ЛИСТЪ
КНЯЗЯ
АНДРѣЯ КУРБСКОГО ДА КНЯГИНИ ИОАНОВОЙ
ЧЕРТОРЫЖСКИЕ
ПИСЬМО КНЯЗЯ
АНДРЕЯ КУРБСКОГО КНЯГИНЕ ИВАНОВОЙ ЧАРТОРЫЙСКОЙ
Честнѣйшей госпожи, вельможной и светлой в роде, паче же во правовѣрию светлейшей и вдовства чистотою сияюще, от нас покорное поклонение честности твоей. Да будеши здрава со возлюбленными чады твоими!
Дорогой
госпоже высокого и светлого рода, прославившейся святостью своего правоверия и
чистотой своего вдовства, наш низкий поклон. Здоровья тебе и твоим любимым
детям!
А за то благодаримъ велице, яко твоя честность писала к намъ, иже сынъ твой во страсе Божии и в правовѣрии в праотеческом утверженъ и охоту мает по Священным Писаниемъ. И, что дивнѣйшаго, иже в таковом юном вѣку к таковым прележит, послушающе Христа своего, яко он реклъ: «Испытуйте
Писания, в нихъже обрящѣте живот вечный».[1]
Сихъ
бо ради во юношеские души вселятся благодать духовная от младости и, егда в совершенне возрастъ достигнут,
бывают
с них мужи велици и знамениты. Егдаже не утеснятся во утробахъ добрымъ произволениемъ, бывают и сынове свѣта, и обрози доброт, и церковные поборники зацных родов своих похвалами. Господи Иисусе Христе, Боже нашъ! Соверши в таковых того младенца!
Приносим
тебе большую благодарность за то, что твоя светлость написала нам о своем сыне,
который, имея страх Божий и пребывая твердо в отеческом правоверии, хочет
изучать Священное Писание. Удивительнее всего то, что уже в таком юном возрасте
он стремится к этому, следуя Христу, который сказал: «Исследуйте Писания, в них
вы найдете жизнь вечную». Именно благодаря такому старанию в юношеские души с
ранних лет вселяется благодать, и когда они достигают зрелого возраста, то из
них получаются великие и знаменитые мужи. Если они не становятся по своей воле
чревоугодниками, то, будучи сыновьями света и являя собой образец добродетели,
они посвящают свою жизнь защите церкви, во славу своих великих родов. Господи
Иисусе Христе, Бог наш! Сделай, чтобы этот младенец стал таким!
А еже твоя милость писала еси к нам, иже хощеши послати его до Вильни, римского закона честых презвитеров иизуитов,[2]
и то умышление твое похвално. Но всяко не хощу тя утаити, яко слуга и приятель твой, во всем тебѣ доброхотнѣ, иже многие родители были дали им, яко княжатскихъ родов, такъ и шлехецких, и честных гражанъ, дѣтки своя учити наукомъ[3] вызволенном (яко слышим от нѣкихъ). Но они, не науча, первие мало не всехъ, в неразумном еще будучи вѣку, номовя ихъ хитролѣсне, отлучили от правовѣрия и покрестили и во свое полуверии, яко Крошинского князя сыночковъ и другихъ. И того ради многие отцы дѣти от нихъ свои паки отобрали; они ненавистники и противники зѣло великии нашему правовѣрию, и нарицают четырех патриархов и все восточные церкви схизматиками, сиирѣчь раскольниками, а сами паче будуще сущие схизматицы, съ их папою и со всеми кардиналы. А сие пишу, не их ненавидя, а ни завидя им — не буди, но правду воистинну и, что ся дѣетъ, остерегаючи твою честность.
А
что касается твоего желания, о котором твоя милость нам писала, чтобы послать
его в Вильну на учебу к честным пресвитерам римского ордена иезуитов, то это
твое желание похвально. Но все же не хочу, будучи твоим слугой и другом, во
всем доброжелательным тебе, скрыть от тебя то, что уже многие родители как
княжеского происхождения, так и из шляхты и почтенных горожан отдали им (как я
слышал от некоторых) своих детей обучаться свободным наукам. Но те сразу же
почти всех их, еще не достигших зрелого возраста, ничему не научив, убедили
хитростью перекреститься в свое полуверие и отлучили от правоверия, как сделали
они это с сыновьями князя Крошинского и с другими. И поэтому многие родители
своих детей от них тотчас же забрали: ведь иезуиты большие враги нашего
правоверия и ненавидят его, а четырех патриархов и всю восточную церковь
называют схизматиками, то есть раскольниками, являясь в действительности сами
вместе с их папой и кардиналами настоящими схизматиками. А пишу я это не
потому, что их ненавижу или завидую им, — это не так, а чтобы предостеречь
тебя и чтобы ты знала правду о том, что происходит.
А всяко Василий Великий, Григорий Богослов, Иоаннъ Златоустый и многи к тому нарочиты мужие ѣздили учитися тѣхъ наукъ з домов ат родителей
своихъ до Афин, ко паганским философом. Но правости душевныя и праотеческого правовѣрия ни намней отмѣнили, но украсася благолѣпне по внутренному человеку, возвратилися ко отечеству, яко корабли велики со дражайшими корыстьми. А Иоаннъ Домаскин и Козьма Пѣснопѣвецъ научени были тѣмъ всемъ наукам свободным от единого учителя в дому отца их, егоже набыл[4] отецъ имъ. И такъ философии он навык, яко естественно, такъ и обычай, иже вышши его никтоже обрѣлся. Аз же лѣпей сие пущаю на мудрое разсуждение
вашей милости и приятелей твоих.
Но,
однако, и Василий Великий, и Григорий Богослов, и Иоанн Златоуст, и многие
другие знаменитые мужи уезжали из своих родительских домов к языческим
философам в Афины, чтобы изучать там свободные науки. И они нисколько не
растеряли своей душевной праведности и не отступили от праотеческого
правоверия, а украсились душевной красотой и вернулись в отечество, словно
большие корабли, наполненные драгоценнейшими товарами. А Иоанн Дамаскин и
Козьма Песнопевец были обучены всем этим свободным наукам в доме их отца
учителем, которого он для них нашел. И вот, Иоанн Дамаскин настолько хорошо
изучил философию, как естественную так и нравственную, что равных ему не было.
Но все это я оставляю, и пусть ваша милость обсудит это со своими друзьями.
А тот листъ, писанный от нас ко единому брату, имъже есмо отчасти отвѣщали противъ тех езуитов дерзновения, обранячи наше правовѣрие, посылаю, преписав, до вашей милости вмѣсто малого подарка, что ваше милость рачи приняти от мене со обычною кротостию, яко святой вдовице достоит. А книжки тое, о нейже пишешь ми, при себе не маю, есть она в Ковлю; которая вельми полезна, альбо пожитачна, наипаче же юного возраста отроком, и я пошлю ее вашей милости и сыну твоему на прочитание, а естьли полюбитъ, и на препись. А преписав, мнѣ еи ваша милость возвратити рачите, бо и самым намъ она потребна зѣло. Прошу теж вашей милости о том листѣ до езуитов, писаннемъ скорым переписав, до вашей милости есми послал — не давай,[5]
ваша
милость, его читати, а ни преписывати иноверным, одно правовѣрнымъ бо того есть писания потреба.
А
то письмо, которое мы написали для одного нашего брата и в котором, защищая
наше правоверие, постарались отчасти опровергнуть дерзости этих иезуитов, я
переписал и посылаю вашей милости в качестве небольшого подарка, и пусть ваша
милость соизволит принять его от меня с присущей святой вдове кротостью. Что
касается той книги, о которой ты мне пишешь, то у меня ее с собой нет, она в
Ковеле; она нам очень полезна и необходима, а особенно юным отрокам, и я пошлю
ее вашей милости, чтобы твой сын ее прочел, а если понравится — то и
переписал. Переписав же, пусть ваша милость соизволит мне ее вернуть, ибо и нам
самим она очень нужна. Прошу также вашу милость то письмо против иезуитов,
которое я переписал скорописью и послал вашей милости, не давать ни читать, ни
переписывать иноверным, потому что оно предназначено только для правоверных.
А за тѣмъ прошу, ижбы мя ваша милость во святых молитвах своих не запамятала.
А
затем прошу, чтобы ваша милость меня в своих молитвах не забывала.