана. По преставлении убо отца Стефанъ убрусъ ото очию отвергъ, свѣтелъ лицем, свѣтлѣйши же очима собравшимся является и на достойное тому Серпьское царство препоясуется. И вси сущии въ власти к нему притицаху.

Некоторое время спустя скончался его отец и погребен был в обители, им созданной, — место то именовалось Банским из-за протекавших здесь теплых вод — в церкви первомученика Стефана. После смерти отца Стефан сбросил повязку с глаз, и явился перед собравшимися светел лицом и светел взором, и на достойное его царство Сербское препоясается. И все власть предержащие к нему поспешили.

 

Коньстянтинъ же, иже того брат ото иныя матери,[14] доволно воиньство собравъ и пославъ скоро, уступити царствиа веля: «Нѣсть, — рече, — слышано от вѣка, слѣпу быти царю». Сиа рече, укаряа его. Стефанъ же къ соборной церкви преже иде поклонитися, и тамо архиепископъ Никодимъ венцемъ царствиа украшает главу его и всѣмъ илирическым языком поставляеть царя. И оттуду въставъ, къ брани идяше. Да якоже близъ быша обои полци, и, милосердуя о брате, милостивая она душа посылаеть к нему таковая писаниа: «Стефанъ, милостию Божиею царь сербом и отеческому наслѣдию, еже страхом Божиимъ правити того люди, брату превожделѣнному Коньстянтину, радоватися! Престани, еже начинаеши ратовати со иноязычники своя люди, но усердно прииди, да узримъ другъ друга, и санъ вторый, яко сынъ царствиа, приимеши. Довлѣеть мнѣ и тебѣ в толицѣ ширинѣ земля жительствовати, не бо азъ есмь Каинъ-братоубица, но Иосифу другъ-братолюбець,[15] его же слово к тебѣ глаголю: “Не бойся, Божий бо есмь азъ! Вы совѣщаете о мнѣ злая, Богъ же совѣща о мнѣ благая, якоже нынѣ видиши”». Он же ни мало слышати восхотѣвъ, но на брань устремися.

Константин же, брат его от другой матери, собрав большое войско, в скором времени посылает к нему и требует уступить престол: «Неслыханно, — говорит, — от начала мира, чтобы слепец был царем». Сказал это, насмехаясь над ним. Стефан же прежде всего отправился помолиться в соборную церковь, и там архиепископ Никодим возлагает на голову его царский венец и провозглашает царем над всем иллирийским народом. И оттуда направляется Стефан на брань. И когда сошлись оба войска, Стефан, это доброе сердце, жалея брата, направляет к нему такое послание: «Стефан, милостью Божьей царь сербам и отеческому наследию, в страхе Божьем повелевающий его людьми, брату, желаннейшему Константину, радоваться! Прекрати ратоборствовать с иноязычниками против своих людей, но поспеши прийти, и увидим друг друга, и второй сан, как сын царский, получишь. Следует нам с тобой на столь обширной земле нашей жительствовать, ибо я не Каин-братоубийца, а Иосифу друг-братолюбец, его же слово тебе повторю: “Не бойся, ибо я с Богом! Вы замыслили против меня зло, Бог же пожелал мне добра, как ныне видишь”». Тот же и слышать не захотел, но двинулся в бой.

 

И сражению бывшу, многа убо трупиа падоша, и побѣженъ бываеть онеправдовати нашедый, и сам Коньстянтинъ падаеть умилено, таково приобрѣтение получивъ своего непокорениа, не вѣдый не точию царство, но и малыа вещи — аще Богь не благоволит, не можеть самосмышлениемъ человѣкъ получити. Того же убо людие укланяются къ Стефану. Стефанъ же убо вся в руку имый, и елико царствиа простирашеся высота, толико смиряше себе, и землю, и пепелъ, червь, и не человѣкъ нарицаше себе, и не точию слезами постелю омакаше, но и на въсякъ день совесть слезами омываше, и архиерею и ереомъ выю преклоняше и почиташе их яко Божиа слуги, такоже и иноки любляше зѣло, яко отлучивших себе Богови, и почиташе их и потребными удовляше. Восхотѣ же обитель тѣмъ създати[16] и велие желание имый о сих, и в ней храмъ во имя Вседръжителя и другий чюдотворца Николы, столпы и помостъ мрамориемъ различным и всякыми красотами, егоже не возможно изрещи, и кругъ оградъ каменъ, и въ стенах келиа мнихом, на мѣсте глаголемемъ Деченя. Не мощно же и красоту мѣста того изрещи. И сам ту пребываше, дондеже вся съверши. И удовли обитель всими потребными сосуды златыми и сребреными, и ризами многоцѣнными, и всѣми такоже телесными потребами доволно устроивъ, всякими доходы, еже есть нужно на строение обители и всѣм сущим в ней, и великому Николѣ другую церковъ близ обители въздвиже.

И когда началось сражение, множество пало убитыми, и побежден был пришедший беззаконствовать, и сам Константин пал в сетовании, обретя таковое из-за строптивости своей, не способный не только царством править, но и простой вещи понять — если Бог кому не благоволит, то не сможет человек исполнить своего замысла. И люди его переходят к Стефану. Стефан же, все в руках своих имея, несмотря на то, что на высоту вознеслась власть его, сам пребывал в смирении, именуя себя прахом, пеплом, червем, а не человеком, и не только слезами постель орошал, но каждый день совесть свою слезами омывал, и перед архиереями и иереями голову склонял, и чтил их как Божьих слуг, также и иноков любил безмерно, ибо отдали они себя Богу, и чтил их, и одаривал всем необходимым. Решил он и обитель для них создать и много заботы тому уделял, и в обители той <возвел> храм во имя Вседержителя и другой — <в честь> чудотворца Николы, со столпами и помостом из разноцветного мрамора, со всякими украшениями, каких не описать словом, и стену возвел вокруг каменную, и в стене кельи для монахов — все это на месте, именуемом Дечаны. Невозможно описать красоту места того. И сам он пребывал тут, пока всего не свершил. И одарил обитель всеми потребными сосудами золотыми и серебряными, и ризами бесценными, а также всем для нужд телесных полностью снабдив, всякими средствами на устройство обители и для всех, пребывающих в ней, и великому Николе воздвиг другую церковь близ обители.

 

ЦАРСТВО БОЛГАРЬСКОЕ

ЦАРСТВО БОЛГАРСКОЕ

 

По инѣх же царѣх бысть въ болгарех царь Михаилъ.[17] Сей, покоривъ себѣ прилежащаа страны и собравъ многы языки, прииде и Серъпское начальство хотя себѣ покорити. Повелѣ же Стефанъ сопротивных созрѣти, и бѣ по тысящи съпротивных противу пятимъ Стефановым. Христианьственѣйши же Стефанъ посылаеть о миру къ царю болгарьскому: «Почто, — глаголя, — тружаешися погубляти болгарьскиа и серпьскиа роды? Доволенъ буди своими и не приражайся Богу, не желай, яже онъ инѣм дарова. Аще ли силенъ еси, на варвары вооружайся, а не на Христовы люди, имже азъ пастырь по того благодати. Помысли, колико крови христианьскиа пролиятися имать и колики матери обезчадятся! Сих всѣх истязати имать Богъ от тебе.[18] Сих ради остави нас мировати и къ своим възвратися, иже бо чюжая желаяй и своя погубить». Слышавъ же онъ сиа, яко звѣрь рыкну, яко: «Аще не приидеть, — рече, — заутро и падъ, непобѣдимыя нашая дръжавы ногу на своей выи поставит, связана, пославъ, приведу сего и, умучивъ того, смерти предамъ». Стефан же слышавъ сиа — о блаженныя надежа! — из глубины въздохнувъ и «Господь мнѣ помощникъ, — рече, — и не убоюся! Что сътворить мнѣ человѣкъ?» Урядивъ полки и сыну вручивъ их, сам же вшед в сѣнь, Богу моляшеся со слезами. И изшед наутрие из сѣни, лице от молитвы просвѣтлено имый и сыну рече: «Иди, глаголю, чадо, и Господь послеть ангела своего предъ вами, пишеть бо: гордымъ противляется, смиреным же даеть благодать».[19] И сражению бывъшу, побѣженъ бысть и ятъ болгаромъ царь и убиенъ; еже инѣмъ готова, самъ пострада. Болгаре же студа исполньшеся и многи погубивше, Александра, того нетиа, царя поставльше,[20] во своя возвратишася.

После иных царей был у болгар царь Михаил. Он, покорив соседние страны и собрав воинов иноплеменных, двинулся, вознамерившись Сербское государство себе подчинить. Повелел же Стефан исчесть врагов, и оказалось по тысяче противников на пять воинов Стефановых. Христианнейший же Стефан посылает с предложением мира к царю болгарскому: «Почто, — говорит, — хочешь погубить болгарский и сербский народы? Довольствуйся своим, и не перечь Богу, и не желай того, что он другим даровал. Если ты могуч, то обнажи оружие против варваров, а не против Христовых людей, которым я пастырь по его благодати. Подумай, сколько крови христианской прольется и сколько матерей лишится детей! <...> Ради них дай же нам жить в мире и к своим домам возвратиться, ибо кто жаждет чужого, тот свое погубит». Тот же, услышав слова эти, словно зверь рыкнул: «Еще не настанет, — изрек, — утро, как <Стефан> падет и непобедимой нашей державы ногу себе на шею поставит, и пошлю я, чтобы связанным привели сего <Стефана>, и после мук смерти его предам». Стефан же, узнав об этом — о блаженная надежда! — вздохнул глубоко и сказал: «Господь мне помощник, и не устрашусь! Что сделает мне человек?» Построив полки и сыну вручив их, сам вошел в шатер и стал со слезами молиться Богу. И наутро вышел из шатра с просветленным от молитвы лицом и сказал сыну: «Говорю тебе, чадо, — иди, и Господь пошлет ангела своего перед вами, пишется ведь: гордым противится Бог, а смиренным дает благодать». И когда разгорелась битва, побежден был, и пленен, и убит царь болгарский; что другим готовил, от того и сам пострадал. Болгары же, покрыв себя позором и множество в бою потеряв, Александра, племянника царского, царем поставили и возвратились восвояси.

 

Стефан же съ побѣдою во своя возвратися и со всѣми прииде во обитель Вседръжителя и веселяшеся о красотѣ ея и побѣдительная написоваше Христу царю. Таже съзидаеть другую обитель недалече отъ тоя, келиа часты и добросоставны, одры и постелями и одежами и всякими потребами удовливъ телесными, и собираеть во всем своем царстьвии много зѣло стражющих братий, различными недугы и старостию слячены, и изгнивша лица имуща и прочаа уды — позоръ умиленъ воистинну милостивыхъ очима и слезам виновно зрѣние. Постави же тѣмъ строителя от полаты, мужа добра зѣло, и на всякъ день коегождо хотѣнию повелѣ упокоивати их пищею и питиемъ, вина и миро благоуханиа кь прохлажению восходящаго распалениа недуга и утолевати болѣзни, и во всемъ тѣмъ угожати повелѣ. Но и самъ тамо часто прихожаше во образѣ воина пѣнязя подоваше, ово же и явно во дне сим поклоняяся и плоти страдалныя цѣлуа со слезами, словеса утѣшная к нимъ бесѣдуя и сих похваляа, яко ради временьнаго страданиа царствию бесконечному сподобятся, многажды же и всю нощь с ними бесѣдуяше. И не мощно всѣх добродѣтелей его писанию предати. Но прочее повѣм мучениа его конець.

Стефан же возвратился с победой в землю свою, и со всеми пришел в обитель Вседержителя, любуясь там красоте ее, и слова о победе написал в честь Христа-царя. Затем созидает другую обитель невдалеке от той с многочисленными и добровидными кельями, снабдив ее одрами, и постелями, и одеждами, и всем необходимым для нужд телесных, собирает по всему царству множество страждущих, различными недугами и старостью угнетаемых, с гниющими лицами и иными частями тела — поистине трогательное зрелище для глаз милосердных и вызывающее слезы. Поставил же Стефан над всеми ими управителя из приближенных своих, мужа предостойного, и велел каждый день удовлетворять желания всякого из них пищей и питьем, вином и миррою благоуханною для ослабления жара от недугов, и лечить болезни, и во всем угождать им велел. И сам часто приходил туда в одежде воина и деньги раздавал или же открыто днем им кланялся и плоть их страждущую целовал со слезами, говоря им слова утешительные и хваля их, ибо за недолгое свое страдание царства бесконечного сподобятся; зачастую же и всю ночь с ними беседовал. И невозможно все добродетели его описать. Но поведаю о мученическом конце его.

 

По утренемъ славословии Стефанъ успе мало на одрѣ, и предста ему великий Николае и рече: «Уготовися прочее, Стефане, ко исходу, Господеви наскорѣ предстати имаши». О добраго възвѣщениа! Возбнув же и со слезами Бога благодаривъ, такоже и вѣстника, святаго Николу, давъ же множество злата обоимъ обителемъ съхранити на потребу, прочая же сам раздоваше.

Как-то после утренней молитвы Стефан задремал на одре, и предстал ему великий Николай и сказал: «Готовься теперь, Стефан, к близкой кончине, скоро Господу ты предстанешь». О благая весть! Проснувшись, со слезами возблагодарил он Бога, а также вестника, святого Николу, даровал много золота обеим обителям, чтобы хранили для нужд своих, остальное же сам роздал.

 

О СМЕРТИ СТЕФАНА

О СМЕРТИ СТЕФАНА

 

Стефанъ же, сынъ его, иже глаголемый Душана, многажды уязвленъ бывъ желаниемь царствиа и не могий терпѣти стремлениа пламень, много съ собою воиньство имѣя и от началных вельможь, во Аръванитскую приходить землю и тамо на все царствие опоясуется содръжание, и ото отеческыя области сию отъемлеть. Увѣдѣв же сиа, кроткый Стефанъ посылаеть к нему многажды неподобная оставити и въ единьстве жительствовати, и по малѣ благословению и царствию причастнику быти. Но не рачи послушати на зло уклонивъшаяся душа. Стефанъ же, Божию суду сиа оставивъ, сам на болшая добродѣтели подвизашеся, и гонение сыновнее по Давиду терпяше, и яко Иовъ глаголаше: «Аще благая приахомъ от рукы Господня, злых ли не терпим!».[21] И воеводамъ, нудящим его послати на сына, да «страх, — рече, — поне въ душу его вложиши, еже не воевати на тебе», — он же не послушаше, но ожидаше возвѣщеннаго ему конца и нищимъ и страннымъ прилежаше. Врѣмя же благополучно обрѣтъ, сынъ, купно и навѣтникъ, со многими силами пришед, отца ятъ и съ женою и с чады и во инъ град, в Вяченъ, повелѣ отвести и по малех днех удавлению, горчайшей смерти осужаеть.[22]

Стефан же, сын его, носивший также имя Душан, одолеваем был неутолимой жаждой царствовать, и когда не смог он угасить желания пламень, то в сопровождении большого войска и именитых вельмож вступил в Арванитскую землю и там препоясался властью на все царство и из-под власти отцовской землю эту отторг. Узнав об этом, кроткий Стефан не раз посылал к нему с просьбой отказаться от дела недостойного, и в единодушии жить, и в ближайшее время удостоиться благословения, и стать его соправителем. Но не хотела этого слышать на зло обратившаяся душа. Стефан же, предоставив все это Божьему суду, сам еще усерднее стал подвизаться в добродетелях, и терпел притеснения от сына, как Давид, и говорил, как Иов: «Если благое принял от руки Господней, то не стерпим ли злого». И не послушал он воевод, уговаривавших его послать их против сына, ибо, говорили они: «Страх в душу его вселишь, чтобы не воевал с тобой», — но ждал возвещанной ему кончины и заботился о странниках и нищих. Выбрав удобное время, сын его, а вместе с тем и недруг, явился со многими силами, пленил отца, с женой его и с детьми, и приказал отвести в другой город, в Вячен, а через несколько дней осудил на жестокую казнь — удушение.

 

Оле того немилосердию и безчеловѣчию! Как не помилова отеческую утробу? Како не ущедри родителную старость? Како не помяну рекшаго: «Чти отца и матерь»! Како же злыа слугы злаго владыкы смѣша бо зрѣти на священнолѣпное оно лице и того святѣй выи прикоснутися убиственыма рукама! Како не усхоша тѣмь скверненыя рукы и очи не ослепоша? Но како хотяше мученикъ быти, аще не сице? Единъ же жребий есть мученичества, а мнози же смертем образи. И тако блаженную душю Господеви предастъ. И положенъ бысть во своемъ манастыри, многая чюдеса творя.

О немилосердие того и бесчеловечность! Как не пощадил плоть отца своего? Как не облагодетельствовал старость родителей? Как не вспомнил изрекшего: «Почитай отца и мать!» Как злые слуги злого властителя посмели воззреть на священнолепное лицо того и святой его выи коснуться руками убийц! Как не отсохли у них оскверненные их руки и не ослепли глаза! Но как же стать мучеником, если не так? Един жребий мученичества, только смерть бывает различна. И так предал он Господу блаженную душу. И положен был в своем монастыре, и творил множество чудес.

 

И по седми лѣт явися еклисиарху, повелеваеть изяти тѣло свое от земля. И обрѣтоша цѣло и благоухание испущая, чюдеса творя, вратаря же слѣпаго просвѣтивъ. И нѣкто от воевод, емуже порученъ манастырь святаго въ сохранение, оскоръбляше игумена и братию мучаше, сущую въ манастырѣ святаго мученика и царя Стефана, и манастырьскаа разграбляше. И грядущю ему въ манастырь съ буестию, явися святый и зъ коня низвергъ его и два гвоздя вонзе в гортань ему до грудей. И тако въ той день, мучим, умре.

И семь лет спустя явился еклесиарху, повелевая извлечь тело свое из земли. И оказалось оно нетленным и испускающим благоухание, и свершались от него чудеса — привратнику слепому вернулось зрение. И как-то воевода, которому было поручено управлять монастырем святого, принялся оскорблять игумена и мучить братию, жившую в монастыре святого мученика и царя Стефана, и расхищать сокровища монастырские. И когда он в раздражении шел в монастырь, явился святой, и с коня сверг его, и два острия вонзил в гортань ему до самой груди. И так он в тот же день умер в муках.

 

Потом же брани межиусобной бывающи, посланъ бысть инъ от царстьвующих въ соблюдение святаго манастыря, именемъ Юнець. Сей паче прьваго оскорбляше и мучаше игумена и братию и ничтоже имъ на потребу даяше, но вся отъятъ и себѣ усвои. И братиа же со игуменомъ моляху святаго Стефана избавити их от одръжащаа бѣды. Юньцу же отшедшу на войну, зрить тамо во снѣ, яко быти ему въ манастыри, и въ церкви срѣтаеть его страшенъ нѣкий мужь, царскими одежами украшенъ, от мѣста изшедъ, идѣже рака святаго мученика стоит, брадою долгою и просѣдою, и удари его лампадою по лицу и по персех. И от зѣлнаго ударениа преломися лампада. Юнцу же бѣжати мнящуся, святый же, того постигнувъ, оставшимъ от лампады якоже копиемъ удари посреди лядвий и въ хребетъ и в десную мышцу, рекъ: «Се тебѣ мъзда, яко да навыкнеши не сверѣпитися на мою обитель и люди!» Он же, рыкнувъ якоже звѣрь и от сна въскочивъ, и зѣло болѣзноваше, исповѣда имъ бывшее и, не хотяй, принесенъ, въ манастыри лѣжа седмь седмиць, согнивающимъ плотем же и костемъ прободеных мѣстъ, яко и внутренимъ зрѣтися, языку отпадшу и зубом, и от смрада всему манастырю стужати. Многа же и ина знамениа творяше святый въ славу Богу. ...

Потом же во времена междоусобной брани послан был царствующими на охрану святого монастыря некто по имени Юнец. Он еще больше, чем предшественник его, оскорблял и мучил игумена и братию и не давал им ничего, в чем нуждались они, но все отбирал и присваивал себе. Братья же с игуменом молили святого Стефана избавить их от постигшей беды. Когда отправился Юнец на войну, то там привиделось ему во сне, будто бы находится он в монастыре и в церкви вышел ему навстречу некий грозный муж, в царских одеяниях, вышел он оттуда, где расположена рака святого, — с длинной седой бородой — и ударил его лампадой по лицу и по груди. И от сильного удара разломилась лампада. Юнец же хотел бежать, но святой, нагнав его, остатками лампады словно копьем, ударил по пояснице, и по спине, и в правое плечо и произнес: «Вот тебе возмездие, теперь научишься не нападать на мою обитель и на людей моих!» Юнец же, рыкнув, словно зверь, и, проснувшись, вскочил и, страдая от боли, рассказал всем о случившемся и против воли своей перенесен был в монастырь, где пролежал семь недель, и сгнило тело его и кости в месте удара, так что и внутренности его стало видно, язык отвалился, и зубы выпали, и все в монастыре страдали от исходившего от него смрада. Много и других чудес творил святой во славу Божью.

 

ИЗ ГЛАВЫ 199

ИЗ ГЛАВЫ 199

 

ЦАРСТВО СЕРПЪСКОЕ

ЦАРСТВО СЕРБСКОЕ

 

При сих же царих греческых Андроницѣ и при сыне его Иване[23] въ Серпьской земли деспот бысть[24] Стефанъ Душана по безаконии, еже сътвори отцу своему, святому кралю Стефану, убивъ того и сотвори мученика, себе же отцеубийцу и мученика убийцу, и сего ради не много пребысть в жизни сей, а сынъ его Урошь[25] бысть безчаденъ. И во дни их бысть нашествие безбожных агаренъ и церквам опустѣние и пленение и межюусобныа рати. ...

При этих царях греческих, Андронике и при сыне его Иоанне, стал в Сербской земле деспотом Стефан Душан после беззакония, которое совершил он против отца своего, святого краля Стефана, убив его и сотворив его мучеником, а себя — отцеубийцей и мученикоубийцей, и поэтому не долго прожил на свете этом, а сын его Урош был бездетен. И в дни их было нашествие безбожных агарян, и церквей запустение, и пленение, и войны междоусобные.

 

ИЗ ГЛАВЫ 201

ИЗ ГЛАВЫ 201

 

ЦАРСТВО СЕРПЬСКОЕ

ЦАРСТВО СЕРБСКОЕ

 

При сем цари Иване Палеолозѣ бысть краль в сербех Волкошинъ, да брат его деспотъ Углешь.[26] Сей доблественый мужь деспотъ Углешь подвиже брата своего, Волкошина краля, и греческаго царя Ивана Палеолога, еже послати греческую войску с ними, и иныя подвигоша вельможа многыа нѣгдѣ до 61 000 избранна войска. И поидоша въ Макидонию на изгнание безбожных турокъ, не судивше, яко гнѣву Божию никтоже можеть противу стати. И сего ради не изгнаша, но сами от них убиени быша,[27] и тамо кости их падоша и не погрѣбени пребыша. И многое множество ово убо во острии меча умроша, ово же въ запленение ведени быша, нѣции же, гонъзнувше, приидоша. И толика нужа и злолютная облиа грады и страны западныя, и толика ниже очи видѣста, ниже уши слышаста. По убьении бо мужа храбраго деспота Углеша просыпашася измальтяне и полѣтѣша по всей земли, якоже птица по воздуху, и овѣх от христианъ мечемъ закалаху, овѣх же въ запленение отвожаху, а оставших смерть безгодная пожже, от смерти же оставшии гладом погублени быша. Таковый бо глад бысть по всѣх странах, яковы же не бысть от сложениа миру, ниже потом таковый, Христе милостивый, да будеть. А ихже глад не погуби, сих попущениемь Божиимъ нощию и днию волци, нападающе, снѣдаху.

При царе этом Иоанне Палеологе был краль в Сербии Вукашин и брат его — деспот Углеша. Этот доблестный муж, деспот Углеша, подвигнул брата своего, краля Вукашина, и греческого царя Иоанна Палеолога, убедил послать с ними греческое войско и иных многих вельмож — всего до шестидесяти одной тысячи отборных воинов. И двинулись в Македонию на изгнание безбожных турок, не подумав о том, что никто не может противиться гневу Божьему. И поэтому не изгнали, а сами турками были перебиты, и там остались лежать непогребенными кости их. И великое множество погибло на острие меча, другие же в плен уведены были, а некоторые спаслись и вернулись. И такая злолютая невзгода охватила города и страны западные, равной которой ни очи не видели, ни уши не слышали. После гибели храброго мужа деспота Углеши воспрянули измаильтяне и полетели по всей земле, словно птицы по воздуху, и одних христиан мечами закалывали, других в плен уводили, а оставшихся смерть безвременная сгубила, а смерти избежавшие от голода погибли. Такой голод был во всех странах, какого не было от создания мира, ни потом — Христос милостивый! — да не будет. А кто от голода не умер, на тех, по воле Божьей, по ночам и среди дня нападали волки и пожирали их.

 

Увы! Умиленъ позоръ бѣ видѣти: оста земьля всѣх добрых пуста: и людей, и скота, и инѣх плодовъ. Не бѣ бо князя, ни вожда, ни наставника в людех, ни избавляющаго, ни спасающаго, но вся исполнишася страха агаряньскаго, и сердца храбраа доблественых мужей въ женъ слабѣйшая преложишася. Въ то бо время и племя серпъскых господ, седми род мню, конець приатъ воистину. Тогда ублажаху живии преже умерших. Быша же сиа в лѣто 6879-е, въ 20-е лѣто царства Ивана Палеолога греческаго царя. Потом же зьбирающимся людемъ, и призрѣвъ Господь на воздыхание и слезы их, воздвизаеть въ Сербех великаго князя Лазаря,[28] благочестива и добра, емуже жена Милица, дщи Вратка князя, от колѣна великаго князя Волкана, сына святаго Семиона, от неяже роди великаго князя Стефана, Волка и Добравоя. Стефан же последи добродѣтели ради и мужестьва и деспотскому сану съподобляеться от греческых царей. ...

Увы! Печальное было зрелище: осталась земля без всех благ своих, и без людей, и без скота, и без всяких плодов. Не было ни князя, ни вождя, ни наставника людям, ни избавителя, ни спасителя, но все исполнились страха перед агарянами, и сердца храбрые доблестных мужей уподобились слабым женским сердцам. В то время прекратился и род сербских государей, насчитывавший семь поколений. Тогда завидовали живые умершим. Случилось же все это в году 6879 (1371), на двадцатом году царствования греческого царя Иоанна Палеолога. Потом собрались люди, и смилостивился Господь в ответ на вздохи и слезы их, и воздвиг в Сербии великого князя Лазаря, благочестивого и добродетельного, жена же ему была Милица, дочь князя Братка, из рода великого князя Вукана, сына святого Симеона, от нее же родились ему великий князь Стефан, Вук и Добровой. Стефан же впоследствии, за добродетели свои и мужество, удостоился у греческих царей деспотского сана.

 

ГЛАВА 202

ГЛАВА 202

 

ВЕЛИКОЕ КНЯЖЕНИЕ СЕРПЪСКОЕ И О ТУРКОХ

О ВЕЛИКОМ КНЯЖЕНИИ В СЕРБИИ И О ТУРКАХ

 

При сем же цари гречестемъ Иванѣ Палеолозѣ великий князь Лазарь, обновляа опустѣвшая скипетры серпьскыа ото измаилтъ, и церкви, и манастыри, и грады созидая, и се внезапу от Перскых странъ въ западныа страны серпьскыя преселяються измаильтяне. Повѣм же о них извѣстно, откуду начало приаша власти.

При этом же царе греческом Иоанне Палеологе великий князь Лазарь возродил государство Сербское, пострадавшее от измаилтян, и стал строить церкви, и монастыри, и города. И вот внезапно из Персии в западные страны сербские переселились измаилтяне. Поведаю же о них, что известно, — откуда ведет начало их государство.

 

Бяше нѣкий царь, именемъ Хириданъ,[29] христианинъ вѣрою, обладая странами, сущими посреди Перьсиды и Армениею, нынѣ же преименована страна та Ачамиа. Бысть же во улишение царей греческых обрѣтеся царь странъ тѣхъ въ царствующемъ градѣ, иже, въцарився, приатъ греческыа скипетры, братъ же его въцарися во отечествии своем во Ачамии, сый христианинъ, въ Перьскых предѣлех. Нѣции же подвигоша греческаго царя во отечество свое ити на брата своего, иже и поиде со всѣми силами. Слышав же царь ачамийски, возложи на ся иноческый образ и срѣтает брата своего царя пѣшь. Увидѣв же царь греческий, кто есть, внезапу и той ис коня ссѣдает и любезно цѣлование дастъ брату. Вопросив же, чесо ради сотвори се. Он же отвѣщавъ ему: «Кое мнѣ есть приобрѣтение и полза, еже толикимъ кровемъ пролитию виновнику быти? Отець нашь умре, по приатию же и дѣдъ и прародителие вси. Вѣде, яко и азъ умрети хощу, сынъ же мой единъ сый и то изьмлада о власти не радить, но понеже юности ради инокъ не может быти, суть манастырие, иже отци наши създаша въ языцѣ нашем, дажь ему списаниемъ, еже окоръмлятися от них, прочее же дажь, ему же хощеши».

Был некий царь, по имени Хиридан, христианин верою, обладавший странами, расположенными между Персией и Арменией, ныне же эта страна именуется Ачамия. Случилось же, когда пресекся род царей греческих, что оказался выходец из стран этих в царствующем граде, и, воцарившись, обрел он греческий скипетр, а брат его воцарился в отечестве своем, в Ачамии, в персидских пределах, и был он христианином. Люди некие убедили греческого царя пойти войной на отечество свое и на брата своего, и он двинулся со всеми силами. Услышав же об этом, царь ачамийский постригся в монахи и пешим встретил брата своего. Узнал царь греческий, кто перед ним, тотчас же сошел с коня и сердечно приветствовал брата. И спросил его, зачем тот так поступил. Он же отвечал царю: «Какая мне выгода и польза, если явлюсь я виною кровопролития? Отец наш умер поцарствовав, и дед, и прародители все. Знай, что и я умру, сын же мой единственный с юных лет не стремится к власти, но так как по молодости своей еще не может он стать монахом, то ты отдай ему по завещанию монастыри, которые предки наши создали в стране нашей, чтобы они вскормили его, остальное же раздай, кому хочешь».

 

Царь же умилився и вся по воли его сътвори. Оттуле же сынъ его и сына его чада обладаху странами своими, служаще греческому скипетру. Превозмогающимъ же измаилътомъ и восточныа страны отъемшимъ, привлекоша страны оны, паче же дръжателя тѣх странъ въ скверную их вѣру, с ними же и всѣхъ покориша отступити от христианьства, увы! Правнукъ убо царя оного, иже облечеся во иноческый образ, въ той сый злой вѣре агаряньской, именемъ Арканъ,[30] его же пръвый сынъ Сулимень.[31] Сей Сулимень, приемъ скипетры его въ западная преведе, живу сущи отцу его Аркану, на Калиполи море преиде, отвори путь и прочим, при цари гречестем Андроницѣ, имущу рать со братомъ своим.[32] Умершу же Аркану, умре же и сынъ его Сулимень, въздвизается сынъ юнѣйши Аркановъ, Амурат[33] глаголемый, и покори множайшиих иже на востоцѣ и на западе и Турьчесъкую страну — и сего ради турьский царь нарицаем. Прочее же и на благочестиваго великаго князя серпьскаго Лазаря вооружается. Сей же не стерпѣ прочее ждати Христовы овца разсѣкаеми и попленяеми, но яко пастырь добрый устремися противу волковъ, яко да избавит порученное ему Христомъ стадо, или сам за них душу положивъ сосвѣдельствовати мучениемъ скончается.

Умилился царь и все исполнил по его желанию. С той поры сын царя ачамийского и дети сына его обладали землями своими, служа греческому скипетру. Когда же усилились измаилтяне и захватили восточные страны, обратили земли те и самих правителей стран тех в нечистую свою веру, с ними и весь народ принудили отступить от христианства, увы! Правнук же царя того, который облек себя в монашескую рясу, пребывал в той нечистой вере агарянской, имя ему было Орхан, а старший сын его был — Сулейман. Сулейман этот, получив от отца власть, направился в западные земли, еще при жизни отца своего Орхана, в Галлиполии море перешел, проложив путь и остальным, при царе греческом Андронике, когда тот воевал с братом своим. Когда же умерли Орхан и сын его Сулейман, выдвинулся младший сын Орхана, по имени Мурад, покорил он множество народов на востоке и на западе и Турецкую землю, и поэтому турецким царем именовался. А затем пошел войной и на благочестивого великого князя сербского Лазаря. Тот же не смог дальше ждать, как Христовых овец будут мечами рассекать и в плен вести, но, словно ревностный пастух, устремился на волков, чтобы или избавить порученное ему Христом стадо, или самому, душу за него положив, вместе с ним погибнуть в муках.

 

Бывшу же сражению обоимъ полком на мѣсте, нарицаемѣмъ Косовѣ, бѣ же нѣкто благороденъ зѣло и вѣренъ сый великому князю Лазорю, именемъ Милошь, емуже завидяще, клеветаху на нь, яко не праве служить ему, той же обрѣтъ подобно время, хотя показати вѣру и мужество, скоро устремися къ началнику агаряном Амурату, сътворивъ себе яко бѣжаща от великаго князя Лазаря, ему же разступишася агаряне и путь сотворше. Он же, близ бывъ гордаго началника агаряньска Амурата и ополчився, вонзе мечь въ того сердце и мертва показуеть, ту же и самъ от них убиенъ бысть, чюдный того слуга. И сих ради первѣе убо одолѣвають сущии с Лазоремъ, потом же сынъ того царя Амурата Баозит возьмогаеть пакы и въ той самой брани одолѣваеть, Богу тако попустившу, яко да блажены сей князь велики Лазарь, мучениа вѣнцемъ увязется и сущии с ним. Повелѣваеть убо безаконный мечем того убити, Христа исповѣдающа, и сущии с ними моляхуся преже посѣчени быти, яко да не видять кончину его. Бысть же сиа брань в лѣто 6897 июня 15. Той же убо мученичества конець приатъ и видиться нынѣ яко живъ, в нейже сам създа великую обитель, глаголемую Равница.[34]

Когда же сошлись в бою оба войска на месте, именуемом Косово, то некто, благороден и верен великому князю Лазарю, по имени Милош, оклеветанный завистниками, будто бы он нечестно служит князю, выбрал удобный момент показать преданность свою и мужество, устремился к предводителю агарян Мураду, объявив себя перебежчиком от великого князя Лазаря, агаряне же, расступившись, дали ему дорогу. Он же, оказавшись возле гордого предводителя агарян Мурада, бросился на него и, вонзив меч ему в сердце, убил, но и сам тут же был убит турками, дивный слуга Лазаря. И поэтому на первых порах стали одолевать соратники Лазаря, но сын того царя Мурада, Баязид, переломил ход боя и победил в этом сражении, по воле Божьей, так что блаженный великий князь Лазарь удостоился мученического венца, также и соратники его. Приказал беззаконный мечом убить того, исповедующего веру в Христа, соратники же его просили, чтобы их умертвили раньше, чем Лазаря, чтобы не видели они его кончины. Была же та битва в год 6897 (1389) 15 июня. Принял Лазарь мученическую смерть и поныне, словно живой, лежит в великой обители, им самим созданной, называемой Равница.

 

Левъ же онъ, иже и Громъ нареченый по своему их языку,[35] сынъ Амуратовъ, емуже имя Баозитъ, спѣшно възвращается къ востоком, еже сѣсти на престолѣ отчи и отовсюду царствиа утвердити, покорити же восточная и Турьческую страну. Сего ради турьский царь глаголеться.

Тот же, льву подобный, которого Громом называют на родном ему языке, сын Мурада, по имени Баязид, поспешил возвратиться на восток, сесть на престоле отцовском, укрепить границы царства и подчинить себе восточные земли и Турецкую страну. Поэтому и именуется он царь турецкий.

 

СЕРПЬСКОЕ ВЕЛИКО КНЯЖЕНИЕ И О БАОЗИТЕ

О СЕРБСКОМ ВЕЛИКОМ КНЯЖЕНИИ И О БАЯЗИДЕ

 

Сынъ же первый великаго князя Лазаря, князь великий Стефанъ,[36] остася с материю своею еще сый мълад и с братом своимъ Волком. И не точию ото изьмаилтъ, но и окрестънии и единовѣрнии на брань вооружишася. Потом же присылаетъ гордый онъ царь Баозит, сынъ Омуратовъ, въ Серпьскую землю, прося покорениа и службы, занеже многы страны приатъ и покори царя Срацимира болгарьскаго,[37] и обранашьскыя, и басаньскыя держателя. Приатъ же и Селунь[38] и ины грады у греческаго царя. К ним же просить у великиа княгини серпьскыя меншую дщерь ея Оливеру въ жену,[39] и сего ради обѣщавается сына еа, великаго князя Стефана, имѣти въ сына мѣсто и землю не воевати, но соблюдати. Они же с совѣтом патриарха и всего священаго собора и всего синьглита въдають сию въ жену великому амирѣ Баозиту, яко да спасено будеть христоименитое стадо от волкъ, губящих е. И оттуле порабощена бысть Серпьская земля измаильтьскому царю Баозиту, и на всяко лѣто самому Стефану и з братомъ Волком и со всѣми своими въ служение приходити ему.

Старший сын великого князя Лазаря, князь великий Стефан, остался еще малолетним с матерью своею и с братом своим Вуком. И не только измаилтяне, но и соседи его единоверные пошли на него войной. Потом же присылает гордый тот царь Баязид, сын Мурадов, в Сербскую землю, требуя покорности и служения себе, ибо многие страны завоевал и подчинил себе Срацимира, царя болгарского, и властителей албанского и боснийского. Захватил же и Солунь и другие города греческие. Затем попросил у великой княгини сербской младшую дочь ее Оливеру себе в жены, и за это пообещал сына ее, великого князя Стефана, считать своим сыном и землю их не разорять, а беречь. Она же, посоветовавшись с патриархом, и со всем священным клиром, и со всеми вельможами, отдала ее в жены великому эмиру Баязиду, чтобы было спасено христоименитое стадо от волков, его губящих. И с той поры оказалась Сербская земля в подчинении у измаилского царя Баязида и ежегодно сам Стефан с братом своим Вуком и со всеми подданными приходил к нему на службу.

 

О БРАНИ ВОЛОХИ И УГРЫ СЪ БАОЗИТОМ

О БИТВЕ ВАЛАХОВ И УГРОВ С БАЯЗИДОМ

 

По сих же гордый онъ царь Баозитъ, с ним же и великий князь серпьский Стефанъ неволею, поиде и прешед Дунавъ реку, умышляеть брань на угры и волохи.[40] И брани бывъши с самодръжавным великим воеводою волошьскым Иваном Мирчомъ, и множество неизреченно кровемъ излитие, идѣже краль Марко[41] и Коньстянтинъ погибаютъ. Глаголютъ же, яко блаженый Марко рече Коньстяньтину: «Азъ молю Бога, еже христианом быти помощникъ и первый мервець на рати сей буду». Потом же царь Баозитъ смирение сотвори с ними и отоиде во своя. И убо царь Баозитъ многы страны повоева, приходит и на царствующий град.[42] Слышав же царь угорьский, иже и немеческый нарицается, и сарматийский, и германийскый, и вретанийский, и угорьский, со множеством вои преиде Дунавъ и борет Никополь.[43] Слышав же царь Баозитъ, оставль царствующий град и съ яростию устремися на нь. И сражению бывшу, пръвѣе убо краль воспящаеть агарянъ, потом же царь Баозитъ, вся скипетры обътекъ, утвержаеть молениемъ и учением: «Аще, — рече, — нас побѣдять, будемъ мы и чада наша во острии меча. Уне есть нам единою умрети или, побѣдивше, великая благая приобрѣсти». Они же, от сих глаголъ укрепившеся, побѣдиша кралево воиньство безчисленое: ови изсѣчени, ови въ Дунавѣ истопишася, инии же въ царствующий град бѣжаша. Баозит же приходить на Угры и много поплени и грады приатъ многи.

После этого гордый царь Баязид, а с ним, по принуждению, и великий князь сербский Стефан двинулись в поход и перешли реку Дунай, ибо задумал он войну с уграми и валахами. И во время битвы с самодержавным великим воеводой валашским Иоанном Мирчем пролилось несказанно великое множество крови, тогда краль Марко и Константин погибли. Говорят же, что блаженный Марко сказал Константину: «Я молю Бога, чтобы явиться защитником христиан и первым пасть в этой битве». Потом же царь Баязид заключил с ними мир и ушел восвояси. И многие страны царь Баязид завоевал, подошел он и под стены царствующего града. Узнав об этом, король угорский, который и немецким именуется, и сарматским, и германским, и британским, и угорским, со множеством воинов перешел Дунай и занял Никополь. Услышав это, царь Баязид снял осаду царствующего града и с яростью устремился на того. И в разгоревшейся битве сначала король обратил вспять агарян, но потом царь Баязид обошел всех военачальников своих, укрепляя дух их просьбами и наставлениями: «Если, — говорил, — нас победят, будем и мы, и дети наши на острие меча. Лучше нам сейчас единожды умереть или, победив, великие блага приобрести». Они же от этих слов воспрянули духом и одолели бесчисленное королевское войско: одни были изрублены, другие утонули в Дунае, иные бежали в царствующий град. Баязид же двинулся на угров, и большой полон взял, и многие города захватил.

 

ГЛАВА 203

ГЛАВА 203

 

ЦАРСТВО ГРЕЧЕСКОЕ

ЦАРСТВО ГРЕЧЕСКОЕ

 

В лѣто 6899 по Иване Палеолозѣ нача царствовати сынъ его Мануилъ[44] въ Цариградѣ и царствова 33 лѣта. Утѣсняемомъ же скипетромъ греческым ото агарянъ предреченным турьскым царемъ Баозитом, царь Мануилъ остави въ Цариградѣ благочестиваго царя Ивана, анепсея своего, сам в Римъ отоиде, еже соединити церковъ и заедино подвизатися на агаряне, занеже многа тогда лютая содръжаху царствующий град, и отовсюду пути удержаваху агаряне и изгономъ и безвѣстно нахожаху. Благочестивыи же народи, повсегда затворени во градѣ, гладом погибаху, нищии же ко агареном нощию бѣгаху. Таковыа ради нужа сущю в Римѣ Мануилу, царю греческому, прииде перскый царь Темирь,[45] якоже левъ яростию дыша и, побѣдивъ, ят царя Баозита, хвалящагося расхитити царствующий град.

В 6899 (1391) году после Иоанна Палеолога начал царствовать в Царьграде сын его Мануил и царствовал тридцать три года. Так как государство греческое притесняли агаряне — упомянутый турецкий царь Баязид, царь Мануил оставил в Царьграде благочестивого царя Иоанна, племянника своего, а сам отправился в Рим, чтобы восстановить единство церкви и всем вместе выступить против агарян, ибо многие беды обрушились на царствующий град, и все пути в него были заняты агарянами, и город подвергался неожиданным набегам. Благочестивый же народ из-за длительной осады города страдал от голода, и неимущие по ночам перебегали к агарянам. В то время, когда Мануил, царь греческий, из-за всех бед этих находился в Риме, пришел персидский царь Тимур, словно лев, распаленный яростью, и, победив, взял в плен царя Баязида, похвалявшегося, что разорит царствующий град.

 

О ТЕМИРѢ, ИЖЕ ПОБѢДИ ЦАРЯ БАОЗИТА. ПОВѢМ ЖЕ, ОТКУДА ЕСТЬ СЕЙ ТЕМИРЬ

О ТИМУРЕ, ПОБЕДИВШЕМ ЦАРЯ БАЯЗИДА. ПОВЕДАЮ, ОТКУДА ПРОИЗОШЕЛ ЭТОТ ТИМУР

 

Страна нѣкая есть между яко быти Индѣи къ северным странам и восточным, именем Арарь, нарицаеть же ся Междорѣчие, занеже двоим источником окружающимь ю. В той странѣ сынъ нѣкоего мѣста старѣйшины именем Темирь, свѣрѣпъ зѣло, иже шедъ разбойническы, порази нѣкиа пастыря и взят овца их, идѣже устреленъ бысть в ногу и от того хром бяше и сего ради Аксакъ нарицаемъ. И от сего приобрѣте имѣние, стяжа же и тысящу мужей и с тѣми изгоном устремися на нѣкоего началника мѣсту, емуже имя Камарадинъ, иже имяше под собою десять тысящь мужей. Темирь же побѣдивъ и сего, приатъ страну ту, и с тѣми десятью тысящь ополчися такоже изгоном на самаго началника перъсом и, вшедъ в Персиду,[46] ятъ и самаго началника, и всѣми персы облада, и бысть вой его сто и пятьдесятъ тысящь. По сих же окрестьныа страны вся покори, и стяжа множество богатства, и вся погубляа восточная, мало не всю Елладу[47] обтече и о западѣ хваляшеся. Царь же Баозит восточна и западная поядая и царьствующий град хваляся восхитити. Темирь же посылаеть к нему, дани и послушная от него прося. Царь же Баозитъ вознеистовися, на брань готовляшеся. Ожесточи бо его Богъ, якоже фараона,[48] и совѣтникы своа не послуша; избраный бо его рече к нему: «Послушай мене, господи: елика требуеть, дажь въскоре, убо сей инуду уклонится». Он же рече: «Уне ми есть, побѣдивъ, вся приобрѣсти или въ мужествѣ умрети». Рече же ему совѣтникъ его: «Еда, господи мой, нѣкоим образомъ обое погрешиши?» Баозитъ же не послуша его. И убо персинъ возъярися, покрываа горы и поля воиньствы. Баозитъ же собра воя восточныя и западныя и серпьскаго князя Стефана, поиде противу Темиря. И сражению бывшу, побѣжаеть Темирь,[49] и ухващенъ бываеть турьскый царь Баозитъ, егоже в желѣзной клѣтке с собою возяше. И пришед совѣтникъ его, идеже держимъ бѣ Баозить, рече ему: «Вижь, господи, глаголы моа не збыша ли ся?» И плакася несовѣтиа своего горко. Бысть же сиа брань в лѣто 6911.

Есть страна некая к северо-востоку от Индии, называемая Арарь, именуется же она и Междуречье, ибо две реки обтекают ее. В той стране и явился Тимур, сын старейшины некоего селения, жестокий нравом; он, напав по-разбойничьи, перебил некиих пастухов и забрал овец их, и тогда ранили его стрелой в ногу, и от этого остался он хромым и получил прозвище Аксак. С той поры, разбогатев, собрал он тысячу мужей и с ними неожиданно напал на наместника, по имени Камарадин, командовавшего десятью тысячами воинов. Победив его, Тимур захватил страну ту, и с теми десятью тысячами напал, также внезапно, на самого властителя персов, и, вступив в Персию, пленил того властителя, и всеми персами стал повелевать, и было у него воинов сто и пятьдесят тысяч. После этого покорил он все окрестные страны, и захватил несметные богатства, и, все страны восточные разгромив, едва ли не всю Элладу обошел, и хвастался, что покорит Запад. Царь же Баязид, покоряя себе восточные и западные земли, похвалялся захватить и царствующий город. Посылает к нему Тимур, дани и покорности от него требуя. Пришел в ярость царь Баязид и стал готовиться к войне. Ожесточил Бог его, как фараона, и советников своих не послушал, хотя наперсник его и говорил ему: «Послушай меня, господин, что требует — отдай, скоро он в иную страну уйдет». Но тот сказал: «По мне лучше так — или все приобрести, или мужественно умереть». Возразил ему советник его: «А что, если, господин мой, ни того ни другого не достигнешь?» Баязид же не послушал его. И разъярился персиянин, и по всем полям и горам двинулись его войска. Баязид же собрал воинов с востока и с запада, и сербского князя Стефана к себе призвал, и двинулся на Тимура. И одолел Тимур в битве, и был схвачен турецкий царь Баязид, и Тимур стал возить его с собою в железной клетке. Пришел советник Баязида туда, где находился пленный, и сказал ему: «Видишь, господин, разве не сбылись мои слова?» И горько оплакал тот свое упрямство. Случилась же битва эта в 6911 (1403) году.

 

Темирь же къ югу и Египту странами и мало не всю Елладу обътекъ, егда же стѣну Дамаска низложи,[50] восхотѣ и на Иерусалимъ ити. Рѣша же ему, яко всякъ от вѣка озлобивый Иерусалима от Бога казнимъ бываше, сего ради кь Иерусалиму шествие оставляет, но обаче по востоку прошед. И колика злая от него приаша жителие странъ тѣх, иже не покоряхуся ему: въ ровы съ женами и дѣтми повелѣваше засыпывати, и звѣремъ въдаваша, и иныа различныя казни. Видѣ же много отрочатъ пометнуто и плачющихся, еда како на милость преложится, безбожный же Темирь множество отрочат узрѣвъ, повелѣ конми сих попирати; «Таковѣми, — рече, — свободих их от злобы и труда мира сего». И ина подобна симъ многа сътвори.

Тимур же двинулся на юг, в сторону Египта, и едва не всю Элладу обошел, а когда и стены Дамаска сокрушил, то собрался пойти на Иерусалим. Но сказали ему, что с давних пор всякий, кто зло причинит Иерусалиму, Богом наказан бывает, и поэтому не решился он идти к Иерусалиму, а снова двинулся на восточные страны. И сколько зла претерпели от него жители тех стран, которые не покорились ему: приказывал закапывать их во рвах вместе с женами и детьми, отдавал на растерзание зверям и на иные муки. Повсюду было много детей осиротевших и молящих о пощаде, безбожный же Тимур, толпы детей увидев, приказал растоптать их конскими копытами: «Этим, — говорил, — освободил я их от горя и бед мира сего». И многое совершал тому подобное.

 

И нѣкое царствие въскрай моря непроходимо высоких ради горъ, приити к нему единою стезею, и на той стези столпъ крѣпокъ създанъ есть, соблюдая стезю ту, и врата желѣзна. Приидоша же к нему послы от царя того. Темирь же питъ крови много зѣло. И пришедшим послом к нему, сътворися пред ними, яко боленъ зѣло до смерти, и творяше по воли их и глаголя с ними, нача кровъ ону блевати, яко уже умирая. По мале повелѣ послы отпустити, глаголюще, яко умре Темиръ. Они же с радостию поидоша возвѣстити царю своему. Темирь же, въставъ нощию, устремися и обрѣте столпъ онъ неуторженъ и того взят. Во утрие же постигъ, и страну разрушивъ, и началника ея ем.

Было некое царство на берегу моря, недоступное из-за окружавших его высоких гор, и вела к нему единственная дорога, и на дороге той была построена для ее охраны крепкая башня с железными воротами. Пришли к Тимуру послы от царя той страны. Тимур же выпил много крови. И когда явились послы, притворился перед ними тяжело больным, будто находится при смерти и готов сделать все по воле их, и во время беседы с ними начал кровью той блевать, словно бы уже умирает. Через некоторое время приказал послов тех отпустить, велев сказать им, что умер Тимур. Они пошли радостные и рассказали об этом своему царю. Тимур же, поднявшись ночью, напал на них и застал ту башню неготовой к обороне и захватил ее. Наутро же достиг и страны той, и ее разорил, и властителя ее полонил.

 

И таковая творя, всюду обтече, якоже крилат, и держателя и царя нигдѣже оставляше, но вся изсѣцая и потребляа, и похваляяся, глаголаше: «Александръ Макидоньскый яко на поругание себѣ всю землю обтече, малы дары и поклонениа тому подаяху, он же и болша тѣх подаяше». Паки же Темирь глаголаше: «Сѣверьскыми странами на запад приити, Индѣю же з западом и амазоны и вся конца воевати и тамо таковая сотворити», — не вѣдый, яко изыдеть духъ его, и възъвратится в землю свою, в той день погибнуть вся помышлениа его. Възвращаеть же ся Темирь въ Персиду, приятъ же и Асирию, и Вавилоньское царьство,[51] и Севастию, и Армению, и вси Орды поплени и прият и Синюю Орду, еже есть близ Индѣи, и Сарай Велики, и Чегадай, Тевризи, и Горзустани, Обези, и Гурзи, и оттуда поиде во Охтой, приатъ и Шамахию, и Китай, и Крим[52] и, ополчися, поиде къ Великой Ордѣ. И сѣяше просо за шесть мѣсяць, еже прекормити толикое множество воиньства его по тѣх пустынях до преднихъ странъ мира, бяше бо болши четырех сотъ тысящь.

И так поступая, все страны словно на крыльях облетал, и нигде не оставлял властителей и царей, но всех убивал и истреблял, и говорил, похваляясь: «Александр Македонский себе на посмешище всю землю обошел: мало даров ему несли и мало почестей оказывали, он сам больше одаривал». И еще Тимур говорил: «Северными странами следует на запад пройти, Индию же, и западные страны, и амазонок, и все концы земные нужно покорить и там свершить то же, что и везде», — не ведая, что покинет его душа и возвратится в землю свою, и в тот же день рухнут все замыслы его. Вернулся Тимур в Персию, завоевав Ассирию, и Вавилонское царство, и Себастию, и Армению, и все Орды пленил, завоевал Синюю Орду, расположенную близ Индии, и Сарай Великий, и Чегатай, Тевриз, и Гурзустан, и Абхазию, и Гурзов, и оттуда пошел в Охтой, захватил и Шамахию, и Китай, и Крым и, ополчившись, двинулся к Великой Орде. И сеял просо на шесть месяцев, чтобы прокормить такое множество воинов в пустынях, простирающихся до края мира, было же воинов у него более четырехсот тысяч.

 

И пришед в Великую Орду и царя Тахтамыша, побѣдивъ, прогна.[53] И оттуле возгорѣся акаянный яростию на Русь поити. И царя турьска Баозита в желѣзной клѣтькѣ с собою вожаше. И прииде близ предѣлъ Рязаньскиа земля[54] во дни благочестиваго великаго князя Василиа Димитреевича и взя град Елечь и князя Елеческаго поималъ. Бѣ же страх на всей земли Руской. Князь же велики Василие Димитреевичь стояше на брезѣ Окы рѣкы, посла в Володимерь по икону пречистыя Богородица, еяже, глаголють, Лука еваньгилистъ написа. Принесоша же ея с Пирогощею во едином корабли из Царяграда. Князь же Андрей Боголюбьский принесе ея с Киева в Володимерь и вкова на ней злата болѣ 30 гривенъ наших рускых, и камениемъ и бесером украси. И егда прииде образ Пречистыа, усрѣтають ея святители со всѣм народом, молящеся со слезами. Темирь же, стояше 15 день на едином мѣсте, и егда прииде образъ пречистыа Богородица, прииде на него страх и трепетъ, и, гонимъ гнѣвом Божиимъ, отоиде. Великий же князь и вси людие праздникъ свѣтелъ сотвориша, и церковъ воздвигоша, и празновати предаша чюдо пречистыа Богородица.

И пришел Тимур в Великую Орду и царя Тохтамыша, победив, прогнал. И там загорелся, окаянный, желанием пойти на Русь. И царя турецкого Баязида в железной клетке с собою возил. И пришел к пределам земли Рязанской в дни благочестивого великого князя Василия Дмитриевича, и захватил город Елец, и князя елецкого полонил. Охватил страх всю землю Русскую. Князь же великий Василий Дмитриевич стал на берегу реки Оки и послал во Владимир за иконой Пречистой Богородицы, которую, говорят, написал Лука-евангелист. Привезли ту икону с Пирогощею в одном корабле из Царьграда. Князь же Андрей Боголюбский перенес ее из Киева во Владимир и оковал ее золотом более чем на тридцать гривен наших русских и камнями драгоценными и жемчугом ее украсил. И когда прибыл образ Пречистой, встретили его священники со всем народом, молясь со слезами. Тимур же простоял пятнадцать дней на одном месте, и когда прибыл образ пречистой Богородицы, то напал на него страх и трепет, и отступил он, гоним Божьим гневом. Великий же князь и все люди устроили праздник светлый, и церковь воздвигли, и заповедовали праздновать чудо пречистой Богородицы.

 

Темирь же во отечество свое возвратися, Орарь глаголемое. Таже паки воздвигся со всѣми воиньствы, прииде во Охтой, помысли паки ити ко Ординьским странам и к Руси, и в сихъ предѣлех озимъ, и ото многиа зимы множество вой его изомроша. И возвѣстиша ему, яко 118 шатров осташа пусти, он же, 20-ю кожюхи одѣвся, иде сам видѣти. И не возможе видѣти всѣх студени ради и возвратися въ станъ. И от таковыа студени вредишася внутренеа его. Онь же, собравъ врачевъ, они же даша ему месть варенъ, и пивъ, расторже ютробу его. И шесть дни лежавъ, и потом кровъ поиде усты его и афедроном, и по трех днех умре. Воиньство уже его разыдеся кождо во своя. Сынъ же сего Темиря удръжавъ персы, внукь же его и нынѣ обладаяй персы, именем Шарухъ.[55]

Тимур же в отечество свое возвратился, Арарь именуемое. Затем снова отправился в путь со всем своим войском, пришел в Охтой и задумал снова пойти в земли Орды и на Русь, а пока остался зимовать в этой стране, и от лютых морозов погибло множество его воинов. Поведали ему, что сто восемнадцать шатров осталось пустыми, он же, двадцать шуб на себя напялив, пошел сам, чтобы в этом убедиться. Но из-за мороза не смог всего увидеть и возвратился в свой стан. И от такого холода повредились внутренности его. Собрал он врачей, и они дали ему мед вареный, но когда выпил он его, то разорвало ему утробу. И пролежал он шесть дней, и потом кровь пошла у него горлом и задним проходом, и три дня спустя он умер. Воины же его разошлись каждый в свою землю. Сын же этого Тимура остался править персами, внук же его, по имени Шарух, и доныне обладает персами.

 

О МУСУЛМАНѢ

О СУЛЕЙМАНЕ

 

Пленену же бывшу турскому царю Баозиту, дѣти его удръжаша восточнаа: первый сынъ — Мусулманъ[56] — утвердися в западных; 2 — Мисиа,[57] иже прибѣгъ в Туркы; 3 — Асбѣгъ нача жити во Анаталии, дондеже и Мусолманом убиенъ бысть; четвертый — Махамет[58] султанъ — в горней земли, иже после всѣх царствовати начатъ.

Когда попал в плен турецкий царь Баязид, сыновья его удержали за собой земли восточные: старший сын его Сулейман остался в западных землях, второй — Муса бежал в Турцию, третий — Асбег поселился в Анатолии, пока не был убит Сулейманом, четвертый — Мехмед-султан — в горной стране, он после всех стал царствовать.

 

ЦАРСТВО ГРЕЧЕСКОЕ

ЦАРСТВО ГРЕЧЕСКОЕ

 

По той же брани случися и греческому царю Мануилу от Рима приити к Калиполю, идѣже больший сынъ царя Баозита прииде от востока, царь Мусулманъ. И ту убо царь греческый Мануилъ с ним друголюбие сотвори крѣпко, якоже отець с сыном. Тогда убо Мусулманъ и Селунь возврати в рукы греком. Сему же Мусулману вся дѣла блага бяху, точию виномъ порабощенъ бѣ, имьже не по мънозѣ животъ и царство погуби. Приходит убо царь греческый Мануилъ въ Царьград, емуже яко отцу повинуся царь Иванъ, анепсей его, аще и понужаем от нѣкых, но не восхотѣ на блаженаго Мануила руки подвигнути, в Селунь уклоняеться, того бо тому дастъ тогда во окоръмление. Распространи же ся тогда власть греческаго скипетра дажь до Визы и по морю Черьмному выше, о Силивриской же странѣ и прочее, еще же и Ахайскыми с Селуньскими. Царь же Мануилъ сѣде на престолѣ своем, благодаря Бога, изводящего въсквозѣ огнь и воду в покой.

После той брани пришлось греческому царю Мануилу прибыть из Рима в Галлиполи, куда с востока пришел царь Сулейман, старший сын царя Баязида, и тут царь греческий Мануил договорился жить с ним в дружбе и любви, как отец с сыном. Тогда Сулейман и Солунь возвратил грекам. Сулейман тот во всем был благоразумен, только к вину был пристрастен, из-за чего в скором времени и погубил жизнь свою и царство. Прибыл царь греческий Мануил в Царьград, и ему, словно отцу, повиновался царь Иоанн, племянник его, хотя и подстрекали его некие, но не захотел поднять он руки на блаженного Мануила и уехал в Солунь, которую тот дал ему в управление. Распространились тогда греческие владения даже до Визы и выше по берегу Черного моря, на окрестности Силимврии, на Ахайю и Солунь. Царь же Мануил сел на престоле своем, благодаря Бога, проводящего сквозь огонь и воду.

 

Потом же царь Мануилъ присла к великому князю Василию Димитреевичю, прося у него за себе тщерь Анну,[59] еюже и отпусти со многою честию. И сотвори бракъ любочестенъ и всенароденъ на многи дни царь Мануилъ въ царьствующемъ градѣ и своим и посланьным пирьшество велико, и многотолъстотъны трапезы, и гостьбу велику. И посланных отпущает со многими дарми и поминки. Царствова же Мануилъ 33 лѣта и роди ото Анны царици сыновъ 6: Калуяна, Андроника, Феодора, Коньстянтина, Димитриа, Фому.[60] ...

Потом же царь Мануил послал к великому князю Василию Дмитриевичу, прося у него за себя дочь его Анну, которую тот отпустил с великой честью. И устроен был царем Мануилом многодневный брачный пир, любочестный и всенародный, в царствующем граде и для своих и для приехавших — пиршество великое, и обильные трапезы, и обед пышный. И послов отпустил с большими дарами и с подарками. Царствовал же Мануил тридцать три года, и родила ему Анна-царица шесть сыновей: Калуяна, Андроника, Федора, Константина, Димитрия и Фому. ...

 

ГЛАВА 204

ГЛАВА 204

 

ВЕЛИКОЕ КНЯЖЕНИЕ СЕРПЬСКОЕ

ВЕЛИКОЕ КНЯЖЕНИЕ СЕРБСКОЕ

 

По Анкирьской убо брани, егда Темирь побѣди и ятъ и отведе царя Баозита и вся его поплени, и сестру Стефанову, великаго князя серпьскаго, иже бѣ за Баозитомъ. Князь же велики Стефанъ посылает къ Темирю послы и изводит ея от пленениа, сам же въ царствующий град приходить и с братом своим Волком и тамо от царя греческаго Мануила, еще живу ему сущю, деспотскый санъ приемлеть, и, много почтивъ его, отпусти.

После Анкарской битвы, в которой Тимур победил, и пленил, и увел с собою царя Баязида, и все принадлежащее ему захватил, и сестру Стефанову, великого князя сербского, бывшую за Баязидом. Князь же великий Стефан посылает к Тимуру послов и выводит ее из плена, сам же с братом своим Буком приходит в царствующий град и там от царя Мануила — еще был он в живых — удостаивается сана деспота, и многие почести воздал ему царь и отпустил его.

 

Приходить же деспот Стефанъ и с братом своимъ во свой град Новоброд, град сребреный,[61] воистину и златый. По убьении же Баозита царя свободися Серпьскаа земля[62] от ярма и покорениа бесерменьска, и оттуле деспот Стефанъ самовластець и господарь всей земли Серпьской бысть Божиею милостию. И объходя землю отечества своего, инѣх смири, иная же себѣ покори, и елици въ прежнея времена гради и мѣста восхищени быша от серпьскиа власти, сих к себѣ приторже. Также преходя, обрѣте Бѣлъград,[63] егоже преже угри восхитиша, егоже ото Угорьскиа земля по смирению взят. Сей бо Бѣлъград аще и въ предѣлех серпьскых лежим есть, но яко на сердци и плещах Угорьскиа земля ляжа бяше. Таже и прочая грады своя, елици турки восхитиша самовластьно, взят.

Пришел же Стефан с братом своим в город свой Новоброд, город серебряный, а по правде сказать — золотой. После убийства царя Баязида освободилась Сербская земля от ярма и подчинения басурманам, и с той поры деспот Стефан стал милостью Божьей самодержавным господином всей земли Сербской. И, обойдя землю отечества своего, иных смирил, иных себе подчинил, а те города и селения, которые в прежние времена были отторгнуты от Сербской земли, себе возвратил. Приступив, возвратил и Белград, который прежде отторгли угры, и с миром получил его от Угорской земли. Этот Белград, хотя и лежит в пределах сербских, но словно бы на сердце и на плечах земли Угорской. Также и остальные города свои вернул, которые были дерзко захвачены турками.

 

Начат же множае пребывати въ Бѣлѣградѣ, занеже мѣсто града того зѣло красно, и морем, и реками, и пристанищи украшено, и отовсюду корабли к нему яко крилати со множеством благых прилетаху. Сего убо Стефанъ украсивъ стенами и царскыми полатами, паче же церковъю соборною, и архиепископию създа, и всѣми потребами удовли, и в ней жилище иноком сотвори. Архиепископъ же той бѣлоградскый, екъсархъ всей Серпьской земли. Създа же и церковъ во имя чюдотворца Николы, и яко манастырь всѣми добрыми храминами и одры, и всѣми потребными удовливъ. И собра в ню множество болных и прокаженых, насади же и сады многы на прохлажение тѣм. Потом же изообрѣт мѣсто красно, пустынно и потребно млъчанию и созидаеть храм во имя Живоначалныа Троица, и всякими добрыми украсивъ и живописателным художеством, и град около и въ стенах келиа. Собра же и множество инокъ боголюбезных и всеми ту, и всякими потребными удовли и сокровище день ото дни пологаше ту. Сътвори же себѣ и гробницу ту, идѣже малом последи положися. Дасть же и иконы ту, златом и бесерием украшены, и множество книгъ, и сосуды, и ризы съ великим бесериемь и златом украшены, яко превосходити и Святыя Горы великую Лавру,[64] и свѣтилники златыа. Призываетъ же и патриарха Кирила со всѣм Серпьскыя земля собором и сътворяеть освящениа храма въ день святыа Пятница. Нача же здати обитель в лѣто 6915. Приходит же и нищих множество, им же доволно милостыню подастъ, и повсегда сам нощию, по улицам града ходя, нищим одежа и златица подавая. И нѣхто единъ, многажды зашед, милостыню взят и, паки пришед, просяше. Он же давъ ему и рече: «Возми, татю и хищниче!» Он же отвѣща ему: «Не азъ, но ты тать и хищникъ, со здешним царством и будущее царство крадеши и восхищаеши».

И стал подолгу жить в Белграде, ибо место, где стоит тот город, очень красиво, и морем, и реками, и пристанями украшено, и отовсюду к нему корабли со множеством благ всяких словно на крыльях летят. Украсил Стефан город этот крепостными стенами и палатами царскими, а кроме того, и церковью соборной, и архиепископию создал, и всем необходимым ее снабдил, и в ней жилище инокам устроил. Архиепископ же тот белградский был экзархом всей Сербской земли. Построил же Стефан и церковь во имя чудотворца Николы, и, как монастырь, обстроил ее красивыми зданиями и постройками, и всем необходимым обеспечил. И собрал при ней множество больных и прокаженных, и насадил вокруг множество деревьев для прохлады. Потом обрел место красивое, пустынное и пригодное для пребывания в молчании, и создал там храм во имя живоначальной Троицы, и всем лучшим его украсил и живописью, и стену вокруг возвел, а в стене — кельи. Собрал же множество иноков, любезных Богу, и поселил их тут, и всем потребным обеспечил, и изо дня в день привозил сюда сокровища. Соорудил же здесь и гробницу себе, в которой в скором времени и был положен. Даровал сюда и иконы, украшенные золотом и жемчугом и множество книг, и сосуды, и ризы, крупным жемчугом и золотом украшенные, каких не было и в великой Лавре Святой Горы, и светильники золотые. Призывает же и патриарха Кирилла со всеми святителями Сербской земли и освящает храм в день святой Пятницы. Начал же строить обитель в 6915 (1407) году. Собралось сюда множество нищих, которым он раздал щедрую милостыню. И постоянно сам ходил по ночам по улицам города и раздавал нищим одежду и золотые монеты. И один из них несколько раз подходил и получал милостыню и вновь подошел просить. Он же, дав ему, сказал: «Возьми, вор и хищник!» Тот же ответил ему: «Не я, а ты вор и хищник: владея здешним царством, и будущее крадешь и похищаешь».

 

О МУСУЛМАНЕ

СУЛЕЙМАНЕ

 

По сих же царь Мусульманъ, сынъ первый царя Баозита, присылаеть къ деспоту Стефану, во еже мирный завѣтъ сотворити, еже и сътвори. Самъ же Мусулманъ въздвизашеся къ востокомъ отеческыа власти взыскати и брата своего Асъбѣга, гоня, убиваеть и страны восточныа себѣ покори и Турьческую страну. Серпьская же земля по сложении мира с Мусулманом пребываше во смирении. Но не бяше терпѣти таковая лукавому: подвиже убо брата его Волка, и взят у царя Мусулмана множество воиньства, яко: «Да дастъ ми, — рече, — брат мой деспот Стефанъ половину отчины, и яз с нея тебѣ служю. Аще ли ни, и аз попленю и пусту сътворю ея». Деспот же Стефанъ не хотя стадо благочестивое, еже Господь свободи, паки турком поработити. Волкъ же со агарены обътекоша всю землю, пленующе и пожизающе и изсѣцающе, яко дивии звѣрие; потом же второе приходить со множайшими. Стефанъ же не изыде противу им, да не крови братней причастникъ будеть, ово же и навѣта бояся оставших с ним, занеже всѣх Волкъ превещалъ бѣ къ себѣ ово обѣщаниемь даровъ, ово же и прещеньми, посылая посланиа къ сущим у деспота. Деспот же, держа посланиа его в руку в дому своем въ Бѣлѣградѣ, плакаше пред образом Спасовымъ: «Вижь, Христе, — глаголаше, — яко неправедно на мя поучаются, и отроци мои быша мнѣ предатели, яко же иногда твой ученикъ Июда, и соблюди до конца малое число оставъших у мене». Волкъ же со агаряны всю землю растлиша. Видѣв же Стефанъ сиа, раздѣляеть землю. Волкъ же служаше царю Мусолману с нетии своими, рекше с сестричичи и тѣм отеческую землю дръжащим, Стефан же во отлученнѣй ему части живяше.

После этого царь Сулейман, старший сын царя Баязида, прислал к деспоту Стефану, желая заключить с ним договор о мире, что и сделал. Сам же Сулейман двинулся на восток, добиваясь земель отцовских, и брата своего Асбега, преследуя, убил, и земли восточные завоевал и Турецкую страну. Сербская же земля после заключения мира с Сулейманом жила в покое. Но не мог стерпеть того лукавый: побудил брата Стефанова, Бука, и тот, взяв у царя Сулеймана много воинов, сказал: «Пусть отдаст мне брат мой, деспот Стефан, половину отчины, и с ней я буду служить тебе, если же не даст, я завоюю ее и опустошу». Деспот же Стефан не хотел стадо благочестивое, которому Господь даровал свободу, снова отдать в турецкое рабство. Вук же и агаряне прошли, словно дикие звери, по всей земле, в полон забирая и предавая все огню и мечу, потом и вторично пришел Вук с еще большим войском. Стефан же не выступил против них, чтобы не быть виновным в пролитии крови брата, а также опасаясь наветов своих же сподвижников, ибо Вук, посылая послания к приближенным деспота, всех их переманил к себе то обещанием даров, то угрозами. Деспот же, держа в руках его послания, плакал во дворце своем в Белграде перед образом Спасовым: «Видишь, Христос, — говорил, — как несправедливо на меня ополчаются, и отроки мои меня предают, как некогда ученик твой Иуда, и сохрани до конца хоть малое число людей, оставшихся со мною». Вук же с агарянами всю землю опустошил. Видя это, разделил Стефан страну. Вук же стал служить Сулейману вместе с племянниками своими, то есть с сестричами, и все они отеческую землю держали, а Стефан жил в оставшейся у него части.

 

О МИСИИ

О МУСЕ

 

По сих же брата Мусулманова Мисию призывает угровлашьсъкий держатель, пребывающу ему в сѣвернем востоцѣ, и дает ему воиньство в помощь на брата его Мусулмана во отомщение свое. Посылаеть же Мисиа и к деспоту Стефану и кь брату его Волку, да поидуть с ним, такоже и къ нетиемъ его. Мусулманъ же сложися съ греческым царемъ Мануилом и со фруги. Увидѣв же Мисиа, яко хощеть Волкъ бѣжати къ Мусулману, восхотѣ его убити, деспот же изручаеть его, он же в той нощи побѣже. Бывши же брани велицѣй, и побѣжаеть Мусулманъ Мисию. Мисиа же обрѣтает Волка в Филиповѣ градѣ[65] и повелѣ.его убити съ нетием его Лазаремъ. Таже ходя въслѣд брата своего разбойническы, и обрѣтаеть его вином упившася во Андриановѣ градѣ,[66] повелѣ его удавити.

После этого Мусу, брата Сулейманова, призвал к себе властитель угров и валахов, пребывавший на северо-востоке, и вручил ему воинов в помощь, чтобы пошел тот войной на брата своего Сулеймана и отомстил за него. Посылает Муса и к деспоту Стефану, и к брату его Вуку, чтобы и они, и племянники Вуковы пошли с ним. А Сулейман заключил союз с греческим царем Мануилом и с фрягами. Узнал же Муса о намерении Вука бежать к Сулейману и решил его убить, но выручил того деспот, а Вук той же ночью бежал. Разгорелась жестокая битва, и победил Сулейман Мусу. Муса настиг Вука в Филиппове-граде и приказал убить его и племянника его Лазаря. А затем, словно разбойник, выследив своего брата, настиг его, вином упившегося, в Адрианове-граде и приказал его удушить.

 

И начат Мисиа всѣми скипетры обладати и сотвори миръ с деспотом Стефаномъ, Стефан же паки единъ самодержець бысть всей земли Серпьской. Мисиа же царь многи страны поплени и вооружается на деспота Стефана, Серпьскую землю конечному потреблению предати. Расписа же и грады вельможамъ своимъ и прииде в лѣто 6921, и многи грады поплени и приатъ Больвинь, и Липовець, и Сталакъ, и Коприанъ.[67] Сиа видѣвъ, деспот Стефанъ посылаеть восточному султану Махаметю, сыну Баозитову, меншему брату Мисиину, и сотвори с ним вѣру. И приходит Махаметь султанъ от востока, деспот же от запада, с ним же и угорьскыя воеводы и басаньскиа дръжателя. Мисиа же прииде в горы, хотя засѣщи путь, да нихто же убѣжить султановыхъ и деспотовых вой. Деспот же Гурга, нетиа своего, отпусти с воиньством. И бывъши брани, побѣженъ бысть Мисиа и побѣже, и утопиша его в рецѣ.

И стал Муса обладать всеми скипетрами и заключил мир с деспотом Стефаном, а Стефан снова остался единственным самодержцем земли Сербской. Царь Муса, подчинив себе многие страны, напал затем и на деспота Стефана, чтобы вконец разорить Сербскую землю. Заранее пообещал все города вельможам своим и, напав, в 6921 (1413) году захватил много городов: Больвин, и Липовец, и Сталак, и Коприян. Видя это, посылает деспот Стефан к восточному султану Мехмеду, сыну Баязидову, младшему брату Мусы, и заключает с ним союз. И пришел Мехмед-султан с востока, деспот же с запада, а с ним угорские воеводы и боснийские властелины. Муса же отступил в горы, задумав устроить там засаду, чтобы не смог уйти никто из воинов султана и деспота. А деспот отправил с войском Георгия, племянника своего. И в завязавшейся битве побежден был Муса и побежал, и утопили его в реке.

 

О МАХАМЕТЕ

О МЕХМЕДЕ

 

Бысть же Махамет восточный и западный царь и всѣм турком, бяше же благъ и кротокъ. Приходить же и господинъ Гургъ, деспотъ же Стефанъ почтивъ его зѣло многими дарми, и благодаривъ Бога о всем. И тишинѣ велицѣ бывши. Он же милостыни по обычаю прилежа, странных и прокаженых питая, или ото инокъ кого слыша в млъчании живуща, обилно потребная посылаше ему. Устави же чинъ и служащих ему: ови убо въ внутрених ему предстояху, с ними же бѣсѣдоваше о устроении своего царства, и повѣсти дѣяше от писаниа и от слуха, и добрѣ царствовавших и власть правивших благочестивно подражати глаголаше, злых же уклонитися, яко: «Путь, — рече, — нечестивых погибнет».[68] Вторый же чинъ устави въ внѣшней храмине, иже от внутрь сущих приимаху повелѣниа его. Третий же чинъ, иже внѣ предстояху, и от средних посылаеми творити повелѣниа его. Отрече же ся конечно всяких игръ тимпаньскых и мусикийскых: «Сиа, — рече, — во врѣмя брани прилична суть». Всѣм же служащим ему яко отець щедролюбивъ, и елики убо неисправлениа ради смири и от начальства отстави, или кто невѣрьствиемъ своимъ погуби или неслужбою, или инѣм коимъ образом нищь бяше, сих отеческаго и дѣдняго и прадѣдняго мѣста не лишаше: «Ибо Богъ, — глаголаше, — о согрѣшении двема отомъщении не казнить», — и согрѣшьшаго, яко нища, Соломоньски милуа. Вси же предстоящии ему другъ къ другу благоговѣиньство сохраняху, паче же ближнии его, и вопль и хула и смѣх или одежь несопрятание и не именовашеся в них. К сим же и очи свои сохраниша от всякаго объзираниа, и никтоже может ни от великих видѣти их. Се же чюднейше пръваго, яко и женьскою любовию не побѣжашеся.

Воцарился Мехмед над востоком и западом и над всеми турками, и был он добродетелен и кроток. Пришел к Стефану и господин Георгий, и оказал почести ему деспот Стефан, и одарил богато, и Бога восславил за все случившееся. И настала тишина великая. Стефан же, как всегда, был щедр на милостыню, кормил странников и прокаженных, а если слышал, что пребывает кто-либо из иноков в молчании, то щедро одарял его всем необходимым. Установил же и чин, как следует прислуживать ему: одни во внутренних покоях ему предстояли, с ними советовался он об устроении своего царства, и беседовал о том, что прочел или услышал, и призывал подражать достойно царствовавшим и благочестиво власть державшим, а злых сторониться, ибо, говорил: «Путь нечестивых ведет к гибели». Другой чин пребывал во внешних покоях, они от находившихся во внутренних покоях получали распоряжения его. Третий же чин пребывал вне покоев, и их посылал средний чин исполнить повеления деспота. Полностью отрекся он от звуков тимпанов и от всякой музыки: «Это, — говорил, — прилично лишь во время боя». Ко всем, кто служил ему, был он по-отцовски щедр, а тех, кто был наказан за свое ослушание и от власти отстранен, или изменой своей себя погубил, или дурной службой, или иным каким-либо образом обнищал, тех не лишал он отеческого, и дедовского, и прадедовского владений: «Ибо, — говорил, — не казнит Бог дважды за одно прегрешение», — и провинившегося, подражая Соломону, благодетельствовал как нищего. Все же бывшие при дворе его относились друг к другу с благоговением, особенно приближенные его, и не слышно было среди них ни крика, ни ругани, ни смеха, и не видно неряшливости в одежде. К тому же воздерживались они от того, чтобы всуе смотреть на все, и никто даже из великих не мог видеть их. Что же было всего удивительнее, что и любовью к женщинам не был он побежден.

 

Умре же нетий его Болша,[69] арбанашьский господинъ, деспот же Стефанъ поиде и приатъ за себе арбанасы. И еще ему в той странѣ, прииде съ Угръ вь Бѣлъград Коньстянтинъ, сынъ Срацимира, царя балгарьскаго, и ту умирает в Белѣградѣ в лѣто 6930.

Умер племянник его Болша, властитель албанский, и пошел деспот Стефан в ту страну и принял под власть свою албанцев. Когда он еще находился в стране той, пришел в Белград из Венгрии Константин, сын Срацимира, царя болгарского, и тут же в Белграде и умер в году 6930 (1422).

 

О МАХАМЕТЕ

О МЕХМЕДЕ

 

Султанъ же Махаметь, сынъ Баозита царя послѣдний, поживе во смирении, с коими изначала любовь положи, и умирает во Андриановѣ градѣ. Понужаху же деспота Стефана мнозии от его области, еже взыти ратию и приати страны его, он же рече: «Клятву положих къ султану, еже дѣтем его добро сътворити». Сынъ же Махамета султана Амуратъ, менший же Мустофа, ему же греческый царь дасть помощь, и нѣкиа страны на востоцѣ приатъ. Посылаеть же на нь Амуратъ воиньство. Мустофа же изыде на брань из Никейскаго града и ту убиенъ быть. И бысть царь восточным, и западным, и турком Амуратъ, и сего ради на греки брань дръжаше, яко брату его помощь даша, с деспотом же Стефаномъ велику любовъ сотвори.

Султан же Мехмед, младший сын царя Баязида, жил в мире со всеми, с кем до того заключил союз, и умер в Адрианове-граде. Многие из единоплеменников побуждали деспота Стефана пойти войной и захватить земли Мехмеда, но он отвечал: «Поклялся я султану, что детям его буду добро творить». Сыновья же Мехмеда-султана были Мурад и младший — Мустафа, который с помощью греческого царя захватил ряд земель на востоке. Мурад же двинул против него войско. Вышел Мустафа на битву из Никейского града и был тут убит. И стал Мурад царем над востоком, и западом, и над турками, и с греками враждовал за то, что брату его помогали, а с деспотом Стефаном был в большой дружбе.

 

Потом же деспот нача множае болѣти ногама своима. И призва нетиа своего Гурга,[70] поставляет деспота всей Серпьской земли. По мале же и сам отходить сего свѣта, в лѣто 6935 июня 19. Бысть же в той день къ Бѣлуграду гром страшенъ, яков же никогдаже бысть, и тма по всей нашей странѣ, яко нощь мнѣти, и на захожении солнца мало просвѣтлися. Плакавше зѣло, положиша деспота у Бѣлаграда въ манастыри живоначалныя Троица и въ гробници, еже сам създа. <...>

В то время стал деспот болеть ногами. И призвал племянника своего Георгия, и поставил его деспотом всей Сербской земли. Вскоре покинул он этот свет, в году 6935 (1427) 19 июня. Была в тот день в Белграде страшная гроза, какой никогда не бывало, и тьма распростерлась над всей нашей страной, так что казалось, будто бы наступила ночь, и лишь при заходе солнца немного посветлело. Оплакав горько, положили деспота возле Белграда в монастыре живоначальной Троицы, в гробнице, которую он сам создал. <...>

 

ГЛАВА 206

ГЛАВА 206

 

ЦАРСТВО СЕРПЬСКОЕ И О ЗАПУСТѢНИИ ЕГО

О ЦАРСТВЕ СЕРБСКОМ И О ЗАПУСТЕНИИ ЕГО

 

При сем же Калуяне, цари гречестем, по Стефане бысть въ Сербех деспот Гургъ, нетий его. Царь же турьский Амуратъ,[71] увѣдевъ преставленье Стефаново, пришед ратью и приемлет град Крушевець,[72] и инии гради предашеся ему, предастъ же ся и Голубець град. Приходить же и на Новоброд, сребреный град, идѣже сребро дѣлаху, но не успѣ ничтоже и отоиде Амурат царь, зимѣ належащи. К нему же посылает деспот, смирениа прося о оставших. Он же по смѣрении нѣкаа и возвращаеть деспоту.

При этом же Калуяне, царе греческом, наследовал в Сербии Стефану деспот Георгий, племянник его. Царь же турецкий Мурад, узнав о преставлении Стефанове, пришел войной и захватил город Крушевец, и другие города подчинились ему, сдался ему и город Голубец. Пришел же и к Новоброду, серебряному городу, где серебро ковали, но не достиг ничего, и когда наступила зима, снял Мурад осаду. Послал к нему деспот и просит мира для оставшихся в живых. Тот же, заключив мир, некоторые города возвратил деспоту.

 

И не точию от сих разрушение и бѣда належаше Серьпъской земли, но и западный угорьскый краль къ царскому граду прииде, глаголю же — преизящному и великому Бѣлуграду, егоже по смирению сам деспотъ Гургь отдастъ, устрашився турокъ ради. Сим же сице бывшим, лѣпо и нам есть возгласити с пророком Захариемъ, якоже кь Иерусалиму: «Разверзи, Бѣлъграде, двери твоя, и поястъ огнь кедры твоя, сирѣчь высокиа, и первожителя твоя!»[73] Зде же прочее и съ Еремиемъ пророком рыдати, яко новаго Сиона[74] — Бѣлаграда — запустѣние: «Гдѣ воистину внезапу быша вся свѣтлая и красная, яже внутрь и яже внѣ? Гдѣ лици веселящихся? Гдѣ церковная собраниа, торожества и молитвы и еже во окрестъная исхожениа? Внезапу вся в мерзость запустениа быша, вся горести исполнишася, храми разоряхуся и сожизахуся, людие изгоними бываху».

И не только от турок пришло разорение и беды на Сербскую землю, но и западный венгерский король подступил к царскому городу — так говорю я о прекрасном и великом Белграде, и отдал его с миром сам деспот Георгий, опасаясь турок. Когда свершилось это, подобает нам воскликнуть вместе с пророком Захарией, как некогда о Иерусалиме: «Раствори, Белград, врата свои, и пожрет огонь кедры твои — вельмож твоих и исконных жителей!» И дальше оплачем здесь вместе с пророком Иеремией запустение Белграда, нового Сиона: «Куда же въяве внезапно исчезло все светлое и все прекрасное, что было внутри и вне? Где лица веселые? Где переполненные церкви, торжества и молитвы и где исхожения (на крестные ходы)? Внезапно все опустело, все исполнилось печали, храмы разорены и сожжены, люди изгнаны».

 

Бысть же и другое знамение, проявляа хотящая быти граду злая. В вечеръ суще глубокъ, нам еще не спящим, внезапу прихожаше со оноя страны рѣкама яко трубный гласъ и по малу возывашеся, дондеже в посадѣ мняшеся, таже предъ градом, таже по всему граду, пребысть же на три часы, и мнѣхомъ, яко воиньство нѣкое прииде на градъ, яко изыти намъ со огнем и видѣти бываемое. Бысть же и ино знамение, еже из града взятися в воздух иже в велицей церкьви образы божественыя. Бысть же по чину, яко на втором пришествии: Царица убо и Владычица, Иоаннъ Предтеча со обоих странъ образа Спасова, два же на-десятных апостолъ по шести подобно со обоих странъ, еже мнѣхом въ славу и назирание града, се же бысть во оставление, увы! Преже же того яко искры пусти воздух на град, иже и возжизаху и паки погасоша; преже же сих вихоръ покровы церковныя, отъем, сверже на землю, и домы многи низложи, и дом сестры Стефана деспота. По сих же нѣкто от сьтраны Мисикиа пришед, юродива себе творя, егоже дѣла свѣдѣтельствоваху сокровена раба Божиа, иже, ходя по граду день и нощь, горко плакаше, «О горе» и «Увы!» вопиаше, дондеже и деспоту Гургю вѣдомо бысть. Он же ему милостыню даяше, сей же, по своему обычаю, нищим сиа подаваше. Сие же знамение бысть не точию единаго Бѣлаграда ради, но и послѣдующаго ради запустѣниа всея земля Серпъскиа,[75] еже не по мнозѣ бысть от безбожных турокъ, в них же царь бѣ Амуратъ, иже многи грады серпьскиа поплени и покори, Богу тако попустившю грѣх ради наших.

Было же и иное знамение, возвещавшее беды, ожидающие город. Поздним вечером, когда мы еще не спали, внезапно послышался с другой стороны реки словно бы звук трубы, и постепенно нарастал он, пока не усилился настолько, будто бы раздается он уже в посаде, и перед самыми стенами и уже по всему городу, и так продолжалось часа три, и думали, что какое-то войско подступило к городу, и все вышли с огнем посмотреть, что же случилось. Было же и другое знамение: вознеслись в городе в воздух божественные иконы из великого храма. Случилось же все это, как подобает при втором пришествии: Царица и Владычица, и Иоанн Предтеча с обеих сторон образа Спасова, и двенадцать апостолов, по шести с обеих сторон, которых чтили как славу и защиту города, а теперь это — знак того, что оставлен он ими, увы! Еще ранее того осыпал воздух город искрами, которые возгорались и снова гасли; а перед этим вихрь сорвал крыши с церквей и сбросил на землю, и дома многие разрушил, и дом сестры деспота Стефана. А затем пришел некто из страны Мисикии, юродивым представляясь, но поступки его выдавали в нем тайного раба Божьего, и расхаживал он по городу день и ночь с горьким плачем, «о горе» и «увы!» восклицая, пока не стало известно о нем деспоту Георгию. Он же милостыней того одаривал, а тот, по обыкновению своему, нищим ее раздавал. Это явилось знамением не одному только Белграду, но и предвещало грядущее разорение всей земли Сербской, на которое обрекли ее безбожные турки с царем своим Мурадом, захватившим и разорившим множество сербских городов; а Бог допустил до этого за грехи наши.

 



[1] …Андроника Палеолога... – Андроника II Палеолога, византийского императора (1282–1328).

[2] Милутинъ – сербский краль Стефан Урош II Милутин, сын Уроша I, внук Стефана Первовенчанного.

[3] Святый Симионъ... храпавы краль. — Перечисляются сербские великие жупаны и крали: Стефан Неманя (1168/70—1196), в монашестве Симеон, его сын Стефан Первовенчанный (1196—1227, с 1217 — краль), Стефан Урош I (1243—1276).

[4] ...ражаеть убо сей Стефана... — Будущего краля Стефана Дечанского (1321—1331).

[5] ...Милутинъ краль приобщаетъся второму браку... — Милутин был женат четырежды: на дочери византийского севастократора (высокопоставленного чиновника императорского двора) Елене, на дочери венгерского короля Стефана V Елизавете, на дочери болгарского царя Георгия I Тертерия Анне и (с 1229 г.) на Симониде, дочери Андроника II. Константин был сыном Милутина от Анны, а не от Симониды.

[6] ...святаго Николы... — Николай, архиепископ города Мир в Ликии (области на юге полуострова Малая Азия) в IV в., один из наиболее чтимых христианской православной церковью святых (Никола Мирликийский).

[7] ...Душмана нарицаемъ, другий же Душана Стефанъ. — Стефан Душан был преемником Стефана Дечанского на сербском престоле (1331—1355, с 1345 г. — царь).

[8] ...обители Вседръжителевѣ. — Видимо, речь идет о константинопольском монастыре Пантократора.

[9] ...патриархъ Афанасие дивный соборъ състави... иже Ариева мысляща и Македониева... — Афанасий — константинопольский патриарх в 1289—1293 и 1303—1309 гг. Церковные соборы, осудившие Варлаама и его ученика Григория Акиндина (ум. в 1349 г.), происходили, однако, не при нем, а значительно позднее — в 1341 и 1351 гг. Варлаам — греческий монах из Калабрии, примыкавший к кругам итальянских гуманистов (у него учился греческому языку Петрарка), в 1328 г. приехал в Византию. Он выступил против учения исихастов, утверждавших, что познание Бога и единение с ним не требует богословских знаний. Осужденный иа соборе 1341 г., он вернулся в Италию и умер там в 1348 г. Арий и Македоний — основоположники еретических, с точки зрения ортодоксальной церкви, учений (IV в.).

[10] Ненавидящаа тя... врагы быша ми. — Пс. 138, 21—22.

[11] ...зряше якоже и преже. — Прозрение ослепленного Стефана вызывало недоумение уже у современников событий. Предполагали, что палач был подкуплен, ослепление было мнимым, но Стефан скрывал это от окружаюших.

[12] ...вторѣмъ Иовѣ... — Иов — библейский персонаж, праведник, подвергшийся тяжким испытаниям судьбы.

[13] …Баньско убо мѣсто именуемо... — Баньский монастырь, упоминаемый в источниках со второй половины XIII в. В 1313—1318 гг. Милутин построил в нем церковь святого Стефана. Расположен севернее г. Косовска-Митровица (Югославия).

[14] Коньстянтинъ же, иже того брат ото иныя матери... — Константин был сыном Анны, а не Симониды. В союзе с Константином против Стефана выступил его племянник Владислав.

[15] ...не бо азъ есмь Каинъ-братоубица, но Иосифу другъ-братолюбець... — Имеются в виду библейские легенды: о Каине, убившем своего брата Авеля, и о Иосифе, которого хотели убить, а затем продали в рабство родные братья. Впоследствии, когда Иосиф достиг могушества и власти, он не стал, однако, мстить братьям, а обратился к ним со словами (Быт. 40, 19—20), которые почти дословно повторяет Стефан: «Не бойся, Божий бо есмь азъ! ...а мнѣ благая...»

[16] Восхотѣ же обителъ тѣмъ създати... — Стефан построил в начале XIII в. монастырь в Дечанах (в области Метохия, близ города Печ).

[17] ...бысть въ болгарех царь Михаилъ. — В 1323 г. болгарским царем стал Михаил Шишманович, женатый на сестре Стефана Дечанского Анне. Византийский император Андроник III Палеолог (1328—1341) выступил в союзе с Михаилом против Сербии. В 1330 г. в битве под Вельбуждом (западнее современного города Кюстендил в западной Болгарии) болгарские войска были разбиты, а Михаил убит.

[18] Сих всѣх истязати имать Богъ от тебе. — Текст неясен и поэтому оставлен без перевода.

[19] ...гордымъ противляется, смиреным же даеть благодать. — Иак. 4, 6.

[20] ...Александра, того нетия, царя поставльше... — После победы под Вельбуждом Стефан восстановил на престоле свою сестру Анну и ее сына Ивана Стефана, но в 1331 г. власть захватил племянник Михаила — Иван-Александр, царствовавший до 1371 г.

[21] «Аще благая приахомъ.. не терпим!» — Иов. 2, 10.

[22] ...отца ятъ... горчайшей смерти осужаеть. — Стефан Дечанский был свергнут с престола своим сыном и спустя два года убит (удушен) в г. Звечане.

[23] ...Андроницѣ и при сыне его Иване... — Византийских императорах Андронике III Палеологе (1328—1341) и Иоанне V Палеологе (1341—1391).

[24] ...деспот бысть... — Деспот — титул, дававшийся в Византии правителям областей.

[25] Урошь — последний царь из династии Неманичей (1355—1371).

[26] ...краль в сербех Волкошинъ, да брат его деспотъ Углешь... — Стефан Душан разделил страну на шестнадцать областей, раздав их в управление своим родственникам и вельможам. Македонские земли получил Вукашин, объявивший себя в 1366 г. кралем. Земли Вукашина и его брата Углеши фактически отделились от Сербии.

[27] ...сего ради не изгнаша, но сами от них убиени быша... — В 1371 г. в битве на реке Марица близ Черномена (к западу от г. Эдирне в современной Турции) Вукашин потерпел поражение и был убит.

[28] ...великаго князя Лазаря... — Князь Лазарь (1371—1389), сын Ирибаца Хребельяновича, придворного Душана. Жена Лазаря Милица происходила из рода Неманичей, ее предок Вукан был сыном Стефана Неманича, братом Стефана Первовенчанного. После смерти Уроша Лазарь правил его уделом, пытался вновь объединить Сербию. В 1389 г. потерпел поражение от турок в битве на Косовом поле, попал в плен и был казнен.

[29] ...царь... Хириданъ... — История Хиридана — родоначальника турок-османов — видимо, легендарна.

[30] Арканъ — Урхан, османский властитель (1326—1362).

[31] Сулимень — Сулейман, сын Урхана, османский эмир. В 1352 г. он захватил крепость Цимпе на европейском берегу пролива Дарданеллы, на Галлипольском полуострове — этим было положено начало вторжению турок в Европу.

[32] ...при цари гречестем Андроницѣ, имущу рать со братомъ своим. — После смерти Андроника III власть перешла к его сыну Иоанну V. Однако регент Иоанна — Иоанн Кантакузин объявил себя императором и фактически правил страной в 1347—1354 гг. После свержения Иоанн постригся в монахи и умер в 1383 г.

[33] Амурат — османский султан Мурад I (1362—1389). При нем турки подчинили себе обширные районы с городами Адрианополь (Эдирне), Филипполь (Пловдив), София, Шумен, Ниш. Мурад был убит в Косовской битве сербским воином Милошем Обиличем, проникшим в его палатку. Однако благодаря решительности сына Мурада — Баязида (султан в 1389—1402) битва была выиграна, и Сербия стала вассалом турок.

[34] Равница — Раваница — монастырь в долине реки Ресавы, правого притока Моравы. В 1391 г. туда было перенесено тело князя Лазаря.

[35] ...Громъ нареченый по своему их языку... — Баязида именовали «Иылдырым», что значит «молния», «молниеносный».

[36] ...князь великий Стефанъ... — Стефан Лазаревич, сербский князь (1389—1427, с 1402 г. — деспот).

[37] ...покори царя Срацимира болгарьскаго... — В 1393 г. турки захватили Тырново, столицу одноименного царства. Видинское царство просуществовало еще три года, но в 1296 г. после битвы при Никополе Видин был захвачен, царь Иван Срацимир взят в плен, и Болгарское государство прекратило свое существование.

[38] Селунь — Фессалоника (ныне Салоники в Греции) была захвачена турками в 1394 г.

[39] ...дщерь ея Оливеру въ жену... — Дочь Лазаря стала женой Баязида, а сама Сербия вассалом турок: Стефан Лазаревич и брат его Вук были обязаны являться со своими воинами на службу к султану.

[40] ...умышляеть брань на угры и волохи. — Битва с валашским господарем Мирчем произошла в 1395 г.

[41] ...краль Марко... — Сын краля Вукашина, владетель удела со столицей в г. Прилеп. Марко погиб в 1395 г. Его эпический двойник — Марк Королевич — популярнейший герой сербского героического эпоса.

[42] ...приходит и на царствующий град. — Турки опустошили в 1394 г. окрестности Константинополя и в течение семи лет блокировали город.

[43] Слышав же царь угорьский... борет Никополь. — Германский император, а с 1387 г. и венгерский король Сигизмунд Люксембург в 1396 г., собрав войско из венгерских, чешских, немецких, польских и французских рыцарей, двинулся против турок. Распри среди участников похода и ошибки в руководстве сражением дали возможность туркам одержать под Никополем полную победу: десять тысяч рыцарей попали в плен, а Сигизмунд едва спасся бегством. Баязид вторгся в Венгрию и подверг ее разорению.

[44] Мануилъ — сын Иоанна Палеолога Мануил (1391—1425) пытался найти союзников в борьбе против турок в Европе. Покинув в 1399 г. Константинополь, он посетил Венецию, Милан, Флоренцию, Париж, Лондон. Его встречали с почетом, но реальной военной поддержки Мануил не получил.

[45] ...перскый царь Темирь... — Тимур родился в 1336 г. в селении близ г. Шахрисабз (ныне в Кашкадарьинской обл. Узбекистана). Став эмиром Мавераннахра — среднеазиатского государства со столицей в Самарканде, Тимур совершил ряд победоносных походов, в результате которых создал огромное государство, включавшее Хорезм, Хорасан, Иран, Закавказье.

[46] ...вшедъ в Персиду... — Речь идет о походе Тимура в 1381 г.

[47] ...Елладу... — Что имеется в виду — неясно. Разумеется — не Греция. Может быть, речь идет о державе Александра Македонского, владения которого в Азии простирались на все те земли, которые завоевал Тимур?

[48] ...фараона... — Вспоминается библейская легенда о фараоне, который, разгневавшись на евреев, покидавших Египет, стал преследовать их и погубил свое войско в Чермном (Красном) море (Исх. 14, 22—29).

[49] И сражению бывшу, побѣжаеть Темирь... — В битве при Анкире (Анкаре) в 1402 г. османское войско было разгромлено, а султан Баязид взят в плен.

[50] ...стѣну Дамаска низложи... — Дамаск был взят и сожжен Тимуром в 1401 г.

[51] ...приятъ же и Асирию и Вавилоньское царьство... — Приводятся названия древних государств, располагавшихся на территории Ирана. Во времена Тимура там было государство сербедаров, завоеванное им в 1380—1383 гг.

[52] ...и Севастию... и Крим... — Перечисляются города и страны, в разное время завоеванные Тимуром: Севастия — город на северо-востоке Малой Азии, Синяя (Белая) Орда — объединение тюрко-монгольских племен на территории к востоку от Аральского моря, город Сарай-Бату (к востоку от нижнего течения Волги) — в прошлом центр Золотой Орды, разрушенныйТимуром в 1395 г., Чегатайский улус, территория юго-восточнее озера Балхаш, город Тевриз в Иранском Азербайджане, Горзустан — видимо, Грузия, гурзи — грузины; обезы — абхазцы; Шамахия — город Шемаха на территории современного Азербайджана.

[53] И пришедъ в Великую Орду и царя Тахтамыша, побѣдивъ, прогна. — Тимур совершил несколько походов против Тохтамыша: в 1391 г. из Ташкента через северный Казахстан в Западную Сибирь и оттуда на запад, к Волге. Решающая битва произошла в местности Кондурча (в долине одноименной речки в современной Самарской обл.) и закончилась разгромом Тохтамыша. Второй поход Тимур совершил в 1395 г. через Закавказье. В долине Терека в решающей битве он разгромил Тохтамыша, затем, преследуя его, двинулся в области нижней Волги, оттуда повернул на запад к Днепру, а оттуда на северо-восток в Рязанскую землю. На обратном пути Тимур прошел Нижнее Поволжье, Кубань, Дагестан и напоследок разгромил Астрахань и Сарай-Берке.

[54] И прииде близ предѣлъ Рязаньскиа земли... — Вторгшись в 1395 г. в Рязанскую землю и захватив г. Елец, Тимур двинулся к Москве. На берегах Оки его встретило русское войско под предводительством великого князя московского Василия I Дмитриевича (1389—1425). Тимур по каким-то причинам не вступил в битву и повернул назад. Русские летописцы объясняли уход Тимура заступничеством почитаемой на Руси иконы владимирской Божьей матери, доставленной в XII в. из Константинополя вместе с другой иконой Богородицы — «Пирогощей». Ее название, как полагает Д.  С. Лихачев, восходит к греческому «пюрготив» — «башенная» (Богоматерь на ней изображена была в окружении семибашенного Влахернского — в Константинополе — монастыря). Об этих событиях см. также «Повесть о Темир-Аксаке» (наст. изд., т. 6).

[55] Шарухъ — Шахрух — сын (а не внук) Тимура, после его смерти глава государства (со столицей в Герате, городе на западе Афганистана) в 1409—1447 гг.

[56] Мусулманъ — Сулейман, старший сын Баязита, правивший после пленения отца Тимуром в его европейских владениях. Находился в дружеских отношениях с Византией.

[57] Мисиа — Муса, сын Баязита. Враждовал с братьями, в 1411 г. одержал победу над Сулейманом. Убит в 1413 г.

[58] Махамет — Мехмед I, османский султан (1402—1421). В первые годы правления замирял сельджукских эмиров, освободившихся от османской зависимости после разгрома Баязита Тимуром. В 1413 г., разгромив своего брата Мусу, стал единовластным правителем.

[59] ...Василию Димитреевичю, прося у него за себе дщерь Анну... — Автор ошибается: дочь Василия Анна была выдана замуж за сына Мануила — Иоанна VIII Палеолога.

[60] ...Калуяна... Фому... — Перечисляются сыновья Мануила от Елены Драгаш (из рода сербских князей Драгашей): Иоанн VIII (или Калуян) — император в 1425—1448 гг., Андроник — деспот (правитель) Фессалоники, Федор и Фома — деспоты Мореи, Константин VIII — император в 1449—1453 гг., Димитрий. Дочь Фомы была женой Ивана III, великого князя московского.

[61] ...Новоброд, град сребреный... — Ново-Брод, город, известный своими серебряными рудниками. Расположен на территории края Косово (Югославия).

[62] ...свободися Серпьскаа земля... — Фактически после Косовской битвы Сербия оставалась в вассальной зависимости от турок. Лишь в 1413—1420 гг. Мехмед освободил страну от вассальных повинностей за помощь, оказанную ему в войне с Мусой.

[63] ...обрѣте Бѣлъград... — Стефан Лазаревич возвратил Белград Сербии в 1402 г.

[64] ...Святыя Горы великую Лавру... — Речь идет об афонских монастырях.

[65] ...в Филиповѣ градѣ... — в Филиппополе (Пловдиве), захваченном турками в 1365 г.

[66] ...во Андриановѣ градѣ... — Адрианополе. С 1365 г. Адрианополь, переименованный в Эдирне, стал столицей османского султана.

[67] ...Больвинь, и Липовець, и Сталакъ, и Коприанъ. — Города в юго-восточной Сербии. Липовец — монастырь, основанный в 1399 г. близ города Алексиница. Сталак расположен в районе слияния Южной и Западной Моравы. Эти города были захвачены турками в 1413 г.

[68] Путь... нечестивых погибнет. — Пс. 1, 6.

[69] Болша — Балша, один из албанских феодалов.

[70] ...нетиа своего Гурга... — Георгия Бранковича, после смерти Стефана, ставшего деспотом Сербии (1429—1456).

[71] Амуратъ — Мурад II, турецкий султан (1421—1451).

[72] Крушевець — ныне Крушевац, город близ слияния Западной и Южной Моравы.

[73] ...с пророком Захариемъ... первожителя твоя! — Пересказ фрагмента из библейской Книги пророка Захарии (Зах. 11, 1).

[74] ...съ Еремиемъ пророком рыдати, яко новаго Сиона... — Переложение фрагмента из библейской книги «Плача Иеремии». Сион — гора в Иерусалиме, на которой располагалась крепость. Название «Сион» в текстах употреблялось как символ могущества Иерусалима.

[75] ...послѣдующаго ради запустѣниа всея земля Серпъскиа... — Полное подчинение Сербии турками произошло уже после падения Византии. В 1459 г. она была включена в состав Османской империи.

В первой половине XV в. был составлен крупнейший древнерусский хронографический свод — «Летописец Еллинский и Римский», в котором на основе многочисленных источников излагалась всемирная история от сотворения мира и до середины X века (далее приводился лишь перечень византийских императоров и извлеченная из русской летописи повесть о взятии Царьграда крестоносцами в 1204 г. — она опубликована в наст. изд., т. 5).

В первой четверти XVI в., как полагают, между 1516—1522 гг. (см. об этом в рецензии Б. М. Клосса на книгу: Творогов О. В. Древнерусские хронографы // История СССР. 1977. № 3), создается новый хронографический свод — «Русский хронограф», первую редакцию которого по традиции именуют редакцией 1512 г. В нем немало отличий от «Еллинского летописца»: подробнее излагаются библейские книги, но зато опущен пересказ античных мифов и сокращен рассказ об Александре Македонском, история Византии существенно переработана по новому источнику — «Хронике Константина Манасии» (фрагменты из нее публикуются в данном томе), где изложение доведено до семндесятых годов XII в., и включен подробный рассказ о взятии Константинополя турками в 1453 г. В Хронограф включены также обширное извлечение из русской летописи конца XV в. и рассказ об истории Болгарии и Сербии в канун их завоевания турками. Так впервые история Руси и южных славян введена во всемирно-исторический хронографический свод. Но ценность «Русского хронографа» не только в этом. В нескольких своих редакциях и переработках он стал самым авторитетным и самым распространенным на Руси хронографом: число его списков достигает нескольких сотен.

«Хронограф» очень велик по объему — обычно рукописи его представляют собой книги большого формата, насчитывающие 400—500 листов. И тем не менее можно поражаться редакторскому мастерству составителя «Хронографа», сумевшего не только сообщить в нем огромное количество сведений, но и представить многовековую историю ряда стран в виде непрерывного лнтературного повествования. В отличие от летописи рассказ в «Хронографе» ведется не по годам (за исключением глав, излагающих события русской истории), а по «царствованиям». И каждая глава или статья «Хронографа» представляет собой как бы небольшой сюжетный рассказ, главным героем которого выступает тот или иной правитель, повествуется о примечательных чертах его характера, о наиболее важных или просто любопытных событиях его царствования.

Составитель «Хронографа» искусно переработал свои обширные по объему источники — библейские книги, «Летописец Еллинский и Римский», византийскую «Хронику» Константина Манассии, русскую летопись, жизнеописания сербских королей и князей. Он сокращал, пересказывал их, упрощая при этом лексику и синтаксическую структуру, но сохраняя литературные достоинства оригиналов — их образность и эмоциональность. Именно поэтому язык хронографического повествования приобрел большую популярность у древнерусских книжников, охотно подражавших ему в своих оригинальных произведениях вплоть до начала XVII в. Фрагменты из «Хронографа» были включены в самый авторитетный летописный свод XVI в. — Никоновскую летопись и в многотомный летописно-хронографический Лицевой (то есть иллюстрированный) свод. Сам «Хронограф» в своих нескольких редакциях XVI—XVII вв. усердно переписывался.

Для данной публикации избраны фрагменты из 197, 198, 201—204 и 206-й глав «Хронографа», в которых повествуется об истории Сербии с конца XIII и до середины XV в. Это было тяжелое время для сербского народа: страну раздирали междоусобицы, она познала горечь военных поражений, тщетность попыток противостоять турецкой экспансии. Несмотря на героизм и государственную мудрость таких деятелей сербской истории, как Стефан Дечанский, Стефан Лазаревич, Георгий Бранкович, несмотря на героическое сопротивление народа, Сербия в 1459 г. полностью оказалась под турецким господством. Шестью годами ранее турки захватили Константинополь, и прекратила свое существование когда-то могущественная Византийская империя (древнерусская повесть о взятии Константинополя опубликована в наст. изд., т. 7).

Источниками рассказа о сербской истории в составе «Хронографа» были в основном два сербских жизнеописания: «Житие краля Стефана Дечанского», написанное в начале XV в. выдающимся болгарским писателем Григорием Цамблаком, и «Житие деспота Стефана Лазаревича», написанное в 30-х гг. XV в. другим болгарским писателем — Константином Костенечским, учеником крупного деятеля болгарской культуры Евфимия Тырновского. Оба жития едва ли укладывались в рамки агиографического канона: хотя в них и говорится о благочестии, нищелюбии и «мнихолюбии» сербского краля и деспота, основное внимание этих обширных произведений уделено сложной политической жизни Сербии, описанию борьбы сербского народа против турецкой экспансии. Поэтому оба жития являются ценнейшими историческими источниками.

В основу публикации положен один из старших и лучших списков «Хронографа» — рукопись РНБ, собр. Вяземского, F. ХСѴІІ, 1538 г. Исправления сделаны на основе других cписков памятника. Публикация соответствует тексту, находящемуся в издании «Русского хронографа» (ПСРЛ, т. XXII, ч. I. СПб., 1911) на с. 403—408, 410—411, 417—422, 426—429, 434—435.