БАРКОВ (Борков) Иван Семенович [1732 — 1768, Петербург]. Сын священника; в 1744 был определен в Александро-Невскую дух. семинарию, где доучился до класса пиитики. При наборе семинаристов в Акад. ун-т был проверен в знании латыни М. В. Ломоносовым (26 апр. 1748), который засвидетельствовал, что Б. «имеет острое понятие и латинский язык столько знает, что он профессорские лекции разуметь может». 10 мая Б вместе с др. был прислан в Академию наук и 27 мая зачислен со студенческим жалованьем, но для предварительной подготовки направлен в классы Акад. гимназии. В течение 1748 Б. числился среди лучших студентов у Х. -Г. Крузиуса, толковавшего лат. авторов, средним — у В. К. Тредиаковского «по принадлежности и понятию в латинском языке и элоквенции»; И. -Э. Фишером, разбиравшим Ветхий завет, был отнесен к числу студентов, которые «либо не годны к историческим наукам, либо рано к оным допущены»; Г. -В. Рихман признал его малосведущим даже в арифметике. По результатам экзамена в февр. 1750 Г. -Ф. Миллер отметил успехи Б. только в переводах: «…он объявляет, что по большей части трудился в чтении латинских авторов, и между оными Саллюстия, которого перевел по-русски Войну Катилинову; понятия не худова, но долго лежал болен, и кажется, что острота его от оной болезни еще нечто претерпевает»; перевод Б. остался в рукописи (ААН, ф. 3, оп. 1, № 137, л. 767 — 809). Неодобрительным был и отзыв Фишера о поведении Б.: «средних обычаев, но больше склонен к худым делам».
В 1751, согласно доношению ректора С. П. Крашенинникова, преподававшего «российский штиль», Б. после кутежа «ушел из университета без дозволения, пришел к нему, Крашенинникову, в дом, с крайнею наглостию и невежеством учинил ему прегрубые и предосадные выговоры с угрозами, будто он его напрасно штрафует», а позднее чернил его перед профессорами. За это Б. был подвергнут телесному наказанию, во время которого выкрикнул «слово и дело» и был взят в Тайную канцелярию; после выяснения необоснованности доноса возвращен в университет под угрозой сдачи в матросы. 25 мая 1751 за подобные же проступки Б. исключили из студентов и определили в Акад. типографию учеником наборщика. На деле Б. оказался в ведении корректора А. А. Барсова, который уже в июле доносил, что Б. находится «в трезвом уме и состоянии и о прежних своих продерзостях сильно сожалеет»; тем не менее в 1751 его вторично секли за участие в буйных компаниях. В эти годы Б. продолжал посещать занятия по рус., нем. и фр. языкам; 2 марта 1753 он был переведен копиистом в Акад. канцелярию. С сер. 1755 за Б. предполагалось закрепить переписку исторических работ Миллера; однако вместо этого его назначают штатным писцом при Ломоносове: он дважды перебеляет «Российскую грамматику» (1755), снимает копию с Радзивилловского (Кенигсбергского) списка Несторовой летописи — «Повести временных лет» (1757); переписывает «Древнюю российскую историю» (1759) и ряд др. литературных сочинений и деловых бумаг.
В янв. 1757 Б. «за пьянство и неправильность» был уволен от письменных дел, которые исполнял при президенте А. Г. Разумовском, и формально причислен для переписки рукописей «в команду» И. И. Тауберта; в 1758 он несколько недель не посещал службу и его разыскивали через полицию.
В 1762 Б. выступил в печати с двумя сочинениями «на случай». С нем. перевода Я. Я. Штелина он перевел стихами пьесу итальянца Л. Лазарини «Мир героев», представленную во время празднования мира с Пруссией, и сочинил «Оду…» на день рождения Петра III. 13 февр. 1762 Б. указом А. Г. Разумовского был произведен в академические переводчики с лат. языка за то, что «своими трудами в исправлении разных переводов оказал изрядные опыты своего знания в словесных науках и к делам способность, а притом обещался в поступках совершенно себя исправить»; речь шла о трудах Б. в рамках академической служебной деятельности.
По-видимому, под воздействием Ломоносова пробудился интерес Б. к историческим работам, хотя основную их часть он выполняет все же по заданию и под наблюдением Тауберта. На основе «Древней российской истории» Ломоносова он составил «Краткую российскую историю», которая в качестве анонимного приложения была напечатана во 2-м издании «Сокращенной универсальной истории» Г. Кураса (1762; пер. В. А. Волкова) и получила одобрительную оценку Миллера (см.: Ежемес. соч., 1763, ч. 17, май). По заданию Тауберта он работал над подготовкой к печати текста «Скифской истории» А. Лызлова (1776); в этом же году в его переводе с лат. вышло «Сокращение универсальной истории» Л. Гольберга, в которой Б., кроме того, расширил раздел, посвященный России. В 1759 — 1760 он готовил текст Несторовой летописи. В 1761 — 1762 были набраны первые 15 листов текста; печатание завершилось в сент. 1765, книга вышла незадолго до смерти Б. (события до 1206 г.; составила ч. 1 «Библиотеки российской исторической…», 1767). Принципы издания, определенные редактором Таубертом, подверглись резкой критике A. -JI. Шлецера (исследование которого о Несторе оно опередило), отметившего такие недостатки, как подновление орфографии и даже лексики, пропуски по произволу издателей одних частей текста и восполнение др. по случайным источникам, необоснованность толкований «темных мест» и т. п.. Вместе с тем, несмотря на незнакомство издателей с методами критики текста, книга долгое время оставалась основным источником по древнерус. истории.
Известно, что Б. поручали редактуру некоторых книг, представляемых в Акад. типографию: «Натуральная история» Ж. Бюффона (1762; совм. с И. И. Акимовым), «Приключения барона Дюпингофа» (1764; пер. П. Кутузова), «Лексикон» X. Целлария (1765; совм. с К. -Ф. Модерахом); «Езоповы и другие басни» (1766; переизд. пер. С. С. Волчкова). По сообщению Штелина, Б. в 1761 радикально переработал для переиздания «Похождения Телемака» (в пер. А. Ф. Хрущева) и ранее Тредиаковского начал переводить роман Ф. Фенелона стихами; однако следов этой работы не сохранилось.
Особенное значение имела работа Б. над переводами и изданием ряда литературных произведений, которую он вел сравнительно недолго и с необыкновенной энергией. Ему принадлежит подготовка «Сатир и других стихотворческих сочинений» (1762) А. Д. Кантемира — издания, предпринятого с одобрения Академии наук на свой счет Таубертом (постановление от 27 февр.) и отпечатанного уже к 18 окт. 1762. В основу «Сатир…» лег «академический» список 1755 (копия с авторизованного текста), подвергнутый Б. основательной редактуре. Считая Кантемира продолжателем традиций «древнего» силлабического стихотворства (Симеон Полоцкий, Иоанн Максимович), Б. сохранил в неприкосновенности стих сатир, но в соответствии с современной нормой подновил язык, устраняя просторечную лексику, церковнославянизмы, варваризмы и старые грамматические формы. Примечания Кантемира Б. в отдельных случаях пересказал и уточнил. Приложенное к кн. «Житие кн. А. Д. Кантемира» было составлено Б. на основе фр. биографии аббата О. Гуаско.
5 июня 1763 Б. представил в Академию наук сделанный им вне служебных обязанностей перевод под загл. «Квинта Горация Флакка Сатиры, или Беседы с примечаниями, с латинского языка преложенные российскими стихами» (отпеч. в авг. 1763). В отличие от Кантемира и В. К. Тредиаковского, русифицировавших Горация, Б., как и Н. Н. Поповский (чей перевод «Послания к Пизонам» он перепечатал в дополнение к сатирам), стремился прежде всего) к точности перевода. В выборе александрийского стиха со смежной рифмой он следовал узаконенной А. П. Сумароковым форме «сатиры», хотя в трактовке жанра противостоял ему. В стихотворном посвящении Г. Г. Орлову и в предисловии к книге Б. отдает предпочтение сатире «на порок», а не «на лицо», впрочем не отрицая пользы любого сатирического обличения. К этому же времени, вероятно, относятся подносные стихи тому же Орлову, в которых, вслед за Ломоносовым, Б. противопоставляет сатире прямой положительный идеал в поэзии. В 1764 Б. издал «Федра, Августова отпущенника, Нравоучительные басни, с Эзопова образца сочиненные, а с латинских российскими стихами преложенные» (по типу учебной двуязычной книги). Выбирая для перевода басни Федра (причем некоторые «для непристойного содержания» он опустил), Б., противопоставил свой перевод практике басенных переложений Сумарокова и Тредиаковского: ямбический триметр Федра он единообразно передал тщательно выдержанным шестистопным ямбом, последовательно выделив басенное нравоучение. Возможно, в данном случае он придерживался образцов из «Риторики» Ломоносова. В приложении Б. поместил собственный перевод «Двустиший» Дионисия Псевдо-Катона, впервые переведенных К. А. Кондратовичем (1745) с одобрения Тредиаковского.
Скудные печатные сведения о литературных отношениях Б. к современникам отчасти дополняют материалы рукописных полемик, правда атрибутируемые Б. не всегда безусловно достоверно. Об участии Б. в полемиках упоминает Штелин: «В 1753 г. являлись в Москве различные остроумные и колкие сатиры, написанные прекрасными стихами, на глупости новейших русских поэтов под вымышленными именами (Auctore Barcovio, satira nato)». В сатирических сборниках, гл. о. второй пол. века, за подписью Б. встречается «Сатира на Самохвала» («В малой философьишке мнишь себя великим») против Тредиаковского, написанная, по-видимому, в связи с полемикой между ним и Ломоносовым о предисловии к «Аргениде» (1751). Против Тредиаковского же направлена «Надгробная надпись» («На сем месте, вот, лежит Авктор, знаменит добре»), дающая крайне резкую оценку всего его творчества вплоть до «Тилемахиды» (1766; опубл.: Новые ежемес. соч., 1786, ч. 6; прислано в журнал анонимом как «сочинение Б., студента в вашей Академии»). В полемике вокруг ломоносовского «Гимна бороде» (1757) Б. атрибутируется один из ответов на пасквиль церковников «Переодетая борода, или Имн пьяной голове» — стихотворение «Пронесся слух, хотят кого-то сжечь» (в др. списках приписано Сумарокову). К нач. 1760 относится ходившая за подписью Б. эпиграмма на журнал Сумарокова «Трудолюбивая пчела» — «Под сею кочкою оплачь, прохожий, пчелку» (ныне печатается в корпусе сочинений Ломоносова). По бумагам из «портфелей» Миллера под именем Б. опубликованы также «Сатира на употребляющих французские слова в русских разговорах» (ранее автором считался Сумароков или кто-то из поэтов его школы), эпиграммы «На красоту» («Есть главная доброта, красой что названа») и «Любовная» («Играя, мальчики желают ясна ведра»).
По свидетельству современников, большое количество произведений Б. ходило в рукописи: «…также писал много сатирических сочинений, переворотов и множество целых и мелких стихотворений в честь Вакха и Афродиты, к чему веселый его нрав и беспечность много способствовали. Все сии стихотворения не напечатаны, но у многих хранятся рукописными <…> стихотворные и прозаические сатирические сочинения весьма много похваляются за остроту» (Новиков. Опыт словаря (1772)). Рукописная проза Б. остается неизвестной; из поэтических вещей традиция нелитературное предание прочно связывают с его именем «оды» — «Приапу» (перелож. скандального стихотворения А. Пирона), «Кулачному бойцу», «Бахусу» и «К любви». Эти произведения, как правило, входят в состав сборников, имеющих названия «Сочинения г. Баркова» или «Девичья игрушка»; оба заглавия иногда контаминируются, хотя в основе всех сборников, видимо, лежит «Девичья игрушка» как особый цикл, объединенный предисловием — обращением к Белинде (ср. предисл. А. Попа к ироикомической поэме «Похищение локона»; в рус. изд. 1761 — «Похищенный локон волосов»). Шутливое предисловие, в частности, указывает, что сборник не принадлежит одному автору: «Я не один автор трудов, в ней <книге> находящихся, и не я один собрал их, а многие были авторами и собирателями стихов, ее составляющих <…> без сей книги плоды веселого остроумия, прилежания и труда многих погребены б были в вечной могиле забвения времени». Это же подтверждает элемент «состязания» в обработке определенных тем. Сборники содержат два текста «Оды к любви»; один из вариантов встречается с подписью М. Д. Чулкова, которому, как сочинителю ее, обычно адресуется также особое послание; к обработке темы был причастен и В. Г. Рубан, напечатавший эвфимизированный текст в своем журнале «Старина и новизна» (1772; ч. 2). Есть сведения, что «Оду Приапу» наряду с Б. переводил И. П. Елагин. В разных редакциях существует «Ода Фомину понедельнику» (др. назв. — «Ода Турову дню»). В более или менее полном объеме в сборники входит принадлежащая А. В. Олсуфьеву подборка стихотворений, обращенных к некоему И. Д. Осипову. Некоторые стихи сочинены после смерти Б.: иногда о нем упоминается как о покойном, иногда об этом свидетельствует основа «перелицовки» (напр., «Русские в Риме», «подражание» драме П. С. Потемкина «Россы в Архипелаге», 1772; перелицовка комической оперы Н. П. Николева «Точильщик», 1783). В связи с этим традиционный комплекс «сочинения Баркова» следует рассматривать как «барковиану», в которой Б. принадлежит лишь ограниченное количество произведений. Объединение их вокруг имени Б. позволяет предположить, что Б. мог быть первым собирателем произведений этой групповой поэзии. Основное место в сборниках занимают грубо эротические сочинения; к ним примыкают осколки печатной рукописной сатиры (эпиграммы Сумарокова; «Гимн бороде» Ломоносова и стихи, отражающие полемику вокруг него; стихи, осмеивающие духовенство, и др.). Окончательное оформление типа сборника происходило, видимо, в самом кон. XVII — нач. XIX в.; более ранние рукописи пока не выявлены. Традиция рукописного распространения сборников под, именем Б. поддерживалась любителями до сер. XIX в.: при этом из их состава изгонялась сатира, более четко очерчивалась эротическая тематика, они пополнялись новейшими произведениями.
Современники считали «барковиану» одним из видов «шутливой» поэзии, свидетельствующей «о веселом и бодром направлении ума» автора, «особенно в бурлесках, каковых он выпустил в свет множество; жаль лишь, что местами там оскорблено благоприличие» (Лейпцигское известие (1767)); Н. И. Новиков называет их «переворотами»; И. М. Карамзин наименовал Б. «русским Скарроном», любившим «одни карикатуры». На рус. почве приемы бурлеска (высокое, изложенное низким слогом:) и ироикомики (низкое содержание в высоких жанрах) применялись одновременно, а не в их чистом виде. «Барковиана» воспевает низкие предметы (напр., кулачный бой) в духе гомеровского эпоса, но с употреблением грубой лексики; подобным содержанием наполняется также схема ломоносовской торжественной оды или эпической поэмы; в драматическом роде образцом служат трагедии Сумарокова («Дурносов и Фарносов» по сюжету «Синава и Трувора»). В некоторых сборниках встречаются примеры жанровых перелицовок «элегии», «песни»; содержание сатирических жанров (басни, эпиграммы, надписи, рецепты и пр.) обычно до крайности огрублено. Следует также иметь в виду, что по содержанию «барковиана» не всегда оригинальна; отдельные стихотворения явно восходят к иноязычным образцам (возможно, к ново лат.).
Общелитературное значение этой никогда не предназначавшейся для печати, но пользовавшейся успехом продукции, в создании которой Б., по-видимому, принадлежала значительная роль, оценивается исследователями крайне противоречиво. С одной стороны, ее рассматривали как самое грубое кабацкое сквернословие, с другой — пытались интерпретировать как явление внутрилитературной борьбы, принципиальный, по сути своей нигилистический, протест против литературы классицизма со стороны демократически настроенных писателей. С этой точки зрения в «барковиане» стремятся увидеть пародию на всю жанровую систему классицизма, ходовую тематику и стиль его крупнейших представителей. Непосредственное отражение этой борьбы находили в анекдотах о столкновениях Б. с писателями-современниками, особенно с Сумароковым, который в свою очередь оставил несколько резких отзывов о Б. (ему приписывается эпиграмма «Сочинителю трагедии “Дурносов”»; Б. упоминается в памфлетной комедии «Ядовитый»; известна сумароковская характеристика Б. как «ученого пьяницы»).
Предлагалось также изучать литературную деятельность Б. как попытку применить в рамках жанровой системы классицизма поэтику и стилистику, приближающуюся к реалистической, сблизить поэзию и действительность. Конкретизация этих гипотез наталкивается на полную неизученность «барковианы» в типологическом, историко-культурном и собственно историко-литературном отношении (круг авторов, их литературная позиция, атрибуции, связь с сатирической традицией и т. п.). Между тем несомненно, что «барковиана» оказала известное влияние на позднейшую литературу. Отзвуки ее есть в поэме В. И. Майкова «Елисей, или Раздраженный Вакх» и в др. произведениях рус. ироикомической поэзии. Связь со сборниками «барковианы» прослеживается в драматургии И. А. Крылова («Трумф»), в ранней поэзии А. С. Пушкина («Монах», «Тень Баркова», «Царь Никита и сорок его дочерей»), у В. Л. Пушкина («Опасный сосед»), А. И. Полежаева («Сашка»), в «юнкерских» поэмах М. Ю. Лермонтова и т. п.; некоторые мотивы вошли в шутливую поэзию («Если б милые девицы…» Г. Р. Державина, «скоромные» сказки П. М. Карабанова и др.).
О последних годах жизни Б. достоверных сведений нет. 22 мая 1766 он был официально уволен из Академия наук, но, видимо, окончательно не потерял с нею связь, т. к. еще позднее Тауберт предлагал Акад. канцелярии исследовать прошлые поступки Б. Предание украшает жизнь и смерть Б. анекдотическими подробностями.
«Барковиана» как литература, неудобная для печати, никогда не издавалась; отдельные стихотворения, приписываемые Б., печатались с купюрами. Переводы Б. были перепечатаны полностью лишь однажды в издании чисто коммерческого характера под загл. «Сочинения и переводы» (СПб., 1872).
Лит.: Ефремов. Мат-лы (1867); Венгеров. Словарь,т. 2 (1891); Берков. Лит. полемика (1936); Радовский М. И. А. Кантемир и Петербургская Академия наук. М.; Л., 1959; Рус. стих, пародия (1960); Макогоненко Г. П. «Враг парнасских уз». — Рус. лит., 1964, № 4; Кулябко Е. С., Соколова Н. В. Барков — ученик Ломоносова. — В кн.: Ломоносов / Сб. ст. и мат-лов. М.; Л., 1965, т, 6; Моисеева Г. Н. И. Барков и издание сатир А. Кантемира. — Рус. лит., 1967, № 2; Стих, сказка (1969); Моисеева Г. Н. 1) Соч. И. Баркова по русской историй. — В кн.: Страницы по истории рус. лит. М., 1971; 2) Из истории рус. лит. яз. XVIII в. — В кн.: Поэтика и стилистика рус. лит. Л., 1971; Поэты XVIII в. Л., 1972, т. 1; Моисеева Г. Н. К истории лит.-обществ. полемики XVIII в. — В кн.: искусство слова. М., 1973; Cross A. -G. «The nоtorios Barkov»: АН annotated bibliography. — Study. Group on Eighteenth-Century Russia. Newsletter, 1974, № 2; Кулябко. Замечательные питомцы (1977).
В. П. Степанов