ОДА НА ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ КАРУСЕЛЬ, ПРЕДСТАВЛЕННЫЙ В САНКТ-ПЕТЕРБУРГЕ 1766 ГОДА

Минимизировать
Молчите, шумны плесков громы,
Что слышны в Пиндара устах,
Взмущенны прахом ипподромы,
От коих в Тибра стон брегах,
И вы, позоры Олимпийски,
Вы в равенстве стать с оным низки,
Что нам в зефирны дни открыт
Екатерининой державы,
Когда среди утех, забавы
В россиян дух геройства лит.
Я странной слышу рев музы́ки!
То дух мой нежит и бодрит;
Я разных зрю народов лики!
То взор мой тешит и дивит;
В порфирах Рим, Стамбул, Индия
И славы под венцом Россия
Открыли мыслям тьму отрад!
И зависть, став вдали, чудится,
Что нам толь весел век катится,
Забыла пить змеиный яд.
 
Отверз Плутон сокровищ недра,
И Пактол златом пролился;
Натура, что родит всещедра,
Ее краса предстала вся:
Сапфиры, адаманты блещут,
Рубин с смарагдом искры мещут
И поражают взор очей.
Низвед зеницы, Феб дивится,
Что в многих толь зерцалах зрится,
И утрояет свет лучей.
 
Убором дорогим покрыты,
Дают мах кони грив на ветр;
Бразды их пеною облиты,
Встает прах вихрем из-под бедр;
На них подвижники избранны
Несутся в путь, песком устланный,
И кровь в предсердии кипит
Душевный дар изнесть на внешность,
Явить нетрепетну поспешность;
Их честь, их царский взор крепит.
 
Но что за красоты сияют
С гремящих верха колесниц,
Что рук искусством превышают
Диану и ее стрелиц?
Не храбрые ль спартански девы,
Точащи пену вепрей зевы
Презрев, хотят их гнать по мхам?
Природные Российски дщери,
В дозволенны вшед чести двери,
 
Подняв главу из теней мрака,
Позорищный услышав шум,
Со устремленьем томна зрака
Стоит во мгле смущенных дум
Бледнеюща Пентезилея,
Прискорбный дух и вид имея,
Прерывным голосом рекла:
«Все б греки в Илионе пали,
Коль сии б девы их сражали;
Ручьями б кровь их в понт текла.
 
И тщетно было б то коварство,
Что плел с Уликсом Диомид:
Поднесь стояло б Трои царство
И гордый стен Пергамских вид.
Гнилой бы были им защитой;
Тот грозный в шлеме Ахиллес,
Кем Гектор сам влачен был долу,
От рук прекрасного б здесь полу
Сражен, лег труп, достойный слез».
 
Сие изрекши, амазонка
Низпала в прежню теней тьму,
И ветра глас движеньем тонка
Кончился в зрелищном шуму.
Там всадники взаим пылают,
И бегом Евра упреждают,
Крутят коней, звучат броньми,
Во рвении, в пыли и в поте
В восторгшей их сердца охоте
Мечем сверкают и локтьми.
 
О, как мой дух к себе влечет!
Коль храбр и чуден вождь индеян,
Коль бодро в подвиге течет!
Но как тот взор мой восхищает,
Кой грозным видом представляет
Взглянув на мужество такое,
Себя б самого в сем герое
Ужасся чалмоносцев род!
 
А в том, покрыт что скачет шлемом,
Жив тех героев дух и взгляд,
Которы Ромула со Ремом
Своими праотцами чтят;
Его десница скородвижна,
Видению едва постижна,
И мещет и пронзает вдруг!
Камилл, что был в несчастьи Рима
Стена, врагам непреборима,
Такой имел и взор и дух.
 
Таков был Декий, что в средину
Ярящихся врагов вскочил,
И Курций, общества судьбину
Своей что смертью отвратил;
Таков в Маркелле вид, проворство,
Когда держал единоборство,
Как галл под ним ревел пронзен;
Так все спешат себя прославить,
Разить медведей, гидр безглавить;
Их в подвиг ум и взор вперен.
 
Я в восхищении глубоком
Театр войны бескровной зрю,
Бегущих провождая оком,
Я разными страстьми горю:
То дух во мне, боясь, трепещет,
То в радости героям плещет,
Они скорее стрел летят
И рвение в сердцах сугубят
На гласы, что им почесть трубят,
Друг пред другом взять лавр спешат.
 
Орел когда, томимый гладом,
Шумя на воздухе, парит,
Узревши птиц, летящих стадом,
Вослед за ними гнать горит,
И, вдруг пустясь полетом встречным
И крыл движеньем быстротечным,
Уже их постигает близ
И, алчными усты зияя
И остры когти простирая,
Дает по ним круг вверх и вниз.
 
Подобный здесь царю пернатых
Полет в героях вижу двух!
Желанием хвалы объятых,
Подвижнических мзды заслуг.
Сияя видом благородным,
Являют вдруг очам народным
Соперничество и родство;
Хребты и выи исклоняя
И сильны мышцы напрягая,
Взять упреждают торжество.
 
Так быстро воины Петровы
Скакали в Марсовых полях,
Такие в них сердца орловы,
Такой чела и рук был взмах;
И легка членов преобратность,
Над мыслей деюща понятность;
Когда в жару кровавых сеч
Летали молнией по строю
И безошибочной рукою
Сжинали главы с шведских плеч.
 
Умолкли труб воинских звуки
И огнедымных коней скок,
Спокоились геройски руки,
Лишь мутный кажет след песок.
Он пылью весь покрыт густою,
Как в летню поле ночь росою,
Как налегает пар водам.
Уже течение скончали,
Уж в новом зрелище предстали
Моим подвижники очам.
 
Не столь сияют в небе звезды,
Не столь красен денницы всход,
Не столь торжественные въезды
Верх римских в древности высот
Блистательны и пышны были,
Коль мысль и сердце мне пленили
Различны вкупе красоты.
Сиял там воин увязенный,
Здесь девы, потом орошенны,
Всея их выше лепоты.
 
И се подвижнейших героев
И дев победоносный хор
В чертог вожди приемлют воев,
Судей избраннейших собор.
Той лавры раздает рукою,
Из коей в бранях гром метал;
Как против солнца ополчилась,
И Понт волн черных встрепетал.
 
О! как тот лавр зелен, прелестен,
Который лавроносцам дан!
Коль тот герой велик и честен,
Кой от героя увенчан!
Коль славны подвига награды,
Что при очах самой Паллады
Вам, героини, дарены!
Колькратно око ваше взглянет
На мзду, толькратно в мысль предстанет,
И труд, за что вы почтены.
 
Где ныне роскошь и богатство
То с плачем смешано приятство,
Как пленных лев терзал иль тигр?
Те зрелища краснообразны,
Где, от оружия непраздны
Девиц зря руки и мужей,
Враги рыкать не смеют львами,
Змеиными зиять к нам ртами;
Им страх—утеха наших дней.
 
Кто мраморны столбы возводит
Туда, где Зевс обык греметь,
В том славы верх своей находит
Египту в дивах преуспеть
Чрез сродную великим пышность,
В порочну подает излишность,
Величие в роскошстве чтя;
Другой, вослед Пигмалиону,
Сияющу мрачит корону,
Себе все жертвой предая.
 
Сверх многих божеству приличеств,
Екатерина новый путь
Открыла достигать величеств,
Свой дух вливая в верных грудь.
Как солнце в целом светит мире,
Всем виден блеск в ее порфире,
Без ужасу в своих громка,
Без гордости превознесенна,
Без унижения смиренна,
Без всех надмений высока.
 
Благополучен я стократно,
Что в сем живу златом веку,
Где мал, велик, все безызъятно
Щедрот монарших пьют реку.
Великолепный Рим, Нимию,
В иных огромности чудес;
Я зрел Демоклов и Феронов,
Которых шумом лирных звонов
Парящий фивянин вознес.
 
КОММЕНТАРИИ
 
Ода на великолепный карусель... — Отд. изд.: М., 1766. В 1782 г. ода была существенно переработана (Поэты XVIII века, т. 1. Л., 1972, с. 326). Датируется июлем—августом 1766 г. Написано по случаю костюмированного придворного праздника — «карусели». Петров находился в то время в Москве и создал оду, основываясь на описании, опубликованном в «Прибавлении к Московским ведомостям» 7 июля 1766 г.
 
Пактол — река в Малой Азии, по преданию, богатая золотым песком.
 
Стрелицы — девушки с луками, традиционно изображаемые в свите Дианы.
 
Оспорить тщатся лавр мужам. — То есть пытаются оспаривать у мужчин лавровые венки.
 
Пергамские стены — стены Трои.
 
Те стрелы в крови ядовитой... — У Одиссея стрелы были отравлены (греч. миф.).
 
Герой, во блеск славян одеян — генерал-майор граф И. П. Салтыков (1730—1805), возглавлявший на карусели славянскую кадриль (отряд).
 
Пустынного изгнанца плод — участник карусели, одетый турком; турки (чалмоносцы) считали себя потомками Измаила, изгнанного в пустыню его отцом Авраамом.
 
Камилл Марк Фурий (ум. 365 до н.э.) — римский полководец и государственный деятель.
 
Декий (Деций) Публий Мус (ум. 340 до н.э.) — римский полководец; смерть его во время боя с племенем латинов позволила римлянам одержать победу.
 
Курций Марк (ум. 362 до н.э.) — отважный юноша, бросившийся в пропасть и спасший этим Рим. Традиционный для поэзии Ломоносова пример самоотверженности.
 
Маркелл (Марцелл) Марк Клавдий (268—208 до н.э.) — римский полководец; в 222 г. в битве с галлами убил их вождя и выиграл сражение.
 
Там муж украшен сединою. — Главным судьей карусели был назначен фельдмаршал Б.-Х. Миних (1683—1767).
 
Луна от тех мечтаний тмилась. — Речь идет об одержанных под командованием Миниха победах над турками в 1739 г. (взятие Очакова, Хотина).
 
Паллада — здесь: Екатерина II.
 
Тех стоном растворенных игр. — Речь идет о цирковых представлениях (играх) в Древней Греции.
 
Исфм, Олимп, Пифия, Нимея — названия мест, где проходили состязания, воспетые Пиндаром (фивянин); последний прославил победителей игр Демокла, Ферона, Диагора.