НАРЫШКИН Алексей Васильевич [4 (15) VIII 1742 — 30 VIII (11 IX) 1800, Москва; похоронен в Донском м-ре]. Младший брат С. В. Нарышкина. Получил домашнее образование под руководством Иннокентия Нечаева (будущего архиепископа Псковского и Рижского), который пробудил в Н. литературные интересы. В 1760 отец привлек Н. к занятиям, познакомившим его с гражданским устройством и местными особенностями России. В 1762 Екатерина II определила его в Сенат аускультантом для изучения делопроизводства. 1 июня 1765 вместе с чином ротмистра Н. получил назначение адъютантом в штаб генерал-фельдцейхмейстера Г. Г. Орлова. В качестве его генеральс-адъютанта Н. находился в свите Екатерины II во время ее путешествия по Волге и принял участие в коллективном переводе «Велизария» Ж.-Ф. Мармонтеля (гл. 7 и 8). По возвращении в Москву награжден придворным званием камер-юнкера. В Комиссии нового Уложения представлял дворян Старицкого у. Московской губ.; был членом частных комиссий — дирекционной и «об общем праве», причем работал в них под наблюдением и руководством непосредственно императрицы и, числясь вторым по чину и порядку избрания, имел доступ во все присутственные места. «Я был живой по натуре, привыкший немного владеть пером на моем языке и знакомый несколько с моим отечеством, — вспоминал позднее Н. — Я горячо принялся за дело и в увлечении решил сделать все, что можно, и работать, насколько хватит сил. <...> Одобрение императрицы> вызвало во мне страстное влечение к занятиям, направленным ко благу моей отчизны» (ИРЛИ, ф. 265, оп. 2, № 583; № 1744). Н. горячо отстаивал дворянские преимущества (в частности, в полемике с А. А. Нартовым, В. Т. Золотницким), рассматривая их как неотъемлемые наследственные права сословия, которые не могут приобретаться выслугой.
В кон. 1768 Н. передал депутатские полномочия Н. Н. Трубецкому и получил отпуск для лечения за границей. Попутно, между 4 мая и 7 июня 1770, ему были даны секретные дипломатические поручения к туринскому двору, при котором он был назначен «в запас министром <посланником> 2-го ранга». Переговоры Н., в результате которых он предложил заключить договор наступательный и оборонительный с малозначительным Сардинским королевством, были встречены в Петербурге с недоумением, после чего он отправился в путешествие по Южной Европе, а затем в Германию и Францию.
Н. интересовался философией энциклопедистов, принимал участие в подготовке издания М. М. Хераскова «Переводы из “Энциклопедии”» (1767; статьи «Экономия (нравоучение и политика)» и «Право естественное» вошли в ч. 2—3 сборника). В 1771 состоялось знакомство Н. с Ч. Беккариа, продолженное перепиской. Подводя итоги своему путешествию по Европе, Н. писал Беккариа из Ахена (2 мая 1773): «Я видел больше ума и воображения, чем рассудительности и здравого смысла, больше безумцев, чем мудрецов, больше обмана, чем истины. Но зато мне довелось видеть меньше злых, чем добрых, и если я ошибаюсь в этом мнении, то все же верю, что люди могут стать лучше благодаря хорошим законам». В Париже Н. познакомился с Д. Дидро. В мае 1773 они встречаются на водах в Ахене, а в авг. в одной коляске выезжают из Гааги в Петербург, куда Дидро был приглашен Екатериной II. Здесь Н. поселяет его в доме брата, С. В. Нарышкина; участвует в подборе книг для него (часть книг попала к Дидро из библиотеки отца Н.); видимо, знакомит с произведениями рус. литературы и сообщает сведения о литераторах.
Н. был одним из основных информаторов Дидро по вопросам рус. законодательства и государственного устройства. Дидро характеризовал его как человека, в отличие от мн. его соотечественников, хорошо знавшего Россию, и указал, что плодом бесед с Н. явились написанные им в Петербурге и предназначенные для Екатерины II «Философические, исторические и другие записки различного содержания». Характерно, что Н. пытался использовать Дидро, чтобы сообщить императрице мысли и проекты, волновавшие его самого. В частности, «Исторический очерк о представительных учреждениях» Дидро, содержавший мысли о превращении Комиссии нового Уложения в постоянное представительное учреждение (типа англ. парламента), был создан автором «по настоянию г-на Нарышкина, которого заинтересовали эти идеи, и он решил, что они могут быть любопытны и для государыни».
21 апр. 1773 Н. стал камергером двора; в кон. года он был послан в Стокгольм с поздравлениями к герцогу Судерманландскому в связи с назначением его наследником швед, престола. В 1774 Н. — псковский губернатор; в июне—июле сопровождал вел. князя Павла Петровича в Берлин для знакомства с будущей императрицей Марией Федоровной. С 1777 по 1778 занимает должность полоцкого губернатора; в 1784 получает чин т. советника и назначается сенатором в 4-й Деп. Сената. 1785—1787 Н. проводит в поездках, вместе с А. Р. Воронцовым ревизуя устройство почти всех губерний европ. части России (до Урала) и административную деятельность в них.
В 1790-е гг. Н. отходит от дел, испрашивая себе длительный отпуск по болезни. По мнению Г. Р. Державина, известную роль в этом решении сыграло поданное Н. особое мнение по делу И. В. Якоби (1789), не понравившееся Екатерине И. В эти годы Н. вновь уезжает лечиться за границу. Во время своих заграничных вояжей он пишет на фр. языке две книги: «Ressouvenis sur la Russie écrit entre Aixla-Chapel et Spa» (1-е-З-е éd.Riga, 1791—1792) и «Quelques idées de passe-temps, par 1.50. Augmentée de quelques pieces, qui n’ont point été imprimée jusqu’ici, quoiqu’antérieurs à celles qui ont déjà paru» (Riga, 1792); оба сочинения существуют также в пер. Ф.-И. Альбаума на нем. язык: Beschäftigugen meiner Musse und Rückerinnerungen an Russland. Riga, 1794; а «Quelques idées...» в пер. М. Н. Баккаревича на рус. язык: Мысли беспристрастного гражданина. М., 1793 (поcв. П. А. Зубову). В первой брошюре Н. кроме некоторых биографических подробностей излагает свой взгляд на рус. историю в целом, выражая явные симпатии к допетровской старине. Рус. добродетели этого времени Н. противопоставляет порожденному новейшей философией меркантилизму Запада. С точки зрения Н., Екатерина II в своей внутренней политике возрождает народный дух и просвещает Россию, не насилуя, в отличие от Петра I, природу рус. человека в угоду чуждым образцам.
«Мысли беспристрастного гражданина» являются непосредственным откликом на события фр. революции и направлены на опровержение провозглашенных ею принципов «вольности» и «равенства». Нападая на «газетчиков», «считающих себя философами», Н. возвращается к идеям «Наказа» Екатерины II и сословным спорам в Комиссии нового Уложения.
Остаток жизни Н. провел в калужской деревне невдалеке от имения А. Н. Радищева Немцове. 21 сент. 1797 Радищев писал А. Р. Воронцову: «Соседей хоть пруд пруди, но я никого не видел. Г-н Алексей Васильевич Нарышкин с семьей; он болен, живет в 8 верстах».
Как поэт и переводчик Н. впервые заявил о себе в «Трудолюбивой пчеле» А. П. Сумарокова (1759. Февр.; Сент.), где появилась его элегия «Как только лишь глаза тебя мои узрели...» (подп. — «А. Н.»; в подборке элегий Сумарокова, С. В. Нарышкина, А. А. Ржевского) и прозаические отрывки «О несовершенстве человеческом», «О верности», «О многоговорливом» из «Мнений» Ю. Т. Оксеншерны (в совм. пер. Н., С. В. Нарышкина, С. И. Глебова). Более разнообразно Н. выступает в 1760-е гг. в журналах М. М. Хераскова. В «Полезном увеселении» (1760. Ч. 2. Дек.; 1761. Ч. 3. Май; Ч. 4. Дек.; 1762. Ч. 5. Февр.; Март) он публикует две «молитвы» («утреннюю» и «на злобу»), «Быль» (о бездельнике) и «Притчу» (о клеветнике), «Сонет» (на те же рифмы, что и напечатанный рядом сонет Ржевского), оду на смерть Елизаветы Петровны и на воцарение Петра III; отдельно были напечатаны две оды Н. на тезоименитство Екатерины II (1763 и 1765). Свидетельством дружеских отношений Н. с Глебовым, кроме совместных переводов, служит посвящение ему последним своего перевода драмы Д. Дидро «Побочный сын, или Опыт добродетели» (1766), которую, как пишет Глебов, он перевел по настоянию Н. и просит припять «с таковым же чувствованием, с каковым я для вас переводил». Наиболее показательным для умонастроения Н. является обмен дидактическими стихотворными посланиями с Ржевским, видимо наиболее близким ему из литераторов херасковского кружка (одно «письмо» Н. и пять посланий Ржевского — Полезное увеселение 1761. Ч. 1. Янв.; Авг.; Сент.; Своб. часы 1763. Февр.; Дек.). Они свидетельствуют об интенсивном участии Н. в обсуждении вопросов этической философии. С одной стороны, он выражает уверенность в предустановленной общественной гармонии «Для пользы вместе всех здесь каждый сотворен, Последний человек сообщества есть член». С другой — он наблюдает борьбу эгоистических интересов, нарушающую общественное равновесие, и размышляет о способах если не исправить общество, то остаться в стороне от человеческих «безумств», приобрести «сердечный покой». Выход видится в разумном самоограничении, пренебрежении «суетой», при общении к «добродетели» в кругу друзей-единомышленников. Практическую ценность подобной «святой философии» Н. определил в «Стихах анакреонтических» (Полезное увеселение. 1762. Ч. 5. Июнь) «Исправляя наше сердце, Век дает нам золотой; Просвещает наши мысли, Умеряет в нас желанья <...> Всем велит как братьям жити, Слабости другим прощати И собой не возноситься».
С развитием в обществе интереса к подобным настроениям усиливалось внимание современников к Н. Крайне снисходительное упоминание о творчестве Н. («писал мелкие стихотворения и перевел кое-что», хотя «имел еще более успеха в обществе, чем его старший брат» — см.: Лейпцигское известие (1768)) сменяется во фр. переиздании указанного сочинения, подготовленном в Ливорно при участии С. Г. Домашнева (1771), значительно более высокой оценкой стихотворений Н., особенно «по красоте мыслей». В заключение издатели отмечали: «Общество ожидает, что из него выйдет столько же приятный как и серьезный писатель. Оно имеет право упрекать его, что он уже давно не дает ему никакого произведения. Теперь он путешествует на юге Европы и без сомнения для того, чтобы запастись новыми литературными богатствами». На деле Н. с этого времени отходит от литературы, хотя и не порывает вполне с писательскими кругами; известно обращенное к нему послание Ю. А. Нелединского-Мелецкого (1782), созвучное стихам Н. Былая репутация литератора способствовала избранию Н. в члены Рос. Академии (2 окт. 1787), которая тем самым отдала « справедливость его дарованиям, отличному знанию языка отечественного и трудам, употребленным на тот предмет».
Лит.: Лонгинов М. Н. Братья Нарышкины // Рус. старина. 1870. № 7; Сб. Рус. ист. о-ва. СПб., 1881—1896. Т. 33, 36, 42, 97; [Шляпкин И. А.]. Из истории рус. лит. в XVIII в.: (А. В. Нарышкин) // Тверская старина. 1912. № 4; Райский Б. Г. Дидро и братья Нарышкины // Фр. ежегодник. 1982. М., 1984.
В. П. Степанов