Минимизировать

Послание Василию Грязному

Подготовка текста Е. И. Ванеевой, перевод и комментарии Я. С. Лурье

Текст:

ОТ ЦАРЯ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ ИВАНА ВАСИЛЬЕВИЧА ВСЕА РУСИИ ВАСИЛЬЮ ГРИГОРЬЕВИЧЮ ГРЯЗНОМУ-ИЛЬИНУ[1]

ОТ ЦАРЯ И ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ ИВАНА ВАСИЛЬЕВИЧА ВСЕЯ РУСИ ВАСИЛЬЮ ГРИГОРЬЕВИЧУ ГРЯЗНОМУ-ИЛЬИНУ

Что писалъ еси, что по грехомъ взяли тебя в полонъ; ино было, Васюшка, без путя середи крымскихъ улусовъ не заѣзжати, а уж заѣхано, ино было не по объѣзному спати; ты чаялъ, что в объѣздъ приѣхалъ с собаками за зайцы, ажно крымцы самого тебя в торокъ ввязали. Али ты чаялъ, что таково ж в Крыму, как у меня стоячи за кушеньемъ шутити? Крымцы такъ не спятъ, какъ вы, да васъ, дрочонъ, умѣютъ ловити; да такъ не говорятъ, дошодши до чюжей земли: да пора домовъ! Толко б таковы крымъцы были, какъ вы, жонки, — ино было и за реку не бывать, не токмо что к Москве.[2]

Писал ты, что за грехи взяли тебя в плен; так надо было, Васюшка, без пути средь крымских улусов не разъезжать, а уж как заехал, не надо было спать, как при охотничьей поездке; ты думал, что в окольные места приехал с собаками за зайцами, а крымцы самого тебя к седлу и приторочили. Или ты думал, что и в Крыму можно так же шутить, как у меня, стоя за кушаньем? Крымцы так не спят, как вы, да вас, неженок, умеют ловить; они не говорят, дойдя до чужой земли: пора домой! Если бы крымцы были такими бабами, как вы, то им бы и за рекой не бывать, не только что в Москве.

А что сказываешься великой человекъ — ино что по грехомъ моимъ учинилось и намъ того какъ утаити, что отца нашего и наши князи и бояре намъ учали изменяти, и мы и васъ, страдниковъ, приближали,[3] хотячи от васъ службы и правды. А помянулъ бы ти свое величество и отца своего в Олексине[4] — ино таковы и в станицахъ ѣзживали, а ты в станице у Пѣнинъского[5] былъ мало что не в охотникехъ с собаками, и прежние твои были у ростовъскихъ владыкъ служили. И мы того не запираемъся, что ты у насъ в приближенье былъ. И мы для приближенья твоего тысячи двѣ рублевъ дадимъ, a доселева такие по пятидесятъ рублевъ бывали; а ста тысячъ опричъ государей ни на комъ окупу не емлютъ, а опричь государей такихъ окуповъ ни на комъ не даютъ. А коли бы ты сказывалъся молодой человекъ — ино б на тебѣ Дивѣя не просили.[6] А Дивѣя, сказываетъ царь, что онъ молодой человекъ, а ста тысячь рублевъ не хочетъ на тебѣ мимо Дивѣя: Дивѣй ему ста тысячь рублевъ лутчи, а за сына за Дивѣева дочерь свою далъ; а нагайской князь и мурзы ему всѣ братья; у Дивѣя и своихъ такихъ полно было, какъ ты, Вася. Опричь было князя Семена Пункова нѣ на кого меняти Дивѣя; ано и князя Михаила Васильевича Глинъского нѣчто для присвоенья меняти было; а то в нынешнее время нѣково на Дивѣя меняти. Тебѣ, вышедчи ис полону, столко не привесть татаръ, ни поимать, сколко Дивѣй кристьян пленитъ. И тебя, ведь, на Дивѣя выменити не для кристьянства — на кристьянство: ты одинъ свободенъ будешь, да приѣхавъ по своему увѣчью лежать станешь, а Дивѣй приѣхавъ учнетъ воевати, да неколко сотъ кристьянъ лутчи тебя пленитъ. Что в томъ будетъ прибытокъ?

Ты объявил себя великим человеком, так ведь это за грехи мои случилось (и нам это как утаить?), что князья и бояре наши и отца нашего стали нам изменять, и мы вас, холопов, приближали, желая от вас службы и правды. А вспомнил бы ты свое и отца своего величие в Алексине — такие там в станицах езжали, а ты в станице у Пенинского был чуть ли не в охотниках с собаками, а предки твои у ростовских архиепископов служили. И мы не запираемся, что ты у нас в приближенье был. И ради приближенья твоего тысячи две рублей дадим, а до сих пор такие и по пятьдесят рублей бывали; а ста тысяч выкупа ни за кого, кроме государей, не берут и не дают такого выкупа ни за кого, кроме государей. А если б ты объявил себя маленьким человеком — за тебя бы в обмен Дивея не просили. Про Дивея хоть царь и говорит, что он человек маленький, да не хочет взять за тебя ста тысяч рублей вместо Дивея: Дивей ему ста тысячи рублей дороже; за сына Дивеева он дочь свою выдал; а ногайский князь и мурзы все ему братья; у Дивея своих таких полно было, как ты, Вася. Кроме как на князя Семена Пункова, не на кого было менять Дивея; разве что, если бы надо было доставать князя Михайла Васильевича Глинского, можно было его выменять; а в нынешнее время некого на Дивея менять. Тебе, выйдя из плена, столько не привести татар и не захватить, сколько Дивей христиан пленит. И тебя ведь на Дивея выменять не на пользу христианству — во вред христианству: ты один свободен будешь, да, приехав, лежать станешь из-за своего увечия, а Дивей, приехав, станет воевать да несколько сот христиан получше тебя пленит. Какая в том будет польза?

Коли еси сулилъ мену не по себѣ и писалъ, и что не в мѣру, и то какъ дати? To кристьянъству не пособити — разорить кристьянъство, что неподобною мѣрою здѣлать. А что будетъ по твоей мѣре мена или окупъ, и мы тебя тѣмъ пожалуемъ. А будетъ станишь за гордость на кристьянъство — ино Христосъ тебѣ противникъ!

Если ты обещал не по себе и ценил себя выше меры, как же можно столько дать? Мерить такой неправильной мерой — значит не пособить христианству, а разорить христианство. А если будет мена или выкуп по твоей мере, и мы тебя тогда пожалуем. Если же из гордости ты станешь против христианства, то Христос тебе противник!



[1] ...Василью Григоръевичю Грязному-Ильину... — Как и многие опричники, Василий Грязной был из рода ростовских вотчинников, перешедших на московскую службу; несколько представителей рода Ильиных служили в опричнине и были казнены в начале 1570-х гг. Василий Грязной прямой опале не подвергся, но, посланный на опасную разведку донецкой степи, попал в плен на р. Молочные воды (впадающей в Азовское море). Уже в 1574 г. В. Грязной просил царя выкупить его или обменять (Грязной был назначен воеводой в 1573 г.)

[2] ...к Москве. — В мае 1571 г. крымский хан Девлет-Гирей, захватив Москву, сжег ее.

[3] ...князи и бояре намъ учали изменяти, и мы и васъ, страдниковъ, приближали... — Отрицательная характеристика опричнины связана с тем, что в 1572 г. она была официально отменена; такие видные опричники, как Басмановы, Михаил Черкасский, Вяземский, В. П. Яковлев, князь В. И. Темкин-Ростовский, были казнены или подверглись опале.

[4] ...в Олексине... — Город Алексин в первой половине XVI в. принадлежал князьям Старицким, в 1566 г. был у них отобран и включен в состав пограничной «засечной черты».

[5] ...у Пѣнинъского... — Речь идет о князьях Пенинских-Оболенских, служивших в свою очередь князьям Старицким.

[6] ...ино б на тебѣ Дивѣя не просили. — Один из крупнейших полководцев и сподвижников Девлет-Гирея, представитель ногайского рода Мансуров, Дивей-мурза был взят в плен русскими войсками в 1572 г. во время победы над крымцами. Дальнейшая судьба Дивея неясна: в ноябре 1576 г. царь заявил, что Дивей умер, но за границей утверждали, что он перешел на русскую службу.

Послание Ивана Грозного воеводе, опричнику Василию Грязному отражает разочарование Грозного в учрежденной им в 1564 г. опричнине. Как и другой видный опричник, Малюта Скуратов, Василий Грязной был послан с опасным военным поручением. Он попал в крымский плен. Послание царя Василию Грязному дошло в рукописи второй половины XVI в., примерно современной самому посланию, — РГАДА, ф. 123 (сношения с Крымом), Крымская Посольская книга № 14, лл. 214 об.—217 об. Послание царя Василию Грязному находится среди распоряжений об отъезде посланника И. Мясоедова (июнь 1574 г.). В дальнейшей части той же рукописи приводится «вестовой список» Мясоедова, присланный весной 1576 г., в составе которого два отдельных письма В. Грязного (лл. 241—254 об.).