Бяше царь
Александръ Великый паче всѣх царей. Сынъ Филиппа царя всѣ царьствиа въсприятъ,
и вси языци поклонишася ему. Едини нагомудреци не приаша его,[1] ни женьское царство.[2] Нагомудреци бо зрять, еже
глаголеться, смотрят Господа на небесѣхъ сѣдя на престолѣ, того ради не
прѣдашася Александру царю.
Был царь
Александр Великий выше всех царей. Сын Филиппа-царя, он все царства покорил, и
все народы поклонились ему. Только нагомудрецы не признали его, да еще
амазонки. Ибо нагомудрецы зрят, как говорится, видят Господа на небесах,
сидящего на престоле, того ради не покорились Александру-царю.
Имяше же
Александръ едину дщерь и много о ней боляше.
Была же у
Александра единственная дочь, и много он о ней заботился.
Егда приатъ
звѣря, которыяй разбиваху вся въйскы,[3]
и пришедъ впаде в ливадахъ при водѣ, идеже исхожаху раци и похващаша
воя.[4] И единъ педопулъ приатъ рыбу сушену и
иде к водѣ той, да ю измыет, и обрѣте изворъ малъ, и вметну рыбу ону; она же
ожиша и удари в воду — и тъй бо бяше породимъ кладязь.[5] И прииде юноша спѣшно и възвѣсти
Александру царю. Александръ же вложеныя рыбы не вѣроваше бо своему слузѣ, яко
тако случися. И какъ вложи Александръ сухыа рыбы в воду ту и в томь часѣ ожиша.
И вот, взяв
зверей, с которыми он сокрушал все войска, вступил Александр в низины у вод,
откуда выходили раки и хватали воинов. Один же воин, взяв сушеную рыбину,
направился к воде, чтобы помыть ее, и нашел небольшой родник, и бросил ту рыбу;
она же вдруг ожила и, всплеснув, ушла в воду — ибо то был райский источник
живой воды. И поспешил юноша к Александру, и рассказал об этом царю. Александр
же не поверил рассказу слуги о рыбе и тому, что так случилось. Но когда и
Александр положил сушеных рыб в ту же воду, они тотчас же ожили.
И приим
Александръ единъ крондирь, и взят от воды, и запечата, и предасть ю единому
апроду, и рече ему: «Аще кто отпечатает, то азъ погублю тебе и род твой».
Александръ же знаяше, колико лѣт хощеть жив быти, егда будет ему къ смерти, да
испиеть воды породимскиа, да родится и не умрет.
Тогда взял
Александр некий сосуд, наполнил водой из источника, запечатал и передал верному
слуге, сказав ему: «Если кто распечатает сосуд, то я предам гибели и тебя, и
род твой». Ибо Александр, зная, сколько лет ему жить, решил, что, когда
наступит час его смерти, выпьет воды живой, возродится и уже не умрет.
Дщи же его
Панориа, видѣ юношу, велми стрѣгущи кондирь, и Панориа рече къ юноши: «Повѣж ми
кондирь тъй?» И глагола к ней онъ: «Не вѣмь, госпоже моя». Она же рече: «Дай
мнѣ, яко да поне виждю его». Юдрѣй рече: «Госпоже, велико запрѣщение имамъ от
отца твоего Александра». Она же много имѣние ему даваше и многыми муками
прѣщаше ему, и зѣло скорбяше, како узнаеть, что есть в кондари. И пакы рече
Юдрею: «Лязи съ мною и повѣж ми». Тогда упадеся на ню и слегся с нею, и повѣсть
ей все. И егда усну Юдрѣй, и она закла его, и поверже и в кошници, и взят кондирь, и испить из
него воду, и бысть невидима и бесмертна. Тогда Александръ проклять ю, и тако
пребывает.
Дочь же
Александра Панория, увидя, как юноша усердно оберегает сосуд, сказала ему:
«Поведай мне, что в том сосуде?» И ответил ей он: «Не ведаю, госпожа моя». Она
же сказала: «Дай мне, хоть посмотрю его». Юдрей же сказал: «Госпожа, строгий
запрет дан мне от отца твоего Александра». Она же многие дары ему предлагала и
многими муками угрожала, и очень домогалась, как бы узнать, что же в сосуде. И
вновь говорит Юдрею: «Ляг со мною и поведаешь мне». Соблазненный ею, лег он с
нею и поведал ей все. Когда же уснул Юдрей, она заколола его и сбросила в
корзину, и взяла сосуд, и выпила из него воду, и стала невидима и бессмертна.
Тогда Александр проклял ее, и так она живет до сих пор.