Минимизировать

СОЧИНЕНИЯ ИВАНА СЕМЕНОВИЧА ПЕРЕСВЕТОВА

Подготовка текста М. Д. Каган-Тарковской, перевод А. А. Алексеева, комментарии Я. С. Лурье

Текст:

МАЛАЯ ЧЕЛОБИТНАЯ

МАЛАЯ ЧЕЛОБИТНАЯ

 

Государю благовѣрному царю и великому князю Ивану Васильевичу всеа Русии бьет челом холоп твой государевъ Ивашко, Семенов сынъ, Пересвѣтов,[1] чтобы еси, государь, пожаловал холопа своего, велѣлъ службишко моего посмотрити.

Государю благоверному царю и великому князю всея Руси Ивану Васильевичу бьет челом государев холоп Ивашка, сын Семена, Пересветов, чтобы ты, государь, пожаловал своего холопа и велел оценить мое уменье.

 

Коли есми выехал на твое государево имя и вывез есми образецъ тое службы[2] к тебѣ государю, и тот образецъ службы моей пред тобою пред государем клали. И ты, государь, образецъ службы моей смотрил и Михайлу Юрьевичу меня, холопа своего, приказал[3] и образцы службы моей Михайлу же дал. И Михайло Юрьевич образцы посмотрив и тебѣ, государю, службу мою похвалил и обо мнѣ тебѣ, государю, печаловался.

Когда я прибыл в твое распоряжение, я привез образчик этого уменья тебе, государь, и этот образчик моего уменья тебе, государь, представляли. И ты, государь, осмотрел образчик моего уменья и определил меня, твоего холопа, к Михаилу Юрьевичу и Михаилу же передал образчики моего уменья. А Михаил Юрьевич осмотрел образчики и похвалил перед тобой, государь, мое уменье и ходатайствовал за меня перед тобой, государь.

 

Дѣлати было, государь, мнѣ щиты гусарския[4] добраго мужа косая сажень, с клеем и с кожею сырицею, и с ыскрами, и с рожны желѣзными, — а тѣ, государь, щиты макидонсково оброзца.[5] А дѣлати их в ветляном древе, легко, добрѣ и крѣпко: один человѣкъ с щитом, гдѣ хощет, тут течет и на конѣ мчит. И тѣ щиты в поле заборона: из ближняго мѣста стрела немет, а пищаль из дальные цѣли неймет ручныя. А из-за тѣхъ щитов в поле с недругом добро битися огненною стрельбою из пищалей и из затинных,[6] з города. И приказал был еси государь Михайлу Юрьевичу мнѣ дати плотников к тому дѣлу и иных мастеровъ, которые мнѣ было надобеть к тому дѣлу. Да из-за тѣхъ же государь щитов на Волге[7] не похочет с недруг воинством своим берега дати, ино мочно, государь, у него твоим воинником из-за тѣхъ щитов берег взяти. И Михайлу Юрьевича борзо в животѣ не стало,[8] и вскоре преставися. И та, государь, служба моя задлялося. И тебе, государю, надобе ли службишко мое?

Взялся я, государь, изготавливать гусарские щиты в косую сажень крупного человека, с клеем, сыромятной кожей, каменьями и железными остриями, — это щиты, государь, по македонскому образцу. И если изготавливать их из древесины ветлы, то будет легко, надежно и крепко: с таким щитом и один человек может передвигаться как угодно или скакать на коне. А в поле эти щиты — защита: с близкого расстояния не возьмет стрела, а с дальнего боя не возьмет ручная пищаль. И в поле из-за этих щитов удобно вести огневую перестрелку с неприятелем из пищалей и из затинных пищалей, как из крепости. И ты, государь, приказал было Михаилу Юрьевичу для этого производства дать мне плотников и других мастеров, которые были нужны мне для этого производства. К тому же, государь, с этими щитами на Волге, где неприятель не пожелает подпустить к берегу своими войсками, так твои воины, государь, смогут отбить у него берег. Но скоро не стало в живых Михаила Юрьевича, он внезапно скончался. И уменье это мое, государь, пропадает. Не нужно ли тебе, государь, уменьице мое?

 

А выезду, государь, моему 11 лѣтъ,[9] а яз тебя, государя благовѣрнаго, доступити не могу. А яз тебѣ, государю, говорю надобя для твоего царскаго воинства мудрого, чтобы моя служба не мерла за мною, а тебѣ, государю, надобеть вскоре на недрузи твои. А велѣл бы еси, государь, дѣлати щиты на триста человѣкъ, да велѣлъ бы еси, государь, на триста коней юнодцких дѣлати щиты же, которые горазди смертною игрою играти противу недруга за християнскую вѣру и за тебя, государя, великого царя.

А с прибытья моего, государь, одиннадцать лет, а я к тебе, благоверный государь, доступа не имею. Я же тебе, государь, о себе говорю ради царского твоего воинственного духа, чтобы уменье мое не пропало втуне у меня, ведь тебе скоро, государь, на твоих неприятелей понадобится. Вот велел бы ты, государь, изготовить щиты для трехсот человек и велел бы ты, государь, на триста коней богатырских изготовить щиты, — для тех, кто горазд вести смертную игру с твоими неприятелями за веру христианскую и за тебя, государь великий царь.

 

Служил есми, государь, у угорского короля Вьянуша на Гусины граде[10] службу дворянскую на шесть коней, а имал есми, государь, на всякой конь по семи золотыхъ на двенатцать недѣль. А был есми, государь, там три годы в полку с Федриком с Сопѣжничиком,[11] было, государь, насъ дворян триста королевских, короля полскаго, а ездили есми с королевского вѣдомо к угорскому королю. А яз, государь, тѣ щиты видел там гусарския с оброзца с макидонсково.

Служил я, государь, у венгерского короля Яноша в городе Гусине рыцарскую службу с шестью всадниками, а на всякого получал, государь, по семи золотых на двенадцать недель. А пробыл я там, государь, три года в полку Фредерика Сапежича: было нас, государь, триста королевских рацарей польского короля, и с королевского ведома ездили мы к венгерскому королю. Там вот, государь, и видел я эти щиты гусарские по македонскому образцу.

 

Да служилъ, есми, государю, четцкому королю Фодыналу[12] дворянскую службу на семи коней, а имал есми, государь, на всякой конь по семи золотых на двенатцать недѣль. Было нас, государь, полсково короля пять сот, а был у нас гетман Андрѣй Точинской,[13] староста былъ бѣлской. Служили есми, государь, у чатцково короля три годы с вѣдомо полского короля, коли грамоты его с нами были. И оставя яз там дворянскую службу, и выехал есми на твое государево имя, слышавши от многих мудрецов, что быти тебѣ, государю, великому царю по небесному знамению.[14] И ты было, государь, своим царским жалованьем — помѣстьем пожаловал меня, холопа своего, гораздо. А с собою есми собинки вывез гораздо же.

Служил я также, государь, чешскому королю Фердинанду тоже рыцарскую службу с семью всадниками и получал на всякого по семи золотых на двенадцать недель. Было нас, государь, пять сотен от польского короля, а гетманом у нас был Андрей Точинский, староста бельский. Служили мы, государь, у чешского короля тоже три года с ведома польского короля, ведь были у нас его грамоты. Но, оставив там рыцарскую службу, прибыл я в твое распоряжение, потому что слышал от многих мудрецов, что быть тебе, государь, по небесному знаменью, великим царем. И пожаловал ты было меня, холопа своего, богато царским своим пожалованьем — поместьем. Да и добра с собой привез я порядочно.

 

И твое государь жалованье — помѣстье от великих людей от обиды нарядили пусто, а яз тебя, государя благовѣрнаго царя, доступити не могу, пожаловатися на них. Да и собинку есми, государь, изтерял, которую с собою вывез из королевствъ: в моих обидах и в волокитах вся пропала. Службу твою государеву служу: с Москвы на службу, а с службы к Москве, а в помѣстье, государь, в твоем жалованье, не дадут жити ни часу недруги. Нас, государь, приезжих людей не любят. И нынѣ, государь, от обидъ и от волокит наг и бос, и пѣшь. Служил есми, государь, трем королем,[15] а такия обиды ни в котором королевстве не видал. Что есми с собою собинки ни вывез, то все здѣ потерял в обидах, в волокитах. С Москвы на службу, а с службы к Москвѣ, а тебя, государя благовѣрнаго царя, доступити не мочно.

Но пожалованное тобой, государь, поместье опустошили притеснениями сильные люди, а я к тебе, государь, благоверному царю, подступиться не могу, пожаловаться на них. Да и добро, государь, я растратил, что с собою привез из королевств: все пропало за притеснениями и судебными волокитами. Служу я твою государеву службу: из Москвы — на службу, а со службы — в Москву, а в пожалованном тобой, государь, поместье враги и часу не дают пожить. Не любят, государь, нас, людей приезжих. И вот, государь, от притеснений и судебных волокит наг я, бос и пеш. Служил я, государь, трем королям, а таких притеснений ни в одном королевстве не видал. Что было с собой привез я добра, все здесь потратил за притеснениями и волокитами. Из Москвы на службу, со службы в Москву, а к тебе, государь, благоверному царю, подступиться невозможно.

 

Умилосердися, государь благовѣрный царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии, обыщи своим царьским обыском и оборони от насильных людей, чтобы холоп твой государевъ до конца не погиб и службы твоей царские не остал. А яз, холоп государевъ, слышачи про твое мудрое воинство и счасливое, ехал к тѣбе, государю, нароком для твоей мудрости, оставивше королевския службы богатыя.

Государь благоверный царь и великий князь всея Руси, Иван Васильевич, смилуйся, расследуй своим царским следствием и защити от насильников, чтоб не погиб окончательно холоп твой и службу твою не забросил. Ведь я, твой государев холоп, услышав о твоем воинственном духе и счастье, оставил доходную службу у королей и только ради этого твоего духа к тебе, государь, приехал.

 

БОЛЬШАЯ ЧЕЛОБИТНАЯ

БОЛЬШАЯ ЧЕЛОБИТНАЯ

 

Мудрость греческих философов и латынских дохтуровъ[16] и Петра, волоского воеводы.[17] А вывез сия рѣчи и дѣла царьския изо многихъ королевствъ ко благовѣрному царю и великому князю Ивану Васильевичу всеа Русии Иван, Семенов сынъ, Пересвѣтов.

Премудрости греческих философов, латинских докторов и Петра, молдавского воеводы. А привез эти изречения и царские бумаги из многих королевств благородному царю и великому князю всея Руси Иван, сын Семена, Пересветов.

 

Аще кто хощет при помощи Божии вѣдати, котораго царя мудрости его прирожденныя воинская оминет и приидет на него великая кротость, то и есть уловление врагов его: не будет царь мыслити о воинствѣ, ни о управѣ во царствѣ своем, и будет веселитися с тѣми, которыя ему сердце разжигают вражбами и многими прелѣстными путми. А на воинники свои великие кручины напустит и на все царство свое неутолимыя бѣды великия от велможъ своих. Да ничтоже ему не будет мило, никоторая мудрость воинская, ни жития царства того. Или которыя мудрости воинския будут доходити до него или от его прирожденной мудрости царской, и учнет ставити их ни за что.

Пусть, с Божьей помощью, всякий, кто хочет, знает, что, когда пропадает у царя врожденная воинская доблесть и сходит на него великая кротость, это и есть происки врагов его: не будет царь помышлять ни о военном деле, ни об управлении царством своим, а станет веселиться с теми, кто распаляет ему сердце гаданиями и путями различных соблазнов. И напустит он великую печаль на своих воинов, на все свое царство великие неутолимые беды от своих вельмож. И все будет ему немило: ни воинская доблесть, ни существование всего царства. А если будет добиваться доступа к нему кто-либо из умудренных в делах войны или собственная его врожденная царская доблесть, то поставит он их ни во что.

 

И так рече Петръ, волоский воевода: «Да естьли хотѣти царской мудрости отвѣдати о воинствѣ и о уставе жития царьского, ино прочести взятие греческое до конца, и не пощадити себя ни в чем, да тамо найдет всю помощь Божию. Богь помогает не ленивым, но кто труды приимает и Бога на помощь призывает, да кто правду любит и праведный суд судит. Правда — Богу сердечная радость, а царю великая мудрость».

А Петр, молдавский воевода, так сказал: «Если желаете узнать о царской умудренности в военном деле и о правилах царской жизни, то прочтите о полном порабощении греков и не пожалейте себя при этом, — там-то и найдете Божью помощь. Бог помогает не ленивым, а тем, кто трудится и Бога призывает в помощь, тем, кто любит правду и судит праведным судом. Правда — сердечная радость Богу, для царя же — великая мудрость».

 

Примѣтил ли еси, государь, Петра, волосково воеводу? Был тебѣ, государю, великий доброхот и царьству твоему. А яз, государь, слышав потому тѣ рѣчи ево и, переписав, вывес тебѣ, государю, служачи тебѣ, государю. И как полюбится тебѣ, государю, службишко мое, холопа твоето?

Приметил ли ты, государь, Петра, молдавского воеводу? Был он тебе, государь, и царству твоему большой доброжелатель. А я, государь, слышал эти его изречения и потому, записав, привез к тебе, государь, чтобы тебе оказать услугу. Как понравится тебе, государь, услуга моя, твоего холопа?

 

И тако говорит Петръ, волоский воевода: «Ленилися греки за християнскую вѣру крѣпко стояти против невѣрных, и онѣ нынѣ неволею бусурманскую вѣру берегут от находа. Царь турский у греков и у сербовъ дѣти отнимает седми лѣтъ на воинскую науку, и во свою вѣру приводит ихъ, и они же з детми своими разстоваючися великим плачем плачутся, да никтоже себѣ не пособит».

Так говорит Петр, молдавский воевода: «Поленились греки твердо стать против неверных за веру христианскую, а теперь вот они поневоле оберегают от нападений веру мусульманскую. Отнимает у греков и сербов турецкий царь семилетних детей для военной выучки и обращает их в свою веру, а они, расставаясь с детьми своими, плачем великим плачут, да нечем помочь себе».

 

Государю благовѣрному царю и великому князю Ивану Васильевичу всеа Русии бьет челом холоп твой государевъ,[18] выежжей из Литвы Ивашко, Семенов сынъ, Пересвѣтов. И вывез есми, государь, тебѣ речи, государю, изо многих королествъ и от Петра, волоского воеводы, и дѣла твоя царьския.[19] И тѣ, государь, рѣчи и дѣла легли в казнѣ твоей государеве, а меня, холопа своего, за тѣ рѣчи и дѣла вѣлѣлъ горазда пожаловати. А тѣ, государь, рѣчи и дѣла и до сѣхъ мѣстъ пред тобою государемъ не бывали. Ино, государь, противен пред тобою, государемъ, а дѣла твои, государь, у меня службы моей.

Государю благоверному царю и великому князю всея Руси Ивану Васильевичу бьет челом холоп твой государев, приехавший из Литвы, Ивашка, сын Семена, Пересветов. Привез я тебе, государь, из многих королевств изречения, а также и Петра, воеводы молдавского, и бумаги, касающиеся твоего царства. Изречения эти и бумаги положены, государь, в твоей государевой казне, а меня, твоего холопа, велел ты, государь, за эти бумаги и изречения хорошо наградить. Но изречения эти и бумаги до сих пор, государь, к тебе не поступали. Так что, государь, это копия перед тобой, государь, а бумаги твои, государь, у меня по службе моей.

 

А в тѣхъ, государь, королевствахъ твоему царскому прирожению и небесному знамению велми дивилися, и восхвалили и славили мудрыя люди, философи греческия и дохтуры латынския, и рькли про тѣ рѣчи: «Годится такову царю воинску от Бога мудрому прироженному таковыя рѣчи златом росписати про себя на многие лѣта держати, и после себя иному царю оставити таковыя дѣла и славу свою царьскую». А яз, государь, тѣ рѣчи и дѣла достал в королевствах в мудрыхъ людех. Как тебѣ, государю, полюбится службишко мое, холопа твоего?

Ведь в тех королевствах, государь, мудрые люди, греческие философы и латинские докторы, очень удивлялись небесным знаменьям и царственному твоему предназначению, восхвалили и прославили и сказали об этих изречениях: «Нужно, чтобы такой доблестный царь, с мудростью, дарованной от Бога, речи эти расписал золотом и держал у себя многие лета, а по себе другому царю оставил эти бумаги и царскую свою славу». Я же, государь, достал эти изречения в королевствах у мудрых людей. Как понравится тебе, государь, услуга моя, твоего холопа?

 

А яз, государь, выѣхал с тѣми рѣчми из Литвы, — уже тому 11 лѣтъ минула, — служачи тебѣ, государю благовѣрному, царю великому вѣрному, поминая своих пращур и прадѣд, как служили вѣрно государем рускимъ великим князем, твоим пращуром: Пересвѣт и Ослябя в чернцѣхъ и в скимехъ со благословением Сергия-чюдотворца на Донском побоище[20] при великом князе Дмитрее Ивановиче за вѣру християнскую и за святыя церкви, и за честь цареву пострадали, главы своя положили. А яз, холопъ твой, на то же выехал на твое царьское имя, во всем тебѣ, государю, вѣрно служити, сколко Богъ поможетъ.

А я, государь, прибыл с этими изречениями из Литвы — уже исполнилось этому одиннадцать лет, — чтобы служить тебе, государь, благоверному и верному великому царю, памятуя о своих предках и прадедах, как служили они верою великим государям князьям русским, твоим предкам: Пересвет и Ослябя, в чернецах и схиме, по благословению Сергия-чудотворца при князе великом Дмитрии Ивановиче приняли страдания на Донском побоище и головы свои сложили за веру христианскую, святые церкви, за честь государя. И я, холоп твой, для того же прибыл в твое распоряжение, чтобы с Божьей помощью во всем, государь, служить тебе верно.

 

Пишут о тебѣ, государе, мудрые философи греческия и дохтуры латынския, о благовѣрном великом царѣ, что будет о тебѣ, государе, слава велия во вѣки, яко о цесарѣ Августе и о царѣ Александре Макидонстем, и тако же и о тебѣ, государе, тѣ мудрые философи пишут и о твоем государеве воинстве, и о мудрости твоей. Да и то начитают в мудрых книгах своих, яко введешь правду великую во царьство свое и утѣшишь Бога сердечною радостию. И тако начитаютъ мудрые философи, что не будет таковые правды под всею подсолничною: яко в твоем царьстве государеве от твоей мудрости великой грозы царьской лукавые судьи яко от сна возбудятся, да и посрамятся от дѣлъ своихъ лукавых, да будут сами о себѣ дивитися, что собирали безчисленно. Ино тако пишут о тебѣ благовѣрном царѣ: ты, государь грозный и мудрый, грѣшныхъ на покаяние приведешь и правду во царьство свое введешь, Богу сердечную радость воздашь.

Пишут о тебе, государь, о благоверном великом царе, мудрые греческие философы и латинские докторы, что будет о тебе, государь, великая слава вовеки — как о цезаре Августе или о царе Александре Македонском. Так и о тебе, государь, пишут мудрые эти философы, и о твоем государевом войске, и о мудрости твоей. И о том читают в своих мудрых книгах, какую великую справедливость введешь ты в своем царстве и утешишь Бога сердечной радостью. И о том читают мудрые философы, что такой справедливости, как в твоем царстве-государстве, не будет во всей вселенной: от великой грозы твоей мудрости как от сна проснутся царские лукавые судьи, чтобы устыдиться своих лукавых дел, и сами на себя будут удивляться, что обирали без счета. Так вот пишут о тебе, о благоверном царе: ты, грозный и мудрый государь, приведешь к покаянию грешников, введешь в свое царство справедливость, а Богу воздашь сердечную радость.

 

Ко Августу кесарю во убогом образе прииде нищий. Пришед воинникъ и принес великия мудрости, и он его про то пожаловал, держал его блиско себя и род его. А ко царю Александру Макидонскому пришед воинник[21] во убогомъ же образе с великою мудростию воинъскою. От богатых мудрость воинская не почитается николиже. Хотя и богатырь обогатѣетъ, и обленивеетъ. Богатый любитъ упокой, а воинника всегда чредити яко сокола, сердце ему веселити, ни в чемъ кручины на него не напускати.

К цезарю Августу пришел воин, нищий обликом, и принес великие изобретения, и тот его за это наградил, приблизил к себе его и род его. И к царю Александру Македонскому пришел воин, тоже нищий обликом, с великим военным изобретением. Богачи ничуть не почитают воинские таланты. Пусть даже богатырь разбогатеет, и тот обленится. Богач любит покой, а воина всегда нужно кормить как сокола, сердце ему веселить, никакой печали к нему не допускать.

 

А яз, холопъ твой, Ивашко Пересвѣтов, одиннатцать лѣтъ минуло, не могу доступити тебя, государя благовѣрного царя великого князя. Кому ни подамъ память, и онѣ до тебя, государя, велможи твои, не донесутъ. А на приѣзде, государь, приказал еси меня, холопа своего, боярину своему Михайлу Юрьевичю во всем. И вскоре, государь, после твоего государева приказу Михайло Юрьевич преставился, а яз, государь, без приказу и по ся мѣста живу, до тебя, государя, доступити не могу, побити челомъ о приказе. А приѣзжему, государь, человѣку без приказу и без береженья пробыти не мочно в твоем государеве царьстве. И доступил есми тебя, государя, у празника в церкве на Рожество пречистыя Богородицы,[22] и подал есми тебѣ, государю, две книжки с твоими речми царьскими, что есми вывез из ыных королевствъ, служачи тебѣ, государю благовѣрному царю и великому князю. И ты, государь, меня, холопа своего, не приказал никому. И будетъ тебѣ, государю великому царю, не полюбится службишко мое и рѣчи, что яз тебѣ вывез из ыных земель и королевствъ, слышавъ от многихъ мудрыхъ людей и дохтуров и философов про твое царьское мудрое прирожение, и так пишут о тебѣ о великом царѣ по небесному знамению о твоем царьстве и о мудром воинстве беречи вѣры християнския и умножати, и невѣрных в вѣру приводити, и славу Божию возвышати, и правду во царьство свое ввести, Богу сердечную радость ввезсти, и ты, государь, тѣ книшки обе вели отдать назад. Да и сию книжку прочетши вели мнѣ же отдати,[23] и только тебѣ не полюбится, благовѣрному царю.

А я вот, холоп твой, Ивашка Пересветов, одиннадцать лет прошло, как пробиться к тебе не могу, государю благоверному царю и великому князю. Кому ни подам записку, а они, вельможи твои, до тебя, государь, не донесут. По прибытии вполне определил ты, государь, меня, своего холопа, к своему боярину Михаилу Юрьевичу. Но Михаил Юрьевич, государь, скончался вскоре после твоего государева определения, и я, государь, без определения до сих пор живу, к тебе, государь, пробиться не могу, чтобы бить челом об определении. Ведь приезжему человеку, государь, без определения и поддержки нельзя прожить в твоем царстве-государстве. А на праздник в церкви Рождества пречистой Богородицы пробился я к тебе, государь, и поднес тебе, государь, две тетради с царскими о тебе изречениями, это которые привез из других королевств, чтобы услужить тебе, государь, благоверному царю и великому князю. Но ты, государь, не определил ни к кому меня, холопа своего. И уже если тебе, государь, великому царю, не понравится услуга моя и изречения, что привез я из иных земель и королевств, прослышав от многих мудрых людей, докторов и философов, про мудрое твое и царственное предназначение, как пишут о тебе, великом царе, по небесным знаменьям о твоей царской и военной мудрости, что беречь и умножать тебе веру христианскую, иноверцев в веру обращать, славу Божию возвышать, справедливость в царство свое вводить, а Богу радость сердечную воздавать, — так ты обе эти тетради вели отдать мне назад, государь. Да и эту тетрадь, как прочтешь, тоже вели мне отдать, коли не понравится тебе, благоверному царю.

 

Ѣхал есми, государь, из Югор на Волоскую землю[24] и был есми пять мѣсець у Петра, волоского воеводы, в Сочаеве.[25] И он про тебя, государя благовѣрного царя, и про твое царьство говорит на всяк день, и у Бога просит во умножение вѣры християнские. И онъ говорит: «Такова была вѣра греческая силна и мы ся ею хвалилися, а ныне рускимъ царьством хвалимся». Да говоритъ так: «Боже, поблюди еѣ от невѣрныхъ и от ереси вражия». Да того не хвалит, что крестъ целуютъ, да изменяют,[26] то есть велия ересь, что за вѣру християнскую не стоятъ, а государю вѣрно не служат. Да и того не хвалит, что усобную войну на царство свое напускаетъ, дает городы и волости держати вельможам своимъ,[27] и вельможи от слез и от крови рода християнского богатѣют нечистым собраньем, и как сьѣдут с кормленей и с волостей, а в обидах присужают имъ поле,[28] и в том на обе страны много греха сотворяют. Крестъ целуют на виновате оба исца,[29] — истецъ и отвѣтчик: один приложивши ищет в своей обиде, а другой всего запирается, и в том оба ихъ во гресѣ погибают, и в великую ересь впадают, и на Бога хулу кладут, и не крѣпко крестъное целованье держат, тѣмъ Бога всѣмъ гнѣвят. Чѣмъ вѣра християнская украшена, а они того крѣпко не держат.

Ехал я, государь, из Венгрии через Молдавию и пять месяцев пробыл у Петра, молдавского воеводы, в Сочаве. А он о тебе, государь, благоверном царе, и о твоем царстве всякий день говорит и у Бога просит об укреплении христианской веры. Так вот он говорит: «Так была греческая вера крепка, что мы ею похвалялись, а теперь русским царством похваляемся». И так он говорит: «Боже, сохрани ее от неверных и от ересей враждебных». И того он не одобряет, когда крест целуют, а изменяют: это вот великая ересь, когда за веру христианскую не стоят и государю верой не служат. И того он не одобряет, когда впускают в царство свое усобицы, дают города и области в управление своим вельможам, а вельможи на слезах и крови рода христианского богатеют от бесчестных поборов, а как оставят кормление с волостей, то при несправедливостях решают споры полем, и тут на обе стороны много ложится греха. Крест целуют в оправдание оба тяжущихся — истец и ответчик: один, приложившись, предъявляет иск за свой ущерб, а другой — от всего отказывается, и тут оба гибнут в грехе, и впадают в великую ересь, и Бога хулой осыпают, и крестное целование не держат крепко, тем и Бога гневят. Ведь того они не держат крепко, чем вера христианская украшена.

 

Тако говоритъ Петръ, волоский воевода, про первого царя турского Махмет-салтана:[30] «Невѣрный царь, да Богу угодно учинил: великую мудрость и правду во царьство свое ввел, по всему царьству своему розослал вѣрныя своя судьи, и пооброчивши их ис казны своим жалованьемъ,[31] чѣмъ им мочно прожити з году на год. А судъ дал полатный во всем царство свое судити без противня, а присуд велѣл имати на себя в казну, чтоб не искушалися и в грѣхъ не впадали, Бога не разгневили. Да какова вельможу пожалует за ево вѣрную службу каким городом или волостью, и онъ пошлет к судьямъ своим и велит по доходному списку выдати ис казны вдруг.[32] А просудится судья, ино им пишется такова смерть по уставу Махметеву: возведет его высоко, да бьет его взашей надол, да речет тако: «Не умѣлъ еси в доброй славе жити, а вѣрно государю служити». А иныхъ живых одираютъ, да речет тако: «Обростешь тѣлом, отдастъ ти ся вина та». По уставу Махметеву с великою грозною мудростию а нынешнии цари живут.[33] А виноватому смерти розписаны, а нашедши виноватого не пощадити лутчаго, а казнят ихъ по дѣлу дѣл ихъ. Да рекут тако: «От Бога написано: комуждо по дѣломъ его».

Вот что говорит Петр, молдавский воевода, о первом турецком царе султане Магомете: «Хоть неправославный царь, а устроил то, что угодно Богу: в царстве своем ввел великую мудрость и справедливость, по всему царству своему разослал верных себе судей, обеспечив их из казны жалованьем, на какое можно прожить в течение года. Суд же он устроил гласный, чтобы судить по всему царству без пошлины, а судебные сборы велел собирать в казну на свое имя, чтобы судьи не соблазнялись, не впадали в грех и Бога не гневили. А если наградит он какого вельможу за верную службу городом или областью, то пошлет к своим судьям и велит выплатить тому по доходной росписи единовременно из казны. И если провинится судья, то по закону Магомета такая предписана смерть: возведут его на высокое место и спихнут взашей вниз и так скажут: «Не сумел с доброй славой прожить и верно государю служить». А других живьем обдирают и так говорят: «Нарастет мясо, простится вина». И нынешние цари живут по закону Магометову с великой и грозной мудростью. А провинившемуся смерть предписана, а как найдут провинившегося, не помилуют и лучшего, но казнят по заслугам дел его. И так говорят: «Писано от Бога: каждому по делам его».

 

А тако говорит Петръ, волоский воевода: «Знаменуется в мудрых книгах, пишут философи и дохтуры о благовѣрном великом царѣ руском и великом князе Иване Васильевиче всеа Русии, что будет у него во царьстве таковая великая мудрость и правда неправедным судьямъ от его мудрости великия, от Бога прироженныя».

Так говорит Петр, молдавский воевода: «Обозначено в мудрых книгах, пишут философы и докторы о благоверном великом царе русском и великом князе всея Руси Иване Васильевиче, что будет в его царстве такая великая мудрость, а судьям неправедным — закон от его великой мудрости, дарованной Богом».

 

А тако говорит Петръ, волоский воевода, про руское царьство, что: «Вельможи руского царя сами богатѣют а ленивеют, а царьство оскужают его. И тѣм ему слуги называются, что цвѣтно и конно и людно выезжают на службу его, а крѣпко за вѣру християнскую не стоят и люто против недруга смертною игрою не играют, тѣм Богу лгут и государю».

Так говорит Петр, молдавский воевода, про русское царство, что: «Сами вельможи русского царя богатеют и в лени пребывают, а царство его в скудость приводят. Потому называются они слугами его, что прибывают на службу к нему в нарядах, на конях и с людьми, но за веру христианскую некрепко стоят и без отваги с врагом смертную игру ведут, так что Богу лгут и государю».

 

Ино тако говорит Петръ, волоский воевода: «Что ихъ много, коли у нихъ сердца доброго нѣту и смерти боятся, не хотят умрети. Всегда богатые о войне не мыслят, а мыслят о упокое. Хотя и богатырь обогатѣет, и онъ обленивеетъ».

И так еще говорит Петр, молдавский воевода: «Что из того, что их много, раз нет у них верного сердца, а смерти боятся и умирать не хотят. Богач никогда не мечтает о войне, а о покое мечтает. Пусть хоть богатырь разбогатеет, и тот обленится».

 

Тако говорит Петръ, волоский воевода: «Воинника держати, как сокола чредити:[34] и всегда сердца имъ веселити, а ни в чем на него кручины не напускати».

Так говорит Петр, молдавский воевода: «Воина содержать, что сокола кормить: всегда ему сердце веселить, никакой печали к нему не подпускать».

 

Ино тако говорит Петръ, волоский воевода: «Таковому силному государю годится со всего царьства своего доходы себѣ в казну имати, и из казны своея воинником серца веселити, ино казнѣ ево конца не будет. Который воинникъ лют будет против недруга государева смертною игрою играти и крѣпко будет за вѣру християнскую стояти, ино таковым воинником имяна возвышати и серца имъ веселити, и жалованья имъ из казны своея государевы прибавливати, и иным воинником серца возвращати, и к себѣ ихъ блиско припущати, и во всем имъ вѣрити и жаловати ихъ, послушати во всем и любити ихъ, аки отцу детей своих, и быти до них щедру. Щедрая рука николиже не оскудевает и славу царю собирает. Что государю щедрость к воинником, то его и мудрость».

И так еще говорит Петр, молдавский воевода: «Нужно, чтобы столь могущественный государь со всего царства доходы брал себе в казну и из казны своей воинам сердце веселил, тогда казне его конца не будет. Кто из воинов отважно будет вести смертную игру с врагом государевым и крепко стоять за веру христианскую, то таковому воину и честь воздавать, и сердце веселить, и жалованье прибавлять из государевой казны, и к таким воинам — сердце обращать, к себе их приближать, верить им во всем, просьбы их выслушивать обо всем, любить, как отец детей своих, и быть к ним щедрым. Щедрая рука вовек не оскудевает, а славу царю созидает. Какова щедрость государя к воинам, такова и мудрость его».

 

А про тебя, про государя, про великого царя благовѣрного говорит Петръ, волоский воевода: «Таковому государю годится держати дватцать тысячь юнаков храбрых со огненною стрельбою[35] гораздо ученою и стрельбы поляницъ со украины[36] на поле при крепостехъ от недруга, от крымского царя, и оброчивши их из казны своим жалованьемъ государевым годовым. И онѣ навыкнут в поле жити и от недруга, от крымского царя, воевати. Ино та ему дватцать тысечь лутчи будет ста тысящ, а украины его будут всѣмъ богаты и не оскужены от недругов. А мочно ему таковому сильному царю то все учинити».

А о тебе, государь, о великом благоверном царе, говорит Петр, молдавский воевода: «Нужно, чтобы такой государь держал против врага, крымского хана, двадцать тысяч храбрых витязей с огнестрельным, хорошо подготовленным оружием и огневые заставы на границах степи и обеспечивал их ежегодно из казны государевым жалованьем. И приспособятся они в степи жить и защищать его от врага, крымского хана. И эти двадцать тысяч будут тогда для него лучше, чем сто тысяч. И приграничные области все богаты будут и не в разоренье от врага. Есть у него, у столь сильного царя, возможность все это устроить».

 

Тако говоритъ Петръ волоский воевода, про греческое царьство: «Велможи греческия при царе Констянтине Ивановиче царьством обладали[37] и крестное целование ни во чтоже ставили, и изменяли, и царьство измытарили своими неправедными суды, от слез и от крови християнския богатѣли и богатство свое наполнили нечистым собранием. А сами обленивели, за вѣру християнскую крѣпко не стояли и царя укротили от воинства своими вражбами, и прелестными путми, и ерестными чародѣйствы. И тѣмъ царьство греческое, и вѣру християнскую, и красоту церковную выдали иноплемянником турскимъ на поругание. А нынѣ сами греки за свою гордость и за беззаконие, и за ленивство свое вѣру християнскую у царя у турсково откупают: и великие оброки даютъ царю турскому, а сами в неволе у царя у турсково за свою гордость и за ленивство живут. Греки и сербы наймуются овецъ пасти и верблюдов у турского царя, и лутчие греки, и они торгуютъ».

Так говорит Петр, молдавский воевода, о греческом царстве: «При царе Константине Ивановиче управляли царством греческие вельможи и крестное целованье ставили ни во что, совершали измены, несправедливыми судами своими обобрали они царство, богатели на слезах и крови христиан, пополняли богатство свое бесчестным стяжаньем. Сами они обленились и не стояли крепко за веру христианскую и в царе укротили воинственность ворожбой, путями соблазна, еретическим чародейством. Таким образом отдали они иноплеменникам-туркам на поругание и греческое царство, и веру христианскую, и красоту церковную. А теперь сами же греки за гордость свою, за беззаконие, за свою лень откупают у турецкого царя веру христианскую: большой оброк платят они турецкому царю, а сами — за гордыню свою и за лень — в неволе живут у турецкого царя. Нанимаются греки и сербы пасти овец и верблюдов у турецкого царя, а знатные греки, так те торгуют».

 

Говорит Петръ, волоский воевода, с великими слезами про ту вѣру християнскую руского царьства. И просят у Бога всѣ, государь, во умножение вѣры християнския от восточнаго царьства, от рускаго царя благовѣрнаго и великого князя Ивана Васильевича всеа Русии. Тѣмъ царьством руским ныне и хвалится вся греческая вѣра, и надѣются от Бога великого милосердия и помощи Божии свободити руским царемъ от насильства турскаго царя-иноплемянника.[38]

С великим чувством говорит Петр, молдавский воевода, о вере христианской царства русского. И все просят Бога, государь, чтобы царство восточное и русский царь — благоверный и великий князь всея Руси Иван Васильевич — укрепили христианскую веру. Вся греческая вера гордится теперь этим русским царством, ожидая от Бога великого милосердия и помощи Божьей, чтобы освободиться с помощью русского царя от насилий турецкого царя-иноплеменника.

 

И говорит Петръ, волоский воевода: «Таковое силное, и славное, и всѣмъ богатое то царьство Московское! Есть ли в том царьстве правда?» Ино у него служит москвитинъ Васка Мерцалов, и он того спрашивал: «Ты гораздо знаешь про то царьство Московское, скажи ми подлинно!» И он стал сказывати Петру, волоскому воеводе: «Вѣра, государь, християнская добра, всѣмъ сполна и красота церковная велика, а правды нѣту».[39] Ктому Петръ волоский воевода заплакал и рекъ тако: «Коли правды нѣтъ, ино то и всего нѣту».

И говорит Петр, молдавский воевода: «Сильно и прославленно и всем богато это царство Московское! А есть ли в этом царстве правда?» А служит у него москвитянин Васька Мерцалов, и он спросил того: «Все ты знаешь о царстве том Московском, скажи мне истинно!» И стал тот говорить Петру, молдавскому воеводе: «Вера, государь, христианская добра, во всем совершенна, и красота церковная велика, а правды нет». Тогда Петр, молдавский воевода, заплакал и так сказал: «Коли правды нет, так ничего нет».

 

Тако говорит Петръ, волоский воевода: «Истинная правда Христос есть, сияет на всѣ небесныя высоты и на земныя ширины, на преисподния глубины многочисленно светлѣе солнца. Всѣ ему колѣна поклонилися небесныя и земныя, и преисподния, и всѣ его святое имя восхвалили и прославили, яко святъ Господь Богъ нашь, силен и крѣпок, и безсмертенъ, и велик Богъ християнский, и чюдна дѣла его, долготерпелив и многомилостивъ. И в котором царьстве правда, в том царстве и Богь пребывает и гнѣвъ Божий не воздвизается на то царьство. Нѣтъ сильнее правды в божественном Писании. Правда Богу сердечная радость, а царю великая мудрость и сила. Помилуй, Господь, вѣры християнския тоя от неправды. Тако боролся диявол всѣми неправдами з грѣки, не любячи вѣры християнския, для тово что вѣра християнская Богу люба; всѣхъ вѣръ лутчи, Богь ее любит, и диявол изборол всякою неправдою. Ино нынѣ на то надѣются, что пишут мудрыя философи и дохтуры о благовѣрном царѣ и великом князе Иване Васильевиче всеа Русии, что он будет мудръ и введет правду во свое царство».

И так еще говорит Петр, молдавский воевода: «Христос есть истинная правда, ярче солнца освещает он всю небесную высоту и земную ширину и бессчетные глубины преисподние. Поклонились ему все племена небесные, земные и преисподние, все восхвалили и восславили имя его святое, ибо свят Господь наш Бог, силен и крепок, и бессмертен, велик христианский Бог, и чудесны дела его, долготерпелив и многомилостив. В каком царстве правда, там и Бог пребывает, и не поднимается Божий гнев на это царство. Ничего нет сильнее правды в божественном Писании. Богу правда — сердечная радость, а царю — великая мудрость и сила. Помилуй, Господи, веру эту христианскую от их неправды. Так всею неправдою боролся с греками дьявол, ненавидя христианскую веру, потому что вера христианская Богу любезна: больше других вер любит ее Бог, а дьявол одолел всякой неправдой. Теперь только на то я надеюсь, что пишут мудрые философы и докторы о благоверном царе и великом князе всея Руси Иване Васильевиче, что будет он мудр и введет правду в свое царство».

 

И тако говорит Петръ, волоский воевода, и просит у Бога милости, моляся: «Боже, дай милосердие свое великое, чтобы та его мудрость не обинулася благовѣрнаго и великого царя, и толко бы по нашимъ грѣхом да не то царство руское осталося, и просияло вѣрою християнскою волное царство, и нам было нѣчим говорити греческой вѣре, яко жидом и ормяном нѣчим говорити, что нѣтъ у них волнаго царя и царства волнаго. А мы тѣмъ царством християнским руским греческой вѣре хвалимся». И тако говорит Петръ, волоский воевода: «Поблюди его, Господи, многолѣтно и на умножение вѣры християнской».

И так еще говорит Петр, молдавский воевода, и просит милости у Бога с молитвой: «Боже, дай милосердие свое великое, чтобы эта мудрость не покинула великого благоверного царя, и только бы, вопреки грехам нашим, устояло русское царство и просветилось верой христианской независимое царство, а нам не приходилось бы говорить греческой вере, как иудеям или армянам приходится говорить, что нет у них независимого царя и независимого царства. Мы же царством этим русским и христианским перед греческою верою гордимся». И так говорит Петр, молдавский воевода: «Сохрани его, Господи, на многие лета и на укрепление веры христианской».

 

Да о том добрѣ дивится Петръ, волоский воевода, и говорит так: «Великий государь, силный царь благовѣрный такия великия досады терпитъ от своего недруга от казанскаго царя.[40] Тот ему пущей недруг, казанской царь, не надобет ему тако много терпѣти. Так был Магмет-царь, салтан турской, к Царюграду дань давал, з благовѣрным царемъ жил в велии смирении и безбранно,[41] а отецъ его был разбойник на море и турскую землю осилел и засѣлъ,[42] и потом грѣх ради наших Магмет-салтан, турской царь, разбойнический род, асилел, Царьград взял и благовѣрнаго царя Констянтина потребил, и красоту церьковную обезчестил, и звон церковный поотнимал, и кресты с церквей поснимал, и образы чудотворные из церквей нечестно выносил, и в церквах мизгити подѣлал на свои скверныя молитвы».

И вот чему сильно удивляется Петр, молдавский воевода, и так говорит: «Великий государь, сильный и благоверный царь, столь большие терпит обиды от врага своего, царя казанского. Это ему самый злой враг, царь казанский, не надо ему столько терпеть. Так и царь Магомет, турецкий султан, платил дань Царьграду, с благоверным царем жил в полном мире без войн, но отец его был морской разбойник и землю Турецкую одолел и захватил, а после за грехи наши султан Магомет, царь турецкий, разбойничьего рода, накопил силы и занял Царьград, благоверного царя Константина погубил и красоту церквей обесчестил: истребил церковный звон, снял кресты с церквей, и с позором вынес он из церквей чудотворные иконы, а в церквах устроил мечети для своих скверных молитв».

 

И Петръ, волоский воевода, говорит и Бога молит: «Боже, поблюди и буди милостивъ над руским царем благовѣрным и великом княземъ Иваном Васильевичем всеа Русии, и над царством его, да не уловили бы его тако же велможи его вражбою от ереси своей и лукавъством своим, да не укротили бы его от воинства, бояйся смерти, чтобы имъ, богатым, не умирати. Якоже благовѣрнаго царя Констянтина Ивановича Царяграда велможи укротили от воинства вражбою ереси своея и ленивства ради лукавством своимъ, и онѣ царство вѣрное потеряли, царя благовѣрнаго потребили иноплемянническим мечем. Давно то не хвалят мудрыя философи, что которые велможеством к царю приближаются не от воинския выслуги и не от иныя которыя мудрости, ино про тѣ мудрыя философи говорят тако: «То есть чародѣи и еретики, у царя счастие отнимают и мудрость царьскую, и к себѣ царьское сердце зажигают ересью и чародѣйствомъ, и воинство кротят». И то говорит Петръ, волоский воевода: «Таковыхъ годится огнем жещи и иные лютые имъ смерти предавати, чтобы лиха не множилося. Без лица имъ вина, что воинство у царя кротят и мысль царьскую отнимают. А царю без воинства не мочно быти: ангели Божии, небесныя силы, и тѣ ни на един час пламенного оружия из рукъ своих не выпущают, стрегут рода християнского от Адама и до сего часа, да и тѣ службою своею не скучают. А царю как без воинъства быти? Воинником царь силенъ и славен. Царю быти благодатию Божиею и мудростию великою на царьстве своем, а до воинников быти аки отцу до детей своих щедру. Что царьская щедрость до воинников, то его и мудрость. Щедрая рука николиже не оскужает и славу себѣ великую збирает».

Так говорит Петр, молдавский воевода, и молит Бога: «Боже, сохрани и милостив будь к благоверному русскому царю великому князю всея Руси Ивану Васильевичу и к царству его, чтобы не уловили и его также вельможи еретической своей ворожбой и своим коварством, чтобы не укротили его воинственный дух, боясь смерти, чтобы им, богачам, не погибать. Вот ведь благоверного царя царьградского Константина Ивановича укротили вельможи воинственный дух еретической своей ворожбой и коварством от лени, так что потеряли они православное царство и царя благоверного сгубили мечом иноплеменника. Издавна не одобряют того мудрые философы, что иные становятся вельможами при царе не по своим военным заслугам, не по другим каким дарованьям, так что про таких так говорят мудрые философы: «Это чародеи и еретики, удачу отнимают у царя и царскую мудрость, ересью и чародейством распаляют на свою пользу царское сердце, а воинский дух укрощают». И еще говорит Петр, молдавский воевода: «Таких надо в огне сжигать и другим лютым смертям предавать, чтобы не умножились беды. Без меры и вина, что воинский дух царя укрощают и замыслы царские пресекают. А царю нельзя быть без воинского духа: ангелы Божьи, небесные силы, и те ни на один миг не выпускают из рук своих пламенное оружие, от Адама и доныне охраняют род христианский, — и те службой своей не томятся. А царю как без воинского духа быть? Воином силен и славен царь. Царь на престоле своем — благодать Божья и мудрость великая, а к воинам своим щедр, как отец к детям. Какова щедрость царя к воинам, такова и мудрость его. Щедрая рука никогда не оскудевает, а славу себе великую приобретает».

 

Да то говорит Петръ, волоский воевода: «У благовѣрного царя Констянтина во Царѣграде воинники оскужали и нищили, а мытари богатѣли. А иные воинники, видячи тот непризор благовѣрного царя к воинству, и онѣ оставивши воинство да на мытарствах прелщалися, и царьство Констянтиново оскужали и казну цареву. А сами мытари богатѣли: пошлют его гдѣ собрати царьския казны, ино на царя гдѣ взяти десять рублев, и онѣ на царя десять рублев возмутъ, а на себя по сту рублевъ. А хто их посылают, велможи царьския, и тѣ с ними, мытари, делилися, а царьство благовѣрного царя Констянтина оскужали и казну цареву, а сами богатѣли от крови от слез рода християнского. А велможи друг о друге печаловалися царю Констянтину о кормлениях, и о градѣхъ, и о намѣстничествѣ, яко голодны пси, хистяся на кровь и на слезы рода християнского. А царь все ихъ волю творилъ, во всемъ им сердце веселил и усобную войну на царство свое напущал велможъ своих, и всѣмъ Бога разгнѣвилъ».

И так еще говорит Петр, молдавский воевода: «У благоверного царя Константина беднели и нищали воины, а богатели сборщики налогов. И иные из воинов, видя это пренебрежение к воинству благоверного царя, оставляли военное дело и прельщались сбором налогов, разоряли царство царя Константина и царскую казну. Но сами сборщики богатели: пошлют его куда собирать в царскую казну, и где бы взять в пользу царя десять рублей, возьмет десять рублей в пользу царя, а сто рублей в свою пользу. А с теми, кто посылал их, с вельможами царскими, сборщики эти делились и разоряли царство благоверного царя Константина и царскую казну, и сами богатели на крови и слезах рода христианского. А вельможи друг перед другом выпрашивали у царя Константина кормления, города и наместничества, бросаясь, как голодные псы, на кровь и на слезы рода христианского. А царь во всем исполнял их волю, во всем веселил им сердце, так что впустил в свое царство междуусобную войну своих вельмож и во всем прогневил Бога».

 

Да тако рек Петръ, волоский воевода: «Суд был греческой неправеден, купля их была нечиста: купец не умѣл товару своему цены уставити. Первое душу продастъ, тоже и товаръ продастъ. Нечисто собрание их было. А велможи царьския на градѣхъ и на волостях домышлялися лукавством своим, дияволским прелщением: мертвых новопогребеных из гробов вынимали, да тѣ гробы порожни загребали, а того мертвеца рогатиною исколовши или саблею изсѣкши, да кровью вымажут, да богатому человѣку в дом подкинут. Да изца ему ябедника поставят, которой Бога не боится, да осудивши его неправеднымъ судом, да подворье его и богатество все разграбят. Нечисто богатѣли дияволским прелщением, а царьския грозы к ним не было. Всѣмъ Бога разгнѣвили. Ино про то Господь Богъ разгнѣвася на них неутолимым гнѣвом своим святымъ, посла на них плѣнъ иноплемянника Магметя салтана, турского царя, Амуратова сына от ниского колѣна разбойническаго роду, и Магмет-салтан потребивши Царьград и царя Констянтина вземши вѣру християнскую себѣ в мочь Богомъ выдана грѣхъ ради для их гордости, что они мир отбивали от царя жалобников к царю не припущали. А управы во царстве Констянтинове никому не было от велмож Констянтиновых. А они, велможи, сами обиду во царстве дѣлали и царство оскужали. То они не мир от царя отбивали и не жалобников, отбивали онѣ от царя Божие милосердие, да и отбили».

И так еще сказал Петр, молдавский воевода: «Суд был у греков неправедный, торговля у них была бесчестная: не мог купец товару своему назначить цену. Вперед душу свою продаст, потом и товар продаст. Бесчестно совершалось у них приобретение. А царские вельможи благодаря своему коварству и дьявольскому соблазну додумывались до того, что выкапывали только что захороненных покойников из могил, пустые могилы засыпали, а покойника, исколов рогатиной или разрубив саблей и измазав кровью, подбрасывали в дом богача. Потом выставят истца-клеветника, который Бога не боится, и, осудив неправедным судом, разграбят двор его и все богатство. По дьявольскому соблазну бесчестно они богатели, а царской власти над ними не было. Во всем гневили они Бога. Потому разгневался на них за это Господь Бог неутолимым и святым своим гневом, предал их в рабство иноплеменнику, турецкому царю султану Магомету, сыну Амурата, низкого разбойничьего рода, так что истребил султан Магомет Царьград и царя Константина и покорил своей власти веру христианскую, преданную Богом за грехи и за гордыню их, потому что отстраняли они от царя мир, не подпускали к нему жалобщиков. И никто не видел справедливости от вельмож в царстве Константина. Но сами они, вельможи, чинили в царстве притеснения и разоряли царство. Так что они не мир от царя отстраняли и не жалобщиков, отстраняли они от царя милосердие Божие, да и отстранили».

 

И тако рек Петръ, волоский воевода, со слезами радѣючи вѣре християнской: «По грѣхом по нашим сталося, что впали есми невѣрному в неволю иноплемяннику для беззакония великого греческаго, что греки тмы для да свѣтъ оставили, во всем вь ересь впали, Бога разгнѣвили неутолимым гнѣвом. И невѣрный иноплемянник, да познал силу Божию: Магмет-салтан, турской царь, взявши Царьград, да уставил правду и праведный суд, что Богъ любит, во всемъ царстве своем, и утѣшил Бога сердечною радостию. За то ему Богъ помогает: многия царства обладал Божиею помощию. А онъ великую правду во царство свое ввел и купцемъ куплю уставил купити и продати однѣм словом хотя на тысящу рублевъ. Да тако рек: «Дѣлайте правду во царстве моем богоданном. Видите вы то, иже Богъ любит правду, а за неправду гнѣвается неутолимым гнѣвом своим: како есть мнѣ, малому царю, выдал Богь великого царя. Держитеся заповеди Божии и наживайте в поте лица своего. Якоже отцу нашему первому приказал Богь Адаму, создав его и дав ему всю землю в мочь, и велѣлъ дѣлати землю и в поте лица ясти хлѣбъ, и Адам заповедь Божию исполнил, и нам такоже годится во всем Бога послушати, правдою сердечною ему радость воздати».

И так еще со слезами сказал Петр, молдавский воевода, радея о вере христианской: «И стало так по грехам нашим, что попали мы в рабство иноплеменнику за великое беззаконие греков, потому что оставили греки свет ради тьмы, впали в ересь во всем и прогневили Бога гневом неутолимым. А вот нехристь-иноплеменник, тот осознал Божью силу: султан Магомет, турецкий царь, захватив Царьград, во всем своем царстве установил справедливость и справедливый суд, какой любит Бог, и утешил Бога сердечной радостью. И за это помогает ему Бог: многими царствами завладел он с Божьей помощью. И вот он великую справедливость установил в своем царстве и снабдил уставом купеческий торг, так что только на слово можно и купить, и продать хоть на тысячу рублей. И так он сказал: «Творите правду в моем, Богом данном, царстве. Глядите же, как Бог любит правду, а за неправду гневается неутолимым гневом: ведь мне, невеликому царю, выдал Бог великого царя. Держитесь заповеди Божьей, наживайтесь в поте лица своего. Как наказал Бог нашему праотцу Адаму, когда создал его и дал ему во власть всю землю и велел обрабатывать землю и в поте лица своего есть хлеб, а Адам заповедь Божью исполнил, так и нам также нужно во всем слушаться Бога и правдою воздать ему сердечную радость».

 

И тако рек Петръ, волоский воевода: «Богъ не вѣру любит, правду. Истинная правда — Христосъ, Богь нашь, Сынъ Божий возлюбленный, в Троице едине божествѣ неразделимый, едино божество и сила. Да оставил нам Евангилие — правду, любячи вѣру християнскую надо всѣми вѣрами, указал путь Царства небеснаго. Греки Евангилие чли, а иныя слушали, а воли Божии не творили, на Бога хулу положили, вь ересь впали. И во всемъ диявол прелстил велмож Констянтиновых, всю его волю дияволскую творили и Бога прогнѣвали. И сами прелщалися, и царство Констянтиново все на прелщение привели, и потеряли вѣру християнскую. Тѣ же прелесники дияволскую волю творили. Коли Адама Господь Богъ из рая выгнал, а онъ заповедь Божию преступил и тогда диявол его искусил и запись на него взял,[43] — и Адам было во вѣки погинул. И Господь Богъ милосердие свое учинил волною страстию своею святою и Адама возвел изо ада, и рукописание растерзалъ. И един Богъ над всѣмъ свѣтом. То есть которыи записываются в работу во вѣки, прелщают, дияволу угожают, и которые прелщаются для свѣтлые ризы да во вѣки записываются в работу, — тѣмъ оба погибают во вѣки».

И так еще сказал Петр, молдавский воевода: «Не веру любит Бог, правду. Истинная правда — Христос, Бог наш, Сын Бога возлюбленный, нераздельный в божестве единой Троицы, едино божество и сила. И оставил он нам Евангелие — правду, а любя веру христианскую больше всех других вер, указал путь в Царство небесное. А греки читали Евангелие, иные же слушали, но Божьей воли не исполняли, возвели хулу на Бога и впали в ересь. Соблазнил дьявол вельмож Константина, исполнили они целиком дьявольскую волю, а Бога прогневили. Сами соблазнились и царство Константина на соблазн навели, а веру христианскую потеряли. Они же, прельстители, дьявольскую волю исполняли. Когда Господь Бог изгнал Адама из рая — ведь он заповедь Божью нарушил, а дьявол тогда подверг его искушению и расписку с него взял, — то навеки было погиб Адам. Но проявил свое милосердие Господь Бог своими добровольными страданиями, извел Адама из ада и расписку разорвал. Над всем миром один Бог. А есть такие, кто расписывается в рабстве навеки тем, что прельщают и дьяволу угождают, и такие, кто прельщается на блистательные одеяния и тоже расписывается в рабстве навеки, — и те и другие гибнут навеки».

 

И тако рек Петръ, волоский воевода: «Которая земля порабощена, в той землѣ все зло сотворяются: татба, и разбой, и обида, и всему царьству великое оскужение, всѣмъ Бога гнѣвят, дияволу угожают. Ино у благовѣрнаго царя Констянтина велможи его всѣмъ тѣмъ беззаконием исполнилися и Бога разгнѣвили, ино у нихъ живыи мертвым завидовали, а волные порабощенным от велмож Констянтиновых. А благовѣрнаго царя Констянтина осѣтили кудесы и уловили вражбами, и мудрость воинскую отлучили, и богатырство ево укротили, и меч царской воинской отъпустили, и учинили в беспутном его житие. Имянем было царьским немочно никому прожити, ни главы из дому выклонити, ни версты переѣхати от обиды от велмож его: все царство заложилося за велмож его[44] и слыли ихъ имянем для прожитку, ждучи мудрости царьския, и не дождалися. А того греки забыли, знамение Господь Богъ показал над фараоном, царем египетским, что морем потопил его и со всѣми велможи его для того, что он было поработил израилтян. Ино то есть знамение великое от Бога: гордости не любит Господь и порабощения. А греки за то же погибли — за гордость и за порабощение. А израилтян умножилося и загордѣли, и Бога забыли, и погинули в неволю, и в разсѣянии бысть, и царства волнаго нѣсть им. И не познали Сына Божия Христа, Царя небеснаго, и сердце ихъ окаменело з гордости».

И так еще сказал Петр, молдавский воевода: «Если какая земля находится в порабощении, все зло творится в этой земле: воровство, разбой, притеснения, великое разоренье всему царству, во всем там гневят Бога, а угождают дьяволу. Так и у царя благоверного Константина наполнились вельможи всеми этими беззакониями и прогневили Бога, так что из-за вельмож Константина живые у них завидовали мертвым, а свободные — рабам этих вельмож. А благоверного царя Константина опутали колдовством и изловили ворожбой, воинского духа его лишили и богатырскую силу его укротили, заставили выпустить царский воинский меч, а жизнь его сделали беспутной. Из-за утеснений вельмож царским именем никому нельзя было прожить, даже носу из дому высунуть или версты проехать: все царство пошло к вельможам его в закладники, чтобы выжить, их именами звались, ожидая царской мудрости, да не дождались. А забыли про то греки, что показал Господь Бог знамение на фараоне, египетском царе, когда его и вельмож его утопил в море за то, что обратил он в рабство израильтян. Так что великое это знаменье от Бога: не любит Господь гордыни и рабства. За это же и греки погибли: за гордыню и рабство. А израильтяне усилились и возгордились, забыли Бога и погибли в неволе и рассеянии, нет у них независимого царства. И Сына Божия — Христа, Царя небесного, не признали они, так окаменело в гордыни их сердце».

 

И тако рек Петръ, волоский воевода: «Видячи, да погибают, иже гордым Господь Богъ противляется и неутолимый на них гнѣвъ пущает за неправду их. А правду Господь любит, силнѣе всего правда. Турской царь Магмет-салтан правду великую во царство свое ввел, хотя иноплемянникъ, да сердечную радость Богу воздал. Аще бы к той правдѣ вѣра християнская, ино бы с ними ангели бесѣдовали».

И так еще сказал Петр, молдавский воевода: «Видим мы, как они гибнут, ибо враждебен Господь Бог гордым, обращает на них за неправду неутолимый гнев. А правду любит Господь, правда сильнее всего. Турецкий царь султан Магомет великую правду ввел в царстве своем, хоть иноплеменник, а доставил Богу сердечную радость. Вот если б к той правде да вера христианская, то бы и ангелы с ними в общении пребывали».

 

Да тако рек Петръ, волоский воевода, про Казанское царство: «Естьли хотѣлъ, взем Бога на помощь, Казанского царства добыти, ино себя не пощадити ни в чемъ, послати войско на Казань, возрастивши им сердца воиником своим царьским жалованьемъ и алафою, и привѣтом добрым, а иныя воиники удалыя послати на улусы казанския, да велѣти улусы жечи, а людей сѣчи и пленити, так Богъ помилует и помощь свою святую дает. Аще возмет ихъ, да крестит, то и крѣпко будет. Да слышал есми про ту землицу, про Казанское царьство у многих воинников, которые в том царстве в Казанском были, что про нее говорят, применяют ее под райской землѣ угодием великимъ. Да тому велми дивимся, что та земля не велика и угодна велми у таково у великово у силново царя под пазухою в недружбе, а онъ ей долго терпит и кручину от них великую приимает. Хотя бы та землица и в дружбе была, ино бы ей не мочно терпѣть за такое угодье».

А о Казанском царстве так сказал Петр, молдавский воевода: «Если хотеть с Божьей помощью добыть Казанское царство, нужно без снисхождения к себе послать к Казани войска, ободрив сердца им, воинам, царским жалованьем, дарами и доброй заботой, а других удалых воинов послать в казанские улусы с приказом улусы жечь, а людей рубить и в плен брать, тогда смилуется Бог и подаст свою святую помощь. А как захватит их, пусть крестит: это надежно. А слыхивал я про эту землицу, про царство Казанское, от многих воинов, которые в этом Казанском царстве бывали, что говорят они про нее и сравнивают ее с райской землей по большому плодородию. И мы сильно удивляемся тому, что столь небольшая и очень плодородная земля, почти за пазухой у такого великого и сильного царя, а не усмирена, и он все это терпит, а ему от них большие неудобства. А хоть бы такая землица и смирилась, все равно за ее плодородие нельзя было бы так оставить».

 

Государь, благовѣрный царь и великий князь Иванъ Васильевич всеа Русии! Был есми в Сочаеве у Петра, волосково воеводы, пять мѣсяць холоп твой Ивашко, Семенов сынъ, Пересвѣтов и видел есми мудрость великую. И тѣ рѣчи говорит от научения вѣры мудрости философьския, занеже государь сам Петръ ученый философъ и дохтур мудрый. Служили ему многия люди философи мудрыя и говорили про твое царское прирожение по небесному знамению, что быти тебѣ государю великому и покорит ти Богъ недруги твои тебѣ, государю. Божиею помощию, дочлися в книгахъ, что обладати тебѣ многии царства.

Государь благоверный царь и великий князь всея Руси Иван Васильевич! Был я, холоп твой, Ивашка, сын Семена, Пересветов, в Сочаве у Петра, молдавского воеводы, пять месяцев и насмотрелся я на великую мудрость. Изречения эти произносит он от наставлений веры и от философской мудрости, потому как, государь, Петр и сам ученый философ и мудрый доктор. А ему служили многие люди, мудрые философы, и прорекли они по небесным знаменьям про царственное твое предназначение, что будешь ты великим государем, и тебе, государь, Бог покорит врагов твоих. Вычитали они с Божьей помощью в книгах, что будешь ты владеть многими царствами.

 

Толко, государь, то начитают в своих мудрыхъ книгах в видоцѣях,[45] что будет на тебя на государя уловление, яко на царя на Констянтина царяградскаго от вражбы и от кудес, то знаменуется у них укрочение воинству твоему мудрому. Будут доходити велможи твои любви твоея царския с вражбами, и с кудесы, и с прелестными путми ни по роду, ни по вотчине, ни по воинству, ни по мудрости, которая бы мудрость пригодилося тебѣ, государю, и славе твоей царьской, и в твоем царстве государеве. И то они начитают, что тѣми кудесы и вражбамы твою мудрость, от Бога прироженную, и счастье отнимают, и воинство кротят, к чему тебя, благовѣрнаго царя, Богъ природил, а велможи твои к собѣ сердце твое разжигают и великую любовь, и не мошно от них часу отбыти. И видел есми государь, что Петръ, волоский воевода, стал пред образом пречистые Владычицы Богородицы молитися со слезами о твоем многолѣтном здравии, чтобы свершил Господь Богь твое царское прирожение к воинству счасливое во умножение вѣры християнской, во исполнение правды в твоем царьстве, как ихъ имъ книги указывают о твоем царском прирожении по небесному знамению, и от ловления вражбы, а твоихъ велмож и от кудесов всякихъ Богь избавит своею святою великою милостию, чтобы его не оминуло царьское от Бога мудрое прирожение и счастливому к воинъству, к чему его Бог природил. Тако рек Петръ, волоской воевода: «Толко его Богъ соблюдет от того уловления велмож его, ино таковаго под всею подсолничною не будетъ мудраго воина и счастливаго к воинству. Введет во царьство свое великую правду и утѣшит Бога сердечною радостию, и за то ему Господь Богъ многия царства покорит».

Однако, государь, прочитывают они в своих мудрых книгах и гороскопах, что будут тебя, государь, уловлять ворожбой и колдовством, как царьградского царя Константина, обозначено у них и укрощение воинского твоего духа. Будут добиваться твои вельможи твоей царской любви ворожбой, колдовством и путями соблазна, но ни родом, ни происхождением, ни воинским духом, ни мудростью, а мудрость бы эта понадобилась тебе, царю, и твоей славе царской в твоем царстве-государстве. Прочитывают они и то, что этим колдовством и ворожбой лишают тебя твоей мудрости, Богом данной, и удачи, укрощают дух твой воинский, для чего тебя, благоверного царя, создал Бог, а вельможи твои к себе склоняют твое сердце великой любовью, так что без них не можешь ты и часа быть. И видел я, государь, что Петр, молдавский воевода, встал перед образом пречистой Владычицы нашей Богородицы со слезами помолиться о многолетнем здравии твоем, чтобы исполнил Господь Бог твое царское счастливое и мудрое предназначение к воинским делам для укрепления христианской веры, для наполнения правдой твоего царства, как указывают им по небесным знакам их книги о царском твоем предназначении, чтобы избавил тебя Бог своей святой и великой милостью от вражеских уловок твоих вельмож и от всякого колдовства, чтобы не покинуло тебя мудрое от Бога царское предназначение к удачным военным делам, на что создал тебя Бог. Так сказал Петр, молдавский воевода: «Если только сохранит его Бог от уловок вельмож его, по всей вселенной не будет такого мудрого воина и счастливого в военных делах. Тогда введет он в царстве своем великую справедливость и утешит Бога сердечной радостью, а за это Господь Бог подчинит ему многие царства».

 

А меня, холопа твоего, Ивашка, Семенова сына, Пересвѣтова унимал у себя служити Петръ волоский воевода, а яз, холопъ твой государевъ, слышачи таковыя рѣчи мудрыхъ людей и у великихъ многихъ дохтуровъ и философовъ про тебя, великого государя, и про твое царьское от Бога мудрое прирожение и счастливое к воинству и, оставивши службы богатыя и безкручинныя, аз выехал к тебѣ, государю благовѣрному царю, служити с тѣми речми и з дѣлы с воинскими. Как тебѣ, государю, полюбится службишко мое холопа твоего?

И меня, холопа твоего, Ивашку, сына Семена, Пересветова, удерживал у себя на службе Петр, молдавский воевода, но я, твой государев холоп, услышав такие изречения мудрых людей и многих великих докторов и философов о тебе, великом государе, о твоем царственном и мудром божественном предназначении и удаче в военных делах, оставил доходную и беспечальную службу и прибыл к тебе, государь благоверный царь, послужить теми изречениями и военными бумагами. Как тебе, государь, нравится услуга моя, твоего холопа?

 



[1] ...Ивашко, Семенов сынъ, Пересвѣтов... — Имя Ивана (Ивашки) Пересветова не фигурирует в других публицистических и исторических памятниках, кроме его челобитных, и в научной литературе высказывались сомнения в реальности этой исторической фигуры (Н. М. Карамзин, А. И. Попов, А. С. Орлов и др.). Однако Пересветов упоминается в важнейшем документальном источнике, относящемся к этому времени — в «Описи царского архива», в одном из ящиков которого находился «черный список Ивашки Пересветова, да Петра Губастого, да иные списки». Эта запись может быть истолкована по-разному — как указание на то, что в архиве был список (копия) челобитной Пересветова или, что представляется нам более вероятным, как упоминание какого-то следственного дела Пересветова (аналогичное упоминание «списков черных Матвея Башкина» — следственного дела известного еретика XVI в. — содержится в другом ящике той же описи). Если Пересветов (чьи взгляды, высказанные в его сочинениях, во многих отношениях были не ортодоксальными) подвергся репрессиям при Иване Грозном, то это объясняет умолчание о нем в летописях и других источниках.

[2] ...образецъ тое службы... — Речь идет, как видно из дальнейшего, скорее всего, о щитах, которые делал Пересветов.

[3] ...Михайлу Юрьевичу меня, холопа своего, приказал... — Имеется в виду Михаил Юрьевич Захарьин-Юрьев, боярин (из рода Кобылиных-Кошкиных, родич Романовых, дядя будущей царицы Анастасии), игравший видную роль в последние годы Василия III и в первые годы после его смерти. «Приказ» М. Ю. Захарьину взять под свое покровительство Пересветова, естественно, исходит не от Ивана IV, которому в 1538 г. было 8 лет, а от лиц, правивших за него, но согласно существовавшей тогда официальной терминологии такое поручение все равно считалось «приказом» государя.

[4] ...щиты гусарския... — «Гусарами» назывались легкие дворянские кавалерийские части, существовавшие в то время только в венгерской армии.

[5] ...макидонсково оброзца. — Гусарские щиты XVI в. делались по образцу щитов, употреблявшихся в войске Александра Македонского.

[6] ...из затинных... — Из огнестрельного оружия, установленного в затине, специально укрепленном месте с амбразурами, через которые стреляли.

[7] ...на Волге... — Речь идет о войне с Казанским ханством в 40-х гг. XVI в., упоминаемой и в других сочинениях Пересветова.

[8] И Михайлу Юрьевича борзо в животѣ не стало... — М. Ю. Захарьин умер около 1538 г.; смерть его и наступившее в те годы «Боярское правление» привели к тому, что предложения Пересветова (организация мастерской щитов) так и не были осуществлены, и он не мог «доступить» Ивана IV.

[9] А выезду, государь, моему 11 лѣтъ... — Если Иван Пересветов приехал на Русь незадолго до 1538 г., то приблизительное время подачи челобитной — 1548—1549 гг.

[10] ...у угорского короля Вьянуша на Гусины граде... — «Угорским королем Вьянушем» Пересветов именует трансильванского князя Яна Заполю, избранного в 1526 г. венгерским королем после гибели его предшественника Людовика Ягеллона в битве с турками; Заполя признал вассальную зависимость Венгрии от султана. Соперником Заполи в борьбе за венгерскую корону был брат германского императора чешский король Фердинанд Габсбург; военные действия происходили в 1527—1529 гг. В это время, очевидно, Пересветов и служил Яну Заполе. Какой город Пересветов именует «Гусином», неясно — в Неполной редакции сочинений Пересветова вместо этого читается название «Бузын», напоминающее турецкое наименование Буды (Будапешта) — «Будын».

[11] ...с Федриком с Сопѣжничиком... — Имеется в виду Фредерик-Федор Сапега, представитель одного из наиболее могущественных магнатских родов Литвы.

[12] ...четцкому королю Фодыналу... — После трех лет службы у турецкого вассала Заполи Пересветов перешел на службу к его сопернику Фердинанду I Габсбургу, воевавшему в 1532—1534 гг. с султаном и Заполей.

[13] ...гетман Андрѣй Точинской... — Представитель польского магнатского рода Тенчинских, державшегося прогабсбургской ориентации; имя Андрея носили два представителя этого рода — краковский воевода и бельский староста, один из крупнейших сподвижников короля Сигизмунда I, и его племянник. В войне с султаном в 1532 г. участвовал Тенчинский-племянник (хотя нет сведений о том, что он носил звание бельского старосты).

[14] ...по небесному знамению. — Пересветов имеет в виду астрологические предсказания — гороскопы, якобы составленные латинскими философами для Ивана IV, о которых он писал также в особых сочинениях (двух «предсказаниях философов и докторов», входящих в состав пересветовского цикла сочинений) и в Большой челобитной.

[15] Служил есми, государь, трем королем... — Имеется в виду, очевидно, польский король Сигизмунд I, венгерский король Ян Заполя и чешско-венгерский король Фердинанд I. В Большой челобитной Пересветов упоминает также свое пребывание при дворе молдавского господаря Петра, но ему он не «служил» (то есть не нес военной службы) и никогда не именовал его королем (а лишь «воеводой»).

[16] Мудрость греческих философов и латынских дохтуровъ... — Этот заголовок и следующие за ним пять абзацев предшествуют в Большой челобитной обычному началу челобитных (ср. в Малой челобитной). Начиналась ли Большая челобитная с такого вступления уже при ее составлении, или оно было к ней добавлено при ее включении в цикл сочинений Пересветова? Текст этих абзацев варьируется в различных редакциях циклов сочинений Пересветова, и даже в публикуемом Олонецком списке второй абзац почти полностью отсутствует (см. выше). В Щукинском списке, содержащем одну только Большую челобитную Пересветова, текст начинается так, как принято в челобитных: «Государю благоверному... Ивану Васильевичу... бьет челом холоп твой... Ивашко Семенов сын Пересветов». Однако текст, составляющий в других списках вступление, читается в этом списке — после основных сведений об авторе и в конце челобитной; можно думать поэтому, что Щукинский список восходил к тексту Неполной редакции, где ссылки на философов и на Петра Волосского составляли органическую часть челобитной.

[17] ...Петра, волоского воеводы. — Петр IV Рареш, молдавский господарь, занимавший престол в 1527—1538 и 1541—1546 гг. Многочисленные упоминания о Петре Волосском в Большой челобитной казались многим авторам противоречащими тому, что в Малой челобитной о Петре и о пребывании у него Пересветова ничего не говорится; однако это может объясняться тем, что Пересветов у молдавского господаря не служил, а лишь был у него проездом.

[18] ...бьет челом холоп твой государевъ... — Большая челобитная Пересветова по своему характеру резко отличалась от Малой — Пересветов здесь «бил челом» не о своих делах (защита от «насильных людей»), а предлагал широкие государственные реформы.

[19] ...вывез есми, государь, тебѣ рѣчи... и дѣла твоя царьския. — Содержание этих «речей» и «дел» 30-х гг. XVI в. (если они реально существовали) определить едва ли возможно. Хотя Иван IV (или, точнее, правившие за малолетнего государя лица) приказал, по словам Пересветова, «гораздо пожаловати» его за эти речи, но сам он их тогда явно читать не мог. Обращаясь в конце 40-х гг. уже не к номинальному, а к реальному государю, Пересветов надеялся привлечь его внимание к своим политическим проектам, как-то связывая их с «делами» и «речами» 30-х гг.

[20] ...Пересвѣт и Ослябя в чернцѣхъ и в скимехъ со благословением Сергия-чюдотворца на Донском побоище... — Пересветов имеет в виду рассказ «Сказания о Мамаевом побоище» об участии чернецов Пересвета и Осляби по воле Сергия Радонежского в Куликовской битве (см. наст. изд. т. 6). Хотя Пересветов был выходцем из Литовской Руси, он, очевидно, возводил свой род к герою Мамаева побоища Пересвету.

[21] Ко Августу кесарю... Пришед воинникъ... А ко царю Александру Макидонскому пришед воинник... — Этот рассказ, возможно, восходит к польскому памятннку конца XV — начала XVI в. «Записки янычара» Константина из Островицы, где также говорится о том, как Александр Македонский пригрел старого солдата-пехотинца и как такую же «ласковость» обнаружил «Юлий, цесарь Римский». Но у Пересветова вместо Юлия Цезаря упоминается его преемник Август и, главное, подчеркивается не только «ласковость» обоих государей, но и их готовность учиться у простого «воинника» «великой мудрости воинской».

[22] ...у празника в церкве на Рожество пречистыя Богородицы... — Храмовым праздником в придворной церкви Рождества Богородицы был день Рождества Богородицы — 8 сентября (в этот день в 1380 г. произошла Куликовская битва, в связи с чем воспоминания Пересветова об ее участнике Пересвете обретало особый смысл). Пересветов, очевидно, говорил с Иваном IV 8 сентября 1548 или 1549 г.

[23] ...и ты, государь, тѣ книшки обе вели отдать назад. Да и сию книжку прочетши вели мнѣ же отдати... — Под «сией книжкой» Пересветов, очевидно, имеет в виду Большую Челобитную, под «двумя книжками», поданными в день Рождества Богородицы, — Малую челобитную и еще какое-то свое сочинение, вероятно, «предсказания философов и докторов» (см. коммент. выше к строке ...по небесному знамению). Предположения авторов, отождествлявших «книжки», поданные Пересветовым, с дошедшими до нас редакциями сборников сочинений Пересветова (Полной и Неполной), вызывают сомнения — едва ли самим Пересветовым уже были созданы обе редакции, дошедшие до нас в рукописях XVII в. — скорее, эти редакции сформировались уже в последующей традиции.

[24] ...из Югор на Волоскую землю... — «Волоской землей» называли на Руси Молдавию. В 30-х гг. Пересветов служил, как мы можем полагать, в «Уграх» (Венгрии) чешско-венгерскому королю Фердинанду I; «из Югор» он поехал на «Волоскую землю» (т. е. через Молдавию) на Русь, по дороге пробыв некоторое время при дворе молдавского господаря Петра IV.

[25] ...в Сочаеве. — Имеется в виду, очевидно, Сочава, главный город Молдавии в XIV—XVI вв. (ныне в Румынии).

[26] ...крестъ целуютъ, да изменяют... — Речь идет о праве «перехода» или «отъезда» от одного государя к другому, которым обладали до XVI в. крупные феодалы как на Руси, так и в Польско-Литовском государстве. Московские государи уже с XV в. требовали от русских крупных феодалов «поручных записей» о неотъезде (они охотно принимали, однако, западнорусских феодалов, переходивших из Польско-Литовского государства на Русь).

[27] ...усобную войну на царство свое напускаетъ, дает городы и волости держати вельможам своимъ... — Наместническое управление крупных феодалов, получавших города и волости в «кормление», было вплоть до середины XVI в. (до реформ Ивана Грозного) важнейшей формой управления на местах. Междоусобные войны были частым явлением в годы «боярского правления» конца 30-х — первой половины 40-х гг.; однако в данном случае Пересветов, очевидно, имеет в виду столкновения между наместниками и управляемыми лицами (см. след. коммент.).

[28] ...в обидах присужают имъ поле... — Т. е. судебный поединок, которым нередко разрешались спорные дела (в частности, между наместниками и лицами, жаловавшимися на них).

[29] Крестъ целуют на виновате оба исца... — Клятва (крестное целование) была другим, наряду с «полем»-поединком, видом состязательного судебного процесса, которому Пересветов в ряде своих сочинений противопоставлял «обыскание иска» — расследование дела.

[30] ...первого царя турского Махмет-салтана... — Ссылки на авторитет турецкого султана Мухаммеда II от имени Петра Волосского и от собственного имени содержатся во всех сочинениях Пересветова: Пересветов посвятил ему и особое сочинение — «Сказание о Магмете-салтане». «Мудрому философу» «царю Махмету», завоевавшему Константинополь, автор противопоставлял другого государя, «царя Константина» — последнего византийского императора Константина XI Палеолога. Главными заслугами «Магмета-салтана» Пересветов считал «грозу», «правду» и покровительство воинам, главным недостатком Константина — «кротость», против которой он предостерегал Ивана IV уже в начале Большой челобитной.

[31] ...вѣрныя своя судьи, и пооброчивши их ис казны своим жалованьемъ... — Как и в «Сказании о Магмете-салтане», Пересветов здесь в форме рассказа о реформах турецкого царя предлагает реформы русского суда и управления. Вместо наместничьего суда он предлагал передать судебные функции специально назначенным лицам. В реальной действительности Московской Руси этим лицам соответствовали выборные «излюбленные старосты» и «губные старосты», судившие за крупные уголовные преступления — «душегубство, татьбу и разбой с поличным», а также «данные судьи», судившие в районах, не подведомственных наместникам. Выплата денежного жалованья была редким явлением в России XVI в. (обычной формой вознаграждения за службу было поместье), но «данным судьям» оно выдавалось. С 1549 г. из ведения наместников были изъяты все дела о помещиках и крестьянах, в 1555—1556 гг. был окончательно установлен институт «излюбленных старост».

[32] Да какова вельможу пожалует за ево вѣрную службу каким городом или волостью, и онъ пошлет к судьямъ своим и велит по доходному списку выдати ис казны вдруг. — Предусмотренный здесь случай «пожалованья» какого-либо «вельможи» «городом или волостью» свидетельствует о том, что, отвергая систему наместничества в принципе, Пересветов допускал отдельные случаи «кормления» для особо «верных» вельмож при условии немедленной выплаты им их «корма» «ис казны» по «доходному списку». Следует отметить, что и в действительности после 1556 г., когда наместничество, по мнению большинства историков, было отменено, имели место его отдельные случаи, причем доходы кормленщиков, как и в проекте Пересветова, определялись полученным ими «доходным списком».

[33] По уставу Махметеву с великою грозною мудростию а нынешнии цари живут. — Речь идет, очевидно, о турецких «царях» — современниках Пересветова (Сулейман II и др.); в середине XVI в. нельзя было еще упоминать русских «царей» во множественном числе, не говоря уже о том, что и Иван IV, по представлениям Пересветова, не следовал «уставу» Махметеву.

[34] Воинника держати, как сокола чредити... — Противопоставление «воинников» (служилых людей, дворян) богатым «вельможам» характерно для всех сочинений Пересветова: оно содержится и в «Сказании о Магмете-салтане», соединяясь с другой излюбленной темой автора — о природном равенстве людей («все есмя дети Адамовы») и о недопустимости их «порабощения». В челобитных Пересветова таких прямых выступлений против «порабощения» нет.

[35] ...двадцать тысячь юнаков храбрых со огненною стрельбою... — Вопрос о создании постоянного войска (в дополнение к обычному феодальному ополчению) — особенно для защиты южных границ от казанско-крымских набегов — остро стоял в тот период. В середине XVI в. было сформировано стрелецкое войско, получавшее денежное жалованье; однако общие размеры его не достигали десяти тысяч.

[36] ...стрельбы поляницъ со украины... — «Поляница» (удалец, богатырь) — слово, встречающееся в былинах и в «Сказании о Мамаевом побоище»; «стрельбы», может быть, означает «стрелковые отряды».

[37] Велможи греческия при царе Констянтине Ивановиче царьством обладали... — Император Константин XI наследовал в 1449 г. своему брату Иоанну VIII, но отцом его был не Иоанн, а Мануил II. Вопрос о причинах гибели «Греческого царства» при Константине XI — одна из основных тем публицистики Пересветова: она подробно разбирается и в «Сказании о Магмете-салтане», и в особом «Сказании о царе Константине». Вопрос этот занимал многих русских публицистов XV—XVI вв. Но если официальная идеология Московской Руси объясняла гибель Византии «отступлением от благочестия» (Флорентийской унией), если Максим Грек считал главным грехом последних императоров «Гордость», «желание чюжого имения» (в частности,«имения» «вельмож») и склонность к «ратям» и «воеваниям», то Пересветов осуждал прежде всего уступки царей «вельможам», «кротость» и согласие на порабощение «детей Адамовых».

[38] ...надѣются... свободити руским царемъ от насильства турскаго царя-иноплемянника. — Идея освобождения «русским царем» стран «греческой веры» от турецкого ига (в отличие от идеи «изрушения» греческой веры в результате унии) была довольно необычной для русской публицистики XV—XVI вв. — ее высказывал только Максим Грек, в остальном резко расходившийся с Пересветовым. Возможно, что Пересветов излагал в этом случае идеи, действительно воспринятые им от представителей «греческой веры» за рубежом (в частности, в Молдавии).

[39] ...Вѣра, государь, християнская добра... а правды нѣту... — Тема «правды», противопоставление «воинников» «вельможам» представляет собой одну из основных тем сочинений Пересветова. Тема эта развивалась также уже в «Сказании о Магмете-салтане». «Правда» у Пересветова неразрывно связана с «грозой» против ее нарушителей. Едва ли трактовку этой темы у Пересветова можно считать ортодоксальной: настаивая на том, что прославляемая им «правда» — «веры красота» и заслуживает почитания с религиозной точки зрения, Пересветов нигде не придает этой формуле обратной силы: «правда» и без «веры» угодна Богу (у Магмета-салтана), но «вера» без «правды» (у Константина) ведет лишь к гибели. Далее Пересветов прямо заявляет, что «Бог не вѣру любит, правду». Характерно в связи с этим, что наиболее опасную мысль об отсутствии «правды» в Московском государстве Пересветов излагает чужими устами: от имени неизвестного «московитина» Васьки Мерцалова, находящегося на службе у молдавского господаря.

[40] ...великия досады терпитъ от своего недруга от казанскаго царя. — С 1536 г. происходили постоянные столкновения Русского государства с Крымским ханством, во главе которого стоял Сафа-Гирей, связанный с Крымом и Турцией. В 1546 г. в результате большого похода на Казань Сафа-Гирей был свергнут и на его место посажен московский ставленник Шах-Али (Шигалей). Однако власть Шах-Али оказалась непрочной, и вскоре его снова сменил Сафа-Гирей. В 1547—1548 гг. подготавливался большой поход на Казань; с 1549 г. началась война. Окончательно Казань была присоединена в 1552 г.

[41] ...Магмет царь, салтан турской, к Царюграду дань давал... жил в велии смирении и безбранно... — Пересветов излагает историю турецко-византийских отношений перед падением Константинополя неточно и тенденциозно. Мухаммед II вступил на престол в 1451 г. и никакой дани императорам не давал; спустя два года, в 1453 г., он завоевал Константинополь.

[42] ...отецъ его... турскую землю осилел и засѣлъ... — Отец Мухаммеда II, Мурад ІІ, завоевал Валахию, значительную часть Греции и Сербии, но «турскую землю» (Анатолию) завоевал не Мурад II, а Мурад I в XIV в.

[43] ...диявол его искусил и запись на него взял... — Пересветов излагает легенду о «рукописании Адама», данном дьяволу, содержащуюся в апокрифических памятниках — «Исповедание Евы», «Отреченная книга бытия», «О море Тивериадском» (легенда эта, возможно, имела в основе богомильские представления о принадлежности дьяволу земли). Любопытно, что Максим Грек, высказывания которого в ряде случаев пересекались со взглядами Пересветова, написал особое сочинение «О рукописании греховном», где осуждал как «безумное мудрословие» утверждение, будто бы Адам дал дьяволу «рукописание вечныя работы».

[44] ...все царство заложилося за велмож его... — Речь идет о так называемом «закладничестве» — отдаче себя под покровительство крупного светского или церковного феодала, связанной с зависимостью от этого феодала, с целью защититься от «обид» других феодалов и избавиться от налогов (на «закладчиков» распространялся иммунитет их господ).

[45] ...в своих мудрыхъ книгах в видоцѣях... — Последнее слово читается по-разному в различных списках сочинений Пересветова: «завидощах», «видощах», «войдоцеях», «видцесех» и т. д. Несомненно, речь идет об астрономических книгах или таблицах — о чем-то вроде гороскопа.

Челобитные Ивана Пересветова — выдающиеся публицистические памятники XVI в., дошли до нас только в списках XVII в. (начиная с 30-х г.). Большинство этих списков представляют собой сборники, содержащие целый комплекс сочинений Пересветова. Сборники эти могут быть разбиты на две редакции — Полную и Неполную. Полная редакция включает: «Повесть об основании Царьграда» и «Повесть о взятии Царьграда» Нестора Искандера (см. наст. изд., т. 7), «Сказание о книгах», «Сказание о Магмете-султане», «Первое предсказание философов и докторов», «Малую челобитную», «Второе предсказание философов и докторов», «Сказание о царе Константине», «Концовку»; «Большая челобитная» не занимает в этом комплексе постоянного места, а помещается то в конце, то в начале, то совсем отсутствует. В сокращенном изводе Неполной редакции есть обе челобитные; «Повесть об основании Царьграда» заменена кратким отрывком, «Концовка» также сокращена, отсутствуют «Сказание о книгах» и «Второе предсказание философов и докторов»; в Барсовско-Никоновском изводе той же редакции «Повесть об основании Царьграда» и «Сказание о книгах» читаются, но зато нет обеих челобитных и предсказаний философов; в Хронографическом изводе нет и «Повести об основании Царьграда».

Если текстологические взаимоотношения между этими двумя редакциями установлены достаточно убедительно (ср.: Сочинения И. Пересветова. Подготовил текст А. А. Зимин. М.; Л., 1956. С. 78—120; Зимин А. А. И. С. Пересветов и его современники. Очерки по истории русской общественно-политической мысли середины XVI века. М., 1958. С. 245—266), то гораздо более сложным представляется вопрос об истории самих сочинений Пересветова — до их объединения в сборники. Были ли эти сборники, в том виде, в каком они дошли до нас, созданы самим Пересветовым? Едва ли это так — нам представляется более вероятным, что сборники эти сложились в XVII в. (подобно сборникам, включавшим сочинения Курбского и Грозного). Однако мы не можем с достаточной уверенностью восстановить первоначальный текст обеих челобитных (и особенно — Большой) и публикуем их в том виде, в каком они дошли в сборниках Полной редакции.

Челобитные Пересветова издаются по Олонецкому списку Полной редакции — БАН 33.7.11 (30-е гг. XVII в.), где они помещены на лл. 225 об.—252 (Большая челобитная) и лл. 328 об.—332 об. (Малая челобитная). Исправления даются по Музейному I списку Полной редакции — РГБ, собр. Музейное № 4469 (30-е гг. XVII в.) лл. 66 об. — Малая челобитная, лл. 83 об. — 100 — Большая челобитная; самое значительное из них — вставка в начале Большой челобитной целого фрагмента — от слов «котораго царя мудрости его прирожденныя воинская оминет» до слов «Да естьли хотѣти царской мудрости отвѣдати о воинстве».