К ПЕРВОМУ СОСЕДУ

Минимизировать
Кого роскошными пирами
На влажных Невских островах,
Между тенистыми древами,
На мураве и на цветах,
В шатрах персидских, златошвейных,
Из глин китайских драгоценных,
Из венских чистых хрусталей,
Кого толь славно угощаешь
И для кого ты расточаешь
Сокровищи казны твоей?
 
Гремит музы́ка, слышны хоры
Вкруг лакомых твоих столов;
Сластей и ананасов горы
И множество других плодов
Прельщают чувствы и питают;
Младые девы угощают,
Подносят вина чередой,—
И алиатико с шампанским,
И пиво русское с британским,
И мозель с зельцерской водой.
 
В котором льется водоскат,
На ложе роз благоуханном,
Средь лени, неги и отрад,
Любовью распаленный страстной,
С младой, веселою, прекрасной
И нежной нимфой ты сидишь;
Она поет, ты страстью таешь,
То с ней в веселье утопаешь,
То, утомлен весельем, спишь.
 
Ты спишь,—и сон тебе мечтает,
Что ввек благополучен ты,
Что само небо рассыпает
Блаженства вкруг тебя цветы,
Что парка дней твоих не косит,
Что откуп вновь тебе приносит
Сибирски горы серебра
И дождь златый к тебе лиется.—
Блажен, кто поутру проснется
Так счастливым, как был вчера!
 
Блажен! кто может веселиться
Бесперерывно в жизни сей;
Но редкому пловцу случится
Безбедно плавать средь морей:
Там бурны дышат непогоды,
Горам подобно гонят воды
И с пеною песок мутят.
Петрополь сосны осеняли—
Но вихрем пораженны пали,
Теперь корнями вверх лежат.
 
Непостоянство доля смертных,
В пременах вкуса счастье их;
Среди утех своих несметных
Желаем мы утех иных.
Придут, придут часы те скучны,
Когда твои ланиты тучны
Престанут грации трепать;
И, может быть, с тобой в разлуке
Ковер не будет распускать.
 
Не будет, может быть, лелеять
Судьба уж более тебя
И ветр благоприятный веять
В твой парус: береги себя!
Доколь текут часы златые
И не приспели скорби злые,
Пей, ешь и веселись, сосед!
На свете жить нам время срочно;
Веселье то лишь непорочно,
Раскаянья за коим нет.
 
КОММЕНТАРИИ
 
К первому соседу. — СПб-ский вестник, 1780, № 8, под заглавием «Ода к соседу моему господину X». Позднее незначительно перерабатывалась. Печ. по кн.: Державин, 1957, с. 90. Обращено к богатому купцу М. С. Голикову (ум. 1788 г.), взявшему винные откупа в Москве и Петербурге и за недозволенные торговые операции посаженному в начале 1780-х годов в тюрьму. Голиков был известен в Петербурге своей роскошной жизнью.
 
В вертепе мраморном — то есть в гроте, беседке.
 
Твоя уж Пенелопа в скуке // Ковер не будет распускать... — «Пенелопа, супруга Улисса (Одиссея. — Ю. С.), царя Итакского, которая во время десятилетней его отлучки под Трою обеспокоивана была женихами, (...) храня к нему верность, день ото дня отлагая, обнадежила их, что тотчас коль скоро дотчет ковер, то выйдет за них за кого-нибудь замуж, а между тем что в день наткала, то в ночь распускала, дабы через то продлить время, покуда возвратится ее супруг. К Голикову же сие сравнение относится потому, что он был сибирский житель и, поехав в Петербург для снятия откупа, оставил жену, обнадеживая ее, что скоро возвратится» (Объяснения, с. 632).