Минимизировать

ПОВЕСТЬ ОБ ИОНЕ, АРХИЕПИСКОПЕ НОВГОРОДСКОМ

Подготовка текста, перевод и комментарии М. В. Рождественской

Текст:

МЕСЯЦА НОЕВРИА 5 ДЕНЬ.

МЕСЯЦА НОЯБРЯ В ПЯТЫЙ ДЕНЬ.

 

ВЪСПОМИНАНИЕ О ЖИТИИ ЧЮДОДѣИСТВИ И О ПРЕСТАВЛЕНИИ О БЛАЖЕНЕМЪ ИОНѢ АРХИЕПИСКОПѢ ВЕЛИКАГО НОВАГРАДА, ИЖЕ БЫСТЬ ПО ВТОРЕМЪ АРХИЕПИСКОПѢ ЕУФИМИИ ЧЮДОТВОРЦИ, ИЖЕ НА ВЕЖИЩАХЪ,[1] В ЛѢТО 6976-Е ДО ЛѢТА 9-ГО

ВОСПОМИНАНИЕ О ЖИТИИ И ЧУДЕСАХ И О ПРЕСТАВЛЕНИИ БЛАЖЕННОГО ИОНЫ, АРХИЕПИСКОПА ВЕЛИКОГО НОВГОРОДА, КОТОРЫЙ БЫЛ ПОСЛЕ ВТОРОГО АРХИЕПИСКОПА ЕВФИМИЯ-ЧУДОТВОРЦА, ЧТО В ВЯЖИЩАХ, ОТ ГОДА 6976 (1468) ДО ГОДА 6979 (1471)

 

Вспомянути и блаженнаго нашего пастыря Иону добро по немалымъ словом. В чин же и зде приложися въспомянути его по преподобнемъ архиепископѣ нашемъ Еуфимии, иже въсиавшу пред очима нашима, и добродѣтелей его, и благодѣяний всѣ мы приимателе и свидѣтеле суще. Толико бо трудися за люди своя, паству свою добрѣ пасый, яко добрый пастырь — въистину Еуфимие![2] Въ время изнеможениа благодушьствуяй и предстоя стаду своему по Гоподню словеси: «Не оставляа стада и бѣгая наемническы, но душу свою полагая за пасомыа своя».[3]

Теперь хорошо вспомнить и блаженного нашего пастыря Иону, хотя бы в кратком слове. Кстати вспомнить его здесь после преподобного архиепископа нашего Евфимия, что воссиял пред очами нашими и чью добродетель и благодеяния все мы испытали и были свидетелями им. Ведь так много потрудился он за людей своих, хорошо пася паству свою, как добрый пастырь — воистину Евфимий! Во время бедствий спокойно вел стадо свое, по Господнему слову: «Не оставляй стадо, бегая как наемник, но душу свою положи за подопечных своих».

 

Преже бо зѣло малѣх дней епископьства его въздвижеся Витовтъ, князь виленьский,[4] аки волкъ гладенъ человеком нападая плоти их, оружиемъ хапая иже полнъ и своеродных кровей. И со всѣм литовским множествомъ ходя на Великий Новъград оборити и попленити хотя. И Порховъ градъ уже аки в неводѣ обиатъ войска множествомъ, и борити той начинаше, и вся злая творити не умолчеваше. И от сего всему Великому Новуграду в подвизѣ велицѣ сущу и мнозѣ трудѣ, не многом бо преже с Нѣмци боришася, таже и гладом дручени быша, таже и от своего князя насиловани; тѣм же суровый волкъ яко время гладству своему обрѣте, на уставшая люди уже и много трудившаяся преже прииде пожрети мысля. Преступивъ мирныя клятвы безаконно и пагубно, обаче послѣди въздасть ему Господь ординьскими цари! Цари бо одриньстии с своими татары многое его литовьское воиньство излѣзшее на ня в поле, аки худы нѣкиа животны, иже от пещеръ изскачющая погубиша, и силныа коня его и комони отъяша, самому Витовту в малѣ полцѣ утекшу, и полскыя грады и великая села без заставы оставивъ, свое спасение токмо ища. Их же татарьстии руцѣ пусты ему вся положиша мнозѣмъ гнѣвом царя ихъ.

Совсем незадолго до епископства его поднялся на новгородцев Витовт, князь виленский, подобно голодному волку нападая на людей, оружием поражая даже тех, в ком текла родная ему кровь. И со всей многочисленной литовской силой пошел он на Великий Новгород, покорить и пленить стремясь его. И город Порхов уже, словно неводом, объял множеством войск, и осаду его начал, не переставая совершать зло. И оттого весь Великий Новгород был в сильном изнеможении и военных заботах, так как незадолго до этого с немцами воевал, а также голодом был истощен и насилиями собственного князя; и вот этот свирепый волк, словно одолеваемый голодом, напал на уставших и давно измученных людей, задумав пожрать их. Беззаконно и преступно нарушил он мирный договор, за что после воздаст ему Господь через ордынских царей! Ведь ордынские цари с татарским своим войском его многочисленное литовское войско, напавшее на них в поле, словно какие-то дикие звери, выскочившие из пещер, погубили и могучего коня его, и остальных коней захватили, а сам Витовт с небольшим полком бежал, оставив польские города и большие села без застав, думая лишь о своем спасении. И опустошили их татарские руки из-за сильного гнева их царя.

 

Егда же борющу сему Витовту град Порховъ и Великому Новуграду злѣ прѣтящу, тогда блаженному Еуфимию с послы Великаго Новаграда от архиепископа Емелиана, иже Еуфимиемъ преименованнаго,[5] к ратнику сему о смирении ходившу. И много к нему трудися, всяко к лукавьству его тайная бо лсти Витовтова сердца прилѣжными къ Богу молитвами претворити на благо и преложити на истину мняшеся, видимую же его злобу множеством сребра укрощаваше. И толико трудися в молитвах к Богови и в дарох к ратнику, донелѣже того въ своя възвратитися сотвори преподобный, и, граду своему многу радость исходатаивъ, прииде.

В то время, когда этот Витовт наступал на город Порхов и угрожал Великому Новгороду, блаженный Евфимий с послами Великого Новгорода от архиепископа Емелиана, который потом был Евфимием назван, ходил к воителю этому говорить о мире. И много потрудился он, стараясь лукавство и затаенное в сердце коварство Витовта усердными к Богу молитвами переменить на добро и справедливость, а явную его злобу множеством серебра укрощая. И до тех пор усердствовал преподобный в молитвах к Господу и в дарах к завоевателю, покуда тот не возвратился восвояси, а он, добившись большой радости для города своего, вернулся.

 

Не по мнозѣ же Емелиану честному почившу, сий възведенъ бысть въ архиепископьство. В немже колико трудися, и въгнѣвѣх своего князя иже на град его, и ратною рукою въздвизающася на своя нелѣпотно двоицею. Ходатаиствуя посреди и тружаяся зело и ового дарми укротя и тяжестию сребра утоляа, овыя же благыми словесы утѣшая, мировати къ князю своему увѣщавая. Изрядндѣе же доброту показа на плененыа и блаженныи, якоже и въ споминаниих о нем сказася и блаженным Ионою, в повелѣном списании в лѣта яже архиепископьства его.[6]

Когда вскоре после этого умер честной Емелиан, Евфимий был поставлен архиепископом. Много потрудился он, когда разгневался князь на город его и дважды поднимал неприязненно оружие на свой город. Усиленно посредничал Евфимий между горожанами и князем, одного укрощая дарами и утоляя тяжестью серебра, других же утешая добрым словом, уговаривая помириться с князем своим. Еще большую доброту проявил он к плененным и блаженным, как это видно по воспоминаниям о нем и в сказании, написанном по повелению блаженного Ионы в годы его архиепископства.

 

Сего же самого приснопаметнаго преподобника и святителя Иону въспомянути приложися нынѣ к памети Еуфимиевы, по нем бо архиерѣиский престолъ Великаго Новаграда церкве украшаше и пастырьская исправляше достойно и праведно. Аще и в мало лѣт прилучися ему настояти, тридесяте бо лѣт точию пасе[7] Христово стадо, но многу и велику свѣтлость показавъ изряднаго благопребываниа и добродѣяниа.

Самого же приснопамятного праведника и святителя Иону следует вспомнить, вспоминая о Евфимий, ибо после Евфимия архиерейский престол церкви Великого Новгорода украшал Иона и долг пастырский исполнял достойно и праведно. Хотя и недолго пришлось ему настоятельствовать — только тридцать лет пас он стадо Христово, — но успел проявить светлость многой доброты и благих дел.

 

Съвершену бо ему сущу старостию помазание архиерѣйства приатъ, юностию же крѣпостию поощряемъ на благодѣиствиа. Прежде же архиерѣиства в пустыни рекомѣи Отни архимандрита Харитона[8] добродѣтелей подвигы прохожаше честный сей муж. В той бо пустыни Отни своих власовъ отъятие и мира отречение сътвори, ту и обѣты Господеви въздаде; тогда тои потребами велми скуднѣи еще. И понеже ту от многъ лѣтъ постяся бѣ и благожизнию дѣтелии и благодѣтию, и игуменьства тоя обители достоинъ бывъ, прозвитерства даръ имый.[9] Мнози же от гражанъ и честных немало пустыни тоя уединению чюдящеся и живущая в ней чтяху, наипаче же игумена ихъ, сего Иону, зело любяще, добрыми дѣлы яко свѣтящася мужа видяху и смирениемъ украшена, многым разсудителна же и незлобива, в простотѣ ходяща, по апостолу. Тѣм же и спомогаху ему от имѣний своих, той же приходящая ему имѣниа не собѣ сокровищьствует, но въ общину всѣм живущимъ ему полагает, имиже и обители помощь умышляет; потребная той пристраяет, и приходы искуповая, якоже и иныя обители стяжаша.

Уже в старости пришлось ему принять помазание архиерейское, но с силой юношеской вдохновлялся он на благие дела. До архиерейства же прошел этот честной муж добродетельный путь подвижничества в Отенской пустыни архимандрита Харитона. В той Отенской пустыни постригся он и отрекся от мира, там дал и обеты Господу; тогда монастырь этот был еще очень беден. И многие годы посвятил он тут постнической и добродетельной жизни и удостоился стать игуменом этой обители, имея дар пресвитерства. Многие же горожане и честные люди немало дивились уединению той пустыни и почитали ее обитателей, а особенно сильно любили игумена их, этого Иону, ибо видели, что сияет он добрыми делами и смирением украшен, во всем рассудителен и незлобив, и живет просто, по заповедям апостольским. Поэтому они помогали ему от имения своего, а он получаемое богатство не для себя копил, но отдавал в общественное имущество всех живущих с ним, принося этим помощь обители; устраивал, что нужно для нее, и приходы выкупал, так же как и другие обители.

 

Сей блаженный Иона еще дѣтску ему сущу, произбранъ от Бога въ благое, пронареченъ бывъ въ святительство Великому Новуграду. Отрочищу еще ему сущу, осиротѣвшу ему от родителю своею, вдовица нѣкая, матерьски поболѣвьши о немъ, въспита й, приемъ того аки истовая родителница. Еюже вдану ему бывшу нѣкоему диакону наказатися священным книгам. Еще же и нищетѣ к сиротству присовокупившися ему, нездрава тѣлом творяшеть его, и чястое болѣзнемъ приложение худость ему придаяше. Кротостное обычая и тихое нрава по многу снабдѣвати обыче добрыи сей, радованию же и игранию дѣтей николи же приближатися изволи. И аще когда от учителя отхожаше съ множеством съученическим ему и улица граду кдому приходити бываше, всѣмъ яко дѣтемъ игранию радующимся, той подале стояти отъ нихъ обычно имяше, егда и случашеся когда яко дѣтску позоровати.

Когда этот блаженный Иона был еще ребенком, Бог избрал его для благого пути и предназначил ему быть святителем в Великом Новгороде. Будучи еще отроком, потерял он родителей своих, и вдова некая, по-матерински пожалев его, взяла к себе и воспитала его как родная мать. Она же и отдала его одному дьякону для изучения священных книг. К тому же к сиротству его прибавилась и бедность, поэтому телесные болезни одолевали его, а частые хвори сделали его хилым. Привык добрый отрок этот к кроткому поведению и тихому нраву, и к весело играющим детям никогда не приближался он. А когда возвращался от учителя со многими учениками по городским улицам домой, и все по-детски весело играли, то он обычно стоял в стороне, иногда только, как ребенок, взирая на них.

 

Единою же честному Михаилу, уродивому мирови,[10] Богови же премудрому, въ градѣ первое шествие творящу, дѣтищу же сему стоящу на мѣстѣ укромнѣ, и мнозѣмъ съученикомъ его играющим. И блаженнаго Михаила узрѣвше, уродствено грядуща по улицы, вси дѣтие игры своя оставльше, аки на чюдо к Михаилови притекоша, смѣющеся о нем и рукающеся ему, измѣтаемая из домовъ сметиа на главу безумнѣ възметаху и камение по ногах метаху ему, не знаему ему сущу тогда. Ибо преже вселениа его на Клопско и первое въ градѣ явившуся и ходящу в первый день пришествиа его в Великый Новъград, въ епископьство блаженнаго Иоанна, иже позлати верхъ Святѣи Софии.

Однажды, когда честной Михаил, юродивый в миру, но мудрый в Боге, шел в первый раз по городу, мальчик этот стоял в укромном уголке, а множество соучеников его в это время резвились. И, увидев блаженного Михаила, который, юродствуя, проходил по улице, все дети бросили игры свои и подбежали к Михаилу, словно к некоему чуду, и, насмехаясь и издеваясь над ним, стали, по глупости своей, кидать выбрасываемый из домов мусор ему на голову и бросать камни под ноги, ибо тогда еще никто не знал его. Ведь это было до того, как Михаил поселился в Клопском монастыре, и тогда он впервые появился в городе и ходил по нему в первый день своего прихода в Великий Новгород, во время епископства блаженного Иоанна, который покрыл золотом купол Святой Софии.

 

И блаженный Михайло, ни единоже радение о безумии дѣтей творяше грядый, но устремися въ уголъ улицы, идѣже честное дѣтище се стояше в тихости своей. Дневному свѣту уже оскудѣвающу и вечеру бывающу, но обаче внутрениа пресвѣтлы очеса Михаилови бываху. Притекъ бо взятъ отрочища сего за власы, и подъемъ его вышши себе, въпиаше ему: «Иване, — тако бо от святаго крещениа имя дѣтищу — учи книгы прилѣжно, имаши бо великому граду сему архиепископъ быти». И, обиемъ его, отиде. Яко нѣкогда Господь нашь Исус Христос отрочя едино пречистыма си рукама обьемъ, учаше апостолы: «Иже, рече, не смирится, яко отроча се, не прииметь Царства Божиа.[11] И приемляй таково отрочя во имя мое, глаголаше Господь, мене приемлет». Тако и блаженный Михайло Иону сего дѣтска обьем, пророческимъ духомъ глаголаше ему внимати учению святых книгъ, именемъ нарицая, егоже николи не знааше, Иваномъ, тому приглашая. Духовныма бо очима яко настоящая смотря, по мнозѣх лѣтех хотящаа ему быти, увидѣвъ божественым откровением пронареченное ему от Бога святительство (якоже древле и къ Иеремию пророку реченое[12] от Бога): «Зрю, яко преже реченое зачятся свѣм тя, и преже даже не родися, святих тя». И на семъ Ионѣ, помыслить кто, Божие благословение тако же бываемо.

И блаженный Михаил проходил по улице, не обращая никакого внимания на безумие детей, но вдруг он устремился в конец улицы, где тихо стоял этот честной отрок. И хотя уже угасал дневной свет и наступал вечер, однако Михаил все видел светлым внутренним взором. Он подошел и, взяв отрока сего за волосы и приподняв его над собой, воскликнул: «Иван! — так назвали при крещении отрока, — изучай книги прилежно, так как быть тебе архиепископом сего великого города». И, обняв его, отошел. И некогда Господь наш Иисус Христос одного отрока обнял пречистыми своими руками, поучая апостолов: «Если, — сказал, — не смиритесь, как отрок сей, не обрящете Царства Божия. А кто примет этого отрока во имя мое, — говорил Господь, — тот меня приимет». Так блаженный Михаил обнял отрока Иону, пророческим духом наказывая ему внимать учению Священного писания, и, никогда не зная прежде, назвал по имени — Иваном. Ведь духовными очами увидел как свершившееся то, что должно было произойти с Ионой через много лет, прозрев божественным откровением предназначенное тому от Бога святительство (так же и в древности Иеремии-пророку предсказано было Богом): «Знаю тебя до твоего зачатия и прежде твоего рождения святил тебя». И на том Ионе, если размыслить, было такое же Божие благословение.

 

Преподобный Михайло от далняа земля новопришед и иного отчества сый странствуя прииде в незнаемъ град ему, аще и величества ради своего вселеннѣй всей отдавна вѣдомъ град и славенъ. Но той тогда первие вниде в сей Великий Новъград, никогдаже преже в нем бывавъ — како ли живущая в нем знаемы ему будуть, яже преже видѣны никогдаже тѣмъ? И тако скоро, яко отдавна ему знаему, и свое присно отроча приемъ, будущая ему възвѣщаваше, аки послану ему ко отрочати Иванови бывшу. И аки сего ради прииде, да благословение Божие подасть ему, не чаемое никогдаже, чисту сердцемъ преподобнику сему и Божиа яко зрящу по Божию словеси. «Блажени бо, — рече, — чистии сердцемъ, яко тѣи Бога узрять».[13] Тѣмъ же не сматряше телесныма очима сиротьства и убожества и худости отрочищу, но яко съвѣт Господень разуменъ ему, и сердечныма очима зря лежащее на немъ благословение. Моляще его и повелѣваше прилѣжно учити книгы, яко хотящу епископьствовати, и подобаеть многое множество божествеными просвѣщати, яко всѣм на нь зрящимъ, да некако не внемлемъ священныхъ книгъ разума. Многому медление подасть препятие кое добрых желательству не по нелѣпотѣ сана. Тако тогда прорече и заповѣда Ионѣ дѣтищу и еще чюдный Михайло.

Преподобный Михаил, из дальней земли пришелец и уроженец иной стороны, странствуя, пришел в незнакомый ему город, хотя своим величием всему свету давно уже известен город этот и славен. Но он тогда впервые пришел в сей Великий Новгород, никогда прежде не бывав в нем, — откуда же жители его известны ему, если он их раньше никогда не видел? И сразу, словно давно знал, — как своего, принял отрока, предсказав тому его будущее, словно послан был он ко отроку Ивану. И словно пришел он ради того, чтобы дать никак не ожидаемое Божие благословение ему, чистому сердцем преподобному, словно видящий божественное по Божьему слову. «Блаженны, — сказано, — чистые сердцем, так как они Бога узрят». Потому-то не взирал он телесными очами на сиротство и убожество и нищету отрока, но, поскольку свет Господень явлен был ему, сердечным взором видел он лежащее на отроке благословение. Молил он его и повелевал прилежно изучать книги, потому что тому, кто будет епископствовать, подобает многое множество народа просвещать божественным, и как бы не оказалось на глазах у всех, что он не понимает смысла священных книг. Это многое замедлит и послужит препятствием в добрых желаниях, а не то, что сан епископский нехорош. Так тогда предсказал и заповедал Ионе, еще ребенку, чудесный Михаил.

 

И лѣтомъ мнозѣмъ текущимъ и самому пророку почившу, и Иону старость преимаше, обаче слово Божиа человека не мимо хожаше и время прореченое надстояше. По успении бо честнаго Еуфимиа жребием и нарокомъ всѣх людий и изволениемъ всего собора Божие наречение архиепископьства прииде на Иону, и въ епископию възведоша его, радующися добродѣтели мужа и красящеся добронравиемъ того. Утѣшение приемше по добромъ своем пастыри Еуфимии Ионою к митрополитскому послы с ним абие послаша архиепископу и къ князю, молящеся желаемаго имъ пастыря рукоположити.

Прошло много лет, и сам пророк почил, и к Ионе старость подошла, однако слово Божие человека не миновало, и наступила предсказанная пора. Ведь после смерти честного Евфимия избранием и волей всех людей и решением всего собора Божие предназначение архиепископства Ионе сбылось, и возвели его на епископию, радуясь и любуясь его добродетелями и добронравием. После доброго своего пастыря Евфимия, утешаясь Ионой, тотчас послали послов с ним к митрополиту, и архиепископу, и к князю, прося рукоположить желанного им пастыря.

 

Тогда честному Ионѣ епископу рязаньскому[14] митропольскиа архиепископиа власть своими управися епископы, и той преподобный архиерей Иона митрополиа правя. Древле наречену бывшу ему в митрополию рускую, и благословение патриарше преже принесено ему о семъ, еще живу сущу митрополитскому архиепископу. Ради царей ординьских шатаниа и насилиа татарьская неудобенъ путь къ Царюграду. Еще же и бывшаго ради лукавьства Митяева изволиша общею волею благословение напред приимати,[15] поставленую произбираемымъ в митрополию и рукоположениемъ епископьства преже почтену бывшу донелѣ же живущу митрополиту. Умершу же тому тогда готову сущу нареченному и без труда многаго, епископу сущу, управят митрополию. Посему управися митрополиа честному Ионѣ епископу рязаньскому по Исидорѣ митрополитѣ. Сему же Исидору не по правилу пришедшу,[16] но насильствомъ наскочившу на престолъ, преже бо его пронареченъ на престолъ Иона. Сего ради епископьством усаненъ сей Иона митрополит. Сей же о нем епископъ честнаго собора архиепископа Великому Новуграду нашего Иону радостно подастъ. Доброта бо в нем честных дѣтелий свѣтяшеся и толико подвижеся добродѣтелми на престолѣ своемъ, яко мнѣти его самого Еуфимиа или иже преже преподобно епископьствовавших. Вся бо епископьская тщашеся доброчести исправити и вся на добру жизнь управитися учаше. Самъ первие воображашеся доброжизниемъ и очи свои положи на вдовыа, сироты и на убогыя града, яко сему Иевова приглаголати: «Уста вдовыа благословиша мя, бых сирым аки отець. Не помолчях смирити нечестива, ни увратих суда силнаго ради и много мстих на насильствующемъ, и зяхъ от руку грѣшничю смиренаго, изведох суд нищему».[17] Ако просвѣти жизни своея доброту, яко видѣвшим добрыа его дѣла и славити его ради Бога Отца по евангельскому гласу.

Тогда митрополичья архиепископская власть была вручена собором русских епископов честному Ионе, епископу рязанскому, и тот преподобный архиерей Иона правил митрополией. Уже давно был наречен он митрополитом русским, и было ему дано благословение патриаршее на это, еще при жизни его предшественника митрополита. По причине частых смен ордынских царей и насилия татарского труден был путь до Царьграда; из-за этого, а также из-за бывшего когда-то лукавства Митяева общею волею русских епископов решено было давать избираемому в митрополиты благословение на митрополитство заранее и рукопологать его до поставления в Царьграде, собором епископов, пока еще жив митрополит. И когда тот умрет, то будет вместо него уже нареченный митрополит и беспрепятственно, оставаясь в сане епископа, начнет управлять митрополией. Вот почему управлялась митрополия честным Ионой, епископом рязанским, после Исидора-митрополита. А Исидор этот не честным путем, но насильственно захватил престол, так как раньше него наречен был на престол Иона. Из-за этого и сан епископа имел митрополит Иона. Он же с радостью предложил честному собору нашего Иону в архиепископы Великого Новгорода. Ведь светился тот добротой и честностью и так возвысился добрыми делами на престоле своем, что можно было сравнить его с самим Евфимием или с прежними преподобными епископами. Все, что требовалось от епископа, он стремился честно исполнять и всех на праведный путь наставлял. Сам первый стал образцом благообразной жизни и обратил очи свои на вдовых, сирот и на убогих в городе, как о том сказано Иовом: «Благословили меня уста вдовых, и был я сирым, как отец. Не молчал, чтобы смирить нечестивого, судил я нелицемерно и перед лицом сильных, по заслугам наказывал притеснителей, спасал от грешных рук смиренного, суд судил нищему». Так Иона осветил жизнь свою добротой, и люди, видевшие его добрые дела, прославляли его во имя Бога Отца, по евангельскому слову.

 

Изволи же ся честному отцѣ Ионѣ архиепископу нашему поновити обитель архимандрита Харитона Отню пустыню, в неиже древле постися, от приходящаго ему имѣниа, но не от церковнаго стяжаниа. От негоже церкви великая строение приемлеть, и епископи и причетницы удовляются, и нищии назирание приемлють. Тогда бо всею лѣпотою все исполнено в велицей церкви и вси урочнии причетницы удовляеми, не лишаеми же и нищии от сего, и невредимо имѣние то снабдимо бѣ. Тому же особъ приходящее имѣние избываемо, имже обнови великодарною десницею Отню пустыню. И лѣпу церковь камену Богови тамо възвидже въ имя святых триех святитель: Василиа Великаго, Григория Богослова, Иоанна Златаустаго;[18] многою лѣпотою украсивъ тую хитрых живописец, священныя иконы поставивъ в ней, ихже добрѣиши не обрѣтеся инъ живописець в то время и во дни наша. Такоже вся стѣны церкви и столпы нарочитыми живописцы подписа и весь олтарь, и пол мрамореном плинфомъ[19] всюду помостивъ. Наипаче же священными книгами преисполнивъ тую: святая Еуангелиа съ златыми писмены и сребром позлащеном хитро покова с каменми честными. И священныа съсуды и от камене изборна и от сребра чиста положи, и священныя одежа свѣтлыи многы украшены с жемчюги съдѣла. К сим же и трапезницу камену созда, присовокупивъ ей и церковь во имя святаго Николы, упокоениа ради в зимныа мразы не могущим терпѣти. Еще же и славному Предтечи церковь созда, к паперти Трем святитель церкви приткнувь, возведе основаниа каменемъ и плинфомъ, да иже до комаръ, верхъ же тоя древесы покры, в неи бо гробъ себѣ ископа. Да не отяжгавъ каменный верхъ, и коею виною не могии поддержатися, и внутрь падшу когда повредить гробъ его и истнитъ гробная и вся яже во гробѣ — и тоя ради вины не камениемъ, но древом покры церковь славнаго Предтечи. Многу бо вѣру имяше к великому и честному Предтечи, ибо и въ имя того наречено ему сущу, и честному празднику его родити матери его приспѣвши. Тѣм же и душу прилпену к нему имѣя яко тако и телеси своему в храмѣ его положитися хотяше, поручая съ душею и тѣло свое святому, неотторжену вѣру и любовь к нему извѣстуя блаженыи. Многая же села покупи обители и рыбная засѣданиа и въкупивъ и въ вся монастыря вѣчныя вклады за ню подавъ сребром да не достаточьная тои и оскудѣваемая, тии от своих преисполнени и утѣшают. Многу и велику тяжесть имѣниа ту истощи и малу сущу обитель велику сотвори, и скудну бывшу велми обогати сию. Толико же любочестенъ о Божиих угодницех и теплъ, яко вся своя особная имѣниа свѣтлости их ради истощевати. Многу же и свѣтлу о немъ добрдѣянию всюду обноситися и всѣм и любимъ и желаемъ, слышащим и видящим сладокъ, кротокъ бо и смиренъ по многу добродѣиственъ ко всѣм.

Честной отец Иона, архиепископ наш, решил на собственные средства, а не из церковных доходов, обновить обитель архимандрита Харитона, Отенскую пустынь, в которой подвизался когда-то. И была им церковь большая перестроена, и епископы с причтом получили все необходимое, а нищие — присмотр и уход. Тогда ведь очень красиво все сделано было в большой церкви, все нанятые причетники достойно вознаграждались и нищих ничем не обошли, а монастырская казна — в целости. Отдельно поступающие к Ионе доходы он отдавал щедрою рукой на обновление Отенской пустыни. И прекрасную каменную церковь Богу поставил в ней во имя трех святителей: Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоуста; украсил ее многими украшениями, сделанными искусными мастерами, и поместил в ней святые иконы, которые были написаны изографом, лучше которого не было тогда и не найти в наши дни. Также и все стены церковные, и столпы, и весь алтарь знаменитыми мастерами были расписаны, а пол всюду вымостили мраморной плинфой. Особенно же много вложил он в церковь священных книг: святые Евангелия с золотыми буквами, искусно окованные золоченым серебром и украшенные драгоценными камнями. И священные сосуды из чистого серебра с лучшими камнями в церковь дал, и множество светлых священных одежд, обильно украшенных жемчугом, сделал. К тому же поставил и каменную трапезную, пристроив к ней церковь во имя святого Николы для тех, кто не мог выносить зимнего холода. Еще и во имя славного Предтечи построил он церковь впритык к паперти храма Трех святителей, возведя основание ее вплоть до закомар из камня и плинфы, верх же ее покрыл деревом, а внутри ее выкопал себе гробницу. И для того чтобы каменный свод, по какой-либо причине не удержавшись, не мог упасть внутрь и повредить гробницу его и разрушить гроб и все лежащее в нем, — Иона не камнем, но деревом перекрыл храм преславного Предтечи. Сильную веру имел он в великого и честного Предтечу, так как назван был во имя него — ведь его матери в его святой праздник случилось родить Иону. Поэтому и душа Ионы стремилась к нему, потому и тело свое хотел он в его храме положить, предавая вместе с душой и тело свое святому, свидетельствуя этим о неотторжимой вере и любви к нему. Блаженный купил для обители многие села и рыбные угодья, и во все монастыри вложил вклады серебром за обитель навечно, чтобы небогатые и оскудевающие монастыри пополнить своими приношениями и тем утешить их. Огромные и обильные средства истратил он и превратил малую обитель в большую, бывшую бедной — в богатую. А с какой любовью пекся Иона о Божьих угодниках, ведь все свое собственное имущество он истощил ради них. И вот всюду разнеслась весть о многочисленных прекрасных добрых его делах, и всеми был он любим, всем желанен, слышащим и видящим его — сладок, ибо кроток был и смиренен, ко всем безмерно доброжелателен.

 

Тѣм же и московьстии князи много любяху его и с говѣниемъ почитаху, и писаниа множицею посылаху к нему, и от него въсписаниа желанно приимаху, бѣяше бо и разуменъ и в словех благъ. Множицею аки и пророчески вѣщати ему. Егда кои увѣщаваеми симъ къ смирению и не преклоняхуся на послушание, запрещениа кая тѣмъ наложити възвѣщаваше, и словесемъ его не погрѣшати николиже, и кротцѣ ему на лукавыа отвѣщавающу. И сего ради вси велможи говѣние велико к нему имѣяху, елма самому ему зѣло благонравну и благодѣиву. И в толицѣ высости сановнѣи мужю древню и сединою многою украшену, гнѣва же и гордѣниа в немъ николи же имуща видяху, велику честь и боязнь к нему соблюдаху.

Оттого-то и московские князья очень любили его и с благоговением почитали, и не раз посылали послания к нему, и от него охотно принимали ответные писания, ибо был он умен и в словах добр. Много раз случалось говорить ему пророчески. Когда же те, кого он призывал к смирению, не преклонялись к послушанию, он велел их наказывать, и его слов никогда не нарушали, а сам он кротостью на зло отвечал. Поэтому все знатные люди относились к нему с великим почтением, так как сам он был благонравен и совершал добрые дела. И занимающего столь высокое положение старца, украшенного сединами, никто не видел в гневе и гордыне, и все высоко чтили его и благоговели перед ним.

 

Прииде же московский князь в Великий Новъград Василей, сынъ Василиевъ, и с нимъ сынове его Георгий и Андрѣй мирно.[20] И архиепископа посѣщая и дани своя приемля. Преже бо двократы при блаженнемъ Еуфимии ратию приходивъ бѣяше, тогда же миром приде и часто съ архиепископомъ бесѣдоваше и вся по прошению его творяше князь, вѣдый великую его добродѣтель, и словесе устъ его непогрѣшателное. И любя зѣло, почиташе его князь, аки отца, и послушаше его въ всемъ. Тогда же и великое чюдо преподобнаго Варлама сотворися на постелници княжемъ Григории, иже рязаньских боляръ сынъ[21]: от смерти бо того паки жити възведе и от тяжкиа болѣзни нецелимыя вскорѣ здрава его показа. Сему чюдеси самовидци быша — все множество градское и москвичь, всѣх бывших тогда въ граде, и архиепископъ и князь самъ и сынове его, и иже о нем боляре и воеводы. И сие умысли архиепископъ Иона в вѣчныя памяти вписати на увидѣние послѣдним родовомъ, еже и сотвори. Пахомию тогда попу сербину, от Святыя Горы пришелцу[22] живущу у него, книжным слогням искусну. Сему повелѣвъ списати чюдо сие преподобнаго Варлама, одаривъ его множеством сребра, куны[23] же и соболми почтивъ зѣло Пахомиа. Повелѣ же и житие с похвалным словом и канонъ преподобному Варламу списати, еще же и великому Ануфрию такоже послѣдование бдѣнию списати повелѣ, яко храму его внутрь Отни пустыни сущу, еиже и ктиторъ[24] именовася блаженный. Повелѣ же каноны[25] и житиа списати и еще блаженныя княгини Олги началницы христианству в Рустѣи земли, иже въ святом крѣщении Елена наречена, и преподобному Савѣ, создавшему монастырь на Вѣшерѣ рѣкѣ,[26] и преже его бывшему архиепископу блаженному Еуфимию. Не пощадѣвъ имѣниа множество истощевати свѣтлости ради памятем Божиих угодникъ, аки к ним прильпнувъ кто бѣше и добродѣтели их яко любя, сего ради зѣло почиташеть я.

И вот пришел в Великий Новгород московский князь Василий, сын Василия, с миром, чтобы посетить архиепископа и дани свои забрать, а с ним его сыновья Георгий и Андрей. Раньше, при блаженном Евфимии, дважды приходил он с войной, а теперь с миром пришел, и часто беседовал с архиепископом, и все просьбы его исполнял князь, зная о его глубокой добродетели и о непогрешимости слов, исходящих из его уст. И, крепко возлюбя, князь почитал его, словно отца, и слушался его во всем. Тогда же и великое чудо преподобного Варлаама свершилось над княжеским постельничим Григорием, который был сыном рязанских бояр: тогда ведь Варлаам из мертвых вернул его к жизни и от тяжелой неисцелимой болезни быстро вылечил. Очевидцами этого чуда было множество горожан, и все москвичи, случившиеся тогда в городе, и архиепископ, и сам князь, и сыновья его, и бывшие при нем бояре и воеводы. И задумал архиепископ Иона записать это для вечной памяти, чтобы знали об этом следующие поколения, что и было сделано. Тогда жил при нем поп Пахомий, серб, пришелец из Святой горы, мастер книжных сочинений. Ему-то и повелел он описать это чудо преподобного Варлаама, одарив Пахомия множеством серебра и наградив его щедро кунами и соболями. Повелел он составить и житие с похвальным словом, и канон преподобному Варлааму, а также и великому Онуфрию — службу по чину, поскольку в Отенской пустыни стоял его храм, ктитором которого был сам блаженный. Повелел Иона составить житие и каноны блаженной княгине Ольге, первой христианке в Русской земле, нареченной в святом крещении Еленой, и житие преподобного Саввы, основавшего монастырь на Вишере-реке, и житие бывшего до него архиепископом блаженного Евфимия. Не пожалел он многие богатства истратить ради светлой памяти Божьих угодников, которым предан был, любил их за добродетели и весьма чтил их.

 

Бысть же зовому быти блаженному архиепископу нашему Ионѣ митрополитскымъ архиепископом Ионою и князьми Василиемъ и Иваном в Москву к себѣ ити.[27] Ионѣ же архиепископу нашему и старостию одерджиму яко труд великъ ему к толицѣ долготѣ путние, обаче жалость людей своих понуди его толикъ труд пути подъяти. Вѣдяше бо ковъ на люди своя и на град зависти око поощряемо, подвижеся со обычною своею простотою и смиренемъ помощи граду и людемъ — добрый воистину пастырь душу свою за овца своя готовъ положити! Бывшу же ему близ Москвы аки шестьдесят поприщь,[28] въспомянувъ Сергиа преподобнаго,[29] иже в Маковцѣ. Ту к нему завѣщание положи, любве юже отдавна имѣя и храмъ почести съ избранными равно преподобнаго, не бяше бо и еще храма гдѣ въ имя преподобнаго Сергиа.

И вот архиепископ митрополии Иона и князья Василий и Иван позвали блаженного архиепископа нашего Иону прийти к ним в Москву. И хотя архиепископу нашему Ионе из-за старости тяжко было это столь долгое путешествие, однако забота о людях своих понудила его пуститься в этот нелегкий путь. Знал ведь он, что строятся из зависти злые козни против людей его и города, поэтому-то с присущей ему простотой и смирением пришел он на помощь городу и людям, воистину — добрый пастырь, готовый душу свою положить за овец своих! Когда же он находился в шестидесяти поприщах от Москвы, то вспомнил преподобного Сергия, что в Маковце. И из любви, которую давно питал к нему, тут и дал обет возвести храм в честь преподобного наравне с другими избранными святыми, потому что нигде еще не было храма во имя преподобного Сергия.

 

Егда же приближающю ся блаженному ко граду Москвѣ аки за три поприща, ту устрѣтоша его нѣции отъ боляръ княжих повелѣнием князеи и нѣколико честных игуменъ повелѣниемъ митрополита. И вшедшу ему въ град любезно прият бысть блаженным Ионою митрополитомъ и зѣло почтенъ. Приде же и къ князю, тако же любезно прият бысть и лѣпотною честию почтенъ усрѣтенми частыми свѣтлыми: внѣ двора княжа и внутрь боляры, на степенех же сынове княжи по чину своему усрѣтаху и под руцы водяще его, в преддверия же и самъ князь изыде въ срѣтение архиепископу и поддержа десницю его князь, вниде с нимъ в княжьская своя храмы. И елики тяжести даровъ принесены быша архиепископомъ радостно прият князь. Елико же пребысть время в Москвѣ, многою честию присно почитаемъ и от князя и митрополита и собирающеся церковная исправляху. Медлящу же князю отпустити архиепископа нашего Иону въ град свой, яко жалящу князю на град его, тѣм же и запиная от мнозѣ ему.[30] Та же и множицею посылаше нарѣчие князь архиепископу боляры своими ласкаше и жаля на гражаны его, аки не по нелѣпотѣ от них чтомъ, и аще посулит ему въздвигнути руку на град свой.

Когда же блаженный подошел к городу Москве на расстояние трех поприщ, то по повелению князя и митрополита встретили его здесь княжеские бояре и досточтимые игумены. А когда вошел в город, то любезно и с большими почестями был принят блаженным Ионою-митрополитом. И когда пришел к князю, также любезно и с большой честью принят был им: вне княжеского двора и внутри него радостно встречали его бояре, на ступенях княжеские сыновья, каждый соответственно своему титулу, встретили Иону, ведя его под руки, а в дверях уже сам князь вышел навстречу архиепископу и, поддерживая его за правую руку, вместе с ним вошел в свои княжеские палаты. И с радостью принял князь все многие дары, что принес с собой архиепископ. Во все время пребывания Ионы в Москве много почестей было ему оказано князем, и митрополитом, и собиравшимися на церковные службы. Князь медлил отпускать архиепископа нашего Иону в город его, ибо имел он обиду на этот город, потому и Иону всячески задерживал. Не раз оказывал князь милость архиепископу через бояр своих, но негодовал на жителей его города за то, что те не воздают ему подобающих почестей, и грозился поднять руку на город свой.

 

Нѣкогда же бывшема вкупѣ, князю Василию и сынове его князю Ивану и преподобныма архиепископома Ионѣ митрополиту и владыки нашему Ионѣ, велику жалость князь изложи предъ святители на Великий Новъград, аки презираемъ от него, а ему великого княжениа власть над князьми рускими предержащу и сего ради искаше подъяти руцѣ на Великий Новъград. Иона же владыка отвѣщаваше за град и многа утѣшителная словеса въ увѣщание князя предглаголаше. Елма же князь неутѣшиму жалость имѣя ярость приимаше помногу, тогда старець подвих ся духомъ, свидѣтеля полагая митрополита, паче же самого того иже священьства духа аки зря, и вѣщаше, аще не приведеть от града его зависти ока, не приложит на любовную дѣтель и презрѣ молящася его о градѣ, въздвигнеть руку на послушныя его люди и ничѣмже обидѣвшая его раздѣляти неправедно произыдет, — да вонмем и себѣ, — егда како и в чадех его зависти око узрит коеи раздѣлениа послѣди близ будеть. «Нынѣ же молитву мою услыши, — глаголаше, — и блажаишее въсприими, яко князь благочествъ паче же и над князи много благодѣяти мощну сущу. Неправды коея клевет ради нечестивых языкъ на правдивыя не подвигни и тихима очима своя повинныя сматряй и свободныя на работу приимати не начинай. Тебѣ самому дние приближаются, яко сынови же твоему Ивану хоругви рускиа съдержати, о семъ молитвы со всѣми своими къ всесилному Богови прилѣжно възносити потщуся. Наипаче же свободу сынови твоему от ординьских царей приати от Бога испрошу за свободу града моего, еже о тебѣ, еще же молитвую Господеви възвысити десницу сына Твоего над всѣми и покорити ему вся супостаты его, и больши прародителей прославитися властию и укрѣпитися княжению его в руку его и простертися силы его на многы, и страны великиа приати ему точию аще благочестивѣ поживет, и тихима очима владомыя смотрѣти будеть».

Как-то, когда собрались вместе князь Василий с сыном своим, князем Иваном, и преподобные архиепископы Иона-митрополит и владыка наш Иона, поведал князь святителям о своей глубокой обиде на Великий Новгород за то, что не почитает тот его, имеющего власть великого княжения над русскими, и потому решился он поднять руку на Великий Новгород. Иона же владыка отвечал за свой город и сказал князю в утешение много успокоительных слов. И так как князь был полон неостывающей обидой и великим гневом, то старец собрался с духом, и беря в свидетели митрополита, а скорее словно самого духа священства видя, сказал, что если не отведет князь от города его яростного ока, не сменит гнев на милость, и пренебрежет его мольбой о городе, и обрушит руку на послушных ему людей, и несправедливо будет судить ничем не обидевших его, тогда — вдумаемся в это — увидит и в детях его зависть, а вскоре за тем и раздоры. «Ныне же услышь мою просьбу, — говорил Иона, — и увещевания мои прими, как благочестивый князь и превосходящий других князей во многих добрых делах. Из-за какой-либо нечестивой клеветы не накажи невиновных, спокойно взирай на повинных и не отдавай в рабство свободных людей. Ведь для тебя самого приближаются дни, когда твой сын Иван возьмет в свои руки русские знамена, и об этом стремлюсь я вместе со всеми своими людьми усердно возносить молитвы к всесильному Богу. А больше всего прошу у Бога освобождения твоему сыну от ордынских царей за свободу моего города, а для тебя еще прошу, чтобы возвысил Господь десницу сына твоего надо всеми, и покорил он всех своих врагов, и чтобы прославился он больше предков своих, и чтобы княжеская власть укрепилась в его руках, и распространилась далеко, и чтобы сильные государства подчинились ему, если только будет жить он благочестиво и на подданных смотреть милостивым оком».

 

О сем пророчествѣ святителя старца услади князь и возвеселися зѣло о обѣщании свбоды сынови своему отъ ординьских царей, вѣдый непогрѣшателное словесъ его. И внят о чадех любезных радостно, пред митрополитомъ обѣща архиепископу снабдѣти люди его, и всякъ гнѣвъ отложивъ, миръ Великому Новуграду дарова, утвердивъ смирение. Прошаше же князь у святителя тверду быти обѣщанию Ионину сынови его. Споспѣшествоваше же вси еи блаженныи митрополитъ, и тако уповавшу Господню обѣщанию, якоже въ святемъ Евангелии сказася: «Аще два отъ вас совѣщаетася о всякой вещи, еже аще просита, будеть вама отъ Отца моего Небеснаго, моляще же ся отпущаите аще что имате на кого».[31] Сице князь жалость и гнѣвъ остави граду. Святителя же тезоименная молитися совѣщаста о прошении князя, еже приати свободу отъ мучительства ординьских царей и татаръ и укрѣпитися в руку его руским хоругвам. По умолчании же всѣх прослезися всеосвященны старець и проплака. Князь и митрополит о семъ велми дивящеся желѣста увидѣти от него вину плачя его. Той же рече: «Кто озлобит людии моих толикое множество или кто смирить таковое величество града моего, аще не усобицы их смятуть их и разделение их низложить их, и лесть неправды расточить их, и лукавьство зависти развѣеть их. Обаче во дни моя да дасть Господь мир и тишину и благословение людемъ моимъ». Тогда же архиепископъ Иона прошение предложи у обою князю монастырю своему управити суди, да снабдимъ будеть от насила многых и от самѣх намѣстниковъ их и сами, и поселяне, и работницы монастырьстии всѣ да не судими будуть. Проувидѣ бо духомъ, яко людемъ его невозможно до конца содержати в свободѣ града своего продерзовающияся ради неправды в них и насилиа, сего ради взыска Отни пустыни свободу во вѣкы. Князи же таковое прошение радостно даруют, архиепископу грамоту списавше таковаго повелѣниа и печятавше обою князю въображениемъ надвою позлащеною печатию. Тогда же и самъ князь Василие вѣровавъ обѣщанным ему от святителя, духовную грамоту списа, уставляа сыномъ своим и женѣ своеи грады во власти и како дани подаяти тѣм великому их князю, вящшему сынови его Ивану. Егда и еще ординьстии цари шатающеся будуть и яко не даяти тѣм тѣмъ дани великому их князю внегда потребить Господь с лица руских князей.

Этим пророчеством святителя старца усладился князь и обрадовался очень предсказанию освобождения сына его от власти ордынских царей, зная пророческую силу слов Ионы. И, с радостью восприняв слова о детях любимых, обещал архиепископу при митрополите охранять его людей и, уняв весь свой гнев, утвердив мир, его Великому Новгороду даровал. И просил князь у святителя твердого исполнения обещания Ионы сыну его. Помогал в этом и блаженный митрополит, и так они уповали на обещания Господа, ибо в святом Евангелии сказано: «Если двое вместе захотят просить о чем-либо, то чего бы ни попросили — даст вам Отец мой Небесный», и «когда стоите на молитве, прощайте, если что имеете на кого». Так и князь обиду и гнев на город оставил. А оба тезоименитых святителя стали молиться о прошении князя, чтобы получил он свободу от мучений татар и ордынских царей и чтобы утвердились в его руках русские знамена. А когда все замолчали, прослезился пресвятой старец и заплакал. Князь и митрополит очень удивились этому, желая узнать от него причину плача его. Он же сказал: «Никто не обидит такое множество людей моих, никто не смирит величия города моего, если только не раздерут их усобицы, не погубят их раздоры, не разведет их коварный обман, не развеет их зависть и хитрость. Однако при моей жизни да пошлет Господь мир и тишину и благословение людям моим». Тогда же архиепископ Иона просил обоих князей дать право своему монастырю самому решать свои дела, чтобы оградить монастырь от всякого притеснения и от самих княжеских наместников и чтобы всех крестьян и работников монастырских не судили. Ибо видел он в душе, что его люди не смогут из-за лжи и насилия удержать свободным до конца город свой, и просил для Отенской пустыни независимости навсегда. И вот князья с радостью исполняют эту просьбу, составив о том грамоту архиепископу и скрепив ее двойной позолоченной печатью с изображением обоих князей. Тогда же и сам князь Василий, поверив в обещанное ему от святителя, духовную грамоту составил, указав своим сыновьям и жене города во владение и то, какую им дань давать будущему великому князю, старшему сыну Ивану. А если же ордынские цари будут подстрекать их, чтобы не давали дани великому князю, тогда прогонит их Господь от лица русских князей.

 

И тако съ многою честию и говѣниемъ князи отпустиша архиепископа нашего Иону. И свѣтло провожение преподобному князь и сынове его и боляре их сотвориша. И блаженныи Иона митрополитъ многу любовь к нему имѣя, такоже и князи великою любовию обиаты зряще на немъ во смирении великъ разумъ и кротость благообычаиное нрава. Съ сими же и добродѣтелна старца помногу толика благодать от Бога даровася ему пред всѣми зрящими его и слышащими, никтоже возборашеть его, но паче говѣяху к нему стыдящеся добродѣтелии его и вси боящеся непогрѣшателнаго словесе устъ его.

И так с большими почестями и благоговением отпустили князья архиепископа нашего Иону. Князь с сыновьями и их бояре устроили торжественные проводы преподобному. И блаженный Иона-митрополит глубокую любовь к нему питал, также и князья были полны любви, видя в смирении Ионы мудрость и кротость, благодушный нрав добродетельного старца. И столь глубокая благодать была дарована ему от Бога перед всеми видящими и слышащими его, что никто не оспоривал его, но еще сильнее преклонялись перед ним, устыдясь его добродетелей, и все боялись непогрешимых слов уст его.

 

Пришедъ же отъ Москвы абие чюдесному Сергию отцу завѣщание исполняет: храмъ каменъ внутрь епископиа во имя его созда.[32] И всею лѣпотою утвори и образ его постави в ней, яко много любя преподобнаго, часто въ храмъ его приходя молитвы творяше священныя. Не по мнозѣ же посолъ борзоходный отъ митрополита Ионы прииде къ архиепископу Ионѣ, книги нося повѣдающая постигшую болѣхнь святителя и ожидание блаженныя кончины его. И того ради моляшеся насладитися видѣниа его и утѣшитися о семъ, еще же да произбереть достойнаго на высокий престолъ митрополии епископа, да нѣкое лукавьство предваритъ, вмѣсто достойнаго нетакова. Самого же честныма си рукама гробу предасть и рукуположит митрополии епископа. Сиа книги митрополича прочет архиепископъ, проплакавъ на мнозѣ, рече: «Великиа благоты отщетевается Москва нынѣ и с нею вся Руская, таковую доброту мирови скрывая под землю». Абие же Иона архиепископъ митрополиту Ионѣ вписа книги, повѣдующая окрочение и самому старостию, яко болѣзнени нозѣ имѣя. Обѣща же ся ему насладитися видѣниа его по отложении телесе на воскресение общее святыхъ: «Болши ми тогда срадоватися ему въсприимающи мзду трудов своих, от началника пастыремъ». О произведении же епископа в митрополию, его же духъ его произбереть и благословить, самъ того готовъ приати.

Вернувшись из Москвы, он тотчас исполнил обет, данный чудотворцу отцу Сергию: построил в епископии каменный храм в честь его имени. Храм он всячески украсил и поставил его образ в нем, ибо очень любил преподобного и, часто приходя в храм, молился. Вскоре же быстроходный посол от митрополита Ионы прибыл к архиепископу Ионе с грамотами, в которых сообщалось о болезни святителя и об ожидании им блаженной кончины. Поэтому тот умолял Иону, чтобы он доставил ему радость увидеться с ним и успокоиться тем, что он укажет на епископа, достойного занять высокое место митрополита, да будет этим предупреждено возможное коварство и недостойный не займет этого места. Просил он, чтобы Иона сам, пречистыми своими руками, предал его земле и рукоположил епископа митрополии. Архиепископ прочел это послание митрополита и, горько заплакав, сказал: «Большой благодати лишается ныне Москва и с нею вся Русская земля, хороня такую доброту мира». Тотчас же архиепископ Иона написал митрополиту Ионе послание, поведав о том, что сам он объят старостью, к тому же и ноги больные. И обещал Иона, что порадуется встрече с ним после смерти, в день всеобщего воскресения святых: «Еще больше я порадуюсь с ним, получая награду от начальника пастырей». О поставлении же епископа на митрополию писал, что, кого Иона в душе изберет и благословит, того и он готов принять.

 

По успении же преподобнаго святителя митропольскаго Ионы архиепископъ Иона понудивше помяновеннаго Пахомиа иже от Святыя Горы мниха попа списати последование «памяти» его и службы канонъ священному Ионѣ митрополиту, вѣдяше бо его добродѣтели. Сего ради и память его каноны почте, равно со святыми. Много же понужаше Пахомиа Иона, утѣшая его и златомъ и соболми, да спишеть ему и еще канонъ преподобному Сергию, да уяснитъ память въ храмѣ его. Пахомие же не рачи послушати архиепископа, но готовяшеся самъ ити в Московскиа страны. Повнегда бо списати ему канонъ блаженному Ионѣ митрополиту, в немже и назнамена в краех тропарем[33] яко повелѣнием архиепископа Ионы списа каноны митрополиту Ионѣ. Самъ тои к тому невозможе его принудити писати или житиа или канонъ: ни Михаилу Клопскому, ни иному, ни единому же, емуже хотяше память уяснити архиепископъ. Излиха бо Божиим угодником теплъ бѣаше Иона, якоже и предварше сказахомъ.

После смерти преподобного святителя, митрополита Ионы, архиепископ Иона просил упомянутого попа Пахомия, монаха из Святой горы, составить «память» и канон службы священному Ионе-митрополиту, зная о его добродетелях, и память о нем он почтил канонами, наравне со святыми. Много уговаривал Пахомия Иона, соблазняя его золотом и соболями, чтобы написал он для него еще и канон преподобному Сергию, дабы сохранилась память о нем в храме его. Пахомий же не очень внимал архиепископу, готовясь сам идти в московские пределы. Но пришлось ему составить канон блаженному митрополиту Ионе, а в нем указать в конце тропарей, что по повелению архиепископа Ионы написал он каноны митрополиту Ионе. Но не смог Иона заставить его написать ни жития, ни канона Михаилу Клопскому и никому другому, ни одному из тех святых, чью память хотел бы отметить архиепископ, Иона ведь очень заботился о Божьих угодниках, как уже говорилось прежде.

 

По преставлении же великого князя Василиа сынъ его Иванъ княжениа хоругви приемъ, абие посылаеть ко блаженному Ионѣ архиепископу в Великий Новъград, моля его молитвовати за нь ко всесилному Богови, якоже преже обещася, въ еже утвердити княжение его и възвысити десницу его надъ врагы его и во всемъ поспешитися. Еще же и освобожении и мучительства отъ ординских царей и татаръ. Архиепископъ же Иона възда ему нарѣчие, яко не погрѣшитъ надежа да помнить же несумнѣние отца своего, како вѣровавъ и в духовной своей вписа и заповѣда не истязати ему дани и по изведении Орды на братии его. И яко Господь не презрит скорбящихъ слезъ и молитвъ многых, и имѣ же вѣсть судбами, проженет Орду, точию самъ да честиво поживет и тихима очима власть свою правити. Прочее же и паки воспоминает о монастыри своемъ о Отни пустыни, да дарует и той грамоту свободную и суд свой утвердить по отца его грамотѣ монастырю, и печатию да утвердить. Таковое нарѣчие князь Иван от архиепископа слышавъ и прошение его внявъ с радостию, еже о монастыри его исполняетъ даровавъ имъ грамоту и свою по отца своего грамотѣ. И съ свободою суд свои утвердивъ имъ, якоже и преже в грамотѣ отца его князя Василиа. И изваянемъ позлащеномъ воображениемъ князя печать грамотѣ надставив да не колѣбимо в вѣкы повелѣние его пребудеть.

После смерти великого князя Василия сын его Иван принял княжеское знамя и сразу же отослал послов к блаженному Ионе-архиепископу в Великий Новгород, прося молиться за него всесильному Богу, как обещал раньше, чтобы утвердить его княжескую власть, и покорились бы враги под его руку, и все бы удавалось ему. Еще просил он молиться об освобождении от мучительств ордынских царей и татар. Архиепископ же Иона наказал ему, — чтобы не обмануться в надежде, — помнить, как твердо обещал его отец и в духовной своей записал и завещал: не мучить данью братию свою и после уничтожения Орды. И так как Господь Бог не оставит без ответа слезы скорбящих и моления многих, то как вершащий судьбами мира изведет он Орду, только сам князь пусть живет честно и спокойно правит своей вотчиной. И пусть в будущем также помнит князь о монастыре своем — об Отенской пустыни, и дарует ей грамоту свободную, и суд свой установит по грамоте, данной монастырю его отцом, и печатью скрепит. Услышав такое наказание от архиепископа и вняв с радостью его просьбе о монастыре, князь Иван исполняет ее, даруя и собственную грамоту монастырю вслед за грамотой отца. Утвердил он свободу и суд свой монастырю, как и прежде в грамоте отца его, князя Василия, было. И скрепили грамоту позолоченною печатью с изображением князя, дабы повеление его было непоколебимо.

 

Не точию же московьстии князи велиции к сему преподобнику многою любовию упространишася, но и тверьстии, и литовьстии, и смоленьстии, и полотстии, и нѣмецстии, и вси, и вси округъ сѣдящии страны во вся лѣта епископьства его тверду любовь имѣяху к нему, и миръ великъ к Великому Новуграду имѣяху такоже и ко всѣмъ предѣломъ его. И глубоку тишину вся страна та приятъ и не бѣяше слышаниа рати во вся дни его.

И не только московские великие князья питали сильную любовь к этому преподобному, но и тверские, и литовские, и смоленские, и полоцкие, и немецкие, и другие все, и все соседние земли во все время его епископства крепко любили его, и в мире жили с Великим Новгородом и со всеми его пределами. А земля Новгородская пребывала в полной тишине, и не слышно было войн во все дни архиепископства его.

 

И гражане любовъ зѣло между собою поучениемъ его имуще, никако же николиже усобныя брани воздвигоша между собою. Благоплодны же земля зѣло паче первых лѣтъ и гобизнено по всеи земли Ноугородцкои и Псковскои и плодовито всѣми овощми бысть зѣло.

И новгородцы по наставлению Ионы жили в любви между собой, никогда не затевали междоусобных распрей друг с другом. А земля плодоносила больше, чем в другие годы, и во всех новгородских и псковских пределах было изобилие всяких плодов.

 

Такова благослвениа обилна молитвами его Господь Богъ дарова граду нашему, и многоя благодаты вси насладишася, радость и веселие всѣмъ бѣяше, и не бяше вражды ни мятежа, но тихость и миръ и любы во вся лѣта епископьства его.

Таково было благословение, дарованное Господом Богом городу нашему по его молитвам, и все наслаждались многочисленными благами, веселье и радость настали всюду, и не было ни вражды, ни мятежа, но тишина, мир и любовь — во все годы епископства его.

 

Единою при немъ нападе на град смертоносие. Той же утѣшаше люди отъ Златаустовѣх словесъ, яко: «Сего ради язвими бываемъ им же согрѣшивше к Богови, покаяниа не взыскахомъ о грѣсех своих. В тишинѣ и пространствѣ упитавшеся аки человецы отъ веселиа забвение страха Божиа приемше прегрѣшиша, и сего ради язву смертную граду наведе. Но и се многиа милости и человеколюбиа есть Его дѣло, не подвиже бо языки ни страны приведе на распленение и расхищение предая грѣх ради. Аще бо кто и азвенъ бысть, но обаче в дому своемъ есть, и вси свои изболѣзнующе ему суть. Аще и умрет кто, ближникъ своих руками съ священническами молитвами погребается, и священными службами помяновенъ бывает, и покаянным грѣхом милость от Бога отлучает. И нынѣ к покаянию прибѣгше, милостива Господа Бога сотворите, унша дѣла своя творяще, и со здравиемъ спасение восприимете себѣ». Тогда же молитвовавше людие вси и храм въ имя святаго Сумеона в Зверинцах создаша.[34] И тако язвѣ смертнѣи погыбши, и Божиа милость паки людемъ многа бысть. И паки радости людие о Божиих дарованиих исполняхуся, безъ возмущениа и без скорби выну пребывающе, веселяхуся.

Однажды при нем охватила город моровая язва. Он же утешал людей словами Златоуста: «Потому наказывает нас Бог, что согрешили против него, не покаялись в грехах своих. В мире и покое, насытившись всем, согрешили мы, как люди, забывшие за весельем о страхе Божием, и за это Бог навел на город наш смертоносную язву. Но и так много милости и человеколюбия оказывает он, не пустив за грехи наши другие народы и страны пленить и разорить нас. Если кто и заболел, то ведь в доме своем, и все родные ухаживают за ним. Если же кто и умрет, то руками своих близких, с молитвами священника будет погребен и поминают его во время церковной службы, и с покаянием получает он милость от Бога. И теперь, к покаянию прибегнув, умилостивите Господа Бога, делайте свои дела лучше и, выздоровев, получите спасение свое». Тогда все начали молиться и поставили храм во имя святого Симеона в Зверинцах. Так утихла смертоносная язва, и снова была дарована людям Божья милость. И снова радовались люди Божьим дарам, без тревог и печалей жили, веселясь.

 

Блаженный же архиепископъ Иона състарѣвся бѣяше, и нозѣ ему тяжестнѣ быша зѣло, и ко блаженнѣй кончинѣ зряше, завѣтъ своею рукою списа о монастыри своемъ, яко не насиловати ему, снабдѣти же братии своей, иже бывающим по нем архиепископом поручи самъ, якоже Иаковъ, прострѣ нозѣ свои на ложи своем[35] и скончася во блаженную кончину праведных.

Блаженный же архиепископ Иона состарился, тяжко заболели ноги его, и, предвидя блаженную кончину, своей рукой он составил завещание о монастыре своем, чтобы не притесняли его, а охранять братию свою поручил он архиепископам, что будут после него, и, словно Иаков, вытянул ноги на ложе своем и скончался блаженной смертью преподобных.

 

Подобающая о немъ пѣниа сотворше, вложиша на то устроеных ему ковчегъ дубовъ, честное тѣло его покрывше дъскою в ковчезѣ, на нейже назнаменаша лѣто и месяць и день преставлениа его. Поставиша той въ гробѣ въ церкви славнаго Предтечы и крестителя Иоана, еюже самъ созда. Землею же того не посыпаша до четыредесяти дний, елико днии панахиды пѣвахуся. И понеже тѣло его и по четыредесятихъ днех не издасть воня, и по сихъ землею засыпати гроба его не произволиша, но верху гроба его дъсками древяными вышши лакти покрыша, аки вѣровавше добрѣй жизни его ради телеси его не смердѣти уповавше, якоже и прочим мертвецемъ. И второму лѣту уже исходящу по успении его и никтоже до днесь смрад обонявъ явися от гроба его. Въ церкви той присно людем поющим ту и у гроба его стоящим и мѣсту мокру сущу и водну и лѣтомъ теплым бывшимъ, обаче преподобнаго святителя тѣло не издастъ воня и до днесь. И многа исцѣлениа бываху от телеси святаго отца даже и до днесь, с вѣрою приходящим человекомъ яцѣмже недугомъ кто одержимъ бываше.

Сотворили подобающее пение над ним, положили честное тело его в устроенный для этого дубовый ковчег, покрыли доскою в ковчеге, а на ней отметили год, месяц и день кончины его. Поставили этот ковчег в гробнице, в церкви преславного Предтечи и крестителя Иоанна, которую Иона сам построил. Землею его не засыпали сорок дней, пока совершались панихиды. А поскольку тело его и после сорока дней не издавало запаха, то решили и тогда не засыпать его гробницу, но верх гроба его покрыли деревянными досками на высоту в локоть, так как верили в его добрую жизнь, надеялись, что не будет смрада от тела его, как бывает с другими мертвецами. И вот уже прошел второй год после успения его, а до сих пор никто в этой церкви не почувствовал запаха тления на его гробнице. В церкви этой всегда стояли поющие над гробом его, а место мокрое, и водное, и летом теплое, однако тело преподобного святителя не издает запаха до сих пор. И от тела святого отца совершалось и до сих пор совершается много исцелений людей, страдающих каким-либо недугом и с верой приходящих сюда.

 

Сиа ми воспомянушася о приснопамятнемъ семъ архиепископѣ Ионѣ, малая, иже инии оставиша иже болшая памети писавшеи, и елика ти оставиша аки мала и не вписаша к прочимъ своимъ писменомъ, мы приложихом воспомянути по блаженнем Еуфимии о священнемъ Ионѣ. Да дасть же Господь и нынѣ молитвами его благословение, якоже и при немъ: земли обилие и любов и тишину странамъ и миръ граду и людемъ его. Богу нашему слава нынѣ и присно и в вѣкы вѣкомъ. Аминь.

Все это вспомнилось мне о приснопамятном этом архиепископе Ионе, малое, потому что другие о нем не писали, писавшие большие воспоминания, и поскольку те пренебрегли им как чем-то малым и ничего не сказали о нем в прочих своих писаниях, мы постарались вспомнить после блаженного Евфимия о святом Ионе. Да подаст же Господь и ныне по молитвам его благословение — как и при жизни его: земле обилие, и любовь и тишину странам, и мир городу и людям его. Богу нашему слава ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.

 



[1] ...по вторемъ архиепископѣ Еуфимии чюдотворци, иже на Вежищахъ. — Новгородский архиепископ Евфимий II умер в 1459 г, канонизирован в 1549, назван Евфимием II в отличие от Евфимия I, похоронен в Вяжицком монастыре, основанном ок. 1411 г. Во время его архиепископства (с 1429 г.) усилилась борьба Новгорода с Москвой. Евфимий способствовал развитию местной новгородской литературы, всячески утверждая славу древних новгородских святынь, чтобы противопоставить Новгород Москве и тем самым идеологически обосновать политическую борьбу Новгорода за независимость.

[2] ...яко добрыи пастырь... въистину Еуфимие! — Евфимий по-гречески означает «благочестивый». Автор хочет подчеркнуть значение имени архиепископа.

[3] He оставляа стада и бѣгая наемническы, но душу свою полагая за пасомыа своя. — Ср. 1 Петр. 5, 2; Мф. 20, 28; Иоан. 15, 13 (заповедь ο любви).

[4] Преже бо зѣло малѣхъ днеи епископьства его въздвижеся Витовтъ, князь виленьскии... — Великий князь литовский Витовт (1350—1430 гг.), сын князя Кейстута, соперничая с польским королем Ягайло, вел борьбу за политическую независимость Литвы. Дочь Витовта, Софья, была женой великого князя Василия I Дмитриевича, сына Дмитрия Донского. Нарушая договор с великим князем, Витовт в 1404 г. захватил Смоленск, в 1426 г. ходил на Псков, а в 1428 г. на новгородские земли. Β 1410 г. в Грюнвальдской битве Витовт в союзе с польскими и русскими полками одержал победу над Орденом. Летописец намекает на то, что ему «воздаст Господь через ордынских царей».

[5] ...тогда блаженному Еуфимию с послы великаго Новаграда отъ архиепископа Емелиана, иже Еуфимиемъ преименованнаго... — Евфимий I (Емелиан Брадатый), с 1423 по 1429 г. — архиепископ новгородский и псковский. Как сообщают новгородские летописи, в 1426 г. псковичи просили его ο помощи в защите от Витовта. Β 1428 г. он с новгородскими послами приезжал в Порхов для вручения Витовту крупной денежной суммы серебром.

[6] ...якоже и въспоминаниих ο нем сказася и блаженным Ионою, в повелѣном списании в лѣта яже архиепископьства его. — Очевидно, имеется в виду жизнеописание Евфимия, написанное по повелению архиепископа Ионы Пахомием Сербом.

[7] Аще и в мало лѣт прилучися ему настояти, тредесяте бо лѣт точию пасе... — Явная ошибка: в действительности — три года. Непонятно, почему тридцать лет — может быть, имеется в виду все его подвижничество?

[8] ...в пустыни рекомѣи Отни архимандрита Харитона... — Харитон — архимандрит киево-печерский, основатель в начале XV в. Отенского общежитийного монастыря, в 50 верстах от Новгорода.

[9] ...и игуменьства тоя обители достоинъ бывъ, прозвитерства даръ имыи. — Пресвитер — священник. Обычно пресвитером становился человек, обладающий глубокими богословскими познаниями и мудростью.

[10] ...честному Михаилу, уродивому мирови... — Имеется в виду Михаил Клопский. Повесть ο житии Михаила Клопского см. в наст. т.

[11] Иже, рече, не смирится, яко отроча се, не прииметь Царства Божиа. — Ср. Мр. 10, 15, 16.

[12] ...якоже древле и къ Иеремию пророку реченое... — Ср. Мф. 2, 17; 27, 9 (предсказание пророком Иеремией евангельских событий).

[13] Блажени... чистии сердцемъ, яко тѣи Бога узрять. — См. Мф. 5, 8.

[14] Тогда честному Ионѣ, епископу рязаньскому... — Иона, епископ рязанский, московский митрополит с 1448 по 1461 г. Был автором нескольких посланий.

[15] Еще же и бывшаго ради лукавьства Митяева изволиша общего волею благословение напред приимати... — Имеется в виду распря между претендентом в митрополиты, ставленником великого князя Дмитрия Ивановича, архимандритом новоспасским Михаилом (Митяем), с одной стороны, и митрополитом Киприаном — с другой. На пути в Константинополь за поставлением на митрополичью кафедру Митяй встретился в Орде с ханом Мамаем и получил от него ярлык. He доехав до Константинополя, Митяй неожиданно умер и был похоронен в Галате.

[16] ...управися митрополиа честному Ионѣ епископу рязаньскому по Исидорѣ митрополитѣ. Сему же Исидору не по правилу пришедшу... — Исидор, киевский митрополит, ездил в Рим на восьмой церковный собор, собиравшийся папой Евгением IV в Ферраре и во Флоренции (1439 г.), где «отступил» от православия. Обвинялся Ионой, митрополитом московским, в прокатолических симпатиях.

[17] Уста вдовыа благословиша мя ... и зяхъ от руку грѣшничю смиренаго, изведох суд нищему. — Ср. Иов. 29, 13, 16, 17.

[18] ...въ имя святых триех святитель: Василиа Великаго, Григория Богослова, Иоанна Златоустаго... — Три византийских писателя IV в., авторы литургий — главной церковной службы, многих «бесед», «слов» и «поучений». Считались в Древней Руси носителями богословской мудрости, для придания авторитетности их именами надписывались многие русские сочинения.

[19] ...и пол мрамореном плинфомъ... — Плинфа — тонкий кирпич, применяемый в древнерусском зодчестве.

[20] Прииде же московскии князь в Великий Новъград Василей, сынъ Василиевъ, и с нимъ сынове его Георгий и Андрѣй мирно. — Β 1460 г. князь Василий Васильевич Темный с сыновьями прибыл в Новгород с мирными целями. Об этом сообщается потому, что незадолго до этого, в 1456 г., московский князь ходил на Новгород военным походом, окончившимся Яжелбицким миром. После него наступило временное спокойствие в отношениях между Москвой и Новгородом. Архиепископ Иона продолжил начатую его предшественником, Евфимием II, политику мирных отношений с Москвой.

[21] Тогда же и великое чюдо преподобнаго Варлама сотворися на постелници княжемъ Григории, иже рязаньских боляръ сынъ... — Во время пребывания великого князя в Новгороде возникла легенда ο чудесном исцелении великокняжеского постельничего у гроба святого Варлаама Хутынского в Спасо-Варлаамовом Хутынском монастыре, основанном в 1192 г. в Новгороде. Эта легенда повышала авторитет новгородского святого и способствовала промосковской политике Ионы.

[22] ...Пахомию тогда попу сербину, от Святыя Горы пришелцу... — Пахомий Серб, или Пахомий Логофет.

[23] Куна — денежная мера серебра, мелкая серебряная монета, а также куний мех.

[24] Ктитор — обычно основатель монастыря.

[25] Канон — церковное песнопение в похвалу святого или церковного праздника.

[26] ...и преподобному Савѣ, создавшему монастырь на Вешѣрѣ рѣкѣ... — Вишерский Саввин монастырь расположен в окрестностях Новгорода. Он был основан Саввою в 1420 г.

[27] Бысть же зовому... князьми Василиемъ и Иваном в Москву к себѣ ити. — Имеются в виду великий князь Василий Васильевич Темный и его старший сын, будущий великий князь Иван III.

[28] ...шестьдесят поприщь... — Поприще — мера пути, приблизительно 1066 м.

[29] ...въспомянувъ Сергиа преподобного... — Сергий Радонежский активно участвовал в политических событиях своего времени, примирял враждующих князей, поддерживая и пропагандируя объединительную политику московского князя. Β повестях ο Куликовской битве говорится, что перед битвой великий князь Дмитрий Иванович получил благословение у Сергия.

[30] Медлящу же князю ... тѣм же и запиная от мнозѣ ему. — Имеется в виду давняя вражда Василия Темного с Новгородом.

[31] Аще два отъ вас совѣщастася ο всякои вещи ... аще что имате на кого. — См. Мф. 18, 19.

[32] ...чюдесному Сергию отцу завѣщание исполняет: храмъ каменъ внутрь епископиа во имя его созда. — Под 1463 г. летописная запись сообщает ο поездке Ионы в Москву и ο поставлении им в этом году церкви святого Сергия в новгородском детинце «при архиерейских палатах», между Часозвоней и Евфимиевским корпусом.

[33] Тропарь — краткое церковное песнопение в честь святого или важного священного события.

[34] ...и храм въ имя святаго Сумеона в Зверинцах создаша. — Церковь Симеона в Зверинском монастыре (на месте бывшего зверинца, заповедного леса, в котором охотились новгородские князья) была возведена в 1467 г. на месте бывшей деревянной. Храм был «обетным», т. е. созданным по обету для усмирения эпидемии.

[35] ...якоже Иаковъ, прострѣ нозѣ свои на ложи своем... — Имеется в виду библейский персонаж, один из сыновей патриарха Исаака. Ср.: «...ивозложивъ Иаковъ нозѣ свои на одр, умре...» (Быт. 49, 33).

«Повесть ο новгородском архиепископе Ионе» принадлежит к числу произведений, созданных в Новгороде на рубеже XV—XVI вв. с целью подчеркнуть значение местных новгородских святынь и утвердить начавшее рушиться в результате объединительной политики московского княжества независимое положение Новгорода. «Повесть» сохранилась в списках не ранее XVI в.

Бурные политические события конца XV в. (борьба Василия Темного с Дмитрием Шемякой, сложные отношения с Великим княжеством литовским и др.) отразились в новгородском и московском летописании.

«Повесть ο новгородском архиепископе Ионе» входит в круг повестей агиографического характера ο новгородских владыках, прославившихся не только своим благочестием и верным служением церкви, но и игравших весьма заметную роль в политической жизни города и княжества. Так, по словам «Повести», при посредничестве новгородского архиепископа Евфимия I (Емелиана Брадатого) удалось отвести утрозу разорения Новгорода литовским князем Витовтом, а Иона выхлопотал у московского князя мир с Новгородом и независимость и поддержку своей обители.

Однако Я. С. Лурье в одной из последних его работ «Житийные памятники как источники по истории присоединения Новгорода» (ТОДРЛ, т. 48. СПб., 1993) показал, что, судя по летописным источникам, отношения между архиепископом Ионой и Москвой не были столь благополучны и что летописные факты противоречат тому, что изложено в «Повести».

Жанр «Повести об Ионе» обусловил и выдержанные в агиографическом стиле сцены встречи Ионы с великим князем Василием и беседы с ним в московском Кремле, эпизод переписки архиепископа Ионы с Ионой митрополитом московским. На самом деле Новгород не признавал московского митрополита Иону, и отношение к нему новгородского архиепископа было не столь благодушным. Немаловажным сюжетным звеном явились в «Повести» пророчества-предсказания Михаила Клопского отроку Ионе, Ионы — будущему великому князю Ивану, которые вообще характерны для житийного повествования этого времени. «Повесть» в лице архиепископа Ионы дает нам агиографически просветленный образ мудрого пастыря, строгого наставника и советчика всех нуждающихся в нем, устроителя монастыря, заботящегося не только ο материальном благополучии обители, но и об архитектурном и живописном убранстве построенных или обновленных им церквей (что, несомненно, представляет интерес для историков древнерусского искусства). Кроме того, Иона приглашает известного писателя того времени Пахомия Серба для увековечения памяти почитаемых им русских святых. Его жизнеописания многих выдающихся деятелей русской церкви являют собой образец особого, «украшенного» панегирического стиля. Таким образом, согласно «Повести», архиепископ Иона — благочестивый муж, стоящий во главе новгородской епископии, духовный просветитель христиан. Судя по заключительным фразам «Повести», можно думать, что она была создана вскоре после кончины архиепископа Ионы в 1471 г. Я. С. Лурье относит возникновение «Повести» ко времени «после 1480 г.», когда произошло освобождение Руси от «ординских царей». Написанная в традициях новгородской литературы, для которой было характерно внимание к общественным событиям и известная документальность, «Повесть об Ионе» представляет интерес не только как литературное произведение, но и как исторический источник, по-своему дополняющий летописные сведения, часто пристрастно и неточно, в целях обоснования «новгородской» позиции автора.

«Повесть об Ионе» издается по списку: РНБ, Софийское собр., № 1424, конец XVI — начало XVII в., сверенному с текстом, изданным в ПСРЛ, вып. IV, и в Великих Минеях-Четьих под 5 ноября.