ЗАХАРЬИН Петр Михайлович [ок. 1750, Козлов — 1800 (?)]. Сын богатого торговца; впосл. однодворец с. Никольского, «что на Сурене», Козловского у. Тамбовской губ. Воспитывался в Саратове в семье крупного чиновника, обучался нем. языку, арифметике, правописанию; затем находился на военной службе и (по свидетельству лиц, слышавших его рассказы о себе) участвовал в рус.-тур. войне 1768—1774. «Получив развращение в своем поведении и сильное пристрастие к пьянству» (Г. Р. Державин), был уволен из армии. Наследство, доставшееся ему по смерти отца, он расточил, дошел до нищеты и зарабатывал на жизнь уроками нем. языка в небогатых дворянских домах. В то же время З. много читал, «имея натуральную способность к словесным наукам, упражнялся с самой своей молодости», писал стихи, гл. о. духовного содержания, в которых Державин находил «нарочитый природный дар», считая, однако, что их автор «ни тонкости мыслей, ни вкуса, ни познания не имел».
Литературную известность З. приобрел речью, которую произнес 22 сент. 1786 при открытии Гл. нар. уч-ща в Тамбове. Получившая широкий резонанс как выражение мыслей и чувств тянущегося к знанию простолюдина, «теперь только от сохи», она была напечатана в нескольких периодических изданиях («СПб. вед.», «Зеркало света», «Новые ежемес. соч.»), выпущена двумя отдельными изданиями (1788 и не ранее 1792), переведена на иностранные языки. Сразу после публикации речи возникли споры о ее авторстве. Державин утверждал, что представленные ему на просмотр черновики З. оказались «сущий вздор, ни складу, ни ладу не имеющий», и что всю речь сочинил он сам. Однако некоторые детали, вошедшие в речь и повторяющиеся в романе «Арфаксад», дают основания полагать, что текст З. был все же использован Державиным, чья роль состояла в его основательной обработке и режиссуре театральных эффектов декламации.
Речь обратила на З. внимание императрицы, но его положение не изменилось. За ним, по свидетельству Державина, присылали из Петербурга курьера, но он загулял и его не смогли разыскать. Сам З. рассказывал, что Тамбовский приказ обществ. призрения, не признавая его автором речи, отказался выплачивать назначенную ему пенсию и что с целью доказать свои литературные способности он написал роман «Арфаксад».
В «Предуведомлении» к «Арфаксаду» З. излагает собственную версию биографии, согласно которой его отец, пленный татарин, приняв православие, поселился в Козлове и нажил торговлею значительное состояние. После смерти отца наследство расхитили, и сыну достался лишь дубовый сундук, «заключавший в своих недрах разные ни к чему не удобные и без разбору набросанные бумаги». Сам З. якобы получил крайне ограниченное образование («российской грамоте обучался у сельского дьячка»). Сведения об отце, по всей вероятности, достоверны, но в остальном автобиография рассчитана на то, чтобы поддержать впечатление об авторе «Арфаксада» как о талантливом простолюдине-самоучке и создать внешне правдоподобную легенду об обстоятельствах появления на свет «древней халдейской повести».
Ок. 1790 З. переселился в Москву, где жил в крайней нищете. В 1797 по приглашению адмирал» Н. С. Мордвинова, которому очень понравился «Арфаксад», он переехал в Николаев, где получил место школьного учителя и был произведен в офицерский чин. Обстоятельства последних лет его жизни неизвестны. Различные печатные источники называют разные даты смерти З.: 1798, 1800, 1810.
«Арфаксад» (1793—1796, ч. 1—6; 2-е изд. Николаев, 1798, ч. 1—4) — воспитательный, философско-политический роман. Образцом З. служил «Телемак» Ф. Фенелона, которому он в некоторых деталях непосредственно подражал (напр., цветистые «гомеровские» описания рассветов и закатов). Героические деяния и приключения персонажей, любовные коллизии, экзотический колорит древнего Востока служат развлекательным фоном, на котором читателю преподносятся серьезные уроки, имеющие целью воспитание его разума и сердца и касающиеся актуальных для XVIII в. проблем политики, философии, нравственности и религии.
Мн. эпизоды романа иллюстрируют теорию общественного договора, объясняя происхождение сообществ людей и власти, возникновение неравенства, насилия, войн, восстаний. З. пропагандирует идею абсолютной монархии. По его убеждению, «общественный совет без личного вождя (т. е. демократическое правление) есть не что иное, как толпа страстей и нелепое сборище разномыслящих наклонностей». В золотой век, когда «приятная независимость царствовала во вселенной» и «не знал род человеческий имени собственности», людьми управляли мудрые старейшины семейств, которые «все свои мысли и попечения полагали <…> в снискании общего блага». «Искренность равенства» разрушили люди от рождения властолюбивые, гордые и надменные, которых охота приучила к крови, сделала свирепыми и дикими; их насилия, беззакония и борьба за власть породили войны, убийства, кровопролитие, зависть, ненависть и т. п. Тогда для поддержания порядка и взаимной защиты люди приняли «первые условия общественного устройства» и стали избирать верховного правителя. Устанавливая верховную власть, люди обязуются ей повиноваться, «никаких не делать противоположений», но за ними сохраняется право вносить свои предложения «без малейшего надмения или претолкования народу в дурную сторону». Верховная власть должна бдительно следить за действиями назначаемых ею начальников и чиновников, т. к. в противном случае возникают злоупотребления, тяжело сказывающиеся на положении народа и вызывающие мятежи, к которым подстрекают люди, преследующие свои корыстные цели и обманывающие народное легковерие. Верховный правитель во всех случаях имеет право подавлять восстание, поскольку народ обязался ему повиноваться, а он дал клятву «защищать право своей власти, яко основательницы общего покоя и тишины, благоразумием и силою». Даже недостаточно ревностное исполнение властью своих обязанностей не может служить основанием для пересмотра договора: власть должна быть наследственной. Теория общественного договора сочетается у З. с провиденциализмом (насилие и прочее зло на земле — божья кара за грехи и беззакония людей). Одновременно З. полемизирует с руссоистской идеализацией патриархального сельского уклада, доказывая, что «между бедными хижинами <…> тож господствуют лесть, обман и насилие». Ход событий, поступки персонажей в «Арфаксаде» служат автору поводом для пространных нравоучительных рассуждений на различные темы. В свете концепций т. н. «естественного богословия» разумность и рациональность мироздания рассматриваются как доказательство существования «всесильного и всеблагого, все устроившего и всем управляющего существа». В разных местах романа приводятся различные естественнонаучные и исторические сведения, свидетельствующие о том, что З. был знаком с трудами в этих областях знания. Он несомненно читал сочинения Ж. Бюффона, книги по истории Древнего Востока, в частности об Индии. В круг источников «Арфаксада» входили и Библия, и рукописные переводы, и какие-то сочинения на нем. языке.
Наиболее насыщены политической и моральной проблематикой т. 1—2 романа; в дальнейшем преобладает авантюрный элемент. Т. 5—6 по заявлению З. в предисловии ко 2-му изданию, были напечатаны против его воли. Переиздавая роман, З. произвел стилистическую правку, придав большую возвышенность стилю изложения, несколько сократил вступительные «аргументы» и внес незначительные композиционные изменения; заново, по словам З., были написаны последние два тома (в настоящее время не известно ни одного их экземпляра, так что, возможно, в изд. 1798 они не были напечатаны).
В «Арфаксаде» сказалось сильное влияние традиций барочного галантно-героического романа, продолжавшего пользоваться популярностью в рус. низовой, массовой литературе (рыхлая композиция, построенная по принципу многоступенчатого «рассказа в рассказе», многочисленные повторы и т. п.).
Кроме «Арфаксада» З. принадлежит книга «Путь к благонравию, или Сокращенное наставление обучающемуся юношеству, содержащее в себе полезные и нравоучительные правила для всякого звания и состояния людей» (1793; два переизд.). Этот сборник имел целью воспитание христианского благочестия, верноподданнических чувств, послушания родителям и прилежания. В февр. 1794 З. подал на рассмотрение духовной цензуры рукопись еще одного нравоучительного сочинения, «Мысли несчастного поселянина, или Нужное родительское наставление сыну», но рассмотрение ее затянулось, а 27 июля 1797 Синод определил возвратить ее автору для представления в светскую цензуру (ЦГИА, ф. 796, оп. 75, № 54; не изд.).
Последние две книги З. вышли в период его пребывания в Николаеве. Псевдоисторический роман «Приключение Клеандра, храброго царевича Лакедемонского, и Ниотильды, королевны Фракийской» (Николаев, 1798, ч. 1—2) представлял собой переработку «Верного Калоандра» Д.-А. Марини (1652), который был известен З. по рукописному переводу. Хорошо усвоив манеру письма авторов галантно-героических романов XVII в., З., по наблюдению В. В. Сиповского, возвратил, не зная подлинника, произведению те черты прециозности, которые оно утратило в грубоватом и сжатом пересказе рукописной повести. Основу исторического труда З. «Новый синопсис, или Краткое описание о происхождении славено-российского народа…» (Николаев, 1798) составил включенный в него почти целиком и подвергнутый стилистической модернизации «Синопсис» Иннокентия Гизеля (восемь изд. в XVIII в.). Материалы для дополнений и уточнений, а также для нескольких глав, излагавших историю России тех периодов, которые не были освещены Гизелем, З. черпал в трудах Ф. А. Эмина, М. M. Щербатова, И. Н. Болтина. Основная идея «Нового синопсиса…» — обоснование необходимости абсолютной монархической власти; ей, согласно З., Россия была обязана периодами своего возвышения и могущества; ее отсутствие и междоусобицы приводили к упадку и к установлению иноземного ига. Территориальная политика Екатерины II рассматривается как возвращение «в недра своего отечества» «древнего российского достояния», отнятого у России в эпохи ее слабости.
По свидетельству современника, в Николаеве З. написал также поэму в двенадцати песнях «Пожарский». Неосуществленным остался замысел произведения в жанре «философского путешествия», сюжетную канву которого должны были составить странствия Конфуция.
Лит.: Житель сев. лесов. Несколько слов об однодворце-писателе П. М. Захарьине. — Отеч. зап., 1823, № 33; Кононов А. Захарьин. — Моск. вед., 1859, 12 авг., № 190 (ср. там же заметки Н. Луженовского, В. Собчакова, М. Лонгинова: 14 авг., № 192: 16 авг., № 194; 18 авг., № 195); Державин. Соч. (1864—1883), т. 5—6 (1869—1871); Салиас Е. Державин — правитель наместничества (1785—1788). — Рус. вестн., 1876, № 10; Никольский А. Козловский однодворец П. М. Захарьин. — Рус. старина, 1896, № 4; Сиповский. Очерки, т. 1, вып. 1 (1909); Шкловский В. Чулков и Левшин. Л., 1933; Капустина Е. Г. Из истории рус. культуры эпохи Просвещения: П. М. Захарьин. — В кн.: Историогр. и ист. проблемы рус. культуры / Сб. ст. М., 1982.
В. Д. Рак