Минимизировать

Послание Кодиану Чапличу

Подготовка текста, перевод и комментарии А. А. Цехановича

Текст:

ЕПИСТОЛИЯ КО КОДИЯНУ ЧАПЛИЧЮ АНДРѣЯ ЯРОСЛАВСКОГО

ПИСЬМО АНДРЕЯ ЯРОСЛАВСКОГО КОДИАНУ ЧАПЛИЧУ

На тую-то епистолию збирали по три роки собор люторове и, не описавши, розыдошась кожды во своя норы, яко змиеве церковные, ядом смертоносным на прововерных дышущеи.[1]

По поводу этого письма лютеране в течение трех лет собирались на собор, но, так и не отписав, разошлись все по своим норам, словно церковные змеи, обдавая правоверных смертоносным дыханием.

Пане господине Чапличю! На шириковещательный твой листъ, который писалъ еси до нас з должайшею екъзордиею, малый сокрощенный отвѣтъ нашъ.

Пан господин Чаплич! На твое нам широковещательное послание, хаотическое и длинное, вот наш малый сокращенный ответ.

Припоминати нам рачишъ от святаго Писания Ветхого и Нового немало, паче же аки бы научая нас, яко недостаточных и неискусных. В том есть вашей милости воля. Але аще есмя и многогрешный, и бурями в морѣ семъ многомятежном волнуемы, паче же от потвори и от ненавѣсти оскрѣстных стесняемы,[2] но всяко благодарим Бога, иже есма, за благодатию его, от младости нашей во Священных Писаниях по силе нашей научени и утверждении в вѣре християнъской благочестивых догматов, яко проповедали пророцы,[3] яко уставили, от Христа приемши, апостоли; не так, яко ваша милость пишетъ — «единым писаниемъ», но и словѣсы, яко рекъ апостол къ коринфомъ: «Хвалю вас, братие, яко всегда мя помните, и якоже предах вамъ, предание держите»;[4] паки ко селуном: «Тѣмъже убо, братие, стойте и держите предания, имъже научитеся, аще словом, аще посланием вашим»,[5] и инде словом первие являетъ, потом писаниемъ, что на тот часъ, краткости для пишуще, оставляю. Такоже и святых древних великихъ отецъ, седмижды от конецъ вселенныя стекшихся по различным временам и лѣтом, и на истребление различных ересей, ихже насѣял плевелосѣятель враг посреде чистыя пшеницы, и на расуждение, и на разгонания праведного от нечестивого, яко, чрезъ Езекеиля[6] зрится, от Бога заповеданно, — ихже разсмотря и разсудя, — отогнали от церкви и онафѣме предали. Ни огнем, ни мечем, яко ѣсть некоторым ныне обычай, апостольские догматы утвердили и укрѣпили, и уставы церкви, писании своими, яко градъ тверды, правовернымъ предали. Тѣхъ, господине, таковых, и для сицевых держуся, яко и апостольских.

Советуешь нам, словно неученым и неискусным, вспоминать почаще Священное Писание Ветхого и Нового Завета. На то вашей милости воля. Но мы, хоть и многогрешны и волнуемы бурями в этом бушующем море — а более всего клеветой и ненавистью соседей преследуемы, — все же благодарим Бога за то, что по его благодати еще с молодых лет, насколько было в наших силах, обучены Священному Писанию и утверждены в благочестивых догматах христианской веры так, как проповедовали пророки и постановили, приняв от Христа, апостолы; не так, как ваша милость пишет — «только писанием», — но и словом, как сказано это у апостола в послании к коринфянам: «Хвалю вас, братья, что вы все мое помните и держите предания так, как я передал вам»; и еще в послании в солунянам: «Итак, братья, стойте и держите предания, которым вы научены или словом, или посланием нашим», и в других местах вначале просвещает словом, а затем Писанием, но об этом для краткости больше писать сейчас не буду. Ведь и великие древние святые отцы, которые семикратно собирались в разные времена со всех концов вселенной для того, чтобы истребить различные ереси, насеянные врагом-плевелосеятелем среди чистой пшеницы, и чтобы отделить, по Божьей заповеди, высказанной Иезекеилем, праведное от нечестивого — и они, вначале обсудив и обговорив, — отогнали еретиков от церкви и предали их анафеме. Ни огнем, ни мечом, как это теперь у некоторых принято, а апостольскими догматами укрепили и утвердили, словно неприступную крепость, церковные уставы и, описав их затем, передали правоверным. Их-то, господин, я и держусь, как и апостольских правил.

А твою милость есми о том не просил, чего бы мя есть научил, альбо мнѣ толковал Святое Письмо, а наипаче, вѣдая вашу милость, иже еси от мутных источников напоенъ и от истинного самочинника, который есть достоинъ нарицатися истинным самочинником,[7] иже по апостольскимъ уставом и намѣсников от их обѣщался былъ чистоту хранити и нестяжание, и паки возвратился в миръ ко широкому и пространному пути, и жену поялъ. Нечему ему, иноку, научити вас, только тому, иже бы ся поживилъ з женою. И изгнездилъся у вас в домѣх, яко змий со ядом, и растворил его с мѣдом, сииречь смѣшиваючи свое самочиние со Священными Писании, понеже и всемъ древним еретиком есть обычай смешевати учения свои и укрѣпляти ихъ свидѣтельствы Священных Писаний, софистицкии, аки церьковническии. А того дѣля, господине, прошу тя: дай ми покой с теми новыми толковании. Бо яко апостоли и ихъ ученицы не потребовали толкованей Симоновых и Николаевых, — яко Петръ заповѣдует вѣрным древним во втором послании при конце, — также а ни Дионисий Ариопагит и Тимофей Маркиоковых и протчих, такоже а ни Афонасей Александрийский и три великие святители Ариевых и Македониевых, и Аполинариевых, и Евномиевых, такоже и Кирил Александрийский, Келестин Римский — Несториевых хуленей, такоже Амбросий и Августин, и Герасим — Донатинтовных и Пелегионовых, такоже и Метофрастъ премудрый и Домаскин блаженный, твой неприятель, егоже ти оклеветал, велеможный панъ Игнатей предреченный — Севирова и Ефтихиева, Сергия и Пира, и Петра Кнафѣуса толкованния, ихъже ныне ересь армены держат, — также, господине, и аз, грешный и последний от собрания христианского — Меленктота Филиппа и Лютора Мартина, и учеников его, Цвинглияна, Калвина[8] и протчих, которыя яже еще за живота его с нимъ не згодили[9] во скверных ихъ догматех, яко неуставленные от неуставичного духа движими,[10] симже последуют ныне пан Феодосѣй и панъ Игнатей, не такъ ради ученей, яко зацных для своих паней, — не согласую имъ а ни приемлю: «Ни вкушаю и ни прикоснутся, яже суть во истление». Бо им о том немало тщание, ижебы, вкрадшися в церковь, от уского и прискорбного пути некоторого слабейших наших ко широкому и пространному, брюх ласкающему[11] пути, уловили.

А твою милость я о том не просил, чтобы ты меня чему-либо учил или чтобы толковал мне Священное Писание, тем более что ты напоен, как мне известно, из мутных источников настоящим своевольником, который действительно достоин того, чтобы его называли настоящим своевольником, который давал клятву хранить чистоту апостольских уставов и избегать мирских благ, но тотчас же вернулся в мир, на широкий и пространный путь, и взял себе жену. И нечему ему, монаху, научить вас, кроме того, как позабавиться с женой. Угнездился он в ваших домах, словно ядовитый змей, и смешал яд с медом, то есть свое своеволие со Священным Писанием, так же как и у всех прежних еретиков существовал обычай смешивать свои учения со Священным Писанием и подкреплять их свидетельствами из него — как бы по-церковному, а на самом деле софистически. А поэтому, господин мой, прошу тебя: оставь меня в покое с этими новыми толкованиями. Потому что, как апостолы и их ученики не нуждались в толкованиях Симона и Николая, — и об этом наказывает Петр прежним правоверным в конце своего второго послания, — как Дионисий Ареопагит и Тимофей не нуждались в толкованиях Маркиона и прочих, как Афанасий Александрийский и три великих святителя в толкованиях Ария, Македония, Аполлинария и Евномия, как Кирилл Александрийский и Келестин Римский не нуждались в хулениях Нестория, как Амвросий, Августин и Иероним в толкованиях Доната и Пелагия, как премудрый Метафраст и блаженный Дамаскин, твой враг, оклеветанный в твоих глазах, вельможный пан, ранее упомянутым Игнатием, в толкованиях Севера, Евтихия, Сергия, Пира и Петра Гнафия, ереси которых ныне придерживаются армяне, — так же, мой господин, и я, грешный и последний из христиан, толкований Филиппа Меленктона, Мартина Лютера и его учеников, Цвингли, Кальвина и прочих, которые еще при его жизни, будучи непостоянными и движимыми непостоянным духом, не могли найти согласия в своих скверных догматах, и за которыми ныне следуют пан Феодосий и пан Игнатий, привлекаемые не столько учением, сколько прекрасными паннами, — я их толкований не приемлю: «Не прикоснусь, не вкушу, не дотронусь к тому, что все истлевает от употребления». Ведь они немало заботятся о том, как бы, прокравшись в церковь, тех наших, которые послабее, столкнуть с узкого и прискорбного пути на широкий и пространный, ласкающий брюхо путь.

А что ваша милость пишешь, ижебы я тебе написал и указал о Люторе, почему есмь (...) нарицал его тевтопрофидом,[12] и о томъ есми с вашею милостию устне молвил широцѣ, и указывал тебѣ, иже онъ не только презрѣл всех, от вѣка угодивших святых, але из Вѣтхихъ книгъ многих и апостольских посланных некоторых приемлет. Милость ваша, подобно, непамятливы, альбо хощет от нас неяковое вытягнути писание и дати пану Игнатию на ругание нашея церкви Божия. Того у нас не обрящеши, бо сохранимся, по Господню словеси, повергати святыя псом и сыпати бисеры чистыя и световидныя богоукрашения. А ктому и апостолъ заповѣдаетъ: по первом и втором наказанию всякого еритика отлучитися,[13] вѣдый, яко сицевый розвратился уже до конца. Бо ваша милость уже давно к одной странѣ приклонил ухо, недосведша гаданием, и навык таковым. Еще ктому, яко слышим ото многихъ панов волынцов, яко на лыцыях,[14] такъ и на съѣздах, со жарты и шутками, поразитски словеса священные от Божественных Книг хватаючи лопатами, не срамляешся — яко и мы слыхали ото многихъ вашея страны инославных, за купки, полными малмазии — Писанми вещати еуаггельские проповеди, паче же реку, на церковь Бога живаго хуления рыгати. А мы, господине, так не обыкли; но яко научихомся от древних Святых Писаний, такоже и от живых учителей наших, Максима многострадального и от Артемия отца, нового исповедника, со смиренномудриемъ и со кротостию, и со многим прилежанием, и охотою Священного Писания читати и разумѣвати, не отлучающеся древних великих толковников церковных, а не внемлюще еретическим бредням. А вашей милости есмо довольно со кротостию хотели отвещати у его милости у князя воеводы в Корцу[15] при многихъ свѣтках,[16] бо ваша милость сперва был дался слышати, аки бы ни в чомъ хотел от насъ научитися и пользоватися. Вопрошаючи нас, яко с молчанием дали мѣсто вопросомъ твоим, тогда ваша милость простер вопросы, и притом вскорѣ разширил и выклады, утвержаючи их свидетельствы инославных. И того было вящей, неже на године, яко и всем дивитися, не выслушав повести ани мало. А егда мы теми отвѣщати, аще и мало зело глаголати, а ваша милость зараз возопил: «О, долготе звяг[17] твоих! О, рече, хощешь мя препрети своимъ велерѣчиемъ!» Мы, виде, иже по страсти гневной, а не по разуму, дали есмо покой вашей милости, яко и нынѣ просим. А так, герцуй, господине, по стремнинах,[18] яко хощешь! Бо кожды человѣкъ самовластного естества, еже есть: что перед себя взял, от того умысла трудно тебѣ отвратити. А естьли бы ваша милость неискушательне, а ни со упрямством хотел от нас пользоватися, не тѣмъ бы было обычаемъ показати а ни начало вопрошения, а ни произволения ваше — естьли бы было пользы для духовныя и спасения души.

А то, что ты просишь, ваша милость, чтобы я тебе написал и разъяснил, почему я называл Лютера псевдопророком, так уже много об этом толковал с вашей милостью во время разговоров и объяснял тебе, что он не только пренебрег всеми прежними святыми угодниками, но также не принимает и многие книги Ветхого Завета, и некоторые послания апостолов. Ваша милость об этом, вероятно, забыл или хочешь вытянуть из нас какое-либо писание, чтобы дать его потом пану Игнатию на поругание нашей Божьей церкви. Так этого ты от нас не добьешься, ибо мы, по завету Господа, воздержимся от того, чтобы давать святыню псам и метать чистый и светоносный, богоукрашенный бисер перед свиньями. Да и апостол к тому же завещает: после первого и второго наставления отстраняться от всякого еретика, зная, что он развращен окончательно. А ваша милость давно уже склонил ухо в одну сторону — к развращенным учениям — и усвоил их. А еще слышали мы от многих волынских панов, что ты во время торгов и на съездах, словно лопатами выхватывая божественные слова из Священного Писания, произносишь с шутками и насмешками, словно бесстыдный приживальщик, евангельские проповеди, а если сказать точнее — извергаешь ругательства на церковь живого Бога подобно многим иноверным в вашей стране, которые, как мы знаем, делают это за чарами, полными мальвазии. Но мы, господин мой, к такому не привыкли; и, как были обучены древним Священным Писанием и нашими живыми учителями — многострадальным Максимом и отцом Артемием, новым исповедником, — так и продолжаем со смиренномудрием и с кротостью, с большим прилежанием и охотой читать и понимать Священное Писание, не отлучаясь от великих древних церковных толковников и не внимая бреду еретиков. А будучи у воеводы, у князя в Корце, мы готовы были при многих свидетелях спокойно отвечать на вопросы вашей милости, потому что сначала ваша милость будто бы хотел нас слушать, словно желая чему-либо у нас поучиться. И когда ты задавал нам вопросы, мы выслушивали их молча, и поэтому ваша милость, предлагая вопросы, вскоре их расширил своими толкованиями и подкреплял их доводами иноверных. И длилось это больше часа, так что все удивлялись и не слушали твоего повествования. Но когда мы начали тебе отвечать, то ваша милость, хоть мы и очень недолго еще говорили, сразу же закричал: «О, как долга твоя болтовня! Ты, дескать, хочешь меня победить своим велеречием!» Тогда мы, видя, что это все происходит от гнева, а не от разума, оставили вашу милость в покое, о чем теперь просим и тебя. Так что, скачи, господин мой, по стремнинам, как сам хочешь! Ибо каждый человек имеет свою волю, а это значит, что если ты себе что-либо постановил, то трудно тебя от этого отговорить. А если бы ваша милость хотел говорить с нами для своей пользы, а не для того, чтобы нас испытать, то не таким образом следовало бы и задавать вопросы, и проявлять вашу волю, — если бы это делалось для духовной пользы и во имя спасения души.

А что ся тыче о епискупахъ богатыхъ и о мнихех многостяжательных, имъже были надавали предки наши именей не на кормчемство а не на пожитки скверныя, но странноприимства ради и убогих за поможения, и на благолѣпие церковное. А яко ныне ими шафуют[19] — нехай имъ Бог судит, а не яз, бо я маю и свое бремя грѣхов тяжко, о немъже есми повелен отвѣт дати праведному судии. Но не о тѣхъ намъ слово, но истинных, апостолъ подобных епископехъ и о мнихѣх нестежательных, ангельское житие проходящих, ихъже Лютор вкупе смешав с нынешними законопреступники, похуливъ и уставы ихъ отверглъ, яко и ваша милость блаженного оного и многие святыни и исполненного Домаскина. А мню, ихже не читаючи, а ни досвѣтча, только слыша от претора,[20] хулишь ю: книга его не преведена во словенско, а естьли часть нѣкая и преведена, тогды такъ от нерадящих и от приписующих запсовано, иже неудобно ко выразумѣнию. А у грѣков и у латын вся есть. И ваша милость и учительство, пан Игнатей, не токмо по-грѣцки, але и по-латынски, сподеваяся, ани мало не умѣете, только хулити и сваритися искусны есте. Можате тамо, по той польской барбарии наученыя, сѣти рабити,[21] не стыдещеся боговидца Исайя пророка словѣс: «Горѣ прелагающему свет во тьму и тьму во свѣтъ, и глаголющему сладкое горкое и горкое сладко»,[22] и прочие, чего бых вашей милости вседушно не зычил.[23] Естьли бы могло быти, ижебы есте отворили и другой стране ухо, ноипаче же памятающе на праотецъ своих правовѣрие.

А что касается богатых епископов и многостяжательных монахов, которым наши предки в свое время давали много средств, так это не для того, чтобы их тратить на еду и на скверное имущество, а для приюта и для помощи убогим, и на украшение церкви. А как они теперь ими распоряжаются — то пусть их судит Бог, а не я, ибо у меня и свое бремя грехов тяжелое, и о нем мне велено держать ответ перед праведным судьей. И не о них я хочу говорить, а об истинных, подобных апостолам, епископах и нестяжательных монахах, ведущих ангелоподобное житие, тех, которых Лютер смешал вместе с нынешними законопреступниками и подверг хулению, и чьи уставы отверг, так же как и ваша милость отверг этого блаженного, исполненного великой святости Дамаскина. Думаю, что ты ругаешь его книгу, не прочитав ее и не разбираясь в ней, а только зная о ней понаслышке от этого разбойника: ведь книга его не переведена на славянский, а если какая-нибудь часть и переведена, то так испорчена нерадивыми переписчиками, что в ней невозможно разобраться. А на греческом и на латинском она есть в полном виде. Да только думаю, что ни ваша милость, ни учитель ваш, пан Игнатий, не только греческого, но и латыни нисколько не знаете, а изощряетесь лишь в хулении да в ругани. Можете себе, выученные на этой польской тарабарщине, расставлять сети, не стыдясь слов боговидца пророка Исайи: «Горе почитающему свет тьмою, а тьму — светом, называющего сладкое горьким, а горькое сладким», и прочее, чего бы я от всей души вашей милости не пожелал. Если бы только могло так случиться, чтобы вы отворили свое ухо и в другую сторону, помня прежде всего о правоверии своих праотцев!

Писанъ на Ковлю, по рожении Исуса Христа, сына Божия, 1575-го месяца марта двадесять перваго дня.

Писано в Ковеле, 1575-го года от рождества Иисуса Христа, сына Божьего, месяца марта 21 дня.



[1] На тую-то... дышущеи. — Этот первый абзац Послания представляет собой, скорее всего, более позднюю приписку, попавшую затем в основной текст письма. На это указывает как стиль приписки, так и тот факт, что в рукописи в слове «пане», которым начинается следующий абзац, буква «п» отсутствует, как это часто бывало, когда писец забывал написать киноварный инициал. Неясно, о каком соборе, который собирали «люторове», идет речь.

[2] ...паче же... стесняемы... — Живя на Волыни, Курбский должен был непрестанно доказывать перед местной шляхтой свое право на дарованные ему королем Сигизмундом Августом имения, часто с оружием в руках. Об этом свидетельствуют, в частности, многочисленные сохранившиеся документы из владимирских книг городских.

[3] ...пророцы... — В рукописи «прорады». Испр. по смыслу.

[4] «Хвалю... держите». — I Кор. 11, 2.

[5] «Тѣмъже... вашим». — 2 Сол. 2, 15.

[6] ...чрезъ Езекеиля... — Ср. Иез. 3, 18—21.

[7] На поле: Еже есть Игнатий чернецъ, и вторый Феодосий Кривой, а последи и арианином сталъ, яже развращенъ очима и душею бысть.

[8] ...Симоновых и Николаевых... Калвина... — В этом отрывке Курбский в сжатой форме излагает историю еретических движений, ограничиваясь именами главных ересиархов, равно как и их оппонентов. Себя он ставит, таким образом, в один ряд с виднейшими богословами прошлого, а главными своими противниками видит современных протестантов — Меланктона, Лютера, Цвингли, Кальвина, а также их последователей — Феодосия и Игнатия.

[9] На поле: на не согласилися.

[10] На поле: непостолянные от непостояннаго духа подвизаеми.

[11] На поле: чреволюбному.

[12] ...тевтопрофидом... — Искаженная форма слова «псевдопрофет».

[13] «По первом... отлучитися»... — Ср. Тит. 3, 10.

[14] ...на лыцыях... — На торгах, от латинск. licitatio — аукцион, продажа.

[15] ...в Корцу... — Корец — резиденция князей корецких, богатое торговое местечко. Вероятно, именно здесь, на «лыцыях», происходили диспуты, о которых говорит Курбский.

[16] На поле: свидѣтелехъ.

[17] На поле: неподобных словъ.

[18] На поле: по высоких мѣстѣх.

[19] На поле: владѣютъ.

[20] На поле: преступника. ...от претора... — От латинск. praedator — разбойник, грабитель.

[21] На поле: творити.

[22] «Горѣ... сладко»... — Ср. Исход. 5, 20.

[23] На поле: не изволяхъ.

Кодиан Чаплич, представитель волынского шляхетского рода Чапличей-Шпановских, принадлежал, как следует из текста письма, к той части волынской шляхты, которая оказалась затронутой реформационными веяниями. В своем имении он приютил бежавших из России вольнодумцев Феодосия Косого и Игнатия, проповедовавших антитринитаристские идеи. Обличительный пафос Курбского направлен прежде всего против них.