"Кто брат, кто сестра, или Обман за обманом"

Минимизировать
— 214 —

«Кто брат, кто сестра, или Обман за обманом». Опера-водевиль на музыку Верстовского создавалась Г. в соавторстве с Вяземским в конце 1823 г. Сюжет «Кто брат, кто сестра…», сочетал в себе два излюбленных приема: «роман на большой дороге» и «водевиль с переодеванием». О польском колорите Вяземский пишет в своих воспоминаниях: «Незадолго перед тем возвратился я из Варшавы. В память пребывания в Польше предложил я Грибоедову перенести место действия в Польшу и дать вообще лицам и содержанию польский колорит. Каюсь, — двум девицам, участвующим в пьесе, дал я имена Антося и Лудвися в честь двух варшавских сестер-красавиц, которых можно было встретить на всех гуляниях, на всех спектаклях, одним словом, — везде, где можно было на людей посмотреть, а особенно себя показать» (Восп. С. 11). Память о пребывании в Польше должна была сохраниться и у Г. со времени его службы в Кавалерийских резервах. Хлопоты о постановке пьесы и ее несостоявшейся публикации отражены в переписке Вяземского с А. И. Тургеневым (см.: ОА. Т. III. С. 5). Опасения Вяземского о возможных придирках театральной цензуры не оправдались, и водевиль был пропущен «без перемен» (Там же. С. 5). Однако не сбылись и надежды на публикацию текста отдельной брошюрой («…напечатать нужно будет, потому что ее, верно, убьют в игре», — писал Вяземский Тургеневу): опера-водевиль увидела свет лишь через много лет после смерти ее основного автора — Г. (отрывки — РВ. 1873. № 9; полностью — ПСС. 1889. Т. 2).
 
Работа над произведением могла быть начата в сентябре 1823 г., когда Г. вернулся в Москву из имения С. Бегичева Дмитровского, и продолжалась до декабря 1823 г., когда были написаны тексты последних романсов, а в начале января 1824 г. было получено цензурное разрешение на постановку. На титульном листе Петербургского цензурного списка обозначено: «Кто брат? кто сестра? или Обман [один из тысячи] за обманом. Новая опера-водевиль в 1-м действии. Оригинальное сочинение с хорами и разнохарактерным дивертисментом. Музыка соч. А. Н. Верстовского. Представлять дозволяется. № 14. 10-го генваря 1824 года. Секретарь В. Соц». Впослед ствии Вяземский рассказывал об обстоятельствах работы над пьесой: «В первой половине двадцатых годов <…> директор московского театра Ф. Ф. Кокошкин, с которым находился я в приятельских отношениях, просил меня написать что-нибудь для бенефиса Львовой-Синецкой. <…>. Я ему отвечал, что не признаю в себе никаких драматических способностей, но готов ссудить начинкою куплетов пьесу, которую другой возьмется состряпать. Перед самым тем временем познакомился я в Москве с Г., уже автором знаменитой комедии. Я сообщил ему желание Кокошкина и предложил взяться вдвоем за это дело. Он охотно согласился. Мы условились в некоторых основных началах. Он брал на себя всю прозу, расположение сцен, разговоры и проч. Я брал — всю стихотворную часть, т. е. все, что должно быть пропето. Г. принадлежит только один куп-
— 215 —

лет: „Любит обновы / Мальчик Эрот…“ и проч.» (Восп. С. 81). Это утверждение, относящееся к 1873 г., не вполне точно. Перу Г. принадлежат здесь и некоторые другие стихотворные тексты. Очевидно, Вяземский запаздывал со своей работой, и Г. подключился к сочинению стихов. Не дошедшая до нас рукопись Г. с внесенными в нее куплетами Вяземского была переписана для московской постановки, на титульном листе этого списка имеется помета: «По сей суфлируют. Потребно для сцены 2 подорожные». Список относится, по всей вероятности, к декабрю 1823 г., так как в это время Г. пишет Верстовскому о продолжении работы с Вяземским и пересылает текст куплетов «Любит обновы…», а 7.1 Вяземский уже пишет А. И. Тургеневу: «Я жду водевиль из театральной цензуры». Возможно, для этого в Москве была сделана копия, ото сланная в Петербург для прохождения театральной цензуры, тогда как Московский список оставлен в Москве, чтобы начать репетиции к приближавшемуся бенефису Львовой-Синецкой.
 
Прибыв в Петербург в конце мая 1824 г. и начав готовить пьесу к петербургской постановке, Г. внес в текст некоторые изменения. Сокращены пространные монологи; первые шесть строк второго музыкального номера (куплеты Рославлева), в петербургском варианте приписанные почтмистру, переданы Рославлеву младшему в соответствии с исправлениями в клавире. Два романса на слова Вяземского вычеркнуты и заклеены листками с текстами Г.: «Спокоен, кто любви лукавой…» (явл. 10) заменен на «Стократ счастлив, кто разум свой…»; «Не правда ли! уж нас не посетят…» (явл. 22) — на «Любви туман и сумасбродство…». Романс Г. «Ах! точно ль никогда ей в персях безмятежных…» (явл. 22) заклеен в Московском списке текстом Вяземского «Скажите, точно ль нежной власти…», а в Петербургском цензурном списке — текстом Г. «Неужли никогда в ней кровь…» в составе двух куплетов. В финальных куплетах зачеркнут куплет Юлии и на обложке записан новый в соответствии с полноценной вокальной партией певицы Монруа (в Москве Львова-Синецкая не пела). Во всех петербургских списках куплеты «Бар и барынь все бранят…» отсутствуют, но они записаны в обеих партитурах — московской и петербургской.
 
Опера-водевиль поставлена впервые в Москве — 24.1.1824 г. в театре на Моховой (см.: МВед. 1824. № 6) без успеха: «…если пьеса не совершенно пала, то разве оттого, что на официальной сцене пьесы падать не могут», — писал впоследствии Вяземский (Восп. С. 81). Спектакли повторились еще три раза: 29.1, 5.2 и 16.2. Критика встретила их недоброжелательно (см.: BE. 1824. № 5. Март. С. 76–78). Водевиль послужил поводом к критической и эпиграмматической полемике между его авторами, с одной стороны, и их литературными противниками М. А. Дмитриевым и А. И. Писаревым — с другой. Первые петербургские постановки пьесы состоялись 1, 7 и 11.9.1824. По свидетельству Арапова, «этот водевиль, очень ловко и игриво написанный, имел успех» (Арапов. С. 358). Таким образом, хотя позднейшие воспоминания Вяземского говорят о «падении» пьесы, очевидно, что по крайней мере в Петербурге она пользовалась успехом у театральной публики и вошла в число популярных в то время опер-водевилей как типичный образец этого жанра.
 
Работа над музыкальной пьесой сблизила творчески и дружески трех соавторов — Г., Вяземского и Верстовского, каждый из которых имел уже достаточный опыт сочинения подобных произведений, преимущественно на заимствованные переводные сюжеты. Вяземский, вопреки собственному утверждению об отсутствии «драматических способностей», был переводчиком с французского одноактной комической оперы «Певец и портной» (1820) и комедии-водевиля Э. Скриба «Бальдон ские воды» (1824); Верстовский к тому времени стал уже признанным композитором-водевилистом (дебютировал в 1819 г.), и пьеса Грибоедова — Вяземского стала для него этапной как первый оригинальный водевиль. Для Г. это было последнее обращение к легкой драматургии.
 
На сцене же пьеса изредка появлялась вплоть до последних лет. В 1990-х гг. она ставилась в петербургском Драматическом
— 216 —

театре на Литейном и в Смоленском драматическом театре.
 
Верстовский А. Кто брат, кто сестра, или Обман за обманом. Опера-водевиль в одном действии. Текст А. Грибоедова и П. Вяземского / Лит. редакция Н. Пиксанова; Вступ. статьи Н. Пиксанова и А. Войновой. М.; Л., 1949; Kosny W. «Eine Komodie auf die Schnelle»: Aleksandr Griboedov und Vjazemsk.s Opernyadeville Кто брат, кто сестра, или Обман за обманом // Mundus narratus. Festschrift fur Dagmar Bukhart zum 65. Geburtstag. Sonderdruck, 2004.