ДЕРЖАВИН Гаврила Романович [3 (14) VII 1743, Казань, по др. данным — дер. Кармачи или Сокуры под Казанью* — 8 (20) VII 1816, с. Званка Новгородской губ.; погребен в церкви Хутынского м-ря; в 1959 прах Д. перевезен в Новгородский кремль и захоронен у зап. стены Софийского собора]. Принадлежал к мелкопоместному, но старинному дворянскому роду, который вел свое происхождение от татар. мурзы Багрима (поэтому Д. в стихах в шутку иногда именовал себя «мурзой», «потомком Багрима», а свои произведения называл «татарскими песнями»). Отец Д. Роман Николаевич был секунд-майором Казанского гарнизона, потом служил в Ставрополе, на Волге, в Оренбурге. Начаткам рус. грамоты братьев Державиных, Гаврилу и Андрея, обучила мать Фекла Андреевна (урожд. Козлова). Затем Д. учился у дьячка, а нем. языку — у сосланного в каторгу немца Розе.
В янв. 1754 отец Д. за получением отставки ездил в Москву. Он взял с собой старшего сына, чтобы отвезти его учиться в один из Петербургских корпусов — Сухоп. шлях. или Артиллерийский. Однако поездка в Петербург из-за безденежья была отложена, а в нояб. отец Д. умер. Семья осталась без средств, соседи-помещики захватили часть земель. Мать Д. с малолетними сыновьями часами безрезультатно простаивала в судейских передних. По словам Д. в автобиографических «Записках», «таковое страдание матери от неправосудия вечно осталось запечатленным на его сердце, и он, будучи потом в высоких достоинствах, не мог сносить равнодушно неправды и притеснения вдов и сирот».
Тем не менее мать сумела нанять детям учителей математики (сначала ученика гарнизонной школы, затем артиллерийского штык-юнкера) и не оставляла надежд на учебу сыновей в Петербурге. Между тем в янв. 1759 в Казани открылась находившаяся в ведении Моск. ун-та гимназия, в дворянское отделение которой были определены Д. и его брат. Д. учился с охотой и отличался в рисовании, музыке, поэзии, т. е. в «предметах, касающихся воображения». Уже после первого полугодия учебы его имя попало в список лучших гимназистов. Через полгода директор гимназии М. И. Веревкин представил куратору геометрические чертежи и карты Казанской губ., скопированные лучшими учениками и украшенные «разными фигурами и ландшафтами». В награду тот приказал записать гимназистов по их желанию солдатами лейб-гвардейских полков, а Д. — кондуктором Артиллерийского корпуса; после этого Д. во время торжеств, бывших в гимназии, «отправлял должность артиллериста, быв при артиллерии и при представлении фейерверков». Летом 1760 Д. ездил с Веревкиным в Чебоксары в качестве инженера-геодезиста для изготовления плана города. В 1761 Веревкин, по приказанию И. И. Шувалова, снарядил экспедицию для раскопок и описания развалин Великого Булгара; работы на месте фактически возглавил Д.
В февр. 1762 неожиданно выяснилось, что Д. по ошибке канцеляристов был записан солдатом в Преображенский полк и что отпуск для «окончания наук» уже истек. Не завершив гимназический курс, Д. уехал в столицу, был определен рядовым 3-й роты и помещен в казарму вместе с солдатами из крестьян.
Вскоре он отнес остававшиеся у него экспедиционные планы и рисунки находившемуся в Петербурге Веревкину. Тот представил Д. Шувалову, который направил его в Академию художеств к граверу Е. П. Чемесову. Но ни заниматься с одобрившим рисунки Чемесовым, ни посещать Шувалова Д. из-за непрестанных при Петре III фрунтовых учений не смог. Не удалась, уже после свержения Петра III, и попытка пополнить образование в Европе. Когда в Москве совершалась коронация Екатерины II, Шувалов собрался в заграничное путешествие, и Д. просился вместе с ним. Дело расстроилось из-за вмешательства тетки Д. Ф. С. Блудовой, считавшей такие поездки источником ереси и разврата, а Шувалова — масоном и богохульником.
Д. занимался самостоятельно. В казарме не было условий для рисования и игры на скрипке, зато Д. много читал по-русски и по-немецки, в частности произведения Х.-Ф. Геллерта и Ф. Хагедорна, и начал писать любовные и шуточные стихи.
Д., не имевшего покровителя, обходили производством. Он просил о помощи майора своего полка А. Г. Орлова и 15 мая 1763 был произведен в капралы. Получив годовой отпуск, Д. отправился в Казань, затем по поручению матери ездил в Шацк и Оренбург. По возвращении в полк он поселился в казарме с дворянами. В это время Д. занимается поэзией более серьезно, руководствуясь в теории «Новым и кратким способом к сложению российских стихов» В. К. Тредиаковского в издании 1752, а на практике — произведениями М. В. Ломоносова, А. П. Сумарокова, Ф. А. Козловского. Одно из его сатирических стихотворений обидело полкового секретаря, и он почти четыре года подряд вычеркивал Д. из списков назначенных к производству в следующий чин.
По сообщению И. И. Дмитриева, Д. начал перелагать с рус. прозаического перевода роман Ф. Фенелона «Приключения Телемака» стихами. В то время у И. П. Осокина, сына казанского купца-фабриканта, Д. встречался с К. А. Кондратовичем, Тредиаковским и «их учениками». Есть некоторая вероятность, что именно это переложение (а не перевод А. И. Дубровского) было одобрено Тредиаковским.
В 1766 полковым секретарем стал П. В. Неклюдов, покровительствовавший Д., и его служебная карьера пошла быстрее. 22 сент. 1766 он был назначен фурьером и командирован на ямскую подставу в Яжелбицы для надзора за приготовлением лошадей к проезду императрицы и двора в Москву; 1 янв. 1767 произведен в каптенармусы. В марте, вслед за двором, в Москву прибыл и Д., получивший вскоре отпуск в Казань. Здесь и в оренбургском имении он пробыл до осени. 1 янв. 1768 Д. был произведен в сержанты; в июле — дек. прикомандирован к Комиссии нового Уложения в качестве «сочинителя» (секретаря) одной из частных комиссий — «о разных установлениях, касающихся до лиц, находящихся в оной при должностях».
10 февр. 1769 Д. получил трехмесячный отпуск для поездки к матери. На обратном пути он задержался в Москве (надлежало выправить купчую на имение в 30 душ на Вятке), а младшего брата отправил в Петербург с письмом к Неклюдову. Д. просил об определении брата в полк и о двухмесячном продлении отпуска, но к новому сроку не явился, увлекшись, по безденежью, карточной игрой. Впрочем, Неклюдов спас его от служебных неприятностей, устроив еще две отсрочки. В марте 1770 Д. порвал с игроками и вернулся в Петербург. На Тосненской карантинной заставе, устроенной по случаю начавшейся чумы, Д., чтобы не задерживаться в пути, сжег сундук, в котором находились рукописи всех его ранних сочинений и переводов. Брата, больного чахоткой, Д. отправил в Казань, где тот вскоре умер.
В 1771 Д. был переведен на фельдфебельскую должность; 1 янв. 1772 произведен в прапорщики; 1 янв. 1773 — в подпоручики. В ч. 2 «Старины и новизны» В. Г. Рубана за 1773 был напечатан без подписи перевод Д. с нем. «Ироида, или Письмо Вивлиды к Кавну» — первое его литературное выступление, состоявшееся, по словам Д., без его ведома. 31 окт. 1773 Д. отдал в Акац. типографию свое оригинальное стихотворение, посвященное свадьбе Павла Петровича. Оно было отпечатано 13 нояб. тиражом в 50 экземпляров под назв. «Ода на всерадостное бракосочетание их императорских высочеств. Сочиненная потомком Аттилы, жителем реки Ра» (ААН, ф. 3, оп. 4, № 31/7).
Откомандированный в секретную следственную комиссию при А. И. Бибикове — командующем войсками против Пугачева, Д. выполнял его поручения по борьбе с мятежниками, причем сумел понять, что причина восстания — «грабительство», «лихоимство» властей, «беспрестанное взяточничество, которое совершенно истощает людей», «производит в жителях наиболее ропота».
21 апр. 1774 Д. был произведен в поручики. С нач. марта до сер. июля он находился то в Малыковке (впосл. Вольск), то в заволжских нем. колониях выше Саратова — Шафгаузене и др. В это время были написаны стихотворения «На великость», «На знатность», «На смерть генерал-аншефа Бибикова», «На день рождения ее величества» (т. е. на 21 апр.), переведены с нем. прозой четыре оды Фридриха II.
Видимо, в июне 1775 Д. вернулся в полк, который находился в Москве. Обойденный новым полковым начальством в чинах и наградах, он трижды безрезультатно обращался к новому подполковнику Г. А. Потемкину, а в июле 1776 подал прошение на имя императрицы. В февр. 1776 из печати вышел первый сборник стихотворений и переводов Д. «Оды, переведенные и сочиненные при горе Читалагае 1774 года» (Читалагай — гора недалеко от Шафгаузена и Малыковки), изданный анонимно, без обозначения года и места. В стихотворениях 1776 «Пикники», «Остроумие» (опубл. в 1783 в новой ред. под загл. «На модное остроумие 1780 года») и др. отразилось сближение Д. с «довольно знатными господами, ведущими жизнь веселую и даже роскошную», — А. П. Мельгуновым, С. В. Перфильевым, А. И. Мещерским. Вскоре Д. начал также переводить «Мессиаду» Ф.-Г. Клопштока, но перевел только две песни.
Наконец прошение было рассмотрено. 1 янв. 1777 Д. был произведен в капитан-поручики, а 15 февр. переведен в статскую службу с чином кол. советника, но без определенного места; одновременно ему был пожаловано имение в 300 душ в Белоруссии. 15 авг. 1777 он назначен экзекутором 1-го Деп. Сената.
В этом году Д. написал эпистол И. И. Шувалову и оду на рождение вел. кн. Александра Павловича — наиболее значительные и типичны произведения; первого этапа его творчества. В нач. 1778 они вышли oтдельными изданиями. В соответствии с классицистическим принципом «подражания образцам» в ранних стихах Д. заметно сильное влияние песен Сумарокова, его лирических и сатирических сочинений, однако прямых заимствований и Сумарокова у Д. мало. Воспроизводя гражданственный стиль образца, его публицистическую направленность Д. в ряде случаев создал оригинальные по форме сочинения («На знатность», эпистола Шувалову и др.) В некоторых своих одах Д. старательно воспроизводил не только программную учительность, но и форму од Ломоносова, вводил огромное число заимствований и прямых цитат из его сочинений («На день рождения ее величества», ода Александру и др.). Различный подход к проблеме подражания, поставленный в зависимость от того, как решал эту проблему поэт, на которого в данном произведении ориентировался Д., свидетельствует об осмысленности и осознанности его поисков, о его осведомленности в сущности литературно-теоретических споров эпохи. Равное внимание к двум разным направлениям в рус. классицизме говорит о неудовлетворенности поэта и тем и другим. Вместе с тем в стихах раннего периода уже присутствуют характерные для зрелого Д. живописность и красочность (особенно в оде 1777), содержательность стиховой формы, отдельные проявления автобиографизма.
В 1778 Д. женился на Е. Я. Бастидон (вошедшей в его поэзию под именем «Пленира»), в связи с чем написаны «Стансы» (опубл. 1808 под загл. «Невесте» в новой ред.). По возвращении новобрачных из поездки в Казань в нач. 1779 Д. попал в дом А. А. Дьякова через посредство жены, подруги М. А. Дьяковой. Здесь он познакомился с поэтами львовского кружка — Н. А. Львовым, В. В. Капнистом, И. И. Хемницером, П. Л. Вельяминовым и др. (с М. Н. Муравьевым, которого не было в это время в Петербурге, Д. подружился позднее). Сближение с львовским кружком стало переломным моментом в поэтическом развитии Д.: Львов познакомил его с учением об оригинальном творчестве Юнга, Руссо, Гердера; стихи Муравьева убеждали в практической возможности индивидуальной реализации художественного дарования.
Уже со второй пол. 1779 начали появляться такие принципиально новаторские стихотворения Д., как «На Смерть князя Мещерского», «Ключ», «Стихи нахождение в Севере порфирородного отрока», «К первому соседу» и т. д., знаменовавшие вступление поэта на «совсем особый путь», переход на позиции предромантизма. В поэзии Д. на первый план выдвигается человеческая индивидуальность в соотношении с окружающим ее объективно-реальным, конкретно-чувственным миром. Отказываясь от теории «подражания образцам», Д. развивает романтическую концепцию гениальности, вдохновения как источника поэтического творчества. Из этих основополагающих принципов вытекало новое художественное видение мира; идея ценности личности, внимание к этическим проблемам, вопросам морали частного человека и общества. С изображением частной жизни частного человека связана полнейшая ломка сложившихся жанровой и образной систем (Муравьев эту ломку в творчестве Д. назвал «перепутажем»): отказ от нормативности как классицистической, так и сентиментальной вообще и «правил» в частности; образ автора, органически входящий в произведения; попытки создания индивидуальных характеристик людей; обилие конкретных намеков; внимание к бытовым деталям, воплощение реальности в живописно-пластических образах (причем в крупных стихотворениях Д. чаще прибегает к живописности, в анакреонтике — к пластичности); смелое сочетание прозаизмов и просторечия с высокой архаизированной лексикой (стилистический «перепутаж»); поиски индивидуальной формы произведения и идущие в этом направлении эксперименты в области метрики, строфики, рифмовки; пристальный интерес к проблеме национального содержания и национальной формы, т. е. признание того, что в разные эпохи и у разных народов существовали различные «вкусы» (иначе говоря, отказ от критерия единого и вечного «изящного вкуса»), и признание исторической и национальной обусловленности человека, общества в целом, литературы.
В 1779 Д. было поручено наблюдение за переделками в здании Сената. Для барельефов и медальонов залы общего собрания Львов предложил сюжеты, Д. составил их словесные «программы», по которым работали затем художник Г. И. Козлов и скульптор Ж.-Д. Рашетт. Требование генерал-прокурора Сената кн. А. А. Вяземского «прикрыть» изображенную на барельефе «нагую Истину», видимо, дало Д. первоначальный импульс к созданию гневно-обличительной оды «Властителям и судиям». Напечатанное в ранней редакции в журнале «СПб. вестн.» (1780, № 11) под загл. «Ода. Преложение 81-го псалма» стихотворение из части тиража было вырезано (в новой ред. опубл. в 1787).
7 дек. 1780 Д. был переведен в новоучрежденную Экспедицию о гос. доходах, для которой он составил инструкцию («начертание должности»), определяющую ее деятельность. С 28 июня 1782 Д. — ст. советник.
Написанная в 1782 ода «Фелица» год пролежала в рукописи: автор, по совету Львова и Капниста, не печатал ее, опасаясь гнева осмеянных вельмож. О. П. Козодавлев снял с нее копию без разрешения автора. Ода стала широко известной, а 19 мая 1783 увидела свет в ч. 1 «Собеседника любителей российского слова», основанного при Академии наук Козодавлевым и Е. Р. Дашковой. Публикация оды мгновенно сделала Д. знаменитым, он сразу вошел в число крупнейших литераторов эпохи. 21 окт. 1783, в день открытия Рос. Академии, Д. был избран ее членом.
«Фелица» понравилась и Екатерине; вскоре автор получил золотую табакерку с 500 червонных в пакете с надписью: «Из Оренбурга от киргизской царевны мурзе Державину». Но испортились отношения Д. с А. А. Вяземским, в доме которого он был совсем еще недавно своим человеком и который увидел в оде сатиру на себя. Придирки Вяземского вынудили Д. подать в отставку. 15 февр. 1784 он был уволен с награждением чином д. ст. советника. На отставку Д. сатирической «Челобитной российской Минерве от российских писателей», где содержится просьба к императрице защитить писателей от притеснений «знаменитых невежд», откликнулся Д. И. Фонвизин.
Ок. недели Д. пробыл в Нарве, где завершил начатые ранее оды «Бог» («Собеседник», 1784, ч. 13) и «Видение мурзы» (Моск. журн., 1791, № 1). По возвращении в Петербург Д. узнал, что императрица намерена назначить его олонецким губернатором. Дав согласие, Д. получает отпуск для поездки в Казань к матери, но не застает ее в живых.
В нач. окт. 1784 Д. приехал в Петрозаводск, а 9 дек. Олонецкая губ. была официально «открыта». Вскоре начались постоянные столкновения между Д. и наместником олонецким и архангельским Т. И. Тутолминым. По-видимому, благодаря поддержке, оказанной Д. А. А. Безбородко и А. Р. Воронцовым, жалобы Тутолмина на Д. последствий не имели, но императрица решила перевести Д. в другое место. 15 дек. 1785 последовал указ о назначении его тамбовским губернатором.
Представившись в Петербурге наместнику рязанскому и тамбовскому И. В. Гудовичу, Д. прибыл в Тамбов в марте 1786. Первые действия его в качестве губернатора были направлены на улучшение судопроизводства, содержания заключенных, на строительство общественных зданий (народное училище, богадельня, сиротский дом. театр). Особое внимание Д. уделял просвещению тамбовского общества. В своем доме он устроил «классы» для юношей, а его жена организовала занятия для молодых дворянок. По воскресным вечерам еженедельно бывали небольшие балы, по четвергам — концерты, по праздникам — любительские спектакли. Ко дню восшествия Екатерины на престол (28 июня 1786) Д. составил сценарий публичного празднества; к открытию Гл. нар. уч-ща 22 сент. написал речь, которую произнес однодворец П. М. Захарьин; к 24 нояб. сочинил в духе «школьной драмы» «Пролог <…> на открытие в Тамбове театра и народного училища» и т. д. Театр открылся в доме Д. представлением его «Пролога…» и комедии М. И. Веревкина «Так и должно».
В янв. 1787 усилиями Д. начались занятия в народных школах таких городов, как Козлов, Лебедянь, Елатьма, затем Шацк, Моршанск, Липецк, Спасск, Темников (после отъезда Д. из Тамбова большинство этих школ закрылось).
В нояб. 1787 открылась тамбовская типография (примерную смету расходов на ее заведение прислал Д. по его просьбе Н. И. Новиков), где печатались первые рус. губернские ведомости, сенатские указы, предписания губернского правления и пр. По инициативе Д. вокруг типографии, которую возглавил А. М. Нилов, образовался кружок переводчиков-любителей (М. Г. Орлова, Е. К. Нилова, В. В. Голицына, А. М. Нилов, К. А. Нилов, Д. П. Цицианов и др.). Наряду с переводами сочинений европ. литераторов здесь печатались и оригинальные произведения, в т. ч. «Ямщики на подставе» Н. А. Львова, «Осень в селе Зубриловке» Д. (впосл. названа «Осень во время осады Очакова»), его же «Речь, говоренная <…> Захарьиным…» и др.
Проведенная в янв. 1787 по повелению императрицы сенатская ревизия (А. Р. Воронцов и А. В. Нарышкин) отметила успехи, достигнутые губернатором, и он получил награду. Однако вскоре начались столкновения Д. с Гудовичем, который усмотрел в его действиях (дело откупщика М. Бородина, выдача денег на закупку хлеба для армии вопреки сопротивлению чиновников и пр.) покушение на власть наместника. Уже с апр. 1788 он требовал удаления Д. 22 сент. 1788 Сенат, руководимый Вяземским, подготовил доклад об отдаче Д. под суд 6-го (московского) Деп. Сената. В свою очередь Д. в нояб. написал для императрицы доклад о своих действиях, который через С. М. Лунина переслал М. Н. Муравьеву. Тот передал «экстракт» дела фавориту императрицы А. М. Дмитриеву-Мамонову. Екатерина II 29 нояб. по докладу Сената приказала отдать Д. под суд, но благоприятные отзывы Мамонова и Гарновского, управляющего Потемкина, задержали окончательное решение на три недели. Однако 18 дек. воспоследовал именной указ, согласно которому Д. должен был явиться «для ответа».
В первой пол. янв. 1789 Д. приехал в Москву, а 4 июня, после многочисленных проволочек, был подписан доклад по его делу, в котором Сенат виновным его ни в чем не нашел. Во 2-й пол. июня Д. прибыл в Петербург. Императрица утвердила доклад Сената, дала Д. аудиенцию 16 июля, но нового назначения он не получил. Поэтому он вновь обратился к Екатерине, прося о выдаче задержанного жалованья и о новой аудиенции (полный текст доклада Д. — ЦГИА, ф. 938, оп. 1, № 256; отрывок см.: XVIII век. М.; Л., 1966, сб. 7, с. 251). После аудиенции 1 авг. А. В. Храповицкий записал слова императрицы: «Я ему сказала, что чин чина почитает. В третьем месте не мог ужиться, надобно искать причину в себе самом. Он горячился и при мне. Пусть пишет стихи <…>. Велено выдать не полученное им жалование, а граф Безбородко прибавил в указе, чтобы и впредь производить до определения к месту» (Дневник А. В. Храповицкого. М., 1901, с. 175).
Попытки Д. обратиться к новому фавориту Екатерины II. А. Зубову оказались безрезультатными. По словам Д., «не осталось другого средства, как прибегнуть к своему таланту». К 22 сент. 1789, дню коронации, он передал во дворец оду «Изображение Фелицы». Ода разочаровала императрицу: она ждала стихов в духе «Фелицы», а получила «программную» оду-рекомендацию, каким должен быть идеальный монарх. В первой редакции примечаний к своим стихотворениям Д. объединил оды 1789 «На счастие» (написана в Москве во время сенатского разбирательства), «На коварство» и «Изображение Фелицы» в один программно-сатирический цикл.
Дом Д. становится одним из центров культурной жизни Петербурга. Постоянно бывали здесь Львов, Муравьев, Вельяминов, А. Н. Оленин, а также Козодавлев, Капнист, Ип. Ф. Богданович, регулярно приезжал тяжко больной Фонвизин (накануне смерти сатирика в кабинете Д. состоялось чтение его новой комедии). К лету 1790 относится знакомство Д. с И. И. Дмитриевым и Н. М. Карамзиным. А. Н. Радищев, не знакомый с Д. близко, в июне этого же года через Козодавлева передал ему «Путешествие из Петербурга в Москву» (экз. отобран у Д. полицией во время следствия над Радищевым). Когда Радищев был приговорен к смертной казни, Д. сделал попытку вмешаться в его судьбу. Воспользовавшись заключением мирного договора со Швецией, он 15—17 авг. написал программную оду «На шведский мир». 18 авг., в воскресенье, ода была срочно отпечатана, и утром 19 авг. весь тираж ее по распоряжению Д. был отправлен во дворец: здесь в этот день должно было состояться заседание Гос. совета, на котором решалась судьба Радищева. Д. выражал надежду, что в связи с заключением мира императрица простит «незлобных винных» (защитная формулировка Радищева на секретном следствии, известная Д. от Львова или Муравьева).
К кон. 1790 относятся такие крупные произведения Д., как «Песнь лирическая Россу по взятии Измаила» (опубл. тремя отд. изд. в 1791 в Петербурге, Москве, Тамбове) и «Новый год, песнь дому, любящему науки и художества» (отд. изд. 1791; более позднее назв. — «Любителю художеств»). К последнему произведению, написанному в форме кантаты, создал музыку Д. С. Бортнянский, и оно в нач. 1791 исполнялось на празднике у А. С. Строганова, которому было посвящено.
В следующем году Д. написал то просьбе Потемкина хоры к празднеству по случаю взятия Измаила и обширное, в прозе и стихах, «Описание празднества, бывшего по случаю взятия Измаила у <…> кн. Г. А. Потемкина-Таврического <…> 1791 г. апреля 28 дня» (отд. изд. 1792). Тогда же Д. создал ряд анакреонтических стихов: «Анакреон в собрании», «Скромность» и др. В кон. года, пораженный известием о внезапной смерти Потемкина, Д. начал «Водопад» (оконч. в 1794).
Активно сотрудничал он в журнале «Новые ежемес. соч.», где были опубликованы «Изображение Фелицы» (1789), «На шведский мир» (1790) и др., и в «Моск. журн.» Карамзина, где в 1791 появились «Видение мурзы», «Ода на смерть графини Румянцевой», «К Эвтерпе», «Прогулка в Сарском Селе», а в 1792 — «Философы пьяный и трезвый» и др. (оду «На коварство» Карамзин не напечатал).
12 дек. 1791 Д. назначен статс-секретарем императрицы, причем ему поручено было наблюдать за законностью решений Сената. Из крупных дел, которыми пришлось заниматься Д., он особо отмечал дело иркутского наместника И. В. Якоби, который будто бы хотел развязать войну между Россией и Китаем (Д. удалось добиться оправдания невинного), дело придворного банкира Сутерланда, связанное со взяточничеством крупнейших вельмож, и др. Скоро оказалось, что дела у Д. для императрицы вообще «были все роду неприятного, то есть прошения на неправосудие, награды за заслуги и милости по бедности», и она «стала его редко призывать». Д. понял, что был приближен лишь для того, чтобы он писал для Екатерины стихи «в роде оды “Фелице”», Однако, ближе узнав императрицу, «не мог он воспламенить так своего духа, чтоб поддерживать свой высокий прежний идеал, когда вблизи увидел подлинник человеческий с великими слабостями». О положении своем при Екатерине Д. иронически говорил в надписи «На птичку» (1792 или 1793); резким посланием «Храповицкому» («Товарищ давний, вновь сосед…», 1793) ответил он на стихи Храповицкого с советом писать хвалы императрице. Автобиографический характер имеют также стихотворение «На умеренность», «К Н. А. Львову» (оба — 1792), «Горелки» (1793).
2 сент. 1793 Д. произведен в чин т. советника и назначен сенатором, причем 5 сент. было уточнено, что «присутствовать» ему надо и в общем собрании, и во вновь открытой Meжевой экспедиции. Д. и здесь проявлял свойственную ему горячность в отстаивании справедливости; сенаторы жаловались, что с ним «присутствовать не можно». В янв. 1794 Д. был назначен президентом Коммерц-коллегии и присутствующим в Комиссии о коммерции. Он развернул было борьбу со злоупотреблениями, попытался пресечь ввоз контрабанды, начал расследование мошенничеств таможенных чиновников и иностранных купцов. Однако в личных приемах императрица ему отказывала, доклады оставались без ответа, и вскоре генерал-прокурор А. Н. Самойлов передал ему приказ Екатерины: никакими делами впредь не заниматься, а считаться президентом Коммерц-коллегии, «ни во что не мешаясъ». Поэтическим итогом этих эпизодов жизни Д. стала одна из лучших его сатирических од «Вельможа» (лето 1794).
15 июля 1794 Д. овдовел. Этому событию он посвятил доработанное стихотворение «Ласточка», а также стихи «Ha смерть Катерины Яковлевны…» и др. 31 янв. 1795 Д. женился вторично — на Дарье Алексеевне Дьяковой (став, таким образом, свояком Львова и Капниста).
В 1795 Д. решился просить императрицу о разрешении издать собрание своих стихотворений (разрешение нужно было потому, что мн. произведения вызывали нарекания со стороны влиятельных при дворе лиц, цензуры, церкви, самой Екатерины). Рукописный том стихотворений с рисунками А. Н. Оленина был поднесен императрице, однако подборка произведений вызвала ее гнев. Разнесся даже слух, что поэта велено допросить С. И. Шешковскому. Политические обвинения Д. отвел, но разрешения на публикацию не получил.
При воцарении Павла I Д. был назначен правителем канцелярии Гос. совета, но 22 нояб. 1796 император специальным указом известил Сенат, что Д. «за непристойный ответ, им пред нами учиненный, отсылается к прежнему его месту», т. е. оставлен только сенатором.
В эти годы Д. писал много стихов (причем особенно интенсивно разрабатывал анакреонтические жанры), активно печатался в журналах «Приятное и полезное» (1795 — «Флот», «Соловей», «Павлин», «Памятник» и др.; 1796 — «Анакреон», впосл. названный «Aнакреон у печки», и т. д.), «Муза» (1796 — «Хариты», «Потопление» и др.), в альманахе «Аониды» (1796 — «Спящий Эрот», «На покорение Дербента» и др.; 1797 — «Ода на Новый 1797 год», «Призывание и явление Плениры», «Мечта», «Пчелка» и т. д.).
В сер. 1797 И. И. Шувалов предложил Д. издать его сочинения в Унив. типографии. Поэт поручил надзор за изданием Карамзину. Ч. 1 «Сочинений» была отпечатана в 1798. Поэт хотел было уничтожить весь тираж из-за цензурных пропусков и громадного количества опечаток, но потом решился все же выпустить книгу в свет, отказавшись от издания ч. 2.
Широко известные справедливость, честность, бескорыстие Д. привели к тому, что его часто стали приглашать в качестве третейского судьи. 3а короткий срок он уладил около ста сложных дел по разделу имущества и наследства, по земельным и денежным спорам и пр. Д. был опекуном и попечителем мн. знатных лиц и семейств (позднее в связи с этими занятиями ему пришлось даже завести при своем доме особую контору).
2 апр. 1800 Д. был назначен присутствующим в Комиссию законов. Выполнял он и ряд отдельных поручений императора Павла I. Так, 16 июня 1800 Д. было предписано ехать для предотвращения начавшегося голода в Белоруссию. Пробыв там до сер. окт., Д. Успешно справился с делом и 14 июля был награжден чипом д. т. советника и почетным командорским крестом Мальтийского ордена. 3атем одну за другой Д. получает следующие должности: 30 авг. — президент возобновленной Коммерц-коллегии; 20 нояб. – присутствующий в советах Восп. о-ва благор. девиц и Уч-ща ордена св. Екатерины; 21 нояб. — второй министр при Гос. казначействе и управляющий делами вместе с государственным казначеем; 22 нояб. — государственный казначей; 23 нояб. — член Гос. совета; 25 нояб. — член 1-го Деп. Сената.
После убийства Павла I Д. «на писал бумагу», в которой потребовал хотя бы для вида произвести расследование обстоятельств его смерти. 12 марта 1801 новый император уволил Д. от всех должностей, оставив только в Сенате. 3а оду «На восшествие на престол императора Александра I», в которой усматривались намеки на тиранию Павла, Александр пожаловал Д. перстень, но выразил пожелание, чтобы ода осталась неопубликованной, и она была запрещена генерал-прокурором.
25 нояб. Д. был послан в Калугу для расследования злоупотреблений губернатора; 8 сент. 1802, при учреждении министерств, назначен министром юстиции и членом Гос. совета, но 7 окт. 1803 уволен в отставку за «слишком ревностную службу». Так закончилась сорокалетняя деятельность Д. на военном и гражданском поприще.
С этого времени Д. начал усиленно заниматься изданием своих сочинений. 3иму он обычно проводил в Петербурге, лето — в 3ванке, имении на берегу Волхова, купленном в 1797. Будучи бездетным, Д. воспитывал трех дочерей умершего Н. А. Львова, постоянно жили у него сыновья и дочери Капниста, три сестры Бакунины и др. родственники второй жены.
В 1804 вышел из печати сборник «Анакреонтические песни», содержавший как публиковавшиеся уже стихи, так и новые, неизвестные. В 1808 появились первые четыре части задуманного многотомного собрания сочинений Д. В сер. 1800-х гг. он работал над сборником афоризмов «Мысли мои» (не опубл.), затем сочинил и перевел ряд мелких статей и больших философско-политических трудов: «Разговор короля с философом», сокращенное изложение учения Ф. Бэкона и пр. (не опубл.).
3анимаясь поэзией и прозой, Д. обратился и к драме. После 1803 написано подавляющее большинство его драматических произведений: «театральное представление с музыкою» «Добрыня» (1804), «героическое представление с хорами и речитативами» «Пожарский, или Освобождение Москвы» (1806), трагедии «Ирод и Мариамна» (1807), «Евпраксия» и «Темный» (обе — 1808), «комическая народная опера» «Дурочка умнее умных», опера «Рудокопы» (обе — до 1812), оперы «Грозный, или покорение Кавани» и «Эсфирь» (обе — 1814; посл. не опубл.). Кроме того, Д. перевел трагедии Ж. Расина «Федра», П.-Л. Бюирета де Беллуа «3ельмира», оперы П.-А.-Д. Метастазио «Тит» и «Фемистокл» и т. д. (все — не опубл.).
В 1805 поэт начал работу над «Примечаниями на сочинения Державина». Необходимость подобного труда обоснована им так: «Будучи поэт по вдохновению, я должен был говорить правду; политик, или царедворец по служению моему при дворе, я принужден был закрывать истину иносказанием и намеками, из чего само по себе вышло, что в некоторых моих произведениях и поныне многие, что читают, того не понимают совершенно». «Примечания», однако, автор до конца не довел (напеч.: Вопр. рус. лит. Львов, 1973, вып. 2 (22); 1974, вып. 1 (23); 1975, вып. 1 (25)). В 1809—1810 Д. продиктовал жившим в его семье Е. Н. Львовой и С. В. Капнисту «Объяснения на сочинения Державина) (на основе издания 1808), которые по существу представляют собой автобиографию поэта. В 1812—1813 он написал «3аписки из известных всем происшествиев и подлинных дел, заключающие в себе жизнь Гаврилы Романовича Державина», где речь идет о его службе и государственной деятельности.
Стихи этого периода Д. публиковал в журналах «Вестн. Европы» (1802 — «Утро»; 1805 — «Память друга», «Лето», «Цыганская пляска», «Осень»; 1806 — «Дева за клавесином»; 1807 — «Евгению. Жизнь 3ванская» и др.), «Друг просв.» (1804 — «Фонарь», «Колесница»; 1805 — «Скопихину» и др.), «Сев. вестн.» (1805 — «На маневры 1804 года», «Монумент милосердию»), «Сын отеч.» и др. Стихотворения, написанные после 1808, Д. объединил в ч. 5 «Сочинений» (1816).
Примерно с 1804 вокруг Д. складывается новый литературный кружок, в который первоначально входили Муравьев, А. С. Хвостов, А. С. Шишков и др. Со 2 февр. 1807 по субботам начались регулярные литературные вечера, которые поочередно бывали у Шишкова, Д., И. С. Захарова, Д. И. Хвостова, А. С. Хвостова. Затем участники этих вечеров и др. лица образовали литературное общество Беседа любителей рус. слова. Для заседаний Беседы Д. предоставил свой дом, взяв на себя все расходы по обществу, но занимал в нем особую позицию. Произведения членов общества публиковались в «Чтениях в Беседе любителей рус. слова».
С кружком, а затем с Беседой связан первоначальный замысел итогового литературно-теоретического труда Д. «Рассуждение о лирической поэзии», который в завершенном виде представлял собой и пособие для «молодых наших сочинителей», и обобщение собственного творческого опыта поэта. Сначала Д. собирался изложить свой взгляд на поззию в стихотворном «Послании к великой княгине Екатерине Павловне о покровительстве отечественного слова» (1807; не оконч.), но затем его замысел разросся. В собирании материалов для обобщающего труда по рус. и мировой поэзии Д. воспользовался помощью Евгения Болховитинова, с которым установил тесные контакты, прибегая к его советам и критике. Материалы Д. получал также от П. Ю. Львова, Я. А. Галинковского, книги — из Публ. б-ки и Б-ки Академии наук, рукописные раритеты — от собирателей (П. П. Дубровского и др.).
За сведениями о зарубежных литературах Д. обращался к дипломатам, а также к чиновникам М-ва иностр. дел. Осенью 1809 он приступил к работе над текстом трактата и не позднее нояб. 1810 завершил ч. 1 — «Рассуждение о лирической поэзии, или об оде», которая была прочитана на заседании Беседы 22 апр. 1811 и вышла из печати в июле (Чтения в Беседе любителей рус. слова, 1811, ч. 2, вып. 1). В 1811 Д. написал ч. 2 и 3 «Продолжения о лирической поэзии). Ч. 2 прочитана 26 янв. 1812 (напеч.: Чтения в Беседе любителей рус. слова, 1812, ч. 6). Так как первые две части в ходе обсуждения подверглись резким нападкам со стороны «староверов», составлявших в обществе большинство, Д. в 1815 читал здесь лишь две небольшие главы из ч. 3 (напеч.: Чтения в Беседе любителей рус. слова, 1815, ч. 14). После длительного перерыва, в сер. 1814, Д. начал работу над ч. 4, последней, «Продолжения о лирической поззии» и закончил ,ее летом 1815 (ч. 3–4 напеч.: XVIII век. Л., 1986, сб. 15; Л., 1988, сб. 16).
8 янв. 1815 Д. присутствовал на переводных экзаменах в Лицее, где пришел в восторг, когда А. С. Пушкин прочел «Воспоминания в Царском Селе».
Летом 1816 на Званке Д. Взялся за окончательную доработку своего «Рассуждения», но смерть помешала поэту завершить подготовку к изданию его отдельной книгой.
В 1864—1883 Академия наук выпустила «роскошное» издание «Сочинений Державина с объяснительными примечаниями Я. Грота» (т. 1—9). Т. 1—3 его составляют стихотворения и «Объяснения на сочинения Державина», т. 4 — драматические сочинения, т. 5—6 — переписка и «3аписки», т. 7 – сочинения в прозе, т. 8 — биография Д., написанная Я. К. Гротом, т. 9 — примечания и приложения к биографии Д., дополнения к т. 1—6, труд Грота «Язык Державина», библиография, иконография, указатели. В 1868—1878 выходило «общедоступное» академическое издание (т. 1—7), соответствующее по содержанию аналогичным томам издания «роскошного», но отличающееся набором. Основными советскими изданиями стихотворений Д. Являются издания в Большой серии «Библиотеки поэта» (1-е изд. Л., 1933 (под ред. Г. А. Гуковского); 2-е изд. Л., 1957 (под ред. Д. Д. Благого, с примеч. В. А. Западова» и «Анакреонтические песни» в серии «Литературные памятники» (М., 1986 (под ред. Г. П. Макогоненко, с примеч. Г. Н. Ионина и Е. П. Петровой».
Рукописи Д. хранятся в ГПБ (ф. 247; состоит из 40 томов), ИРЛИ (ф. 88 (архив Я. К. Грота), 96), ЦГАЛИ (ф. 180) и др. собраниях. Документы, связанные со служебной деятельностью Д., имеются во мн. архивах СССР.
Лuт.: Грот Я. К. 1) Жизнь Державина. СПб., 1880 (Державuн Г. Р. Соч. / С объяснит. примеч. Я. Грота, т. 8); 2) Примечания и приложения к «Жизни Державина». В кн.: Державин Г. Р. Соч. / С объяснит. примеч. Я. Грота. СПб., 1883, т. 9; Дмитриев И. И. Взгляд на мою жизнь. — Соч. СПб., 1893, т. 2; Западов А. В. Из архива Хвостова. В кн.: Лит. арх. М.; Л., 1938, вып. 1; Дальнuй Б., Богданов Д. Державин в Тамбове. Тамбов, 1947; Аксаков С. Т. Знакомство с Державиным. — Собр. соч. М., 1955, т. 2; Жихарев С. П. Зап. современника. М.; Л., 1955; Западов А. В. Державин. М., 1958; Западов В. А. 1) Г. Р. Державин: (Биография). М.; Л., 1965; 2) Державин и Пнин. — Рус. лит., 1965, № 1; 3) Державин и Радищев: (К истории одной легенды). — Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз., 1965, № 6; 4) Державин и Муравьев. – В кн.: XVIII век. М.; Л., 1966, сб. 7; Кулакова Л. И. Очерки истории русской эстетической мысли XVIII века. Л., 1968; Татаринцев А. Г. Вокруг Державина. — Рус. лит., 1976, № 4; Прянишнuков Н. Е. Писатели-классики в Оренбургском крае. 4-е изд. Челябинск, 1977; Западов А. В. Поэты XVIII века. М., 1979; Глuнка Н. И. Державин в Петербурге. Л., 1985; Западов В. А. Работа Г. Р. Державина над «Рассуждением о лирической поэзии». — В кн.: XVIII век. Л., 1986, сб. 15; Эпштейн Е. М. Державин в Карелии. Петрозаводск, 1987.
В. А. Западов