Минимизировать

Плач о пленении и конечном разорении Московского государства

Подготовка текста, перевод и комментарии С. К. Росовецкого

Текст:

ИЗЪ «СТЕПЕННОЙ» ПИСАНО.[1] ЦАРСТВО ГОСУДАРЯ ЦАРЯ И ВЕЛИКАГО КНЯЗЯ ВАСИЛИЯ ИОАННОВИЧА ШУЙСКАГО. МЕСЯЦА ОКТЯБРЯ ВЪ 22 ДЕНЪ[2] ПЛАЧЬ О ПЛѢНЕНИИ И О КОНЕЧНОМ РАЗОРЕНИИ ПРЕВЫСОКАГО И ПРЕСВЪТЛѢЙШАГО МОСКОВЪСКАГО ГОСУДАРСТВА. ВЪ ПОЛЗУ И НАКАЗАНИЕ ПОСЛУШАЮЩИМ

ВЫПИСАНО ИЗ «СТЕПЕННОЙ КНИГИ». ЦАРСТВО ГОСУДАРЯ ЦАРЯ И ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ ВАСИЛИЯ ИОАННОВИЧА ШУЙСКОГО. МЕСЯЦА ОКТЯБРЯ В 22 ДЕНЬ. ПЛАЧ О ПЛЕНЕНИИ И О КОНЕЧНОМ РАЗОРЕНИИ ПРЕВЫСОКОГО И ПРЕСВЕТЛЕЙШЕГО МОСКОВСКОГО ГОСУДАРСТВА. В ПОЛЬЗУ И В ПОУЧЕНИЕ СЛУШАЮЩИМ

Чтется по кафисмах сие слово:[3]

Читается после кафизм это слово:

Откуду начнемъ плакати, увы! толикаго падения преславныя ясносияющия превеликия России? Которым началом воздвигнемъ пучину слезъ рыдания нашего и стонания? О, коликих бѣд и горестей сподобилося видѣти око наше! Молимъ послушающимъ со вниманиемъ: «О христоименитии людие, сынове свѣта, чада церковнии, порождении банею бытия![4] Разверзите чювственныя и умныя слухи ваша, и вкупѣ разпространимъ арганъ словесныи, вострубим въ трубу плачевную, возопиемъ къ «Живущему въ неприступнѣм свѣтѣ», къ «Царю царьствующих и Господу господьствующихъ»,[5] къ херовимскому Владыцѣ съ жалостию сердецъ нашихъ, въ перси биюще и глаголюще: «Охъ, увы! горе! Како падеся толикии пиргъ благочестия, како разорися богонасажденныи виноград, егоже вѣтвие многолиственною славою до облакъ возънесошася и гроздъ зрѣлыи всѣм въ сладость неисчерпаемое вино подавая? Кто от правовѣрныхъ не восплачетъ или кто рыдания не исполнится, видѣвъ пагубу и конечное падение толикаго многонароднаго государьства, християнскою вѣрою святою греческаго, от Бога даннаго закона исполненаго и, яко солнце на тверди небеснѣй, сияющаго и свѣтомъ илекътру подобящася? И многими лѣты основанъ, вскорѣ приятъ разорение и всеяднымъ огнемъ погорѣ!»

С чего начнем оплакивать, увы! такое падение преславной, ясносияющей, превеликой России? Какой источник наполнит пучину слез рыдания нашего и стонов? О, какие беды и горести довелось увидеть очам нашим! Молим внимающих нам: «О христоименитые люди, сыны света, чада церковные, порожденные банею бытия! Раскройте уши разума вашего и чувств, и составим сообща орган словесный, вострубим в трубу плачевную, возопим к «Живущему в неприступном свете», к «Царю царствующих и Господу господствующих», к херувимскому Владыке с горестью сердец наших, в грудь бия себя и восклицая: «Ох, увы! горе! Как обрушился такой столп благочестия, как разорен был богонасажденный виноградник, ветви которого многолиственной славою до облаков возносились и гроздь спелая всем в сладость неисчерпаемое вино источала? Кто из правоверных не заплачет или кто не возрыдает, видя гибель и окончательное падение столь многонародного государства, исполненного христианской святою верою греческого, от Бога данного закона и сияющего, как солнце на тверди небесной, и блеском уподобляющегося янтарю? Многие годы создававшееся, сколь быстро поддалось разорению и всеядным огнем погублено было!»

Весь благоприятныи о Христѣ народъ вѣсть высоту и славу Великия России, како возвысися и коликъ страхъ бысть бесерменомъ и германомъ и прочим языкомъ. Преславна вещь зрящимъ бысть утворенна кафолическая соборная церковь,[6] и в ней живописанныя святыя иконы, къ сему же и столпи благочестия, и по успении рѣки чюдесъ православным изливающе![7] Колики быша царския многоцѣнныя полаты, внутрь златомъ украшени и шары доброцвѣтущими устроены! Колико сокровищь чюдныхъ царскихъ диадимъ, и пресвѣтлыхъ царскихъ багряницъ и порфиръ, и камения предрагаго, и всякаго бисера многоцѣннаго бысть преисполнено! Какови быша доми благородныхъ — двоекровныя и троекровныя, богатством и честию кипящая! Симъ пресвѣтлым и предивнымъ государьством преславни быша велицыи царие, величашася благороднии князи, и во всемъ, — дерзновенно рещи, — толикаго учреждения бысть преисполнено, и свѣтомъ, и славою превзыде, яко невѣста, на прекрасный бракъ жениху уготована![8]

Всем людям, угодным Христу, известна высота и слава Великой России, каким образом возвысилась и сколь страшна была басурманам, германцам и прочим народам. Преславное творение для видевших — построена была главная соборная церковь, и в ней живописные святые иконы, а еще столпы благочестия, и после смерти реки чудес православным изливающие! Какие были царские роскошные палаты, золотом внутри украшенные и красками многоцветными расписанные! Сколько сокровищниц чудными царскими венцами, пресветлыми царскими багряницами и порфирами, и драгоценными каменьями, и всяким жемчугом многоценным были преисполнены! Какие были дома знатных — в две и в три кровли, богатством и честью кипящие! Пресветлым и предивным этим государством владели преславные великие цари, гордились им родовитые князья, и во всем, — дерзновенно сказать, — таким совершенным устроением оно отличалось, и светом, и славою всех превзошло, как невеста жениху на прекрасный брак уготованная!

Обаче же во обычное моление притеку. О Христе царю! О Спасе и Слово Божие и Боже! Увы! О! О, имже и в немъже преславная глаголашася Божия слова, гласъ и великаго царя и Бога, граде![9] О Всечистая Богомати! Како твой, иже высокоименитыи и преславно царьствующии град Москва, иже самой земли око, иже вселѣннѣй свѣтлость, увы! угасе? О Честныи же и Пречистыи Владычицы нашея Богоматере граде и наслѣдие, в немъже преславное, паче солнца сияющее въ пресвѣтлѣмъ храмѣ твоемъ подобие пречистаго твоего тѣлесе и зрака образъ, превѣчнаго ти младенца, Бога нашего, на руку носящи, пресвѣтлымъ Лукою евангелистомъ воображенъ, милостию сияющь, яко пресвѣтлая заря, исцѣления всѣм преизобилно подавая![10] О! О, еже въ немъ великое и всепѣтое пречестное ти имя съ сыномъ твоимъ Господемъ Богомъ нашимъ и Спасомъ Иисусомъ Христомъ, аггелоподобно выну вселѣпнѣ воспѣваемо и славимо! О всѣхъ царице Богородице и госпоже всей твари, паче слова освященная и паче мысли неблазненая Богородителнице, и паче естества Приснодево и Мати! Увы! Како едина еси спасителница и хранителница бодрая насъ остави? Каковыхъ убо бѣдъ и объстоянии прежде изимаше ны,[11] нынѣ же како, милостивая, не поможе? Или — како, убо прежде всегда заступаше, нынѣ же, иже тебе ради и святаго образа твоего, како не пощадѣ единоплеменных? И како затворихомъ человеколюбную твою утробу[12] или, — что мало помышляю, — соборную церковь, иже на земли небо солнцеобразно въ поднебесныя сияя и яко другии рай бысть православнымъ благочестия ради? Бѣдъ приятъ, разорение и запустение, и со общими освященными отцы, — увы, о! — священныя тайны приносимо в ней о спасении въсего мира![13] И красота пѣния въ Троицѣ славимому Богу, о! иконъ святыхъ чюдотворныхъ, по земли пометаемыхъ и попираемыхъ и своего отъемлемыхъ украшения со смѣхотворением! О! Иже донынѣ честныи и священныи аггельскии образъ въ колице изданъ бысть скверноубиицамъ и дѣвъственыи чистыи личе осквернению и прочии, ими же повсюду тмами плѣнникъ земли чюжихъ наполниша! Увы, силнии князи и бояре наши и прочии вси христолюбнии народи повсюду разъличнѣ попущениемъ Божиимъ от иноплеменникъ и от междоусобныя брани неисчетно падоша, ихъ же желѣзы и оскорды, и прочая оружия крови насытишася, и съ сущими неискусозлобными младенцы умиленнѣ разъличнѣй смерти от внезапнаго востания предашася! О, како къ тому помышляю и возъглаголю, яже въ насъ содѣяшася и нынѣ дѣется по смотрению Божию за неправды и за гордѣние, и за грабление, и лукавъство, и за прочая злая дѣла, о нихъ же плачевна глаголютъ пророцы: «О лукавая злоба, откуду излияся покрыти сушу? „Обаче за лщения ихъ положил еси злая и низложилъ еси ихъ, вънегда разгордѣти им. Како быша въ запустѣние? Вънезапу исчезоша и погибоша за беззакония своя, яко сония востающего”.[14] Яко погибоша благоговѣйнии от земли, яко правда въ человецѣхъ оскудѣ, и воцарися неправда и всяка злоба, и ненависть, и безмѣрное пиянъство, и блудъ, и несытное мъздоимание, и братоненавидѣние умножися, яко оскудѣ доброта, и обнажися злоба, и покрыхомся лжею. „Неведохъ бо на вы запустѣние и прузи,[15] и гусѣницы, и гладъ, и плѣнение, и всякое зло, злобы же вашея от васъ не отсѣкохъ". И о сихъ всѣхъ не отвратися ярость Его, но еще рука Его высока».[16]

Однако же прибегну к обычному молению. О Христос царь! О Спас и Слово Божие и Боже! Увы! О! О град, которым и в котором преславные возглашались Божии слова, глас великого царя и Бога! О Всечистая Богоматерь! Как же твой, высокоименитый и преславно царствующий град Москва, самой земли око, вселенной светлость, увы! угас? О Честной и Пречистой Владычицы нашей Богоматери град и наследие, в котором преславное, ярче солнца сияющее в преславном храме твоем подобие пречистого тела твоего, запечатленное пресветлым Лукою евангелистом твое изображение с превечным твоим младенцем, Богом нашим, на руках твоих, милосердие излучающее, будто пресветлая заря, и исцеления всем изобильно дарящее! О! О, в нем ведь великое и всевоспетое пречестное твое имя с сыном твоим Господом Богом нашим и Спасом Иисусом Христом ангелоподобно и благоговейно всегда воспеваемо и славимо! О над всеми царица, Богородица и госпожа всего сущего, выше слова освященная, превыше мысли несомненная Богородительница и сверх естества Приснодева и Мать! Увы! Как, единственная спасительница и всегдашняя охранительница, нас оставила? От каких только бедствий и осад прежде не избавлявшая нас, ныне же почему, милостивая, не помогла? Или — как это, прежде всего заступница, ныне же, ради себя и образа своего, как не спасла людей того же племени? И как затворили мы чрево человеколюбия твоего или, — что и помыслить трудно, — соборную церковь, которая на земле небом солнцеобразно в поднебесной сияла и была как второй рай для православных благочестия ради? Беды изведала, разорение и запустение, а в ней ведь со вселенскими святыми отцами — увы, о! — священные таинства совершались о спасении всего мира! И красота пения в Троице восславляемому Богу, о! и икон святых чудотворных на землю ныне бросаемых и попираемых и от своих украшений со смехом отторгнутых! О! Доныне были почитаемы и неприкосновенны те, которые приняли на себя ангельский образ иночества, а ныне сколько их пострадало от гнусных убийц, сколько осквернено чистых девственниц и множеством пленников чужие земли наполнены! Увы, могущественные князья и бояре наши и все христолюбивые люди повсюду по-разному попущением Божиим от иноплеменников и в междоусобной брани без счета пали, кровью же их насытились оковы и секиры и прочее оружие, и вместе с невинными младенцами горько погибли они различными смертями! О, как о том помыслить и как заговорить о том, что у нас содеялось и ныне совершается промыслом Божиим за неправды, и за гордыню, и за вымогательство, и за коварство, и за прочие злые дела, о коих с плачем вещают пророки: «О лукавая злоба, откуда излилась, чтобы покрыть землю? „Но за ложь их подверг ты их бедствиям и низложил, когда возгордились они. Почему постигло их разорение? Внезапно пропали и погибли за беззакония свои, будто сны пробудившегося”. Ибо исчезли благоговейные с лица земли, ибо правда в людях оскудела и воцарилась неправда, и всяческая злоба, и ненависть, и безмерное пьянство, и блуд, и ненасытное стяжательство, и ненависть к братьям своим умножилась, ибо оскудела доброта и обнажилась злоба, и покрылись мы ложью. „Хоть и навел я на вас запустение, и саранчу, и гусениц, и голод, и пленение, и всякое зло, злобы вашей не отринул от вас”. И после всего этого не отвратилась ярость Его, но еще рука Его высока».

Како ужаснуся, како твоему, Христе, удивлюся долготерпѣнию! О горкаго всемирнаго заколения, христоименитыи роде, якоже листъ уже и цвѣтъ отпадшии, подъятъ чашу нераствореннаго праведнаго гнѣва![17] Увы! О небо, како не потрясеся, и земля не поколебася, и солнце не померче, сия зря? како претерпѣ, толико видѣвъ всенародное заколение? како еще не зазрѣло приснобѣдству сему? и в нѣдрахъ земных безвЬстию себе предало бы, и вся во тмѣ оставило бы, яко же при Спасеннѣй страсти въ полудне?[18] О, «кто дастъ главѣ моей воду и очима моима источникъ горких слезъ»[19] неисчерпаемыхъ, и восплачю дщери новаго Сиона[20] — преславноцарьствующаго нашего града Москвы, яко же любоплачевенъ пророкъ,[21] яже древле Иерусалиму плачетъ злая? Тѣм же персть на устѣхъ своихъ полагаю, въ бездну смиреномудрия себе снося, еже и по уверзению виновъно, ожидающи свыше божественное утѣшение, иже над нами солнцу Создатель рече: «Егда поражу, паки исцѣлю», яко «не до конца прогнѣвается, ни вовѣки враждуетъ»[22] человеколюбивыи нашъ Господь Богъ.

Как не ужаснусь, как твоему, Христос, не удивлюсь долготерпению! О христоименитый род, как лист и цвет уже опалый, горькой всемирной жертвы принявший чашу неразбавленного праведного гнева! Увы! О небо, как ты не потряслось, и земля не поколебалась, и солнце не померкло, это видя? как вытерпело, такую увидев всенародную гибель? как еще не устыдилось такого бедствия и в недрах земных безвестию себя не предало, и все во тьме не оставило, как было в полдень при Спасовом мучении? О, «кто даст голове моей воду и глазам моим источник горьких слез» неисчерпаемых, чтобы оплакать дщерь нового Сиона — преславноцарствующий наш град Москву, подобно многоскорбящему пророку, который в древности оплакивал беды Иерусалима? Итак, перст на уста свои налагаю, в бездну смиренномудрия себя низвергая и ожидая свыше, как и подобает после сокрушения, божественного утешения, о чем Создавший солнце над нами сказал: «Если поражу, снова исцелю», ибо «не до конца гневается и не вовеки негодует» человеколюбивый наш Господь Бог.

Начну же сице бесѣдовати въкратцѣ богоизбранному стаду, словеснымъ овцамъ беззлобиваго пастыря Спаса Христа.

Начну же так короткую свою беседу с богоизбранным стадом, со словесными овцами незлобивого пастыря Спаса Христа.

Сего ради падеся превысокая Россия, и разорися толикии твердыи столпъ. Сущии в немъ живущии царие вмѣсто лѣствицы къ Богу возъводящеи спасительных словесъ, еже раждаются от книгородных догматовъ, прияша богоненавистныя дары: бѣсовския козни, волшбу и чарование. И вмѣсто духовных людей и сыновъ свѣта[23] возлюбиша чадъ сатаниныхъ, иже отводятъ от Бога и от неблазненаго свѣта во тму. И не даша мѣста умному видѣти своему слуху словеси правдива, но клевету на благородныхъ ненависти ради ясно послушающе и крови многочисленнаго народа того ради, яко рѣка, излияша. И вмѣсто непобѣдимаго жезла богоподражателныя кротости и правды гордость и злобу возлюбиша, еяже ради, иже преже бысть пресвѣтелъ, яко денница, съ превысочайшаго небеси спаде и аггельския свѣтлости и славы отпаде.[24] Къ сему же от великих благородныхъ, от премудрыхъ и до простых, и въкратцѣ реку, — от главы и до ногу вси неисцѣлными струпы обязашася[25] и Содома и Гомора и прочихъ бесчисленныхъ бёсовъских язвъ исполнишася.[26] И того ради прежде гладом, встягновения ради, от Бога наказани быша — и нимала взыдоша от пути погибели на путь спасения.

Вот отчего пала превысокая Россия и разрушился столь крепкий столп. Цари, в нем жившие, вместо к Богу возводящей лестницы спасительных слов, кои рождаются от содержащихся в книгах истин, приняли богоненавистные дары: бесовские козни, волшебство и чародейство. И вместо духовных людей и сынов света возлюбили детей сатаны, которые уводят от Бога и несомненного света во тьму. И не позволяли слуху разума своего воспринимать слова правдивые, однако, ненависти ради, клевету на знатных слышали ясно и кровь множества народа из-за нее, как реку, пролили. И вместо непобедимого скипетра богоподражательных кротости и правды возлюбили гордость и злобу, из-за которой и тот, что прежде был пресветел, как утренняя заря, с превысочайшего неба низвергся и ангельской светлости и славы лишился. К тому же от великих знатных людей, от премудрых и до простолюдинов, — и короче говоря, — от главы и до ног все неисцелимыми струпьями опоясались и Содома и Гоморры и прочими бесовскими бесчисленными язвами покрылись. И за то вначале голодом, обуздания ради, были наказаны Богом — но нимало не обратились с пути погибели на путь спасения.

Потомъ толикое наказание и гнѣвъ воздвижеся, еже немалому удивлению, паче же и слезамъ достойно. И ни едина жъ книга богословецъ, ниже жития святыхъ, и ни философския, ни царьственныя книги, ни гранографы, ни историки, ни прочия повѣстныя книги не произнесоша намъ таковаго наказания ни на едину монархию, ниже на царьства и княжения, еже случися над превысочайшею Россиею!

После того такая кара и гнев такой воздвиглись, какие немалого удивления, более того, и слез достойны. И ни одна ведь книга апостольская, ни жития святых, и ни философские, ни царственные книги, ни хронографы, ни летописи, и никакие другие книги не поведали нам о такой казни ни над одной монархией, ни над царством или княжеством, какая совершилась над превысочайшею Россией!

Воста предтеча богоборнаго Антихриста,[27] сынъ тмы, сродникъ погибели, от чина иноческаго и дияконъскаго и преже свѣтлыи аггельскии чинъ поверже и отторгнувся от части християнския, яко Июда от пречистаго апостольскаго лика. И изѣбежавъ въ Полшу и тамо безчисленныхъ богомерскихъ ересей скрижали сердца своего наполнилъ, и тмообразную свою душу паки предая въ руцѣ сатанины, и вмѣсто святыя кристианъския вѣры греческаго закона люторскую треокаянную вѣру возлюбивъ. И безстуднѣ нарекъ себе царемъ Димитрием, приснопамятнаго царя Иванна сыномъ, глаголя, яко изъбѣглъ от рукъ убийственныхъ. И испросивъ помощь у литовскаго короля, ежи ити с воинствомъ на великую Росъсию. Королю же полскому и паномърадѣ, и кардиналомъ, и арцыбискупомъ, и бискупом велми о томъ радующимся, яко мечь на кровь христианъскую воздвижеся, понеже николи причастия нѣсть тмѣ ко свѣту, ни Велияру ко Христу.[28] И въдаша сему окаянному въ помощь воинства литовскаго, и дерзнувъ безстуднѣ приити во область Московскаго государьства во грады Сѣверския, именова себе царемъ Димитриемъ. Живущии же людие во странахъ тѣхъ осуетишася помышлением и объюродѣша умомъ, и малодушством обязашася, и яко по истиннѣ царя прияша его, и воздвигоша мечь противу братии своихъ христовых воинъ. И, рѣкамъ подобно, излияся от обою стран христианская кровь, но грѣхъ ради наших Божии превеликии гнѣвъ разлияся, и нѣсть ничтоже сопротивно праведным судбам его, и царьствовати сему окаянному въ Велицѣй России попустивъ. Егда же приятъ скифетръ и власть царскаго престола, мнози от сожителей царствующаго града и окрестных градовъ и весей прямо познаша его, яко врагъ креста Христова рострига Гришка Отрепьевъ, а не царевичь Димитрий, но страха ради безчисленных мученей смертоносныхъ не смѣюще обличити его, но тайно о немъ въ слухи християнския произъносяще.

Явился предтеча богоборного Антихриста, сын тьмы, родич погибели, из чина иноческого и дьяконского и вначале светлый ангельский чин отринул и отторгнул себя от участи христианской, как Иуда из пречистого сонма апостольского. И бежал в Польшу и там скрижали сердца своего бесчисленными богомерзкими ересями наполнил и, тьмообразную свою душу еще больше предавая в руки сатаны, вместо святой христианской веры греческого закона лютеранскую треокаянную веру возлюбил. И бесстыдно назвал себя царем Димитрием, вечнопамятного царя Ивана сыном, утверждая, что избежал рук убийц. И попросил помощи у литовского короля, чтобы идти с воинством на Великую Россию. Король же польский и паны — рада его, и кардиналы, и архиепископы их, и епископы много радовались о том, что меч поднялся на кровь христианскую, поскольку нет никогда ничего общего ни у тьмы со светом, ни у Велиара с Христом. И дали этому окаянному в помощь литовские войска, и дерзнул бесстыдно прийти в пределы Московского государства, в грады Северские, назвав себя царем Димитрием. Жители же той стороны соблазнились суетной мыслью и обезумели умом, и малодушием перевязались, и как истинного царя приняли его, и подняли меч против братьев своих, христовых воинов. И, как реки, пролилась с обеих сторон христианская кровь, — грехов ради наших разлился Божий превеликий гнев, его же праведным судам сопротивление невозможно, вот и попустил этому окаянному царствовать в великой России. Когда же принял скипетр и царский престол, многие из жителей царствующего града и окрестных городов и сел безошибочно узнали в нем врага креста Христова расстригу Гришку Отрепьева, а не царевича Димитрия, однако, страшась бесчисленных смертоносных пыток, не смели разоблачить его, но тайно о нем в уши христиан нашептывали.

Той же окаянныи коликихъ бѣд и злобы въ Велицѣй России не излия! Святителей, отцем начальствующих, съ престоловъ свергъ,[29] многих пастырей и наставников от паствѣ отлучи, бесчисленыя крови христианъския излиялъ и, не прия въ сытость сицеваго бѣсовскаго яда, прия себѣ в жену люторския вѣры невѣсту Маринку. И, не устыдѣвся нимало, ниже убоявся безсмертнаго Бога, ввелъ ея некрещену въ соборную апостольскую церковь Пресвятыя Богородицы и вѣнъчавъ ея царскимъ вѣнъцем. И потомъ хотѣ разорити православную христианскую вѣру и святыя церкви и учинити костелы латынския и люторскую вѣру устроити.

Тот же окаянный каких только бед и злобы не обрушил на Великую Россию! Святителей, над отцами начальствующих, свергнул, многих пастырей и наставников от паствы отлучил, много крови христианской пролил и, не насытившись таким бесовским ядом, взял себе в жены лютеранской веры девку Маринку. И, не устыдившись нимало и не убоявшись бессмертного Бога, ввел ее, некрещеную, в соборную апостольскую церковь Пресвятой Богородицы и венчал ее царским венцом. И хотел после этого разорить православную христианскую веру и святые церкви, завести костелы латинские и установить лютеранскую веру.

Премилостивыи же Богъ нашъ Троица не до конъца сему врагу попусти всезлобныи ядъ излияти, вскорѣ разъсыпа бѣсовския его козни. И душа его злѣ исторгнуся от него, и срамною смертию от рукъ правовѣрныхъ скончася. По его же, окаяннаго, смерти вси живущии людие въ Велицѣй России того надѣялися, что не токмо въ нынѣшнихъ родѣхъ таковыя соблазны искоренятся, но и въ будущихъ предтекущих людехъ слышавшии от писания о сихъ зѣло удивятся, и таковых враговъ соблазны отнюдь не явятся. Грѣхъ же ради наших, всего православнаго христианства, паки тѣмъ же проименованиемъ царя Димитрия инъ врагъ воздвижеся и тоя же страны малоумныхъ и безумным пиянством одержимыхъ людей прелсти, и тое же прежеписанную Маринку-блудницу на ложе къ себѣ приятъ, и собравъ воинство на богоизбраннаго и святымъ елеомъ помазаннаго царя и великаго князя Василия Ивановича[30] всея России, иже бысть от корене святаго благовѣрнаго великаго князя Александра Ярославича Невскаго.

Премилостивый же наш триединый Бог не до конца позволил этому врагу изливать всезлобный яд и вскоре расстроил бесовские его козни. И душа его мучительно исторглась из него, и позорную смерть принял от руки правоверных. После же его, окаянного, смерти все жители Великой России надеялись, что не только в нынешние времена такие соблазны искоренятся, но и те из будущих наших потомков, кто узнает из книг об этом, очень удивятся, и что подобных вражеских козней больше не будет. Грехов же ради наших, всего православного христианства, опять под тем же именем царя Димитрия иной враг явился и прельстил малоумных и безумных, одержимых пьянством людей той же стороны, и все ту же преждеупомянутую Маринку-блудницу взял к себе на ложе, и собрал войско на богобоязненного и святым елеем помазанного царя и великого князя Василия Ивановича всея России, который был от корня святого благоверного великого князя Александра Ярославича Невского.

Къ его же злочестивому совѣту приста король литовскии и посла бѣсояростное воинство свое. И мнози грады и веси разори и святыя великия лавры разруши, и нетлѣнная и честнѣйшая по успении тѣлеса святыхъ отъ благочиннѣ устроенныхъ ракъ извергъ и конечному обруганию предастъ. И безчислено православных народа мечю предани быша, и крове источники пролияшася.[31] И не единемъ симъ несытным кровопролитиемъ великодержавная Россия въ погибель впаде, но мнози воздвигошася врази, и тмочисленное изълияся лукавство. И мнози отъ грабителеи и несытныхъ кровоядцевъ царьми именоваша себе и различная имена на ся возложиша: инъ наречеся Петръ, инъ Иваннъ нарѣчиемъ Августъ, инъ Лаврентей, инъ Гурей.[32] И от них такоже многи крови излияшася, и бесчислено благородныхъ мечем скончашася. Ихъ же всѣхъ превысокая Божия десница побѣди, и мимотекущая ихъ пребѣдная слава, яко дымъ, разлияся и, яко прах, разсыпася. Но единако оскудѣша мнози гради и веси, и бесъ числа избиени предобрии воины Христовы.

К злочестивому его замыслу присоединился король литовский и послал бесояростное свое воинство. И многие города и села разорил, и святые великие лавры разрушил, и нетленные после успения почитаемые тела святых из благоговейно устроенных гробниц изверг и последнему поруганию предал. И бесчисленное множество православных были преданы мечу, и потоки крови пролились. И не из-за одного этого ненасытного кровопролития великодержавная Россия в погибель впала, но множество явилось врагов, и неисчислимые обрушились на нее несчастья. И многие из грабителей и ненасытных кровопийц царями объявляли себя и различные имена себе брали: один назовется Петром, другой Иваном по прозванию Август, иной Лаврентием, иной Гурием. И из-за них также много пролилось крови и бессчетное число знатных скончалось от меча. Но и их всех превысокая Божия десница победила, и мимолетная пребедственная их слава, как дым, рассеялась и, как пыль, рассыпалась. Но все-таки оскудели многие города и села, и бессчетно полегло предобрых воинов Христовых.

Въ та же времена воста на провославную христианскую вѣру нечестивыи литовскии король и велику ярость и злобу воздвиже. И прииде во область Московскаго государьства подъ градъ Смоленескъ и многи грады и села разори, церкви и монастыри разруши. Живущии же во градѣ Смоленскѣ благочестивии людие мученическими страданми изволиша лучше смерть восприяти, неже въ люторскую вѣру уклонитися, и мнози гладомъ и смертию нужною сконъчашася. И град нечестивому королю восхитившу. И кто не наполнится слезъ и жалости о толикомъ падении? Много святых церквей и монастырей разорися, бесчисленъно православных мечемъ сконъчашася, не откровеннии лица и не посягшии къ сообщению отъ безъзаконныхъ, мнози растлишася и въ плѣнъ восхищени! Егда же сему несытному кровежелателю, полскому и литовскому королю, бывшу под градомъ Смоленскомъ, а в то же время врагъ креста Христова, иже царем Димитрием нарицашеся, стоялъ под царствующим градом Москвою съ проклятою литвою. Мнози же с ним и от руских людей въ слабострастие, лихоимания ради и грабителства, уклонишася и тако же кровь християнскую, яко воду, проливаша.

В это же время поднялся на православную христианскую веру нечестивый литовский король и воздвиг великую ярость и злобу. Пришел он в пределы Московского государства под град Смоленск и многие города и села разорил, церкви и монастыри разрушил. Живущие же во граде Смоленске благочестивые люди решились лучше в мученических страданиях умереть, нежели в лютеранство уклониться, и многие от голода погибли и насильственную смерть приняли. И захвачен был город нечестивым королем. И кто не исполнится слез и жалости о таком падении? Много святых церквей и монастырей было разорено, без числа православных скончалось от меча, не покорившись и не пойдя на присоединение к беззаконным, многие пали духом и были захвачены в плен! Когда же этот ненасытный кровопийца, польский и литовский король, был под градом Смоленском, тогда враг креста Христова, который царем Димитрием себя называл, стоял под царствующим градом Москвой с проклятыми литовцами. Многие и из русских людей из-за малодушия своего, ради лихоимства и грабежей, к нему присоединились и так же кровь христианскую, как воду, проливали.

Къ сему же восташа на православную вѣру христианскую домашнии врази: от сигклита царска Михайло Салтыковъ, от рода купецка Федка Андроновъ[33] и инии с ними, ихъ же множества ради писати прекративъ. И ради мимошедшия суетныя сея славы улишиша себе будущаго превѣчнаго живота и бесконечнаго веселия. И устроиша себе посланниками къ злочестивому королю, аки от царствующаго града, просити на Великую Россию державствовати сына королева. И золъ совѣтъ устроиша, и епистолиями королевъскими и своими злохищными глаголы царствующии град Москву прелстиша, обѣщавая королевича дати во крещении царствовати на Великую Россию. И злояростнаго и бѣсодерзостнаго гетмана[34] съ воинъствомъ от короля подвигнуша и крови христианския многи излияли, и под царствующии град Москву с нимъ приидоша.

К тому же поднялись на православную христианскую веру домашние враги: из царского двора Михайло Салтыков, из рода купеческого Федька Андронов и иные с ними, которых множества их ради не называю. И ради мимолетной суетной земной славы лишили себя будущей бесконечной жизни и вечного блаженства. И согласились быть послами к злочестивому королю, будто бы от царствующего града, просить королевского сына в Великую Россию государем. И составили злодейский заговор, и посланиями королевскими и своими предательскими речами прельстили царствующий град Москву, обещая посадить королевича после крещения на царский престол в Великой России. И побудили короля послать злояростного и бесодерзостного гетмана с войском, и много пролили христианской крови, и пришли с ним под царствующий град Москву.

Послѣдователь же стопамъ Антихристовымъ, иже царем Димитриемъ именова себе, по лукавному совѣту треклятаго воинства литовъскаго нача многи мѣста въсеядным огнемъ истребляти и насилие великое царствующему граду творити. Людие же, живущии въ Велицѣй Росъсии, не уразумѣша въраждебнаго королевскаго лукавъства, восхотѣша прияти королевича на Московское государьство царствовати. И простотою и несовершенством ума Богомъ изъбраннаго царя съ престола съвергнули и от царьства отлучили, и во иноческии чинъ насилием облекли, и къ королю под Смоленескъ отслали, и гетмана полскаго и литовскаго с воинством его пустиша внутрь царьствующаго града Москвы.

А тот последователь Антихриста, что назвался царем Димитрием, по лукавому совету треклятого воинства литовского начал многие местности всеядным огнем истреблять и насилие великое творить царствующему граду. Люди же, живущие в Великой России, не поняли враждебного лукавства королевского, захотели принять королевича царем в Московское государство. И простоты ради своей и из-за несовершенства ума Богом избранного царя свергнули с престола, и от царства отлучили, и в иноческий чин насильно облекли, и к королю под Смоленск отослали, и гетмана польского и литовского с войском его впустили в царствующий град Москву.

Непоколѣбимыи же столпъ благочестия, предивныи рачитель христианския вѣры, крѣпкии твердыи адамантъ, человѣколюбныи отецъ, премудрыи ерархъ, святѣйшии Ермогенъ патриархъ, видя людей Божиихъ, иже въ Велицѣй России мятущихся и зѣло погибающихъ, много наказуя ихъ и полезная вѣщая имъ и глаголя: «Чада паствы моея, послушайте словесъ моихъ! Что всуе мятетеся и ввѣряете душа своя поганымъ полякомъ! Которое вамъ, словесним овцам, причастие со злохищными волки: вы кротцы о Христѣ, сии же дерзостни о сатанѣ. Вѣсте сами, яко издавна православная наша христианская вѣра греческаго закона от иноплеменных странъ ненавидима! Киими же нравы примиримся со иноплеменники сими? Лучше бы было вамъ изыскати, что со слезами и с рыданиемъ всенародно, зъ женами и съ чады, притещи къ неотсѣкаемой надежди, ко всемилостивому въ Троицы славимому Богу и просити милости и щедротъ у богатодателныя Его десницы, да подастъ вамъ разумъ благъ, еже творити душам своимъ полезная и царствующему граду и окрестным градом благостройная, а не мятежная!»

Непоколебимый же столп благочестия, предивный радетель христианской веры, крепкий твердый алмаз, человеколюбивый отец, премудрый священноначальник, святейший Гермоген патриарх, видя, что люди Божии в Великой России в большом смятении и совсем погибают, много поучал их и, наставляя как поступать, говорил: «Чада паствы моей, прислушайтесь к словам моим! Зачем понапрасну впадаете в смятение и вверяете свои души неверным полякам? Возможно ли для вас, разумных овец, приобщение к злохищным волкам: вы кротки во имя Христа, эти же дерзостны во имя сатаны. Сами ведь знаете, что издавна православная наша христианская вера греческого закона ненавистна иноплеменным странам! Как же мы можем примириться с иноплеменниками этими? Лучше бы вам о том подумать, как со слезами и с рыданием всенародно, с женами и детьми, прибегнуть к неотсекаемой надежде, ко всемилостивому в Троице славимому Богу и просить милости и щедрот у прещедрой Его десницы, да одарит вас разумом благим, чтобы получили пользу душам своим, а царствующему граду и окрестным городам принесли успокоение, а не мятеж!»

Инии же отъ православных христианъ сладцѣ послушаша благихъ его словесъ, и инии мнози осуетишася помышленьми и противо дивнаго пастыря своего нелѣпая вѣщающе. Нечестивымъ же полскимъ и литовскимъ людемъ лукавствомъ вшедшимъ въ царствующий и преимянитый град Москву, яко пагубнымъ волкомъ вкрадшимся в оград Христова стада, и много насилие начаша содѣвати православнымъ християном и внутрь царствующаго града костелы устроиша.

Одни из православных христиан сладостно прислушались к благим его речам, иные же многие, охваченные суетными помыслами, выступили против дивного своего пастыря с неподобающими речами. А нечестивые польские и литовские люди коварством проникли в царствующий и преименитый град Москву, прокрались, подобно губительным волкам, в ограду Христова стада и много насилия начали творить над православными христианами и внутри царствующего града устроили костелы.

Потом же, — горе, горе! увы, увы! ох, ох! — великая злоба содьяся, и многомятежная буря воздвижеся, рѣки крове истекоша! Приступите, правовѣрнии людии, иже не видѣша сицеваго Великия Росъсии разорения, да поведаю вкратцѣ боголюбезному вашему слуху таковое превысокаго и славою превознесеннаго царства падение и конечное разорение!

Затем же — горе, горе! увы, увы! ох, ох! — свершилось огромное несчастье, и многомятежная буря поднялась, реки крови пролились! Люди правоверные, те, что не видели этого Великой России разорения, приблизьтесь, да поведаю вкратце боголюбезному вашему слуху о падении и последнем разорении такого превысокого и славой превознесенного царства.

Егда симъ пагубным волкомъ внутрь царствующаго града Москвы водворившимся, и не вскорѣ злобы ядъ излияша и ожидающе времени, и совѣтоваша съ предатели християнския вѣры и со враги Московскаго государьства, съ Михаиломъ Салтыковымъ да Федкою Андроновымъ, которыми образы разорити царствующии град Москву и пролити кровь християнская. И егда исполнившуся злочестивому совѣту ихъ, уготоваша окаяннии дерзобѣснии свои руцѣ и умыслиша растерзати оружием Христовых овецъ и позобати виноградъ, и разорити средоградия стѣны, и погасити славу христоимянитаго царствующаго града.

Когда эти губительные волки в царствующий град Москву водворились, то не сразу яд злобы своей излили, а, поджидая удобного времени, советовались с предателями христианской веры и врагами Московского государства, с Михаилом Салтыковым да Федькой Андроновым о том, как разорить царствующий град Москву и пролить кровь христианскую. И когда совершился злочестивый их заговор, окаянные приготовили дерзкобесовские свои руки и задумали растерзать оружием Христовых овец, и поглотить виноград, и сокрушить сам город, чтобы погасить славу христоименитого царствующего града.

Приспѣвъшу же времени святыя великия Четыредесятницы, и Седмица наста Спасителныхъ страстей,[35] уготоваша окаяннии поляки и нѣмцы, иже внидоша с ннми въ царьствующии град, нечестивии руцѣ свои на брань и жестосердо, яко лви, устремишася, иже преже огнемъ запалиша многая мѣста святых церквей и домовъ и потомъ воздвигоша мечь на православных християнъ и начаша безмилостивно посѣкати родъ християнский. И пролияша, яко воду, кровь неповинных, и трупия мертвыхъ землю покрыша. И обагришася многонародною кровию, и всеядным огнемъ вся святыя церкви и монастыри, и грады, и домы истребиша, устроении же от камения церкви разграбиша и живописанныя иконы Владычни и Богоматере Его и святыхъ угодниковъ Его с учрезжденных мѣстъ на землю повергоша, и бесчисленныя корысти, всякихъ предрагихъ вещей руцѣ свои наполниша. И сокровища царьская, многими лѣты собранная, ихже и зърѣти было таковымъ неудобно, расхитиша! И раку блаженнаго и цѣлбоноснаго тѣлесе великаго Василия, о Христѣ юродиваго, разсѣкоша на многи части; и одръ с мѣста, иже бысть под ракою, здвигнуша; а на томъ мѣсте, идѣже лежитъ блаженное его тѣло, конем мѣста устроиша и зъ женообразными лицы[36] и безстуднѣ, и безстрашнѣ въ того святаго церкви блудное скаредие творяще. Неповиннѣ же побиенных прововѣрныхъ христианъ ниже погребения сподобиша, но в рѣку въвергоша всѣхътѣлеса. И многи жены обругаша и дѣвы растлѣниемъ повредиша; избѣгшии же от рукъ тѣхъ мнози по путемъ мразомъ и гладомъ и различными скорбми сконъчашася.

Когда же пришло время святого Великого поста и настала Страстная неделя, приготовились окаянные поляки и немцы, которые вошли с ними в царствующий град, к нечестивой резне и жестокосердно, как львы, устремились, поджегши сначала во многих местах святые церкви и дома, подняли потом меч на православных христиан и начали без милости убивать народ христианский. И пролили, как воду, кровь неповинных, и трупы мертвых покрыли землю. И обагрилось все многонародною кровью, и всеядным огнем истребили все святые церкви и монастыри, и укрепления, и дома, каменные же церкви разграбили и прекрасные иконы Владыки и Богоматери Его и святых угодников Его с установленных мест повергли на землю и бесчисленной добычей, всяческими предорогими вещами, свои руки наполнили. И расхитили сокровища царские, в течение многих лет собранные, на которые и глядеть таким, как они, не годилось бы! И гробницу блаженного и исцеления приносящего тела великого Василия, Христа ради юродивого, рассекли на многие части; и ложе, что было под гробницей, с места сдвинули; а на том месте, где лежит блаженное его тело, для коней стойла устроили и, похожие обличьем на женщин, бесстыдно и бесстрашно в церкви этого святого блудную мерзость творят. Неповинно же убиенных правоверных христиан и погребения не удостоили, но в реку тела всех их побросали. И опозорили многих женщин и дев растлили; из тех же, кто избежал их рук, многие на дорогах скончались от мороза, голода и различных невзгод.

И кто не исполнится от християнъ плача и рыдания? Кто не ужаснется, толикую скорбь и язву слышавъ о присной по духу братии своей? Кто не накажется толикими бѣдами, не о имѣнияхъ своихъ скорбяще, но о разорении святыхъ церквей и о погублении столпа благочестия, святыя християнския вѣры рыдающе? О благочестивии, христоподражателныя, любве исполнении людие! Приклоните ухо ваше, и приимемъ страхъ Божии въ сердца своя, и начнемъ просити милости у всещедраго Бога съ неутѣшными слезами и воздыханиемъ и стенаниемъ! Отягченное бремя грѣхов наших покаяниемъ и милостынями и прочими благими дѣтелми разсыплемъ, дабы премилостивыи Богъ нашъ, человеколюбия ради своего, пощадилъ останокъ рода християнскаго и потребилъ от насъ врагов наших, и злолукавыи совѣтъ ихъ искоренилъ, и останокъ бы россииских царствъ и градовъ и весей миромъ оградилъ и всякия благодати исполнилъ. И не предастъ насъ врагомъ въ расхищение и въ плѣнъ, милостивъ бо и человеколюбивъ Богъ нашъ: на всякъ часъ кающимся пучину милосѣрдия своего изливаетъ и по писанному — «не до конца прогнѣвается, ни вовѣки враждуетъ», но браздою и уздою, сирѣчь скорьбми и бѣдами, востязуетъ насъ, да чада свѣта и горняго Иерусалима сожители будемъ и превѣчнаго будущаго живота и небесныхъ благихъ насладимся. Буди же въсему словесному стаду, Великия России православнымъ християномъ о Христѣ миръ.

И кто из христиан не преисполнится плача и рыдания? Кто не ужаснется, услышав о такой скорби и печали родной по духу братии своей? Кто не наставится столькими бедами, не о богатствах своих скорбя, но о разорении святых церквей и о погибели столпа благочестия, о святой христианской вере рыдая? О благочестивые, христоподражательные, любви исполненные люди! Приклоните уши ваши, и примем страх Божий в сердца свои и начнем просить милости у всещедрого Бога с неутешными слезами и вздохами и стенанием! Отяжелевшее бремя грехов наших покаянием и милостынями и прочими благими деяниями рассыплем, дабы премилостивый Бог наш человеколюбия ради своего пощадил остаток рода христианского и устранил от нас врагов наших и злолукавый заговор их уничтожил, и остаток бы российских царств, городов и деревень миром оградил и всякою благодатью наполнил. И не предаст нас врагам в расхищение и в плен, милостив ведь и человеколюбив Бог наш: на покаявшихся в любое время пучину милосердия своего изливает и, по Писанию, — «не до конца гневается, и не вовеки негодует», но удилами и уздою, то есть скорбями и бедами, испытывает нас, чтобы стали мы детьми света и жителями небесного Иерусалима и насладились бесконечной будущей жизнью и небесными благами. Да будет всему разумному стаду, Великой России православным христианам, во имя Христа мир.



[1] Изъ «Степенной» писано. - В Киевский сборник «Плач» (в составе всего комплекса статей о Смутном времени) был переписан из какого-то недошедшего до нас дополнения «Книги степенной царского родословия».

[2] Месяца октября въ 22 денъ. Дата успешного штурма в 1612 г. войсками второго ополчения Китай-города, которую решил увековечить царь Михаил Федорович, повелевший ежегодно «праздновати» в этот день в честь Казанской иконы Божьей Матери, которая, как считалось, способствовала успеху ополчения. Во время службы в московской церкви Введения Богородицы на Сретенке, где находилась тогда икона, читался «Плач» и другие статьи о Смутном времени (переписанные одной рукою на л. 1—14 Киевского сборника).

[3] Чтется по кафисмах сие слово. Помета на поле напротив заглавия «Плача», сделанная тем же почерком и указывающая очередность его чтения в церковной службе — после кафизм. (Кафизмы (или седальны) — группы псалмов, на которые разделена Псалтырь, во время чтения которых в ходе службы можно сидеть).

[4] ...порождении банею бытия! Иносказание крещения. Ср.: Тит. 3, 5.

[5] ...къ «Живущему въ неприступнѣм свѣтѣ»... и Господу господьствующихъ»... Ср.: 1 Тим. 6, 15—16.

[6] ...кафолическая соборная церковъ... Успенский собор Московского Кремля.

[7] ...столпи благочестия... изливающе! Мощи московских митрополитов Петра, Алексея и Ионы, находившиеся в Успенском соборе.

[8] ...яко невѣста, на прекрасный бракъ жениху уготована! Ср.: Апок. 21, 2. Москва приравнивается к мистическому «новому Иерусалиму».

[9] О Христе царю! ...и Бога, граде! Переделка начальной фразы «Рыдания о запустении великого града» византийского писателя XV в. Иоанна Евгеника.

[10] О Всечистая Богомати! ...исцѣления всѣм преизобилно подавая! Москва выступает здесь «градом и наследием» Богородицы, потому что в ее Успенском соборе хранится икона Владимирской Богоматери.

[11] Каковыхъ убо бѣдъ и объстоянии прежде изимаше ны... Намек на события 1395 г., когда на Москву двинулся Тамерлан (Темир-Аксак).

[12] И како затворихомъ человеколюбную твою утробу... Характерное для стиля высокой литературы средневековья отношение к конкретному бытовому значению слов, имеющих символическое употребление: чрево Богоматери человеколюбивое потому, что она родила Христа, перед которым теперь на небесах предстательствует за христиан. Москвичи больше не получают помощи от Богоматери — значит, они затворили источник благодати.

[13] ...и со общими освященными отцы... о спасении въсего мира! — Одно из пострадавших при переписке мест памятника. Полагаем, что речь идет о вселенских патриархах, служивших некогда в Успенском соборе. Действительно, в 1589 г. там служил константинопольский патриарх Иеремия.

[14] «О лукавая злоба, откуду... еще рука Его высока». Подражание ветхозаветным пророкам Исайи и Иеремии, включающее два обращения к слушателям от имени Бога. Библейские цитаты и аллюзии раскрываем ниже. Како быша въ запустѣние?... яко сония востающего. Ср.: Пс. 72, 19—20.

[15] Неведохъ бо на вы запустѣние и прузи... Ср.: Пс. 77, 46.

[16] И о сихъ всѣхъ... еще рука Его высока. Ис. 5, 25.

[17] ...чашу нераствореннаго праведнаго гнѣва! Ср.: Апок. 15, 7, 16, 1.

[18] О небо, како не потрясеся... при Спасеннѣй страсти въ полудне? Бедствия москвичей сравниваются со страданиями на кресте Иисуса Христа (ср.: Лк. 23, 44—45, Мф. 27, 51). Согласно Евангелию, во время распятия Христа настала тьма, продолжавшаяся с 6-го до 9-го часа — по древнерусскому счету часов в середине дня.

[19] О, «кто дастъ главѣ моей воду... источникъ горких слезъ»... Ис. 9, 1.

[20] ...и восплачю дщери новаго Сиона... Сион здесь — символ избранного Богом места. Образ «дочери Сиона» взят у пророков Исайи (1, 8 и др.) и Иеремии (6, 23 и др.).

[21] ...любоплачевенъ пророкъ... Иеремия.

[22] ...те до конца прогнѣвается, ни вовѣки враждуетъ»... Пс. 102, 9.

[23] ...сыновъ свѣта... Христиан (ср.: Лк. 16, 8; 1 Фес. 5, 5), в понимании автора «Плача» — православных.

[24] ...иже преже быстъ пресвѣтелъ... и славы отпаде. Намек на Люцифера.

[25] ...от главы и до ногу... струпы обязашася... Ср.: Ис. 1, 16.

[26] ...Содома и Гомора... язвъ исполнишася. Греховность жителей Содома и Гоморры, вызвавшая уничтожение Богом этих городов, соотносится в сознании автора с моральным разложением жителей Московского государства, спровоцировавшим, по его мнению, бедствия Смуты.

[27] Воста предтеча богоборнаго Антихриста... — Речь идет о Лжедмитрии I.

[28] ...николи причастия нѣстъ...ни Велияру ко Христу. Ср.: 2 Тим. 6, 14—15. Велиар одно из имен дьявола.

[29] ...Святителей, отцем началъствующих, съ престоловъ свергъ... — Речь идет о сведенном Лжедмитрием с патриаршего престола Иове. (Отцам начальник — перевод с греческого «патриарх».)

[30] ...князя Василия Ивановича... — Имеется в виду Василий Шуйский. Василий Иванович Шуйский царь из старинного рода суздальских князей, избранный на трон после народного восстания в Москве 17 мая 1606 г. и после убийства Лжедмитрия. Был свергнут с престола москвичами в июле 1610 г. и пострижен в монахи. Затем был арестован поляками вместе с братьями Дмитрием и Иваном; умер в плену под Варшавой 5 сентября 1612 г.

[31] Къ его же злочестивому совѣту... крове источники пролияшася. — Сигизмунд III не вступал в сговор с Тушинским вором. Автор «Плача» повторяет в данном случае намеренную неточность грамоты Д. М. Пожарского (апрель 1612 г.), откуда и заимствует весь отрывок.

[32] ...инъ наречеся Петръ... инъ Гурей. В основе своей этот перечень самозванцев взят из той же грамоты, однако добавлено прозвище Ивана и вместо «Федки» назван неизвестный по другим источникам Гурий.

[33] ...домашнии врази: от сигклита царска Михайло Салтыковъ, от рода купецка Федка Андроновъ... — Автор явно преувеличивает роль, которую сыграли эти изменники (см. о них коммент. к «Новая повесть о преславном российском царстве») в описываемых им событиях.

[34] ...злояростнаго и бѣсодерзостнаго гетмана... Речь идет о С. Жолкевском. Станислав Жолкевский (1547—1620) — представитель крупной шляхты, видный польский военачальник, один из организаторов похода Сигизмунда III на Москву в 1609 г. и автор «Записок о Московской войне». 24 июня 1610 г., разбив под Клушином войска Василия Шуйского, подошел с отрядами к стенам Москвы. Участвовал в приведении Москвы к присяге Владиславу и оккупации столицы 21 сентября 1610 г.; добился отсылки в королевский стан под Смоленск в составе «Великого посольства» крупных московских политических деятелей. Однако сам не стал осуществлять королевского приказа о приведении Москвы к присяге Сигизмунду III и уже 30 октября 1610г., оставив вместо себя начальником гарнизона А. Гонсевского, поспешил уйти под Смоленск.

[35] ...Приспѣвъшу же времени святыя великия Четыредесятницы, и Седмица наста Спасителныхъ страстей... По другим источникам, сожжение Москвы произошло 19 марта 1612 г., во вторник Страстной недели. Для автора-проповедника важно было указать не конкретную дату, а подчеркнуть, что поляки и немцы совершали убийства, грабежи, насилия и святотатства в конце Великого поста, за несколько дней до главного христианского праздника — Пасхи.

[36] ...зъ женообразными лицы... Т. е. безбородые, бритые: в Древней Руси бороды не брили.

Автор «Плача» неизвестен. С. Ф. Платонов предполагает, что он не был очевидцем описываемых событий и широко использовал официальные грамоты 1610—1612 гг.; возникло это произведение летом—осенью 1612 г. в одном из провинциальных городов (Платонов С. Ф. Древнерусские сказания и повести о Смутном времени XVII века как исторический источник. Изд. 2-е. СПб., 1913. С. 146). Вероятно, этим городом была Казань: текст «Плача» использован составителем так называемого «Казанского сказания» — компиляции, датируемой М. Н. Тихомировым теми же месяцами 1612 г., к которым С. Ф. Платонов относит создание «Плача» (см.: Тихомиров М. Н. Классовая борьба в России XVII в. М., 1969. С. 202); позднее, в 1620-е гг., он читался во время ежегодной праздничной службы иконе Казанской Богоматери. «Плач» рано получает общерусское распространение. В 30—40-е гг. XVII в. его сокращенная редакция включается в сборник, составленный жителем Устюга Великого (БАН, Арханг. К. 51), в 1672—1674 гг. входит в состав московской исторической компиляции о Смутном времени (ГИМ, собр. Уварова, № 896). В том же XVII в. «Плач» был присоединен в качестве заключительной главы к «Сказанию Авраамия Палицына».

Для книжного плача, как и для устной причети, рассказ об обстоятельствах несчастья — обязательный, но второстепенный элемент структуры; на первый план выходят в устном плаче — эмоциональный отклик, в литературном — осмысление причины бедствия, его исторического значения и назидание для читателей (слушателей). Следуя традиции, автор «Плача» объясняет «падение» Москвы как возмездие свыше за всенародные прегрешения, однако с замечательной смелостью объявляет главными виновниками всех московских царей, при этом исключение не сделано даже для Федора Ивановича, настойчиво идеализируемого другими писателями Смуты. Привлекает внимание и исторический оптимизм автора: по его мнению, «будущие предтекущие люди», узнав о бедствиях Смуты «от писания, о сихъ зѣло удивятся» — следовательно, будут жить потомки «нынѣшних родовъ» россиян в мире и процветании. Что же касается современников, то они побуждаются к покаянию, чтобы Бог «пощадил останок» русских людей, истребил их врагов и «злолукавыи совѣтъ ихъ искоренилъ». Можно думать, что прямой призыв к борьбе представлялся неуместным в плаче, да еще предназначенном для чтения в церкви, однако патриотически настроенный читатель мог и сам прочесть этот призыв между строк произведения, восхваляющего героизм защитников Смоленска и стойкость патриарха Гермогена.

«Плач» носит ярко выраженный риторический характер. Автор его широко использовал разнообразные источники (от Псалтыри до «Рыдания» Иоанна Евгеника о запустении Царьграда). Обращение к традициям высокого литературного красноречия Киевской Руси, оживление приемов «экспрессивно-эмоционального стиля» конца XIV—XV в. помогли талантливому писателю начала XVII в. реализовать свой острозлободневный, публицистический замысел.

«Плач» печатается по списку Центральной научной библиотеки АН Украины, собр. б. Киевского церковно-археологического музея, № 186 (старый № — 0. 1/4. 50), нач. XVIII в. (далее — Киевский сборник), л. 1—12. Эта же рукопись привлекалась при публикации памятника С. Ф. Платоновым (РИБ, т. 13. Изд. 2-е, доп. СПб., 1909, стлб. 219—234). Приняты некоторые из исправлений, сделанных первым издателем по списку ГПБ, собр. Погодина, № 1504, конец ХѴІІ в., перенесены также единичные чтения из «Казанского сказания» (ГИМ, собр. Уварова, № 593, XVII в.) по указанной выше публикации М. Н. Тихомирова и списку ГБЛ, Муз. собр., № 2529, начало XVIII в.

Отрывок от слов «Обаче же во обычное моление...» и до «Начну же сице бесѣдовати...» (стр. 132—134 настоящего издания), представлявшийся С. Ф. Платонову безнадежно испорченным (РИБ, т. 13, стлб. 221—222), выправляем по смыслу. Все дополнения и исправления в тексте набраны курсивом.