АДОДУРОВ (Ададуров, Ододуров) Василий Евдокимович [15 (26) III 1709 — 5 (16) XI 1780, Петербург, похоронен в Александро-Невской лавре]. Сын новгородского дворянина, учился в Новгородском дух. уч-ще, в 1723—1726 — в Славяно-греко-лат. академии, с 1726 в Акад. гимназии в Петербурге; в 1727 был зачислен в студенты Акад. ун-та, где одновременно с точным и естественными науками изучал лат., нем. и фр. языки. В 1728 А. начал делать переводы с лат. и нем языков, хотя еще в 1727, по свидетельству Г.-Ф. Миллера, совсем не знал нем. В 1728—1733 переводил статьи для «Примеч. к Вед.» и «Крат. опис. Коммент. Академии наук», календари на 1730, 1732 и 1733, составленные Г.-В. Крафтом «Расположение учении е. и. в. Петра II…» Г.-Б. Бильфингера участвовал в подготовке нем.-лат. рус. лексикона Э. Вейсмана (1731) и составил к нему краткий очерк рус. грамматики на нем. языке которым пользовался М. В. Ломоносов, работая над «Российской грамматикой». По поручению Г. К. Кейзерлинга А. участвовал в подготовке 2-го издания «Немецкой грамматики…» М. Шванвица (1734), имевшей некоторое значение для выработки рус. грамматической терминологии. Осень 1730 отмечена тесным общением А. с В. К. Тредиаковским, который, вернувшись из Франции, поселился на академической квартире А.; благодаря ему А. усовершенствовался во фр. языке. Влияние было обоюдным; программное предисловие к «Езде в остров любви» Тредиаковского обнаруживает текстуальные совпадения с грамматикой А. 1731, которая, возможно, представляет собой результат сотрудничества этих авторов. А. познакомил Тредиаковского с одой Феофана Прокоповича на коронацию Петра II; вероятно, они обсуждали и стихотворные опыты самого Тредиаковского. В 1740 А. принял участие в обсуждении «Письма о правилах российского стихотворства» Ломоносова и вместе с И. И. Таубертом осудил резкий ответ Тредиаковского на него. Сам А. не был чужд версификации: он переводил стихами описания дворцовых церемоний и оды Я. Я. Штелина (1737—1740, 1745), сочинял проекты фейерверков и девизы к ним. К 1734 А. стал признанным авторитетом в области кодификации рус. разговорной речи и норм литературного языка; он рецензировал переводы, его мнение являлось решающим в вопросе о зачислении в Академию новых переводчиков. В 1733 А. первым из рус. воспитанников Академии получил звание адъюнкта по кафедре высшей математики у Л. Эйлера.
Вместе с Тредиаковским, Таубертом и М. Шванвицем А. стал членом учрежденного в 1735 Рос. собрания и активно участвовал в работе по «исправлению российского языка в случающихся переводах». В 1736 А. поручили надзор за прибывшими, из Москвы учениками гимназии, среди которых недолгое время был Ломоносов; А. составил для них расписание занятий, где основное внимание было уделено нем. языку. В марте 1737 А. написал «Заметку о “ъ” и “ь”» (ААН, P. I, oп. 76, № 7), с июля преподавал сенатским и кол. юнкерам «славенскую грамматику» и лат. язык. С 1 июня 1738 по осень 1740 А. должен был четыре раза в неделю «публично в Академии показывать надлежащие до российского языка правила и по совершении оных толковать на том же языке реторику», а «все, что до того надлежит, сам вновь сочинять». В отчете за 1740 А. сообщал, что он «новую грамматику для способнейшего изучения языка делает». В 1738—1741 он создал пространную рус. грамматику, которая сохранилась частично в рус. списке 1738—1739, частично в переводе на швед. язык М. Гренинга. Она содержала ряд важных положений, отразившихся в последующих грамматических сочинениях, в частности в «Разговоре об ортографии» Тредиаковского (1748). А. впервые заявил о фонетическом принципе рус. орфографии, а также подчеркнул условный характер как произносительной, так и орфографической норм, первостепенное значение придавая «общему употреблению» как критерию языковой правильности. Ломоносову труд А., остался неизвестен. Грамматика А., была серьезным этапом в борьбе за размежевание рус. и церковно-слав. языковой стихии. В академических документах 1739 сохранилось также упоминание о составленном А. «Собрании российских писем».
В кон. 1730-х гг. А. занимался переводами трудов Эйлера и Крафта, а также литературных материалов для «Примеч. к Вед.». В апр. 1739 переводил бумаги по указаниям кабинет-министра А. П. Волынского и оказался под следствием по его делу (1740), но т. к., кроме переводов, «ни в чем не имел ни малого участия» и Волынский с ним «никаких советов и рассуждений ни о ком никогда не имел», то был отпущен. 16 апр. 1741 А. перешел из Академии в Герольдмейстерскую контору помощником советника Гейнцельмана (впосл. стал советником, а в нач. 1750-х гг. был назначен герольдмейстером), но Академия по-прежнему посылала ему книги «для исправления в российском языке» и поручала переводы. Так, он выполнил переводы ч. 1 «Сокращения математического» (с фр.) и продолжал переводить ч. 2 «Арифметики» Эйлера. В нач. 1742 А. ездил по поручению Сената в Москву для наблюдения за печатанием материалов к коронации Елизаветы Петровны. Близость с семейством Разумовских упрочила положение А.: он исполнял секретарские обязанности при гр. А. Г. Разумовском, вместе с Г. Н. Тепловым готовил К. Г. Разумовского к путешествию за границу, сопровождал императрицу и А. Г. Разумовского в Киев (1744). В деле И.-Д. Шумахера (1743) А. оказался противником А. К. Нартова и намечался в «товарищи» Шумахеру, назначенному директором Академии.
В 1744 А., по предстательству К. Г. Разумовского, был пожалован в кол. советники и назначен преподавать рус. язык будущей императрице Екатерине II. А. сумел стать не только учителем Екатерины, но и ее советчиком, и эти отношения сохранились надолго: в 1756 она называла А. своим другом и «очень честным человеком». К этому же времени относится принадлежащая англ. послу Ч.-Г. Уильямсу характеристика А.: «Я не видел ни одного из туземцев столь совершенного, как он; он обладает умом, образованием, прекрасными манерами; словом, это русский, соизволивший поработать над собой». Екатерина рекомендовала А. гр. А. П. Бестужеву-Рюмину.
В 1758, вместе с приверженцами Бестужева-Рюмина, А. был арестован и содержался под домашним арестом до апр. 1759, когда был отстранен от должности герольдмейстера, произведен в ст. советники и отправлен в почетную ссылку помощником губернатора в Оренбург. Сразу по восшествии Екатерины на престол А. был назначен куратором Моск. ун-та и президентом Мануфактур-коллегии в Москве (1762). С 9 июля 1763 А. — сенатор. А. пригласил в университет ряд иностранных профессоров; организовал подготовку молодых рус. ученых sa границей; заботился о пополнении библиотеки. Сам он продолжал интересоваться языковыми вопросами, в частности значился в числе подписчиков на книгу Тредиаковского «Три рассуждения о трех древностях российских» (1773). А. иногда приписывается до сих пор не обнаруженная книга «Правила российской орфографии», изданная будто бы в 1768. С 1770 А., оставаясь куратором университета (до 1778), жил по большей части в Петербурге. С 1778 — почетный член Академии наук, к концу жизни — д. т. советник.
Лит.: Шевырев. Моск. ун-т (1855); Куник. Мат-лы для истории Академии наук, ч. 1—2 (1865); Василъчиков А. А. Семейство Разумовских. М., 1868; Пекарский. История Академии наук, т. 1—2 (1870—1873); Мат-лы для истории Академии наук, т. 1—10 (1885—1900); Зап. императрицы Екатерины II / Пер. с подл., изд. Академией наук. СПб., 1907; Переписка вел. княгини Екатерины Алексеевны и англ. посла Ч.-Г. Уильямса 1756 и 1757 гг. М., 1909; Платонов С. Ф. Первый рус. академик В. Е. Адодуров. — Огонек, 1926, № 1; Baumann Н. V. Е. Adodurovs Bedeutung für die Entwicklung der russischen Literatursprache. — Zeitschrift für Slawistik, 1973, Bd XVIII, H. 5; Макеева В. Н. Адъюнкт Академии наук В. Е. Адодуров. — Вестн. АН СССР, 1974, № 1; Успенский Б. А. Первая рус. грамматика на родном яз. М., 1975; Соболева Н. А. Рос. гор. и обл. геральдика XVIII—XIX вв. М., 1981.
О. Я. Лейбман, Б. А. Успенский