КОЗИЦКИЙ Григорий Васильевич [1724, Киев — 26 XII 1775 (6 I 1776), Москва]. По всей видимости, принадлежал к беспоместным малорос. дворянам (диплом на рус. дворянство получил лишь 22 сент. 1767 — РГАДА, ф. 10, оп. 1, д. 564, ч. 3, № 280). Учился в Киево-Могилянской академии, где близко подружился с Н. Н. Мотонисом; в дальнейшем их судьбы тесно переплетаются. В 1747 они успешно закончили класс у Гедеона Слонимского, особенно интенсивно занимаясь лат., греч. и евр. языками, и были переведены в класс логики. Однако благодаря представившейся возможности присоединиться к свите молодых графов Гудовичей, друзья решили завершить свое образование в Германии. Получив аттестат за подписью Варлаама Лащевского (1 мая 1747), К. и Мотонис 21 июля выехали в Силезию, а 20 авг. поступили в гимназию св. Елизаветы в Бреславле, где проучились полтора года у И.-Ф. Бурга. 18 апр. 1749 с похвальными отзывами об успехах и добропорядочном поведении они уезжают в Лейпцигский ун-т. Не имея никакой материальной поддержки от родных и воспользовавшись советом и протекцией профессора Г. Гейнзиуса, они 19 авг. 1749 обратились в Академию наук с просьбой числить их своими пенсионерами на трехлетний срок, пока они будут изучать в Лейпциге языки, философию и математику. 28 окт. И.-Д. Шумахер в письме Гейнзиусу оговорил условия приема К. и Мотониса в число студентов Акад. ун-та, а после их присяги «в верности» (в письме от 27 нояб. 1749) им было определено (указом 31 авг. 1750) жалованья по 100 руб. ежегодно. При этом Академия сочла необходимым подчеркнуть, что студенты должны осваивать великорос. язык и стиль, правописание и орфографию.
К заграничному периоду относится первая литературная работа К. и Мотониса — перевод с ново-греч. на лат. язык сочинения Ильи Минятия «Камень соблазна», посвященного истории разделения зап. и вост. церквей. Двуязычное издание книги было подготовлено согласно научным требованиям времени: с проверкой цитат, исправлением погрешностей подлинника и предметным указателем (Бреславль, 1752; посв. Варлааму Лащевскому).
В Петербург К. и Мотонис прибыли в сент. 1756 и сразу включились в работу Академии. К. был назначен учителем в высший лат. класс Акад. гимназии. По выбору М. В. Ломоносова он переводит на лат. язык его «Слово о происхождении света…» (произнесено 1 июля 1756; прошение о печатании — 13 мая 1757); вслед за этим Ломоносов поручает К. заново перевести «Слово о пользе химии» (апр. 1759; первый перевод Ф. Я. Яремского, 1752).
Ломоносов, преобразовывавший Акад. ун-т в соответствии со своим проектом, активно содействует К. в служебной деятельности. 14 февр. 1760 он поручает ему преподавать красноречие и «греческие и латинские словесные науки», с обещанием звания профессора. По инициативе Ломоносова 12 мая 1760 рассылается на отзыв профессорский «спесимен» (диссертация) К., а в июле и авг. 1760 Ломоносов ставит в упрек Акад. канцелярии, что К. до сих пор не произведен в проферсоры. Со своей стороны К. занимает довольно независимую по отношению к администрации позицию. Будучи 15 марта 1759 произведен в адъюнкты, он 29 сент. вступает в конфликт с Акад. канцелярией по поводу, как он считал, незаконного требования К.-Ф. Модерахом отчетов об учебной работе, а 5 марта 1761 официально заявляет о нерадении Модераха в должности инспектора гимназии.
В прочитанных К. курсах красноречия заметно сказывается влияние нем. школы. Ученик И.-Ф. Бурга, автора популярных «Е1еmenta oratoria …», он в 1761 разбирает оды Горация, в 1762 предлагает слушателям курса риторики упражнения в стиле по книге И. Шефера «De simpliciori faciliorique descendi latinam linguam ratione», а в 1763 переходит к учебнику И.-А. Эрнести «Initia rhetorica».
Уже в январской книжке «Ежемес. соч.» за 1757 К. заявил о себе как переводчик, обновляющий репертуар переводов с греч. и лат. языков, поместив извлечения из Лукиана («О плаче над мертвыми…»). Однако дальнейшее его сотрудничество в журнале, подведомственном Акад. канцелярии, ограничилось публикацией моральной аллегории «Видение мирзы» из «Зрителя» Р. Стиля и Дж. Аддисона (скорее всего, с нем. перевода), получившей позднее широкую популярность в России. Решающую роль, как можно предположить, сыграли симпатии К. к литературной группе А. П. Сумарокова, разошедшейся с редакцией журнала. В 1758 К. анонимно перевел для «Ежемес. соч.» хвалебную рецензию на «Синава и Трувора» из «Journal étranger» (1755), а после основания Сумароковым «Трудолюбивой пчелы» (1759) печатался исключительно в его журнале. Когда 12 апр. 1760 К. предложили взять на себя редактирование переводов в «Ежемес. соч.», он отказался.
«Трудолюбивая пчела» открывалась статьей К. «О пользе мифологии», доказывавшей необходимость изучения, и усвоения античности в России. К. рассматривал мифологию как античное предание (в отличие от писаной истории) и показывал, что под покровом сказки в ней заключены начало и источник современных литератур, искусств, исторических и даже естественных наук. Собственные переводы К., хотя и прозаические, идут в русле поисков молодой поэтической школы. Он переводит оды Сафо (один из переводов Сумароков перелагает в стихи), идиллии Мосха и Биона, героиду «Филлида к Демофонту» и др. эпизоды из «Превращений» Овидия. Интерес к философии уступает место этике в переводах «Разговора о добродетели» Эсхина («Можно ли оную приобресть учением. Сократ и его друг») и «Врачевания жития…» пифагорейца Димофила. К. вводит в рус. традицию жанр «разговоров в царстве мертвых», переводя «разговоры» 2—5 Лукиана и его «Торг жизней», содержавший ироническую оценку философских систем Пифагора, Диогена, Демокрита, Гераклита, Сократа, Хрисиппа. Выбор отрывков из «Фарсалии» Марка Анния Лукана и «Истории» Тита Ливия говорит о восхищении К. гражданскими добродетелями республиканского Рима. Кроме того, ему принадлежит перевод отрывка из «Сказки о бочке» («О естестве <…> войны и ссор»; текст из нем. издания, гипотетически приписываемый Дж. Свифту). После прекращения «Трудолюбивой пчелы» (дек. 1759) имя К. надолго исчезает из печати.
Еще в янв. 1762 К. был прикомандирован к Комиссии нового Уложения для «поправления российского штиля». До февр. 1763 он ок. полугода отсутствовал в университете (официальная причина — болезнь), а в нояб. 1763 перешел секретарем «для корреспонденции с иностранными государствами» во вновь созданную и возглавленную Г. Г. Орловым Контору опекунства иностранных, став, по сути, секретарем фаворита. В этом качестве он в сер. 1765 вместе с Мотонисом разбирал приобретенные Орловым архив и библиотеку Ломоносова.
Новая служба приблизила К. ко двору. В кон. 1765 Екатерина II, работая над «Наказом», использует его как технического помощника. К. переводит подобранные императрицей материалы на рус. язык и оригинал «Наказа» с фр. на рус. язык (на разных стадиях его обработки), а также осуществляет окончательную языковую и стилистическую правку. Особенно интенсивно он занимается этим в марте — апр. 1766 и в 1767 (печатный текст «Наказа» датирован 30 июля 1767).
В мае 1767 К. вместе с Орловым сопровождал Екатерину II во время путешествия по Волге и оказался в числе участников коллективного перевода романа Ж.-Ф. Мармонтеля «Велизарий» (1768; 3-е изд. 1785), осуществленного узкой группой придворных. На К. были возложены координационные обязанности; он исправлял ошибки разных участников работы и старался придать единство слогу перевода. Самому К. в издании принадлежит перевод гл. 15 и окончания гл. 5 (начатой Г. Г. Орловым). 5 июня из Симбирска вместе с В. Г. Орловым, осматривавшим поселения иностранных колонистов, К. спускается до Царицына, откуда возвращается в Москву (13 июля).
Во время путешествия по Волге К. деловитостью, образованностью и умением стоять в стороне от придворных интриг окончательно завоевал доверие императрицы. По ее поручению в 1767 он выполняет ряд срочных подготовительных работ для Комиссии нового Уложения (проект избрания депутатов от мещан и цеховых и др.). С открытием заседаний в руках К. сосредоточивается делопроизводство по комиссии; в частности, он оформляет и контрассигнует подписанные императрицей акты, связанные с деятельностью комиссии. Сам К. с 13 авг. 1767 был депутатом комиссии, представляя Контору опекунства иностранных. Наконец, 24 июля 1768 Екатерина II определяет К. в статс-секретари по принятию челобитных вместо И. П. Елагина (РГАДА, ф. 10, оп. 1, д. 564, ч. 4, № 222). На самом деле круг его обязанностей оказывается значительно шире, т. к. он постоянно вовлекается в литературные предприятия императрицы.
Вместе с А. П. Шуваловым К. в 1768—1770 подбирает и проверяет материалы для составлявшегося императрицей в строжайшей тайне «Антидота», редактирует и переписывает его окончательный текст, по всей видимости, наблюдает за анонимным изданием 1770. Ему поручается и в его пользу печатается четырехъязычное издание «Наказа», в котором К. принадлежит лат. перевод, предназначенный для ученой европ. среды. В 1768 К. встает во главе Собрания, старающегося о переводе иностр. книг (о его создании объявлено 26 окт.), официально совместно с В. Г. Орловым и А. П. Шуваловым, которые, однако, только номинально числились на этой должности. Его литературные интересы прослеживаются в тексте программы общества, в подборке рекомендованных к переводу авторов (особенно широко представлены античные писатели). Организация Собрания, старающегося о переводе иностр. книг оплачивалась Кабинетом е. и. в., и это давало К. возможность материально поддержать широкий круг недостаточных литераторов. Через К. заказывались переводы, он определял размеры гонораров и оформлял выплаты.
Задумав журнал «Всякая всячина», Екатерина II с 1 янв. 1769 поручила К. его редактирование. При этом он должен был скрывать руководящую роль императрицы в издании. В его обязанности входила литературная обработка поступающих материалов. Вклад самого К. в сатирическую журналистику 1769 остается, однако, не в полной мере выясненным. С достаточным основанием ему приписываются статьи во «Всякой всячине» (подл. — «Герасим Курилов», «Галактион Какореков», «Гервасий Колдовалов», «Гурий Короткоумов», «Гамалиил Коснодумов»), В них содержатся критические замечания по адресу современных писателей (в частности, одна из статей направлена против Новикова и его «Трутня»), призывы учиться у классических авторов и совершенствовать рус. литературный язык. Предполагается, что К. также переделывал для журнала статьи из англ. моралистических еженедельников (с фр. переводов) и что ему принадлежат некоторые редакционные замечания. Вероятно, он же издал и завершение журнала — «Барышек Всякой всячины» (1770). Новиков отметил, что слог К. «чист, важен, плодовит и приятен», а «посему некоторые заключают, что “Всякая всячина” <…> есть произведение пера его» (Новиков. Опыт словаря (1772)). Позднее в «Живописце» (1772) Новиков поместил благодарственное письмо к К. от ит. археолога Доминика Диодати (от 7 окт. 1771, в ответ на присланный в подарок экз. «Наказа»), содержащее похвалы языку К.
В эти же годы К. одновременно приходилось выполнять мелкие должностные переводы, вроде прибавлений к «Нынешнему способу прививать оспу» лейб-медика Ф. Димсдейля и «Рассуждения о строении мира» Ф. Эпинуса (оба — 1770). В последние годы службы при дворе К. вместе с И. Е. Глебовским подготовил к изданию «Древний летописец» (1774—1775. Ч. 1—2).
В 1770-х гг. К завершает свой основной труд — полный прозаический перевод «Превращений» Овидия (1771—1774. Ч. 1—2), высоко оцененный современниками. В связи с его появлением Сумароков писал К.: «Кто не удивится из наших потомков, что вы и я в одно время жили с несмысленными авторами и переводчиками».
К. имел репутацию тонкого стилиста и знатока языка. Тот же Сумароков в борьбе с «несмысленными писцами» обращался к его авторитету в притчах «Арап», «Пора языка» (1769) и в статье «О правописании» (1774). Известно, что он работал над трудом о современной орфографии; это сочинение, как не вполне еще завершенное, упоминает В. П. Светов в предисловия к «Опыту нового русского правописания» (1773), называя переводы К. «достойным подражания примером российского слова». Сумароков, М. М. Щербатов и др. писатели, печатавшиеся в Петербурге, доверяли К. корректуру своих сочинений.
В течение долгого времени К. был посредником между императрицей и литераторами, обращавшимися с прошениями на высочайшее имя через его канцелярию; Сумароков при вступлении К. в должность статс-секретаря несколько витиевато выражал надежду, что, «защищая истину и невинность», он будет «исполняти то место», которое ему «от Бога и его наместницы по достоинству к пользе общества, и к удовольствию друзей, и к облегчению страждущих поручено». Общественные связи К. действительно были широки, в особенности по переводческой работе Собрания, старающегося о переводе иностр. книг, в которую было вовлечено свыше ста человек. Среди переводчиков некоторые были сослуживцами К. по Академии наук или его учениками; с другими он мог познакомиться во время работы Комиссии нового Уложения в 1767. В 1773 по инициативе К. печатание мн. подготовленных Собранием, старающимся о переводе иностр. книг изданий было передано Н. И. Новикову, что послужило основой для начала деятельности его О-ва, старающегося о напечатании книг (1773—1774). В дальнейшем К. по поручению императрицы вел переговоры с Г.-Ф. Миллером о подборе и выдаче Новикову исторических документов для публикации в «Древней российской вивлиофике» и «Сокровище российских древностей»; через него же эти издания субсидировались из сумм Кабинета.
К. был близок не только с писателями, но и с театрально-художественными кругами. Об этом свидетельствует надпись Е. П. Чемесова, руководителя гравировального класса Академии художеств в 1762—1765, на портрете Ф. Г. Волкова (март 1764; с ориг. А. П. Лосенко): «... вырезал я сие лица его изображение и вручением оного Мо-тонису и Козицкому по завещанию его самого, любезного моего и их друга, свидетельствую искреннюю мою к ним дружбу».
В сент. 1774 К., ссылаясь на пошатнувшееся здоровье, просил уволить его от службы; 10 июля 1775 он получил отставку и переехал в Москву. 21 дек. он покушался на самоубийство, а через 5 дней скончался от нанесенных себе в состоянии помешательства ножевых ран.
К концу жизни К. стал обладателем крупного состояния. В июне 1767 в Симбирске он познакомился с дочерью богатого купца и промышленника И. С. Мясникова. Посватавшись в 1770, он в нач. 1771 женился на Е. И. Мясниковой. Брак получил одобрение императрицы, пожаловавшей К. по случаю свадьбы 10000 руб.; за женою он, кроме денег, получил 1000 душ крепостных в Пензенском у. и через нее породнился с фамилиями Дурасовых, Бекетовых, Пашковых. Эти наследники Мясниковских миллионов оставили след в топографии Москвы («Пашков дом», «Козицкий переулок»). Сам К. как литератор и придворный деятель был довольно быстро забыт. Семейство же безродного малороссиянина дало несколько ярких фигур в культурной истории России. Е. И. Козицкая, например, стала приятельницей Ж. де Сталь во время приезда ее в Россию. Старшая дочь К., Александра Григорьевна (1772—1850; в замуж, графиня Лаваль), рождение которой стихами приветствовал еще Сумароков, прославилась в качестве хозяйки блестящего светского салона в Петербурге, где бывали Н. М. Карамзин, А. С. Пушкин и мн. др. писатели первой трети XIX в. Младшая дочь, Анна Григорьевна (1773—1846), вышла замуж за кн. А. М. Белосельского-Белозерского; в московском доме их дочери, поэтессы З. А. Волконской, в 1820-х гг. составился музыкально-литературный салон, в котором собирались писатели пушкинского круга. Внучка К., Екатерина Ивановна Лаваль, стала женой декабриста С. П. Трубецкого и изображена в поэме Н. А. Некрасова «Русские женщины».
Личные бумаги К. после его смерти согласно приказанию Екатерины II московскому генерал-губернатору М. Н. Волконскому (от 27 янв. 1777) просматривались властями. Судьба их неизвестна. Служебные документы К. хранятся в РГАДА, в фонде статс-секретарей.
Лит.: Лонгинов М. Н. Наследство и потомство Мясникова (рукопись) // ИРЛИ, ф. 93, оп. 2, № 153, л. 42—52; Письма к Козицкому (М. М. Щербатов, И. И. Мелиссино, Н. И. Новиков, А. П. Сумароков, И. П. Елагин) // Летописи рус. лит. и древностей. М., 1859—1860. Т. 3, кн. 6; М., 1862. Т. 4; Мат-лы для истории Академии наук. Т. 8—10 (1895—1900); Пыпин А. Н. Об авторе «Антидота» // Екатерина II. Соч. СПб., 1901. Т. 7; «Наказ» имп. Екатерины II… / Под ред. Н. Д. Чечулина. СПб., 1907; Семенников. Собрание, старающееся о переводе книг (1913); Столпянский П. Н. Женщины старого Петербурга (графиня Лаваль) // Наша старина. 1917. № 3; Штранге. Демокр. интеллигенция (1965); Степанов В. П.: 1) Новиков и его современники: (Биогр. уточнения) // XVIII век. Л., 1976. Сб. 11; 2) Забытые стихотворения Ломоносова и Сумарокова // Рус. лит. 1978. № 2; Кулябко. Замечательные питомцы (1977); Письма рус. писателей (1980).
В. П. Степанов