ПРОКУДИН-ГОРСКИЙ (до 1791 — Прокудин, Пракудин) Михаил Иванович [1744 — до 1813, Москва(?)]. Происходил из дворян Владимирской губ., где находилось родовое имение П.-Г. Фуникова гора. В детстве был записан в гвардию капралом в Измайловский полк. Получил домашнее образование, в частности под руководством друга дома «кондуктора» (инженерного унтер-офицера) Г. А. Фемерса в течение шести лет занимался математикой. 15 февр. 1753 получил патент на чин подпоручика фурштата полевой артиллерии (СПбФ АРАН, ф. 3, оп. 1, № 742, л. 90—92), затем был переписан в Семеновский полк. Указом от 8 апр. 1759 был зачислен «дворянином посольства» в свиту чрезвычайного посланника в Константинополе Г. И. Шаховского (ГИАМ, ф. 4, оп. 14, № 1566—1569) и пробыл там с 23 окт. 1759 по 3 июня 1760. Тур. впечатления изложены П.-Г. в статье «Письма, или уведомления, в Москву...» (Ежемес. соч. 1764. Ч. 20. Июль; подп. — «М. П.»), в основу которой, видимо, легла реальная переписка с оставшимся в России другом, а также в главе «О дружбе» из сборника П.-Г. «Уединенное размышление...» (1770). Письма датированы 26 окт. 1759 — 2 июня 1760 и содержат как описание Константинополя и его древностей, быта и нравов турок, так и патриотические размышления. В письмо 2 включена беллетризованная любовная история о похищении из сераля, которую П.-Г. рассказывает как очевидец. По возвращении в составе посольства в Россию П.-Г. вступил в действительную службу сержантом в Преображенский полк. Вышел в отставку гвардии прапорщиком (дело о дворянстве П.-Г. — РГИА, ф. 1349, оп. 27, № 6815). Во время чумной эпидемии 1770—1772 находился в Москве, пользуясь доверием генерал-губернатора П. Д. Еропкина, о чем рассказывает в «Похвальном слове П. Д. Еропкину» (М., 1805; посв. Александру I). Вернувшись во Владимир, служил до 1781 асессором в Палате гражд. суда Владимирского наместничества. В 1778—1781 выбирался киржатским предводителем дворянства, и от лица дворянства произнес во Владимире ряд «речей», тогда же напечатанных в Москве: на мир с Оттоманскою Портою (10 июля 1775), к Р. Л. Воронцову на открытие Владимирского (дек. 1778) и Тамбовского (1779) наместничеств, к Екатерине II по случаю первого трехлетия выборов судей от дворянства (дек. 1781; перепеч.: Владимирские губ. вед. 1864. № 37). Им же был сочинен «Пролог. Торжествующий град Владимир» для сопутствовавших открытию наместничества торжеств (нояб. 1778; перепеч.: Рос. феатр. 1789. Ч. 30; Владимирский сборник. М., 1857; Филол. зап. 1876. Вып. 3); стихи, завершавшие в «Прологе» перекличку городов наместничества (явл. 7), были специально заказаны в Москве Е. И. Кострову. Опыты самого П.-Г. в стихотворном роде ограничиваются написанными на смерть Р. Л. Воронцова «Стихами, присланными из Владимира» и «Эпитафией» (Собеседник. 1783. Ч. 10). С Воронцовым у П.-Г., видимо, сложились добрые отношения: в аттестате, выданном П.-Г. как предводителю дворянства, Воронцов особо подчеркнул, что тот «при многих случаях особливое свое изъявил усердие и как в обозрениях, так и открытиях Владимирской и Тамбовской губерний, находяся при мне, все порученные ему должности исправлял со всею исправностию» (ГИАМ, ф. 4, оп. 14, № 1567). Хотя в своей ораторской панегирической прозе П.-Г. пользовался избитыми приемами и формулами, не проявив никакой стилистической изобретательности, он, видимо, считал себя мастером этого жанра. Только подобной уверенностью можно объяснить его обращение к переводу прославленных «похвальных слов» А.-Л. Тома полководцу Морицу Саксонскому (1781) и канцлеру Генриху д’Агессо (1783); в своих посвящениях к переводам П.-Г. переадресовал «слова» соответственно рус. вельможам П. Д. Еропкину и А. Р. Воронцову — военному и государственному деятелям.
В 1780 П.-Г. начал думать о переезде в Москву и обратился к И. И. Бецкому с просьбой удостоить его «заопекунского» звания (внештатный советник опекунства) по Моск. восп. дому. Между тем это почетное звание было отменено, а принять предложенное звание «опекуна», сопряженное с обязанностями контролера Восп. дома, П.-Г. отказался, сославшись на слабое здоровье (РГАДА, ф. 758, оп. 5, № 495). Остальную часть жизни П.-Г., причислившись к дворянству Московской губ., жил то в Москве, то в имении, не занимая никаких официальных должностей.
Первым оригинальным произведением П.-Г., появившимся в печати, был сборник моралистических статей «Уединенное размышление деревенского жителя» (1770; посв. М. Ф. Соймонову). Он называет его «записками своего размышления, в свободные часы на бумагу положенными», которые, «будучи великим неприятелем праздности, писал для своего уединенного удовольствия». Для статей сборника характерны руссоистские рассуждения о добродетельной от рождения природе человека, призывы сперва учить добродетели и лишь потом наукам, а также апология жизни в деревне, где «невинность, плугом управляющая и серпом жатву производящая, напоминает первобытность человеческую». «Уединенное размышление» послужило рекомендацией для приема автора в члены Вольного Рос. собрания при Моск. ун-те, но одновременно вызвало, по-видимому, и критические замечания: в предисловии к повести «Валерия» (1773; посв. П. Д. Еропкину) П.-Г. жаловался на своих «порицателей». Излагая в этой повести часть сюжета о Кориолане, П.-Г. подражал стилю и идеям переведенного на рус. язык «Велизария» Ж.-Ф. Мармонтеля и вышедшему анонимно «Нуме Помпилию» М. М. Хераскова (имени автора П.-Г. не знал). Канву рассказа о том, как римлянки спасают город от нашествия вольсков, П.-Г. строит, опираясь на Плутарха, Тита Ливия, «Римскую историю» Ш. Роллена и др. печатные источники, набор которых свидетельствует о его литературной начитанности.
Наиболее последовательно П.-Г. выступал как драматург, автор бытовых комедий в прозе. В 1773 напечатал комедию «Самохвал», изобразив в ней грубого и необразованного мелкопоместного дворянина, сутягу и ростовщика, мнящего себя светским барином. Возможно, образ главного героя имел конкретные памфлетные черты, но общее направление пьесы — осуждение непросвещенного дворянства, восходило к сумароковской манере грубого фарсового бытописания (комедия П.-Г. кончалась дракой действующих лиц). Сатирической задачей и законами жанра обусловлены в данном случае и развенчивающие сельскую идиллию реплики слуги Провора: «Все уверяют, что сельская жизнь наполнена простоты, где невинность царствует; неправда, едва она и плугом управляет, не только в хоромах наших жительствует». В центре комедии «Добродетель, увенчанная верностью» (1774; посв. П. Д. Еропкину) — старозаветная помещица Суеверова, обирающая свою воспитанницу Безнадежнову и пытающаяся выдать ее замуж за богача скупца, разорившего своих крестьян. В этой почти лишенной действия (конфликт разрешается внезапным возвращением настоящего жениха — Постоянова) пьесе учтены некоторые находки Д. И. Фонвизина в «Бригадире» (повествовательные ремарки, рассуждения Суеверовой о своем замужестве, напоминающие рассказ Бригадирши). В пьесе «Судьба деревенская» (1782; посв. В. А. Шаховской-Строгановой, с датой: «Сент. 1781») П.-Г. подхватил тему «виноватого приказчика» и почти повторил сюжет «Розаны и Любима» Н. П. Николева. Помещик Добросердов превозносит в конце пьесы крестьян-земледельцев и наказывает приказчика, преследовавшего Осипа и Кристину. Колорит простонародной речи подчеркнут фонетическим написанием («цокающий» диалект); она, кроме того, насыщена поговорками. Разговор Добросердова о сельском хозяйстве, возможно, отражает интерес самого П.-Г. к хозяйственным усовершенствованиям. В 1805 в журнале «Моск. курьер» (Ч. 1. № 25) он опубликовал «Примечания и наставления касательно хлебопашества и удобривания земель...». Последняя комедия П.-Г. «Туалет, или Уборный деревенский столик» (1802, анонимно; посв. Ф. И. Левашеву) вообще лишена сюжета и состоит из нескольких бытовых сцен, разыгрывающихся в имении Высокомерова (персонаж, варьирующий ранний образ Самохвала). Сведений о постановках на публичном театре пьес П.-Г. нет, за исключением «Самохвала», показанного на московской сцене в 1773.
Живя в Москве, П.-Г. продолжал поддерживать отношения с университетом и издателями. Ф. П. Печерин вспоминал, что свои первые переводы он продал в 1791 содержателю Унив. типографии В. И. Окорокову благодаря посредничеству П.-Г. На восшествие Александра I П.-Г. откликнулся двумя страницами риторической прозы под загл. «Глас славы» (М., 1802). В 1803 он издал в Москве «Сокращенное познание математики от начала арифметики до фортификации, с фигурами» (посв. Александру I) и через П. В. Завадовского 16 нояб. представил книгу на высочайшее рассмотрение. Непременный секретарь Академии наук Н. И. Фусс, которому книга поступила на отзыв, крайне отрицательно оценил ее и с научной, и с учебной точки зрения (РГИА, ф. 733, оп. 118, № 32). Лишь в нояб. 1804 после обращения к Завадовскому герцога Людовика Вюртембергского (полкового командира сына П.-Г.) автор получил ответ, что труд его не удостоился награждения (РГИА, ф. 733, оп. 118, № 49).
Сохранившаяся частная переписка сына П.-Г., Льва Михайловича, за 1814—1829 упоминаний о П.-Г. не содержит (РНБ, ф. 569, оп. 1, № 706—707).
Лит.: Заметка М. Прокудина-Горского (г. Киржач, 1880, 6 авг.) // Рус. старина. 1880. № 10; Трегубов М. И. Алфавитный список дворянских родов Владимирской губ. Владимир, 1905; Сиповский. Очерки. Т. 1, вып. 1 (1909); [Без подписи]. Прокудин-Горский М. И. // Рус. биогр. словарь. Т. «Притвиц — Рейс» (1910); Берков. История комедии (1977).
В. П. Степанов